Облик

В мире столь непостоянном нужен незначительный порядок – принадлежность. Не каждый слабый – боящийся и не каждый сильный – умеющий внушать страх. Исполнять просьбы можно молча и кротко, ловя на себе чужой взгляд. Каждый цикл происходит рокировка сил, где убийцам позволено изменить патронаж. Дуайт оцепенел, услышав вкрадчивый приказ. Едва отойдя от генератора его опутали черные лоскуты чужой одежды. Шероховатые змеи поползли по рукам, накидывая петли на запястья. Тело стало тяжелым и неуклюжим, Дуайт порывается вперед и падает навзничь. - Тише, мальчик, ну, что же ты так... - руки в перчатках оглаживают затылок, ерошат волосы. - не двигайся, глупенький. И Дуайт не двигается, смиренно замерев. Слова как колышки пригвозжают его к земле, не способный противостоять приказам выживший до говокружения уязвим. Под горлом проскальзывает кожаная лента, удобно стягивающая кожу. Денни неоднозначно усмехается и наклоняется очень близко к уху парня. - Я. Тебя. Выбрал. Убийца отпускает выжившего, с наслаждением рассматривая уткнувшегося в землю Дуайта. Лишь через пару минут парень отмерзает и придя в себя с ужасом ощупывает шею. Он знает, что это значит - невозможность снять ошейник до следующего цикла. Сердце заколотилось в сто крат, заболело, что даже ребра не могли удержать его. Парень словно мертвец поплелся в сторону ворот и когда другие выжившие заприметили фигуру, а затем черную полосу на шею несчастного замолкли. Лори сжала его плечо и заставила глянуть на себя. - Все будет хорошо. - это была непоколебимая уверенность, хотя и глупая. Дуайт слабо улыбнулся, нарочито храбрясь, какой бы ни была ситуация, он оставался лидером, хотя и невротическим. Другие выжившие потянули остальных на выход. Мышца ноги уже занемела оттого, что Дуайт непрерывно отстукивал ей ритм. Неизвестно когда Сущность перенесет его в другой мир. Кожаный атрибут сильно давил, а если парень начинал волноваться и дышать чаще, то ошейник ограничивал вдох. Дуайту была ненавистна мысль, что его слабостью пользовались в угоду другим. Неспособность противостоять приказам и подавляющей ауре убийце, отчего он увязал в еще большей ловушке. Он тяжело вздохнул и постарался подумать о чем-нибудь другом, приятном и...все возвращалось к неприятному материалу, обмотанному вокруг шеи. Имея столь незатейливую атрибутики, другие уже не решатся трогать парня, но не значит, что надевший не воспользуется навязанной уязвимостью. Дуайт полностью потерян, смотря на возвышающуюся многоэтажку, шпилем уходящую в туман. Стекла ничего не отражали, хотя ностальгическое чувство прошлого молниеносно захлестнуло выжившего. Дверь открывается в темноту и Дуайта силком затаскивают во внутрь. Грубая рука сжимает шею. На пару секунд, непонятно, что происходит вокруг, слышится шуршание одежды и грубая текстура под грудью. Парень тянет руки и что-то стальное смыкается на запястьях, тянет куда-то вверх и не успевая опомниться выживший, хнычет, стараясь увернуться от прута. От каждого жалящего удара становилось больнее, кожа раскраснелась как румяное яблоко. Жар мигом отступил, когда холодящая кожаная перчатка прошлась по свежим ударам. Денни успокаивал, приласкивал и давал прийти в себя, чтобы вновь продолжить. - Всего шесть ударов, нетерпеливый и все закончится, - лицо мучителя выражало полное удовлетворение от происходящего, он наклонился над Дуайтом, проводя по кожаному лоскутку - при условии, что ты будешь молчать. И не успел Дуайт внутренне примирится с несправедливым условием, как прут прошёлся вдоль лопаток. У измученного не закрывались глаза, а зубы с такой силой вцеплялись в простыни, что Дуайта затошнило. Последний удар прошел косо, делая его невыносимым по самым рёбрам. И Дуайт не смог сдержать крик. Денни недовольно цокнул, но