***
Похороны проходили шумно. И это очень злило Фуюми. Когда сестра попросила ее заняться организацией похорон, Фуюми с радостью согласилась. Нет, она совсем не радовалась смерти Кейго, просто это была практически первая просьба Теруко с тех пор, как она вышла замуж и переселилась жить в пентхаус в центре города. И совсем, кстати, отдалилась от семьи из-за этого. В день похорон все должно было быть идеально. Ведь она, как хорошая сестра, не могла плохо организовать похороны для мужа своей сестры и любимого племянника. Да, она сама согласилась на открытое прощание, за которым могли наблюдать фанаты и пресса, но это была вынужденная мера. Имидж нужно было поддерживать в любой, даже самой сложной ситуации. Но это не значило, что ее не раздражала шумиха. Вся эта кошмарная ситуация, в которой оказалась Теруко, и так ужасно расстраивала Фуюми. Ведь Теруко, хотя и была старшим ребенком, всегда была очень… чувствительной? Старшая сестра (хотя можно ли было называет ее старшей, когда разница между ними была всего каких-то два года?) всегда чрезмерно реагировала на все проблемы. Чего стоит только тот эпизод, где она чуть не сожгла себя от усилий на тренировке только из-за того, что отец в тот день больше хвалил Шото? Вот и сейчас Фуюми отчетливо видела, что сестра полностью разбита. Отрешенный взгляд, покрасневшие глаза, вся эта «выдержка», дрожащие руки, нервно теребящие какой-то незнакомый браслет. Кто угодно мог обмануться, но Фуюми-то точно знала, что сестра с трудом переживает трагедию. Она всегда была немного наивной, когда Кейго только начинал за ней ухаживать, Теруко никак не могла понять его флирт и злилась, что он лезет к ней и мешается. Это было очень мило. Они были хорошей парой. Сестра во всем следовала за мужем и вскоре родила ей первого племянника. Мэдзеки был чудесным малышом, Фуюми обожала нянчиться с ним, когда сестра с мужем навещали их. Весь в отца, шустрый и смешливый, с пушистыми белыми крыльями он был похож на маленького ангелочка. Фуюми, как могла, баловала старшего племянника, ведь дети — это цветы жизни. И это не изменилось, даже после того, как Теруко родила второго ребенка. Садаши родилась с черными волосами, и вся семья спорила — пошла ли девочка в мать Кейго или в бабушку Теруко? Если бы Фуюми могла решать, кто в тот день пойдет за теми злополучными булочками, то… В прочем, это все были глупости. Что есть, то есть. В любом случае, только то, что у сестры остались дети, удерживало ее от какой-нибудь глупости. Как хорошо, что у Теруко была семья, которая всегда могла поддержать ее. Конечно, ей придется переехать из того пентхауса назад. В конце концов, кто поможет ей и присмотрит за ребенком и хозяйством, когда подойдет срок рожать? Милая Садаши, безусловно, была не таким буйным ребенком, как погибший Мэдзеки, но Фуюми списывала это на отсутствие крыльев, которыми в отличие от старшего племянника девочка не обладала. Но, так или иначе, за детьми нужно будет ухаживать. А когда Теруко будет заниматься этим? Ее карьера не позволит ей надолго остаться дома. И тогда она, конечно же, придет на помощь. Сестре очень повезло, что у Фуюми нет своих детей. Фуюми церемонно вытерла единственную слезинку.***
Похороны проходили шумно. Крики фанатов болезненно били Руми по ушам. Каждый раз, когда кто-нибудь особенно экзальтированный начинал неистово вопить, она вздрагивала и нервно поглядывала на подругу. Теруко, к счастью для всех, не обращала на это никакого внимания, но весь ее вид выражал молчаливую ярость. То, как она неподвижно стояла у гроба, пока ветер трепал ее коротко обрезанные волосы, как крепко держала руку дочери, как размеренно дышала. Когда Теруко дышала также размеренно в последний раз, злодея, взявшего в заложники детский сад, в который ходила Садаши, пришлось упаковывать в гроб по частям. Руми совершенно