Первородный грех

      Эрвин Смит в свои тридцать четыре года не был набожным человеком. Профессия юриста вырезала из него всю совесть и веру в доброту человечества, а служители церкви вызывали недоумение. У него к ним был только один вопрос: «Как можно добровольно отказаться от всех земных удовольствий и благ?»       У него были разные клиенты: бизнесмены, желавшие отмыть деньги, убийцы, воры, проститутки, люди самых разных профессий… Фух… С такой практикой Эрвину было не до философских рассуждений.       Сегодня был четверг, двенадцатый час от начала суток. Эрвин сидел в своем кабинете и осматривал нового клиента, вернее, клиентку, которая, облачившись в рясу монахини, задумчиво смотрела в панорамное окно. Смит еле сдержал в себе смех, когда девушка переступила порог его кабинета.       Еще с университета у Эрвина была привычка анализировать человека перед ним, чтобы внутренне быть готовым. Его голубые глаза сверкали неподдельным интересом пока бегали по щуплому телу. Аккуратные кисти рук, тонкие и худые пальцы… Глаза цеплялись за каждую пылинку.       О чем она думала, когда пришла к такой акуле, как Эрвин? И с чем вообще… Кто-то неправильно причастился, подавился и подает в суд на церковь? Смит усмехнулся про себя — такую шутку эта дама не оценила бы. Продолжая окутывать взглядом монахиню, он остановился на самой интересной и открытой части тела. Её лицо. На нем можно было прочитать нотку снисходительности, красивый разрез глаз с серебряным оттенком рассматривал Смита в ответ, не стесняясь, а этот аккуратный вздернутый носик, который наслаждался запахом цитруса и сандала в кабинете… И пухлые, розовые губы… Эти налитые кровью губы определенно вызывали внутри Эрвина электрические разряды от мозга к одному определенному органу. Серьезно, Смит? Заводишься от монахини?       Извращенный ублюдок.       Вежливое покашливание вывело Эрвина из философских рассуждений. Мысленно дав себе пару пощечин, молодой юрист вернулся в реальность.       — Мистер Смит? Вы меня слышите? — а голос у дамочки вполне дерзкий, наполненный уверенностью, но такой мягкий. Еще никогда Эрвин не был так близок к чему-то настолько греховно-сладкому до встречи с этой монахиней.       — Кхм… Да, я вас слушаю, Мисс… — теряешь сноровку, Эрвин, вот уже и фамилии клиентов забываешь. Еще немного, и твой секретарь начнет давать тебе таблетки для улучшения памяти.       — Аккерман, — последовал тяжелый вздох, будто ей пришлось пешком на Фудзияму подниматься. — Я, конечно, слышала, что вы занятой юрист, и у вас обширная клиентура, но забыть фамилию потенциального клиента… Это не показывает вас как специалиста своего дела, — слегка ухмыльнувшись в конце, Мисс Аккерман не сводила своих стальных глаз с лица Эрвина, наблюдая за каждой его реакцией на свою дерзость. Видимо, сделав про себя какие-то выводы, она одарила Эрвина снисходительной улыбкой. Смит как в замедленной съемке наблюдал: вот она медленно поднимает свою левую ногу, подол её юбки слегка задирается, и Эрвин успевает заметить тонкую ткань темного нейлона и черные лакированные туфли.       Аккерман закинула левую ногу на правую и, убедившись, что юрист увидел все, что она хотела показать ему на данном этапе, девушка удовлетворенно вздохнула и начала покачивать носком туфля в ритм, который отбивала в своей же голове. Заметив, как тяжело сглотнул мужчина напротив неё, и получив реакцию, которую она и ожидала, Аккерман окончательно убедилась, что игра стоит свеч. Она сложила свои крошечные руки в замок на животе, приняв ауру соблазнительницы. Сегодня она погубит этого молодого человека и выйдет из кабинета, полностью утолив свою жажду.       Все, что смог сделать Эрвин — это стараться не демонстрировать образовавшуюся палатку в своих брюках. Похоть окутывала его, как дым от дорогих сигар. Он понял, что перед ним сидит не простая монахиня, а настоящая искусительница, и кто он такой, чтобы смочь устоять перед чистым грехом? В конце концов, он всего лишь человек.       — Я прошу прощения. Не каждый день в моем кабинете бывают люди вашей профессии, — и вставил в конец предложения свою фирменную улыбку. Эрвин опустил взгляд вниз, стараясь сосредоточить свои мысли на анкете, которую принес ему секретарь по делу Мисс Аккерман.       — Это не профессия, а образ жизни, — вежливо поправив, она продолжила. — Я понимаю. Ведь вы больше привыкли к толстосумам, которые приходят к вам и просят помощи, может, перед людскими законами вы их и очищаете, но не перед Божьими, — Мисс Аккерман выдохнула в конце своей тирады, и Смит едва успел уловить, как розовый язык пробежался по губам и смочил их прозрачной слюной. Боже… Эрвин был уверен, её губы — самая вкусная сладость, которую можно представить, и он хочет попробовать их. У себя на губах, вокруг своего твердого члена — она может выбрать сама ту часть тела, которую будут изучать её губы.       В это время, все так же наблюдая за реакцией Эрвина, монахиня спустилась чуть ниже в кресле, её левая нога выбралась из скрещенного замка коленок и плавно опустилась на пол.       — Но я пришла к вам не проповеди читать. Несмотря на то, что я монахиня, и моя служба не несёт в себе близкого общения с мужчинами, я очень часто подвергаюсь домогательствам с их стороны, — с каждым словом стройные ноги Мисс Аккерман отдалялись друг от друга, образуя жест приглашения. Подол её юбки приподнялся, теперь конец темной ткани ласкал её худые щиколотки. Эрвин опустил взгляд ниже, туда где открылся новый участок тела девушки, а эти черные туфли… Боже, Эрвин хотел бы быть этими туфлями, он мог бы целовать эти крошечные ступни весь день и не устал бы. Он почувствовал, как у него во рту скапливается слюна, а давление в паху требовало освобождения. Смит был не из робкого десятка, он прекрасно понимал, что это не обычная встреча юрист-клиент, но он определенно был удивлен тем, в какие сети сам же и угодил. Решив, что такое развлечение ему не помешает, Эрвин расслабился в своем кресле, приготовившись к игре.       Это будет интересно.       — Что же, я бы рекомендовал вам для начала говорить о всех случаях вашему Священнослужителю. Если он не… — не успел Эрвин окончить свое предложение, как его прервали телодвижения монахини.       Она медленно поднялась с кресла и, оперевшись руками на стол, смотря мужчине прямо в глаза, произнесла томным голосом:       — Мистер Смит, он ведь тоже мужчина и вряд ли поверит мне, — ее левая рука проделала путь от бедра, выше по животу и нежно легла на собственную грудь, слегка натянув ткань.       Эрвин мог поклясться что увидел очертание твердого соска.       — Спишет все на мое воображение и греховные мысли, — произнося эти слова, она прогнулась в спине, наблюдая за реакцией мужчины и, не увидев препятствий на своем пути соблазнения, решила продолжить свой эротический перфоманс. Аккуратно, с грацией кошки, Аккерман взобралась на стол Эрвина, не отрывая от него взгляда, и встала на колени. Выпустив тихий стон, она медленно провела руками по своей шее, груди, опускаясь все ниже, пока не достигла края юбки. Все было скрыто темной тканью, кроме её прекрасного личика, но Эрвину и этого было достаточно для полноценной эрекции.       Взявшись за края юбки, Мисс Аккерман начала медленно поднимать их, с каждым мгновением открывая и демонстрируя больше оголенной кожи. Она уже была возбуждена, чувствовала, как влага из ее киски стекает по внутренней части полных бедер. Все, о чем она могла думать — это как язык молодого юриста повторит путь её возбуждения. Она опустила юбку, снова скрыв свои прелести за черной тканью. Она хотела подразнить молодого мужчину, довести его, превратить в машину для секса. Поэтому для Смита у неё был другой подарок. Сначала она поднялась и, полностью сев на задницу, поставила правую ногу на подлокотник кресла, а затем, проделав тот же самый маневр с левой ногой, Мисс Аккерман продолжила свою исповедь.       — Возможно, я их провоцирую, — юбка снова поднимается по линии ног при помощи её рук. — Надеваю рясу на голое тело и говорю об этом случайным прихожанам… — и снова этот томный выдох, ставший музыкой для ушей Смита. Не отрывая взгляд от этого представления, Эрвин чувствовал, как его член болезненно упирается в жесткую ширинку. Он поднял руку и провел кончиками пальцев по щиколотке девушки, продолжая изучать её. Он подвинул свое кресло, чтобы оказаться ближе к источнику жара и влаги. Эрвин знал, сегодня у него будет лучший обед.       — Я не та монахиня, с которой стоит брать пример… — не встретив сопротивления к своим прикосновениям, Смит в одно мгновение задрал юбку до живота. Он догадывался, но хотел убедиться.       