«Этот месяц зимы получился довольно странным: Я готовился к первым экзаменам в универе И не спал по ночам, отрубаясь под вечер в ванной, Но когда я всё сдал, то не мог до конца поверить, Что каникулы будут длиной в полторы недели, Что свободного времени стало теперь навалом. Я не мог осознать это счастье, но в самом деле Оказалось, что времени очень и очень мало. Я пытаюсь понять, как так вышло, что дней каникул Остаётся лишь пять, — и начнётся второй семестр, А я даже не начал ещё погружаться в книгу, Что хотел прочитать до начала учёбы, бездарь. И помимо того я хотел посмотреть хотя бы Пару фильмов, закрывшись от всех под вечер. Но, похоже, что дело уже не полезет в шляпу: Заменить в никуда убежавшее время нечем. Но я понял: дисторсии времени есть причина — Ожиданье в грядущем какого-то счастья, чуда. И управиться с ней не помогут, увы, врачи нам — Чтобы справится с ней, нужно стать просветлённым буддой. Этот месяц и правда мне кажется необычным — Очень быстро прошедшим, но всё же таким огромным… Я устал от вопросов, мол, как у тебя на личном? Я устал отвечать: «Ничего. Всё, как прежде, ровно». А ещё я устал загонять себя в тёмный угол, Размышляя о том, что мне делать с творчеством. Ведь, похоже, и правда: быть автором — это мука, Но мучение это навряд ли когда-то кончится, Ведь навряд ли теперь я сойду со своей дороги, Потому что сойти — это значит одно: повеситься. Я иду, даже если придётся быть одиноким И прожить ещё более сотни таких же месяцев». Илья Метаморфоза
Джастин проснулся рано, почувствовав тепло, исходящее от тела Брайана, на котором практически распластался — удивительно, как он мог спать под такой тяжестью. Но спал. Джастин осторожно лег рядом, внимательно рассматривая спокойное лицо любовника, не в силах оторвать взгляд от нежной линии скул, соблазнительно очерченного рта… И снова внутри что-то сжалось от желания впитывать, обнимать, целовать, как будто и не занимались любовью полночи. Джастин улыбнулся, вспоминая рождественское утро, когда сам не мог проснуться, прижимаясь к Брайану не в силах вернуть себя в мир бодрой реальности. Лишь где-то на задворках сознания слышался тихий смех: — Лежи, отдыхай… Кажется, еще нежный поцелуй в щеку, но Джастин не был в этом уверен. И из спальни смог выйти только почти к вечеру. Брайан объяснял, что организм все равно свое возьмет, заставив расплачиваться за стресс, волнения, тяжелые нагрузки и бессонные ночи. Последние продолжились и после. Правда, потом не возбранялось не покидать спальню почти до обеда. Брайан сдержал свое обещание не выпускать из кровати! А еще с дивана, с кухонного стола, из душа… И Джастин в какой-то момент понял, что действительно отдыхает! Успокаивается, забыв об учебе, работе и даже проблемах Брайана. Потому что он сам о них забыл, не упоминая в разговорах. Разве что кроме нечастых кратких визитов вечно занятого Хорвата, кстати поделившегося информацией о том, что Стоквелл уволился. Но этого и следовало ожидать — в ближайшее время его ждет или должность мэра, или переезд в Миннесоту. Больше ничего не вторгалось в тишину и спокойствие серого дома, а до выборов еще было время. На днях Брайан спросил, пойдет ли он голосовать, на что Джастин ответил, что обязательно лишит начальника полиции хотя бы одного шанса остаться в Питтсбурге. Брайан в ответ усмехнулся: — Сомневаюсь, что я сделал бы то же самое, но хорошо, что у меня нет вариантов. Мертвые не голосуют… Джастин не стал в очередной раз напоминать Брайану, что он не мертвый. И скоро вернется в мир живых, получив обратно свою квартиру, агентство, документы и все права. В том числе и