***
Надежды на хороший и продуктивный день рухнули с самого утра, как только к Елене в руки попал плотный бумажный конверт. Внутри: заявление на развод и мировое соглашение. Новая бумага неприятно-белая слепила глаза, пока девушка усердно вчитывалась в содержание. Внутри обдало неприятным жаром, а сердце заколотилось о рёбра. А больно… Дышать больно-свистящими спазмами в лёгких. Судорожно глотая душащий ком слёз: не расплакаться бы. Уж не при юристе точно. — Я должна это подписать? — Жадно скользнув взглядом по мужчине напротив. Юрист из отдела его компании. — Если Вы согласны, то… — Внутри всё сжалось спазматической судрогой. Закатила глаза. — Нет, если Вас не устраивает размер содержания. Судорожный выдох и истерическая усмешка. Неужели всё настолько плохо? Размашистым почерком подпись на обороте документов.Конец?
— Всего Вам доброго. — Доброго в её звенящем тоне — ни грамма. Дверь за незваным утренним гостем закрыта, а её трясущиеся пальцы скользили по экрану мобильного. Они должны поговорить, просто обязаны.Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…
Инстинктивный страх парализовал до кончиков пальцев.Так ведь: она сама ушла.
Больной дрожью вдруг отдалось смутное осознание: что-то происходит. Что-то пугающее. Интуиция Лену никогда не подводила, и вот теперь шестое чувство наперебой кричало о чем-то смутно-болезненном и опасном. А этот Идиот как назло трубку не брал — очевидно акт своеобразного наказания за её вчерашний байкот. Сорвалась в который раз. Сорвалась, когда вдруг поняла что терять своего странно-близкого и родного мужа она не хочет. Боится. До дрожи.четыре года назад.
На краю помутненного сознания: белый свет ванной, звук воды и остро-болезненные спазмы. Жуткий озноб безжалостно колотил всё тело, крупными мурашками и липким потом. Он рядом. Молчаливый, неподвижно-сосредоточенный, подобно нерушимой стене. С ним легче. Крепкие мужские руки не позволяли упасть на холодный кафель безвольной тряпкой. У него внутри — десятибалльный шторм. И пусть горит синим пламенем вся эта великосветская тусовка. Пусть всё катится к чёрту. Кроме нее. Пальцы то и дело непроизвольно сжимались чуть сильнее. — Ты свой день рождения себе наверняка по-другому предстаалял? — Язык заплетался, а сил хватило лишь на сдавленный хрип. — Молчи уже… — Буркнул и взял на руки бережно-осторожно. Ладони тёплые. По пути из ванной в спальню жена почти заснула. А потом: в постели судорожно выдохнула, не отрыв глаз, поджала колени к округлившемуся животу. Спиной к его широкой груди. Защищенная. Замужем. Уснули оба и быстро: измотанные, но отчего-то робко счастливые. Уже тогда.четыре года назад.
***
Увидеть её на шумной сцене было для Агапова большим сюрпризом: он в первые несколько секунд и глазам своим не поверил, но всё — как нельзя реально. Толпы заинтересованно-поглащенных: семинар по медиажурналистике — событие важное во всех смыслах. Вокруг — взволнованный полушепот, а на сцене она — яркая, увлечённая, красивая. Михаил полюбил Симу ещё прилично давно и именно такой. По позвоночнику прокатился колючий холод, ни в силах сделать и шага, мужчина затерялся среди людей. Слушал и слушал, но не слышал и не понимал и десятой части её плавно-витиеватой речи. Хоть и в нескольких шагах, а всё также — бесконечно далёкая. — Мишка, как Ты здесь оказался? — Сима рада совершенно искренне. Губы тронуты мягкой улыбкой, в глазах — блеск заливистого предвкушения. — Встреча с партнёром затянулась. — Хрипло отозвался он, скользнув ладонью по острому плечу. — Рад тебя видеть. — На ужин позавешь? — Шагнув вперёд, девушка прижалась головой к его груди. — Ты чего как неживой? Скованный собственными мыслями, Агапов заторможенно кивнул. Пальцами к острому локтю и вдохнул терпкий аромат яркого солнца. Брюнетка только запросто рассмеялась и с лёгкостью совершенно повисла на его крепкой руке. Ресторан шумел разноголосьем и приятно-ненавязчивой музыкой. Столик немного поодаль сразу придал их встрече толику приватной интимности. Сима с облегчением скинула с ног дико неудобные туфли и опустилась в мягкое кресло. Агапова тоже слегка попустило. Пиджак слетел с крепких плеч, оставаясь на вешалке, пальцы ослабили узел галстука, верхние пуговицы рубашки растёгнуты. Говорить с ней — легко и приятно. Обо всём на свете: ни о чём конкретно. Расслабленная вкусным ужином и терпким аперитивом девушка соловьём заливалась о прошедшей конференции, о будущих публикациях. О себе. Агапов слушал с искреннем интересом, как всегда с ней — молчаливо и добродушно. — Как там мой крестник? — Вдруг выронила она, пригубив уже не первый за вечер бокал красного сухого. — Растёт? Михаил вскинул густые брови к переносице и порывисто вздохнул, ощутив глухой стук дробью за рёбрами. Он проиграл Симе. В очередной раз проиграл, пригласивчетыре года назад
— Маша, ты видела эту Мышь серую? — На полтона ниже обранила Сима сквозь насмешливую издёвку. — Ни внешности, ни породы, ни образования, ни денег. — Это ты загнула. — Ехидно хикикнула захмелевшая свадебной радостью Маша, но заметив непонимание в глазах напротив, всё же продолжила. — Она в медицинском учится, и это уж явно поважнее, чем наше с тобой великосветское безделье. Дочка академика, между прочим, а что до денег: так не в них счастье. — Чего это ты ей так прониклась? — Нетерпеливо зашипела брюнетка. — Прямо-таки: подружки не разлей вода. Ответа на этот небрежно брошенный вопрос проницательная Мария не знала и сама. Просто почему-то захотелось поверить, что столь бездумная, провальная и скорее инстинктивная идея её взбалмошного братца выгорит. — Самое безумное — скорее самое верное. — Улыбнулась, выдохнула глубоко. — А ну как Мишка с ней счастливо всю жизнь проживёт? — Что-то я сильно сомневаюсь. — Лица она не удержала: скривилась, словно от зубной боли. — Не вздумай его баломутить, слышишь?! — Неожиданно жёстко резанул этот ангел в белом. — Оставь его в покое. А то как собака на сене, честное слово.четыре года назад.