Под рясой у монахини не было ничего. Ничего, кроме туфель и чулок. Совершенно опьянев от вида раскрытых, розовых и влажных складок, Эрвин втянул воздух носом. Запах мыла и тела юной девы ударили по его воспаленному мозгу, как цунами. Такой сладкий и терпкий аромат, он был готов утонуть с головой между её ног, даже если бы умер от нехватки кислорода. Это была бы лучшая смерть.       Он наклонился еще ниже, буквально чувствуя жар от ее киски, и ему казалось, что на пол капает собственная слюна, а член в штанах давно просится на свободу. Желание овладеть этим горячим и молодым телом перекрыло в Эрвине все человеческое, и единственное, о чем он мог думать — это как проникнуть в ее тело, какой способ лучше выбрать? Язык, чтобы испробовать ее сладкое и уязвимые место? Пальцы, чтоб наблюдать, как в преддверии оргазма ее прекрасное личико исказится, бровки сложатся домиком, щеки порозовеют, рот будет издавать самые сексуальные стоны? Или член, чтобы наполнить её нуждающийся вход, двигаться в ней, чувствуя, как розовые стенки сжимаются вокруг его обхвата?       — И так ты ходишь весь день? — задержав дыхание в ожидание ответа, Эрвин поднял глаза и, встретившись взглядом с Мисс Аккерман, Смит увидел, насколько возбужденной и разбитой она уже была. В этот момент она показалась ему такой чистой, идеальной, что зверь внутри него хотел испачкать ее, превратив в свою личную игрушку для секса.       У него появилось желание кончить в неё, наполнить под завязку так, чтобы ее живот раздулся, чтобы она выходила из его кабинета, а сперма стекала по её идеальным ногам. Эрвин действительно был животным сейчас, им двигал только один инстинкт.       — Мистер Смит… Вы мне нужны… — как только эти три слова сорвались с ее искусанных губ, она обхватила своей ладонью его затылок, приближая к своей сочащейся киске. Эрвин явно был воодушевлен такой откровенностью и не мог сопротивляться. Он впился в неё, как будто это был источник воды в пустыне. Эрвин лизал широким плоским языком от входа в её тело до начала лобка, собирая на языке её вкус. Он жадно сосал клитор, обхватывая его своими губами, зная что такая стимуляция сводит девушку с ума. Проникал языком внутрь, прямо в её жаждущий вход, из-за чего его кабинет быстро наполнился хлюпающими и влажными звуками — это была музыка для его ушей. Он был, как голодный зверь, который наконец-то поймал столь желанную добычу.       — Боже мой… Эрвин… Сильнее, трахни меня своим языком… Да…. — сладкие стоны, которые издавал этот сексуальный рот, лишь подстрекали Смита работать активнее.       Положив руки на её мягкие бедра, Эрвин сильнее впился в розовую щель, желая, чтобы она кончила ему на язык. Он хотел выпить ее до конца. Еще никогда Эрвин не был так счастлив, а её ляжки очень быстро подружились с ушами Смита.       Она не могла сфокусировать свой взгляд на чем-то, пока искусный язык доводил её до исступления. Она хотела доставить мужчине такое же удовольствие, попробовать его предэякулят, почувствовать его мужской запах и вкус глубоко в своем горле. Услышать его голосом, какая она хорошая девочка.       Аккерман чувствовала задницей, как бумаги под ней промокли от смеси ее смазки и слюны, и опустила взгляд вниз, когда ощутила у своего входа два толстых и скользких пальца. Смит проникнул в нее плавным движением, вызвав этим возбужденное бормотание сверху.       — Ах… Эрвин… Боже… Ха-а-ах… Да-а-а, — с каждой секундой она чувствовала, как жар поднимается, как тяжелый узел завязывается в её животе, пальцы ног подгибались в туфлях, жар поглощал её тело, и она представляла себя струной, которая вот-вот лопнет. Еще немного, еще пару резких движений языком, и Аккерман чувствует, как волны оргазма накрывают ее.       — Эрвин, я кончаю. Да-да… Да… Да! — оргазм стремительно поглотил каждое нервное окончание, от удовольствия она бессознательно прижала рот мужчины к своей киске, чувствовала, как он проводит языком в такт пульсации её оргазма. Когда Эрвин, наконец, оторвался от её промежности, он поднялся со своего кресла, расстегнув одним движением ширинку и выпустив наружу твердый член с розовой сочащейся головкой. Он наклонился ближе к её лицу, и Аккерман могла чувствовать специфический запах собственного мускуса.       — У меня нет презервативов, поэтому я наполню тебя. Я наполню тебя так, что ты будешь капать несколько часов, — ей показалось, что у мужчины мелькнул оскал, но в послеоргазменном состоянии она не стала зацикливаться над этим, лишь шире раздвинула свои ноги, приглашая проникнуть в неё. Эрвин взял в руку член, пару раз шлепнув по влажной киске и наблюдая, как она сжимается. Не став тянуть с главным событием дня, Смит проникнул в неё одним плавным движением.       Замерев внутри неё на несколько секунд, мужчина наслаждался теплотой и влагой, которое ему дарила эта девушка. Он бы мог провести так весь день, если бы не возбужденный скулеж снизу.       — Эрвин. Прошу… Двигайся… Трахни меня… — в подтверждение словам, она двигала своими бедрами самостоятельно, насаживаясь на твердый член.       — Разве я могу отказать, когда ты так хорошо просишь? — положив свои ладони на её бедра, Эрвин сразу перешел на резкий и быстрый темп. Он двигался, как животное, его бедра хлопали об бедра Аккерман, он гонялся за собственным удовольствием, проникая в такое горячее и возбужденное тело. Он чувствовал, как теплые стенки влагалища сжимают его, не желая отпускать, и он был лишь рад дать, проникнуть, разрушить эту девушку и подсадить её на свой член, как на наркотик.       Эрвин не сводил глаз с её лица — в жизни это выглядит еще лучше, чем он себе представлял. Покусанные губы, щеки, покрытые нежным румянцем, глаза, полные похоти, и очаровательная складочка между бровями. Эрвин мог бы поклоняться ей, как личному божеству. Он готов был повесить икону с ней в своей спальне. Он взял её ладошку и положил на свою влажную грудь, покрытую хлопковой тканью рубашки, дав почувствовать, какое дикое сердцебиение она вызывает у него.       — Боже, детка… Чувствую себя так хорошо, как будто ты создана для моего члена, — опустив её ладошку, своей сильной рукой он взял её нежный подбородок, поделился с ней влажным поцелуем, полным мокрых звуков и слюны. Вскоре кабинет наполнил оркестр эротических звуков. Шлепки бедер, стоны, всхлипы, хлюпанье — от былого приличия не осталось и следа. Их лица были красными и обезумевшими, пот стекал по горячим телам, движения Эрвина становились беспорядочными, что говорило о приближении его оргазма. Почувствовав знакомое напряжение в яйцах, мужчина подцепил рукой ноги девушки и одним движением закинул их на свои плечи. В этой позе он мог проникнуть еще глубже, буквально целуя головкой вход в матку. Он накормит эту голодную киску своей порцией спермы. Ускорив движения тазом, он почувствовал, как розовые стенки стали крепче его сжимать, будто пытались высосать его семя. Поймав взгляд Аккерман, он понял, что она скоро кончит и, словно прочитав его мысли…       Она взяла его лицо в свои ладошки и простонала:       — Кончи в меня, ах… Пожалуйста, наполни меня… Ха… А-а-ах… Боже, да… Не останавливайся! — Эрвин издал горловой рык и сорвался на бешеный темп, вколачивался в неё, гонясь за своим удовольствием. Бумаги летели во все стороны, ему казалось, что весь мир слышит, как им хорошо вдвоем. Несколько сильных толчков, и Эрвин чувствует, как напряжение в его яйцах покидает его, а электрический заряд проходит через все его тело. Он наконец-то выпускает всю свою сперму внутрь Леви, ощущая, как пульсирует её киска от собственного оргазма, ритмично доя остатки его семени. Он опускает свою голову на её грудь, все так же тяжело дыша. Из тумана оргазма его вырывает хриплый смешок.       — Вставай, Смит. Я не могу поверить, что ты уговорил меня на это, — продолжая говорить с улыбкой, Леви смотрит вниз на своего мужа. — Ты даже не представляешь, чего мне стоило найти настоящий костюм монашки. И как на меня смотрели продавцы.       — Я думал, после наших скачек на заднем дворе у Майка, у тебя не осталось стыда, — Эрвин неохотно оторвался от столь любимой пары грудей, падая задницей назад в кресло. — Ты такая же извращенка, как и я, — он посмотрел вниз, наблюдая, как его порция спермы капает на стол.       — Мы женаты только потому, что у тебя талант трахаться, — Эрвин засмеялся. Его Леви всегда так остра на язык.       — Иди сюда, Блонди, я тебя поцелую, — Смит снова приблизился к столь желанным губам, они столкнулись в нежном поцелуе, полного любви, от былой похоти и страсти ничего не осталось. Эрвин не набожный человек, но он уверен что, их любовь запечатлена высшими силами.       — Я люблю тебя, большой парень, — в подтверждение своим словам, Леви провела пальцами по уже мягкому члену Эрви.       — Я люблю тебя, Леви.