избирательные. Ни к чему было заострять на этом внимание и портить оставшееся время. Осторожно покинув теплую постель, Джастин спустился на кухню и сварил кофе, размышляя, как вроде бы долгие каникулы умудрились почти закончиться. То есть незаметно промелькнуть. Через несколько дней придется возвращаться в кампус и на занятия. А за время практики Джастин успел отвыкнуть от многочасовых лекций в душных аудиториях настолько, что даже не тянуло рисовать. Разве что Брайана, которого Джастин помнил и любил каждой мыслью в голове и каждой клеточкой расслабленного тела. Но тот почему-то совсем не рвался позировать. Сделав глоток крепкого обжигающего напитка, Джастин как-то совсем по-другому посмотрел на уже до мелочей знакомую обстановку кухни дома, в который успел практически врасти, с трудом представляя, как вернется в свою комнату в общежитии. Она казалась такой нереально далекой… Но придется снова спешить в университет, мчаться на работу, возвращаться в комнату, к чтению конспектов, подготовке к семинарам, легким вечерним беседам с Итаном. Который звонил вчера из Нью-Йорка, куда поехал на конкурс, и на этот раз с Джеффом. Кричал в трубку, что занял первое место. Правда, приз на этот раз был не столь солидным, но к нему подходили познакомиться педагоги из Джульярдской консерватории. Это, конечно, не приглашение на учебу с полной стипендией, но уже что-то понятное, осязаемое, настоящее. Джастин радовался за друга, но было сложно представить, что Итана не будет на соседней кровати в кампусе. И останется только Дафна. Которая тоже звонила на днях, взахлеб рассказывая о зимнем Харрисбурге, куда Джастина совершенно не тянуло. С мамой они тоже разговаривали, и она повторила обещание приехать весной. А пока прислала деньги, что было очень даже вовремя — все-таки на подарки и продукты ушла приличная сумма. Правда, на днях он должен получить чек в «Киннетике» — Синтия не раз обещала премии, и даже любопытно, как она это обещание выполнит. Но для этого придется отправиться в город! А Джастин совсем не хотел никуда уходить и оставлять Брайана даже на пару часов. Лучше уж снова отправиться кататься на лыжах. Это было еще одним сюрпризом от Брайана: Джастин не ожидал, что он согласится на это, но надеялся в полной мере насладиться видом высокой стройной фигуры, ловко передвигающейся по снежному насту. Разве может на свете быть что-то, что Брайан Кинни делает плохо? Оказалось, может… _________________________ Что занесло Джастина в сарай, он бы не смог объяснить внятно. Просто всегда было любопытно, что за хлам хранят там люди. Дома в Харрисбурге тоже есть нечто похожее, но отец-педант сотворил из маленького помещения удобное и просторное место для хранения вещей, которые используются время от времени, а то и раз в полгода. Полочки, шкафчики, крючочки — чего только не придумал Тейлор-старший, чтобы упорядочить беспорядок и не искать нужное по закоулкам. Проснувшись еще затемно, Джастин покрутился, повертелся, поплевал в потолок, конечно, фигурально выражаясь, но уснуть снова так и не смог. Рядом, тихо посапывая, развалился Брайан, раскидав длинные ноги. Он так сладко спал, чуть приоткрыв припухшие губы, что будить его в несусветную рань было просто жалко. Да и многодневный секс-марафон не давал отдыха многострадальной заднице Джастина, и та немного побаливала, требуя хотя бы небольшого перерыва. Надо сказать, что Брайан сдержал слово о праздниках и еще трижды менялся с Джастином местами. Вспомнив, как развратно-сексуально Брайан смотрелся с задранной кверху попкой, и как красиво выглядел изгиб поясницы, влажно поблескивая капельками