рассудив, что слегка сжульничал решил отбросить прут, перейдя к более лакомому наказанию. Он любил рассматривать лица жертв, особенно их мечущийся взгляд, то вспыхивающий мольбой, то угасающий от безнадёжности. Дуайт все водил головой по простыням, неудобная поза заставляла его оставаться в положении лёжа. Руки устали от вертикальной натяжки, он хотел бы свернуться в защитную позу, а получалось только дрыгать ногами, стараясь подогнуть колени. Денни силой повернул Дуайта к себе, смотря на его раскрасневшееся лицо и опухшие глаза. Премилое зрелище, которым убийца хотел бы наслаждаться вечно. Но выбрав этого пугливого зайчонку Денни хотел распробовать от него кусок. Конечно, не в прямом смысле. Садист не давил, напротив проявляя чудеса заботы и понимания после интенсивного наказания. Парень смотрел лишь на него, так он попадал в ещё большие путы маньяка. Такая связь вела его непонятной дорожкой хрупкого доверия. Извращённое желание утешения прорастало в Дуайте очень быстро. И убийца пользовался его слабостью. - Какой хороший, до потери ума хороший... - Денни водил пальцем по скуле загипнотизированного, все приговаривая успокаивающие слова. Дуайт не осознавая залепетал, словно ребенок - Руки, пожалуйста... Денни решил не мучать выжившего, позволяя ему прийти в себя. Конечно, когда твоя жертва на грани слома, то делай все что заблагорассудится. Но он же не какой-то чурбан как Охотник. Садист наслаждался долгой игрой, где в конечном итогу жертва признавала его власть. Это было приятно, добиваться не просто мольбы остановиться, а продолжить. Как только Дуайт почувствовал свободу, то постарался свернуться, но Денни не позволил. - Нельзя, нужно обработать... Выживший не понимал, что ему говорят, но инстинктивно послушался. Аура Денни была лёгкой: она вела, чем наказывала. Даже когда в руках маньяка был прут, парень ощущал покалывание в сознание, чем полное подавление. Его старались направить. Дуайт уже засыпал, когда по спине разлилась холодящая жидкость. Денни втирал ему крем, доставляя лёгкий дискомфорт, намеренно делая больно. Зато жгучая боль стала отступать и выживший смог вдохнуть полной грудью. Дуайт старался держать контроль над собой, не в такой ситуации следует спать. Из полудремы его вытащил Денни глядя сверху-вниз. Он удобно прижал его к кровати, осматривая напуганного выжившего. - Я сильно затянул, настрадался, да? Дуайт слабо кивнул, не пытаясь вырваться, внимательно следя за действиями садиста. Денни огладил кожаную полоску и ослабил захват. - Он создан для тебя. Выживший ощутил больше свободы. Дуайт попытался подвинуться, но вес чужого тела обездвиживал. Парень соображал очень быстро, но сейчас под гнетом другого сознание оплавилось. Денни ещё раз улыбнулся и погладив несчастного по волосам приказал оставаться на месте. Ослушаться не удавалось, противный штык вкручивался в мозгу Дуайта, овладевая телом. Выживший искренне молился об окончании пытки, возвращение в безопасный островок. Денни вернулся с повязкой: неприметная вещица из грубого материала удобно легла на глаза жертвы. Потерять одно из чувств вызывало в парне паранойю, его тошнило от судорог в теле, невозможности прекратить игру. - Не надо, не надо, не надо... - Дуайт дернулся и садиста это порядком стало раздражать. Он старался облегчить дискомфорт для выжившего, но тот, видимо не мог оценить такое благодушие. - Ещё одно лишнее движение, и ты будешь срывать кожу с веревок. Приготовления не заняли много времени: Дуайта уложили в более удобную позу, проверив повязку и напомнив о правилах приличия. - Разведи руки в стороны, непослушный - лёгкий укол, не приказ, но и не просьба. Дуайт жалобно ойкнул, пытаясь понять ощущения, затем ещё раз, пока не стал извиваться, он забыл о положении и стал