не понимала того, как никто, даже ее семья, не видит того, что девушка в ярости. Руми дружила с Теруко с тех самых пор, как они поступили в UA, мгновенно сработавшись на вступительном экзамене. Она была ее самой близкой и доверенной подругой. И хотя свадьба с Кейго была неожиданной, Руми была уверена, что ее подруга нашла свое счастье. Всем известно, что противоположности притягиваются, а беременность третьим ребенком только подтверждала это. Теруко всегда была яростной. Она смело бросалась в бой на защиту гражданских, всегда была надежной поддержкой и опорой на спецоперациях, предпочитала поджечь злодея, подумать, и еще раз поджечь, а не блеять «сложите оружие». И теперь она вышла на тропу войны. Где-то в глубине души Теруко явно любила драматичные и картинные жесты. Вот только работа про-героини, где каждое действие должно было быть тщательно выверенным, губила эту возможность на корню. И, наконец, у подруги появился шанс проявить себя. Весь отдел продвижения и маркетинга молился на длинные белоснежные волосы про-героини Даби, которые можно было укладывать в сложные прически и продавать на одной и той же базовой игрушке снова и снова. Подруга о волосах очень заботилась, но по секрету призналась Руми, что отрастила их только по просьбе мужа, который попросил ее об этом еще, когда они встречались. Что могло яснее показать, что Теруко не собирается спускать Лиге злодеев смерть мужа и сына, чем ее зверское выражение лица, когда она бросила на гроб Кейго свои обрезанные волосы, молчаливо обещая отомстить за него? Что могло выразить ее намерение точнее, чем любимая игрушка-Старатель, аккуратно положенная в могилу к сыну? Нет, Теруко никогда бы не сложила руки, никогда бы не успокоилась, пока не отомстила за свою семью. Руми только надеялась, что совместно с остальными коллегами сможет уговорить подругу подождать пока не родится ребенок. Ну а потом, потом никто не сможет остановить Теруко на пути праведной мести. А она, со своей стороны, готова оказать подруге всяческое содействие. Пускай Кейго для Руми был просто хорошим знакомым, и пускай они с подругой больше не работали в одном агентстве, но ради Теруко она была готова вспомнить их лихие похождения и загнать Лигу злодеев как диких зверей. Резкий порыв ветра вышиб у Руми слезу.***
Похороны проходили шумно. Это были не первые похороны для Кугути Рики, все-таки она была профессиональной журналисткой, которая освещала новости мира про-героев. Она брала интервью у Всемогущего, когда тот вышел на пенсию, она освещала становление и уход Старателя с поста героя номер один, она приветствовала Ястреба, когда он занял этот пост и стал новым символом мира. Она же теперь провожала его в последний путь. Несмотря на то, что Рика похоронила уже не одного героя, она все равно каждый раз чувствовала себя немного не в своей тарелке. Нет, она не чувствовала себя стервятником, который ждал поживы. Но осадок оставался. Ястреб был хорошим героем и символом мира. Он сочетал в себе открытость и доброту Всемогущего, раскрываемость и упорство Старателя и что-то еще свое собственное, наверное, поэтому его любили больше чем предыдущих героев номер один. Даби тоже была хорошей героиней. Яркая, пылающая и не желающая сдаваться, но при этом заботливая мать и жена. Она была той самой молодой женщиной, которая внезапно придет к вам на помощь, только по одному отчаянию в глазах, поняв, что вы в беде. Наверное, поэтому все считали, что они были идеальной парой. Такой в мире героики не было уже много лет и снова появится она не скоро. Многие в СМИ подумывали о том, чтобы начать выводить Шото и Креати в качестве новой прайм-пары, но Рика слишком долго была в этом бизнесе. Нет, Шото не хватает искры, а Креати смелости, они не приблизятся к Ястребу и Даби даже через десять лет. Много лет проработав бок о