пота, Джастин сжал наливающийся член, мысленно моля его успокоиться. Пришлось выбираться из постели, чтобы отвлечься от вновь разгорающегося желания. Послонявшись по дому, сварив кофе и сжевав бутерброд, Джастин решил немного прогуляться и проветрить голову. Так и наткнулся на неприметную спрятанную среди сосен лачужку, закрытую только на хлипкую задвижку. Такого порядка, как дома, конечно же, не наблюдалось, но все было более или менее упорядочено. Газонокосилка стояла припаркованной сбоку, разного размера грабли, метлы, лопаты и всяческий сельхозинвентарь выстроились ровными рядами вдоль стен. В дальнем углу обнаружились удочки, а рядом, совсем неожиданно, гордо возвышались две пары современных пластиковых лыж. Идея возникла мгновенно! Порывшись на ближайшей полочке, Джастин обнаружил все необходимое для подготовки к прогулке и, радостно потирая руки, помчался будить соню-любовника. Брайан ожидаемо дрых, перекатившись на сторону, где обычно спал Джастин, и подмяв под грудь его подушку. Сильное, но не лишенное изящества тело светилось в предрассветных лучах. Джастин замер в дверном проеме, любуясь игрой света и тени, запоминая для будущего воплощения. Он давно хотел запечатлеть такую красоту в цвете, накладывая масляную краску мазок за мазком, тщательно моделируя силуэт, заполнивший каждую извилину его мозга. Представшая картина сама просилась на холст: широкие плечи, перетекающие в рельефную спину с трогательно торчащими лопатками, бесконечные стройные ноги, округлая задница, вызывающая слюноотделение, по крайней мере, у художника. И никакого намека на черты лица. То, что надо! Решив, что лыжи без них не уедут, Джастин, стараясь не разбудить спящую модель, достал любимый альбом и набор цветных мелков, всегда лежащий в отдельном кармане рюкзака на всякий случай, который в итоге представился в данный момент. Рука привычно запорхала над бумагой, набрасывая контуры нужными цветами, акцентируя тени, высветляя точки. Чуть сменил ракурс, чтобы немного похулиганить и дать намек на то, что скрывает левая нога, но открывает правая. С любовью изобразил гладковыбритую мошонку, расслаблено лежащую между ног, растер пальцем излишне четкие линии и удовлетворенно вздохнул. Маслом напишет позже, и Брайан не сможет воспротивиться, потому что узнать его в рисунке не так-то просто. Джастин едва успел закрыть альбом, как Брайан перекатился на спину, представ перед его взором во всей девятидюймовой красе. Пошарив руками по кровати вокруг, удивленно приоткрыл глаза, сощурившись от первого упавшего на лицо луча восходящего солнца. Но не успел возмутиться, поскольку Джастин тут же запрыгнул сверху, накинувшись со страстными поцелуями. — Проснулся наконец-то, — поцелуй, — ты не поверишь, — поцелуй, — что я нашел в сарае! — Какой, нахрен, сарай? — отстранившись, спросил Брайан. — Который час? — Начало девятого. Не важно, что за сарай, главное, там есть лыжи, как раз две пары, воск и ботинки, — восторженно частил Джастин, почти глотая слова. — Мы идем кататься по лесу! — Сильно сомневаюсь, что «кататься» подходящее слово. Ни лыжни, ни трассы поблизости нет, — рассуждал, позевывая Брайан. — Максимум — мы сможем шагать, не проваливаясь в сугробы. — Ну и что? Пусть так, но это все равно будет интересно! — не теряя энтузиазма, верещал Джастин. — Вставай! Я давно уже не сплю. Кофе готов и бутерброды я сделал. — Если ты не заметил, я давно уже стою! — ухмыльнулся Брайан, вскинув по привычке левую бровь. — И с этим нужно что-то делать! — Блядь, откуда в тебе столько сил?! — покатился со смеху Джастин, проводя рукой по стояку. — Моя задница