закрываться руками. Натертая кожа на запястьях вновь стала гореть, теперь сменить позицию было невозможно. Денни проверил крепление еще раз, возвращаясь к приятному занятию. Перо приходилось вдоль ребер, едва касаясь подмышечной впадины, дразня натянутые нервы. Выживший булькнул и постарался подавить смешок, но чем дольше его щекотали, тем сложнее становилось молчать. Волоски встали дыбом, а мурашки бегали то по одной стороне, то по другой. Дуайт плакал от смеха, мучительное ощущая покалывание. Парень старался отдышаться и подвинуться ближе к изголовью кровати. - Х-хватит, это невозможно! - лишенный зрения, движимый и натянутый как струна Дуайт срывался в истерику. - Ты не ценишь, Дуайт, того, что я даю. - Денни насмехался и сняв перчатку, дотронулся до чувствительной кожи. - я могу делать это очень и очень долго. Выживший напрягся, ощущаю теплую руку у себя на груди. Тело разгорячилось, разум прекратил сопротивляться приказам. Все текло своим чередом, будто не было ничего унизительного в послушании. Возможно, Дуайту не хватало совсем чуть-чуть до принятия, садист не мучал его, лишь снисходительно относился к выходкам выжившего. - Перейдем к сладкому, - Денни огладил бедро парня, массируя напряжённые мышцы. Он стянул с него брюки, надавливая на ноги. - будет не больно, обещаю. Перо скользнуло ниже, дразня затихшее возбуждение. Нежный материал едва касался кожи, слегка уходя в стороны и задерживаясь на пахе. Белье легко сползло вниз, закручиваясь в жгут и переплетаясь с пальцами чужих рук. Дуайт скрестил ноги так крепко, что кожа на миг склеилась с другой половиной. Денни покачал головой и поддавшись вперёд провел по взмокшим волосам выжившего. - Считай для меня громко до двадцати, боязливый. - садист резко придавил извивающегося Дуайта и взяв перо вновь стал водить по едва возбуждённому члену. - тело предает нас в самый неподходящий момент, Дуайт? Выживший попытался лягнуть ногой мужчину, но скованность и позиция не позволяли. Он зажмурился так крепко, как мог, страх должен быть его союзником, как был и всегда, позволяя выживать, а сейчас тело совсем ошалело, не понимая от хозяина что делать: бежать, остаться, чувствовать или замереть. Пока Дуайт внутренне примерялся с насилием над собой, ища в уголках сознания безопасное место, Денни прикоснулся к нему, оттягивая плоть и щекотя пером по головке. Непривычно. Спазм где-то внутри, затем ещё и ещё, становится неприятно и будто на грани. Дуайт весь поджимается, не верит больше себе и на миг ощущает лёгкую прострацию, будто и нет его здесь, все не с ним. К перу добавляется палец, размазывая смазку, облегчая скольжение кожаной перчатки. Денни словно натирает головку, отчего приятно-болевые ощущение расходясь по всему паху, убегая к самым ногам. Дуайт не стонет, но хрипит и невразумительно что-то лепечет. Перо не доводит круг, замирая словно маятник. - Не считаешь, дурной, так и быть, для десерта хватит и этого... - он снимает перчатку и этот контраст теплой кожи с раскрасневшийся и липкой напрочь выбивают из Дуайта чувства. Парню удается слегка поводить ногами, а затем он стихает, болезненное ощущение накрывает его после столь интенсивного оргазма. Мышцы затекли о болят, кожа на запястьях срослась с железом, так печет внутри и снаружи, что Дуайт может поклясться, что он лежит на тлеющих углях. Выживший подавлен, совершенно не сдерживаемый правилами прошлого мира, рыдает навзрыд. От переизбытка всего. Эмоции как застоявшийся ручей, пробиваются, разрастаясь в реку. - Я создан для тебя, а ты для меня. Дуайт чувствует теплый поцелуй на отстегнутом и поврежденном запястье, как лезвие проходит, окрашиваясь багратой. Становится не так жарко, не так больно, не так интенсивно. Денни забирает власть над ним, вновь ожидая его обратно.