Сима не стала дёргать Михаила из его только что приобретенной ячейки общества. Свадьба отгремела салютными раскатами и буквально на следующий день она укатила на стажировку в европейское издательство. Пройдёт всего пару месяцев и до неё долетят слухи об их скоропалительном разводе. Иначе и быть, кажется, не могло. Вышло иначе. Эта странная, немного дикая семья жила спокойной жизнью. Михаил увлёченно работал, а Лена училась, заботилась о вечно уставшим муже и новорожденном сыне. Они просто жили: не трубили о себе ни на телевидении, ни в журналах, на публику не играли, никому ничего не доказывали. Разве что: самую малость, да и эти попытки вскоре сошли на нет. Прижились. Прикипели. Полюбили. Одна беда: рассказать друг другу об этом позабыли. — Миша… — В её захмелевших глазах вдруг мелькнул знойный морок закатного солнца. — А поехали я тебе своё гнёздышко покажу? Порывистый выдох отозвался глухим стуком за рёбрами, прежде чем Михаил понял: его не трогает. Абсолютно не трогает «то самое», о чём он когда-то только мечтал. И сейчас, глядя на бесконечно прекрасную, яркую Симу, Агапов не мог представить их вместе. Как ни старался. Перед глазами — замутневшая поволока и яркие вспышки, от которых бился в глаза больно-ослепляющий свет, а тепла — ни грамма. — Да нет, Симка. — Отозвался с тёплой улыбкой и твёрдой решимостью. — Поздно уже. — И едва ли только потому что на часах уже за полночь. — Поздно… — Разорвало болезненным эхом. Сима умная, Сима всё поняла. — Давай такси тебе вызову. — Мы друзья с тобой, слышишь? По-другому и быть не может.***
Спустя полчаса вместо того, чтобы наконец свернуть ближе к дому, Агапов вдруг попросил водителя сменить адрес конечной остановки. Длинно-мерные гудки быстро сменились звучным голосом на том конце провода. — Не разбудил? — Слегка настороженно, сквозь нахмуренные брови. — Машка спит? Я заеду? Открывай… Гостеприимно-компанейский Егор всегда готов открыть для лучших друзей во втором часу ночи не только дверь, но и бутылку коллекционного виски. Уселись, а даже скорее — развалилась на полу в гостиной. Михаил заверил Гошу, что напиться именно так будет несомненно легче… — Ты даже не объяснил ей: зачем тебе нужен развод? — То ли от выпитого без особой закуски алкоголя, то ли от абсурдности всей ситуации, что творилось между его близкими друзьями, глаза у Гоши буквально на лоб полезли. — Ты в себе вообще? Агапов в ответ на это лишь скривился и фыркнул: а чего там собственно объяснять-то было, а главное: зачем. Если Ленка согласилась на развод — значит его, мужа своего, она ни капли не любит. Какой вообще смысл что-то предпринимать: насильно мил не станешь. — Я ей нужен как рыбе зонт, неужели не понимаешь? — В грохоте его хриплого голоса сквозила неприкрытая обида. — Ей даже денег от меня не надо никаких. Как будто я ей не муж, а так — фигура мимопроходящая. — Миш, я может тебе тайну открою, но не у всех счастливых семей степень нужности определяется размером денежных вливаний. — Язык ожидаемо заплетался, но у вечно эрудированного Егора как всегда нашлась парочка заумных слов. — Слушай, Эксперт семейной жизни, кончай меня учить. — Недовольно-обиженно буркнул Михаил, глотнув виски из стакана. — А кто тебе ещё правду скажет? — Передернул Свиридов, слегка улыбнувшись. — Вот и ты Ленке лучше все расскажи… Агапов сморщился как от зубной боли, закатил глаза и уронил голову на длинный ворс пушистого ковра. Посвящать жену в свои проблемы — последнее, чего хотелось всегда уверенно-невозмутимому мужчине. Показать свою слабость для него — чистое самоубийство. — Ну и как ты себе это представляешь? — Вопрос скорее риторический. — «Милая, нам нужно развестись, потому что меня посадят со дня на день за финансовые махинации в особо крупных. Поэтому давай я на тебя заодно всё имущество перепишу…» Жена не кинется к нему в объятия и не воспылает к ненавистному мужу неземной любовью. Слишком правильная и гордая, она скорее сама сдаст его в руки правосудия. — Ей моей ответственности мало оказалось, а про любовь я как-то подзабыл рассказать.***