нуждается в отдыхе! — А вот ротик не мешало бы занять на время, — прозрачно намекнул Брайан и указал глазами вниз. — Если пообещаешь прогулку! — Обещаю, но пеняй на себя! Я на горных-то лыжах три раза в жизни стоял, а какие здесь — даже не представляю. — Нормальные пластиковые лыжи, не как у эскимосов, — возмутился Джастин, нарочито медленно проведя языком по стволу и впуская его в рот. — Наконец-то пара минут тишины, — удовлетворенно выдохнул Брайан, запустив пальцы в светлые волосы. Джастин хихикнул, передавая вибрацию члену, и интенсивно заработал ртом, не забывая поглаживать себя.***
На Брайана обувь села как влитая, а миниатюрной ступне Джастина было явно слишком просторно в жестком лыжном ботинке, невзирая на толстый шерстяной носок. Но отступать он не собирался — когда еще выпадет случай побродить по лесу днем на лыжах, да еще и с Брайаном? — И куда двинем, Солнышко? — пробуя скольжение, поинтересовался Брайан. — Может, на реку? Где ночью были, интересно при свете дня полюбоваться красотой. — Почему бы нет? Там и днем должно быть интересно. Вперед, спринтер! — засмеялся Брайан, глядя, как Джастин неловко перебирает лыжами по рыхлому снегу. — Ага, спринтер, как же. Как называется тот, кто бежит долго и медленно? — кряхтя, по шажочку, Джастин двинулся в просвет между елками, пытаясь удержать равновесие с помощью палок. — Логично предположить — тормоз! — заржал Брайан и сам чуть не навернулся в сугроб, наступив на припорошенную снегом ветку. Чертыхнувшись, он уже пожалел, что согласился на эту авантюру, хотя от дома отошли всего метров на пятьдесят. Наконец, поймав ритм, парни довольно ловко двинулись тем же путем, что рождественской ночью, петляя между деревьями и огибая заснеженные кусты. — Еб твою мать! — раздалось сзади. — Это что еще за хуйня?! Обернувшись, Джастин чуть не споткнулся, заходясь заливистым смехом. Брайан сидел задницей в сугробе, раскидав лыжи в разные стороны, а на плечах и серой вязаной шапочке, которую Джастин с боем заставил его надеть, возвышалась еще одна белая горка, медленно сползающая по рукавам. Сверху сыпался тонкими струйками снег, разносимый легким ветерком. А за спиной матерящегося Брайана длинными прыжками улепетывала пушистая рыжая белка, сжимая в лапках здоровенную сосновую шишку. — Думаю, — сквозь смех выдавил Джастин, указывая на зверька, — она, как слон, скакала по веткам и, не удержавшись, рухнула прямо тебе на голову. — Какие жирные белки обитают в этой глуши, — проворчал Брайан и, обернувшись, посмотрел вслед грызуну, — если вскочит шишка, я эту зверюгу придушу к херам! — Думаешь, они удостоверение личности с собой носят?! — потешался Джастин: такой Брайан ему нравился до невозможности передать словами. — Я не позволю тебе мстить несчастным пушистикам. Джастин отцепил крепления и поковылял к Брайану. — Вставай, яйца отморозишь, а мне они очень нравятся, между прочим! — Так я для тебя всего лишь член с бубенчиками? — притворно фыркнул Брайан и демонстративно сложил руки на груди. — Даже не знаю, к счастью или сожалению, но к нему прилагаются мозги с табунами бегающих туда-сюда тараканов и отвратительный характер с королевскими замашками. Что делает весь суповой набор неповторимым и очень заманчивым. — Ну, блядь, спасибо, пизденыш! Вроде комплимент, но нихуя не радостно! — хохотнул Брайан, со стоном пытаясь вылезти из сугроба. — Эй, — нахмурился Джастин, — ты ничего не повредил? — спросил он, ощупывая взглядом долговязую фигуру. — Кажется, нет. Задница вроде на месте… — Для тебя задница — главное, кто бы сомневался! Лодыжку не подвернул? — Не суетись, мелкий, все со мной