бок с героями, она знала, что, в конце концов, они были не богами, а просто людьми. Фанаты за оградой оплакивали Ястреба, но вдова у могилы оплакивала мужа. Кто мог понять ее боль? Кто мог понять боль матери потерявшей ребенка? Рика не верила в высшие силы, плохие приметы и добрые пожелания. Плохие вещи могли случиться и всегда случались, причем, зачастую с людьми, которые этого совсем не заслуживали. Вопрос всегда был только в одном: мог человек преодолеть их или нет? Похороны Ястреба и его сына была прямым доказательством этого. Но, если в этом мире еще осталась хоть какая-то справедливость, то Рика верила, что она должна была достаться Даби целиком и полностью. Если в этом мире была удача, то она, похоже, выбрала Даби и ее еще не рожденного ребенка, потому что иначе как чудом то, что героиня без проблем смогла сохранить ребенка, несмотря на все стрессы и переживания, назвать было нельзя. У журналистки начинали болеть ноги, но прощание, к счастью, заканчивалось. Даби в последний раз посмотрела на могилы мужа и сына и медленно, словно в забытьи, повела дочь к непонятно откуда взявшемуся такси. И журналистка по опыту оценила этот ход. Пробраться через толпу фанатов сейчас было бы невозможно. По-хорошему, это был бы чудесный кадр для статьи, но Рика тоже, в конце концов, была просто человеком. Смотря на то, как бойкая блондинистая водительница ловко распахивает заднюю дверь перед вдовой и помогает маленькой девочке забраться вслед за матерью, Рика с удивлением почувствовала, как что-то капнуло ей на руку. День был ветреный, но солнечный. Рика утерла внезапно набежавшие слезы.***
Похороны проходили шумно. Это было видно даже по видео-трансляции в специальном репортаже новостей, хотя телевизор в комнатке еле шептал. Огаве Кей было противно на это смотреть. Она знала семью Таками уже семь лет, с тех самых пор, как они въехали в этот дом, где она работала консьержкой больше двадцати лет. Они были очень хорошей, дружной семьей. И всегда такие вежливые, что она даже не сразу поняла, что и Кейго-сан и Теруко-сан оба про-герои. Мэдзеки был маленьким проказником, а Садаши маминой любимицей. И как все радовались, когда выяснилось, что Теруко-сан снова беременна! Сколько маленькие негодники спорили, будет это братик или сестренка! В тот день, когда Кейго-сан и малыш Мэдзеки пошли «купить маме сладких рисовых булочек», старушка взъерошила мальчикам волосы (даже если Кейго-сану пришлось для этого немного присесть) и похвалила за то, что они так заботятся о Теруко-сан. Она помахала им рукой, когда они выходили из здания, и, совершенно ни о чем не беспокоясь, села дальше читать книгу. Она же встретила испуганных офицеров полиции с глазами на пол-лица, когда они пришли через несколько часов, чтобы сообщить Теруко-сан ужасные новости. Она же на негнущихся ногах проводила их к дверям квартиры семьи Таками и увидела, как исчезает улыбка Теруко-сан, и меркнет счастье в ее глазах. С тех пор старушка, как могла, поддерживала маленькую семью Таками, внезапно потерявшую свою сильную половину. Но, несмотря на это, Кей прекрасно понимала, что такую рану ничем не залечить. Когда Теруко-сан и малютка Садаши вернулись с похорон, она не решилась подойти к ним и заговорить, только поклонилась, когда молодая вдова подошла поздороваться. Девушка на секунду выпустила руку дочери и обняла старушку, но было заметно, что она явно не в себе, и девочка тоже выглядела усталой и притихшей. Огава Кей никогда и не думала про то, чтобы стать про-героиней. В те времена, когда она была юной девушкой, такие мысли не возникали даже в головах самых отъявленных смельчаков. Но сейчас, вытирая слезящиеся глаза вручную вышитым платочком, который ей на прошлый день рождения подарила Теруко-сан, она решила, что станет героиней для этой маленькой семьи и вернет блеск в их глаза.