в порядке. Пошли уже! До реки добрались без новых приключений и, бросив лыжи у огромного валуна, побрели вдоль берега вниз по течению. Молча. Это было настолько непривычно, что Брайан с любопытством косился на улыбающегося чему-то, только ему понятному, Джастина. — Солнышко, ты вообще здесь? — проворчал Брайан. — Вытащил меня на эту невъебенно глупую прогулку ни свет ни заря, лишил нормального секса, заставил отбиваться от стаи бешеных белок, а сам витаешь в неведомых мирах! — Не преувеличивай, — игнорируя проснувшуюся королеву драмы, ответил Джастин. — Белка была одна, даже если чуть жирновата на твой вкус. Минет ты получил, и очень качественный, между прочим. А на прогулку сам согласился. Так что теперь не бухти, а лучше посмотри вокруг! Красота какая! В городе такого не увидишь! И тихо, вода журчит. Я бы навсегда здесь поселился. — Вот станешь знаменитым художником, тогда и сможешь прятаться в глуши. А мне это уже поперек горла… Блядь! Никогда не любил пригород с его вялотекущей размеренной жизнью. Джастин быстро подавил искру сожаления, кольнувшую где-то внутри, и дал себе слово не думать о скором будущем, пока оно не наступило. Сморгнув сожалеющий взгляд, натянул улыбку, и повернувшись к Брайану, повис на его шее, утягивая в страстный поцелуй. — Это аванс, вернемся домой, получишь остальное, — лукаво глянув в расширившиеся зрачки любовника, озорно улыбнулся, — а теперь двигай своей горячей задницей, пока совсем ее не отморозил. Кружевными льдинками замерзшая вдоль берега вода переливалась в лучах низкого зимнего солнца, и отражая их, рассеивала радужными бликами, создавая вокруг зимнюю сказку. Даже принципиально неромантичный Брайан проникся обстановкой и любовался светящимся от восторга лицом Джастина. — Брайан, как же я хочу все это нарисовать! Просто руки чешутся! — с сожалением произнес он, преувеличенно горестно вздыхая. — Не думаю, что многое изменится через пару месяцев, — задумчиво ответил Брайан, сильнее прижимая к себе парня. — Закончим с моим восстанием из ада и приедем сюда на выходные. Джип однозначно куплю такой же, как был, в него все твое барахло войдет и место останется. Рисуй, пока пальцы не отвалятся. — Не отвалятся, — внутренне ликуя, улыбнулся Джастин. Значит, во вновь обретенном будущем Брайан находил место и для него! — К тому же, тогда я уже смогу рисовать тебя! И не отвертишься! Теперь ты моя модель, отныне и во веки веков! — Тьфу, блядь! Еще аминь скажи, и я тебя придушу нахрен, пизденыш! — поморщился Брайан, тем не менее, целуя холодную щеку. — Интересно, как там дела у сержанта? — вдруг вспомнил о насущном Джастин. — Вряд ли в это время кто-то будет развивать бурную деятельность, — пожал плечами Брайан. — Карлу тоже отдых не помешает, не мальчик уже! А мне его еще Дебби сватать! — Что?! — удивился Джастин и, резво развернувшись в объятиях, пораженно уставился на Брайана. — Ты и сватать?! Ты же против всей этой гетеросексуальной чуши! — Относительно себя — против. Но Карл хороший парень и нуждается в заботе. А Деб нуждается в мужском внимании, которого, живя всю жизнь среди педиков, так и не получила. Эти двое созданы друг для друга даже на мой крайне скептический взгляд. — Ты невероятен! — нежный долгий поцелуй прервал странные для Брайана рассуждения. — Пойдем назад? — Брайан нежно погладил раскрасневшиеся щеки Джастина и чмокнул холодный кончик носа. — И дома я потребую обещанное, можешь не сомневаться. — Всенепременно, сэр! — отрапортовал тот и вновь прильнул к губам любовника многообещающим поцелуем. _________________________ Решив приготовить завтрак, Джастин начал разбивать в миску яйца для омлета, глядя в окно. Судя по всему, сегодня их ожидает чудесный зимний день — морозный, но безветренный. Значит, можно будет уговорить Брайана снова пойти в лес. — О чем задумался? — вот еще одна особенность Брайана — подкрадываться бесшумно. И обнимать сзади — вроде бы короткое простое действие, но сердце Джастина каждый раз вздрагивало. — О том, что не хочу уезжать от тебя. Но нужно подписать в «Киннетике» отчет, отнести его в университет… — Это твое будущее, мелкий. Помнится, когда мы познакомились, ты был художником. Или хотел быть. — Брайан, это так и есть, но… — Здесь нет никаких «но», и я хочу, чтобы ты запомнил это так же твердо, как свое обещание не трахаться без презерватива! И не понимаю, что тебя так тревожит? Мой труп тебя дождется и никуда отсюда не денется. По крайней мере, пока… Джастин сжал зубы, освобождаясь из объятий Брайана под предлогом необходимости достать из холодильника молоко. Он не станет объяснять. Не унизится до вопроса: «А что с нами будет дальше?» Потому что трусливо боится услышать короткое: «Ничего», которое попадет прямиком в сердце, чтобы разбить его одним резким ударом. Предчувствие, что так и будет, становилось сильнее с каждым шагом вперед. И неважно, его это шаг или Хорвата. Просто Джастин давно уже сражался с убеждением, что чем ближе Брайан к своей прошлой жизни, тем дальше он становится от него. От их «вместе»…***
Открывая дверь «Киннетика», Джастин вдруг поймал себя на том, что это как-то странно — обнаружить, что приходит сюда в последний раз. И больше не нужно будет почти каждый день мчаться из кампуса или серого дома, чтобы заниматься массой всевозможных дел, постоянно держа в голове все то, что могло бы помочь Брайану, и то, что нужно внести в очередной отчет о практике. В принципе, здесь было вполне неплохо — если забыть обо всем, что сделали с Брайаном, чего Джастин делать не собирался. Рисование с Хавьером Соланосом было одним из приятных моментов: главе художественного отдела нравились его идеи, и Хавьер настоятельно советовал ему попытаться устроиться летом на подработку. Джастин на это улыбался и кивал. Если все пойдет так, как и должно, летом здесь снова будет Брайан. А о том, где будет он сам, Джастин старался не думать… Айви с привычной улыбкой сказала, что Синтии, возможно, нет в кабинете, и лучше бы ему подождать здесь. Но это показалось слишком скучным, и Джастин отправился к Хавьеру, с которым обсудил предстоящие экзамены, а потом отправился обратно. Но у кабинета Теда пришлось остановиться, потому что проигнорировать громкие голоса — практически крики — было невозможно.***
— Синтия, я не понимаю, почему ты так возмущаешься? — Тед постарался говорить как можно спокойнее, хотя уже был уверен, что избежать скандала это не поможет. Точнее, стоит уточнить, очередного скандала… Синтия в последнее время мало напоминала себя времен Брайана, то есть деловую женщину, брызжущую энергией и фонтанирующую идеями и планами. Та Синтия была уверена в себе, отличалась метким искрометным юмором, но при этом была доброй и дружелюбной, улыбалась и заражала хорошим настроением. Но сейчас… Вечно злая, раздражительная, язвительная — порой она напоминала ему Брайана в худшем смысле этого слова — она срывалась на всех и вся по любому поводу и без такового, а в промежутках между криками глотала слезы, наверняка надеясь, что этого никто не замечает. Видимо, у нее совсем не ладилось со Стоквеллом. — Ты считаешь, что нет повода?! — Синтия резко развернулась, и Тед вдруг поразился тому, насколько она и внешне изменилась. Нет, прическа была в порядке, как и макияж и одежда, но Синтия уже не выглядела красивой и счастливой. Это была уже не та Синтия Уолтерс, от которой натуралы теряли голову так же, как геи — от Брайана Кинни. Который, судя по всему, пакостил им с того света, потому что дела шли не то что хуже некуда — однозначно есть, куда, — но далеко не так хорошо, как они предполагали в первые дни в статусе владельцев лучшего рекламного агентства Питтсбурга. А сейчас, судя по всему, придется снова готовиться к обороне… — Ты везде его найдешь, я в этом давно уже не сомневаюсь! — Тед, доходы за прошлый месяц упали, ты не можешь этого не видеть! И я не понимаю, почему спокойно реагируешь! Помнится, мы хотели совсем другого, так почему же дела выходят из-под контроля?! — Возможно, потому что ты перестала их контролировать? Ничего это не напоминает? — Тед направился к бару, где щедро плеснул виски в бокал, чтобы выпить одним глотком, не заботясь о наличии льда. — Что?! — Синтия взвилась мгновенно, и короткое слово было больше похоже на визг, чем на человеческую речь. — Да как ты можешь… — Вот именно, что могу! Веду счета, разумно инвестирую и размещаю средства, то есть выполняю свою работу, в то время как ты теряешь клиентов. Интересно, почему? Не в состоянии дать им то, чего хотят? И не надо сейчас говорить, что это я должен придумывать картинки, сюжеты роликов и слоганы. Достаточно кучи презентаций, которые я проводил почти наравне с тобой, хотя это дело не финансиста! — То есть ты считаешь, что я плохо работаю… — Ну не знаю, вам с Мелани, наверное, виднее — не зря же вечно за моей спиной о чем-то шепчетесь! Тед вдруг пожалел, что находится в своем кабинете — то есть в кабинете Брайана, который достался ему, потому что Синтия не хотела покидать свой, привычный и отремонтированный по ее вкусу. Будь они там, он бы просто вышел. А теперь надо как-то добиться, чтобы ушла она… Был только один способ — отправиться в туалет, что он и сделал, тщательно заперев дверь и включив воду. Пусть Синтия думает, что он решил принять душ!***
Заметив, что в кабинете воцарилась тишина — очень нехорошая тишина, Джастин ощущал это всей кожей, — он решил, что лучшим вариантом будет немедленно ретироваться. Ближе всего была бухгалтерия, и Джастин проскользнул туда, с трудом удержавшись, чтобы, глядя на Саманту и Элли, не прижать палец к губам. — Джастин, ты выглядишь так, словно за тобой гонится стая маньяков, — засмеялась Саманта, откладывая в сторону папку. — Что-то случилось? — Нет, — Джастин улыбнулся в ответ. — Я искал мисс Уолтерс и вспомнил, что не попрощался с вами — практика закончилась, каникулы почти тоже. — Вернешься летом? У нас подрабатывали практиканты, и весьма успешно. — Возможно, — пожал плечами Джастин. Спустя полчаса он вышел на улицу, держа в руках подписанные документы, свидетельствующие о том, что отработал практику на высший балл, и конверт с чеком на приличную сумму — Синтия ничего не забыла и очень старалась улыбаться, но вид у нее был отстраненный, как будто находилась не здесь. Джастин был уверен, что корень всех бед и истинная причина ссоры с Тедом лежит в ее отношениях со Стоквеллом, которые будут окончательно разорваны после выборов. Так сказал Брайан, и Джастин не видел причины ему не верить. Новый семестр в университете начинался через пару дней, но Брайан утром бесцеремонно выставил его из постели в кампус — готовиться к экзаменам, о которых он не то чтобы забыл, но… А вот Брайан прекрасно помнил, и даже поделился воспоминаниями из своего студенческого прошлого: — Когда я заканчивал школу, Клэр уже училась в колледже. Она очень хотела уехать, но родители не имели возможности платить еще и за ее содержание в другом городе, пришлось учиться в Питтсбурге, это и так обходилась недешево. Шансов на стипендию у сестры не было, а нас двоих предки бы точно не вытянули, поэтому мне сказали пробиваться самому. И потому, что парень, и потому, что у меня были неплохие оценки и успехи в спорте, а значит, шансы на учебу и жизнь за счет государства. Я получил несколько предложений полной спортивной стипендии и выбрал место подальше от дома. А потом носился между футбольным полем и учебниками. Ты, как я понимаю, об успешной карьере уже не мечтаешь? По взгляду Брайана Джастин понял, что говорить о том, что за него платят родители, и работа в кафе дает возможность пользоваться некоторыми благами, не стоит. И после этого пришлось иногда читать конспекты и учебники — опять же, взятые с собой по настоянию Брайана и сейчас болтающиеся за спиной в рюкзаке. Кампус показался чужим и тоскливо-пустым. После серого дома, постоянного присутствия Брайана и ощущения безмятежного счастья таковой может показаться вся жизнь. То есть серой и непривычной. А какой еще она может быть, если нельзя постоянно обнимать и целовать Брайана, вдыхать его запах, проваливаться в него, понимая, что выбраться не хочется. И не захочется. Никогда не будет достаточно. Но нельзя не признать, что Брайан прав… — Джастин! — у Дафны всегда была привычка появляться, словно из ниоткуда, хватая его в объятия. Джастин был очень рад видеть подругу, болтовня которой отвлекала от мрачных мыслей. Так случилось и на этот раз. За несколько минут, что они шли вместе — Дафна спешила в бассейн, — она успела выложить все о собственных каникулах. В Харрисбурге ничего не изменилось, так что рассказ много времени не занял. — Кстати, я видела в магазине твою маму! — И что она говорила? — Джастин звонил ей на днях, но, может быть, Дафне она сказала что-то важное. — Она планирует прислать тебе денег на билет в Нью-Йорк в пасхальные каникулы Молли, чтобы ты отпросился с занятий и вы провели несколько дней там. Ой! — Дафна зажала рот рукой и вытаращила глаза. — Кажется, я испортила сюрприз… Но она не просила хранить секрет… — Успокойся, мы это обсуждали, — не то чтобы Джастин особо обрадовался. Если и ехать в Нью-Йорк, то потом, с Брайаном. Или, в крайнем случае, одному. Всей семьей они там уже были и смотрели совсем не то, что было интересно ему. Но, может быть, теперь, когда не поедет отец, все будет по-другому? И когда мама с Молли отправятся, например, по магазинам, он сможет пойти гулять. Почему-то очень хотелось побродить по вечернему городу в одиночестве. Узнать, насколько он и Нью-Йорк окажутся совместимы… Итан оказался в комнате — сидел на кровати, листая нотную тетрадь и выстукивая ритм пальцами по тумбочке. Джастин был рад его видеть — все же не в пустую комнату возвращаться — и сгрести в охапку, теперь уже лично поздравляя с победой. — Только жаль, что в следующем году тебя не будет, — вздохнул Джастин, вытаскивая книги из рюкзака. — С чего бы это? — удивился Итан. — У тебя уже две победы в конкурсах. И блестящие перспективы, я правильно понимаю? — Не совсем. — Итан лег на покрывало, потянувшись к банке колы. — Учитель музыки говорит, что таланты на следующий учебный год уже наверняка набраны, и мне придется здесь задержаться еще на пару семестров. Но вроде бы в этих случаях при переводе засчитывают какие-то предметы и берут не на первый курс, а на второй или третий. Кому как повезет… Так что мы сейчас усиленно занимаемся музыкальной грамотой, а не только пьесы разучиваем. Сложно, блин! — Странные у тебя родители, — отозвался Джастин, выкладывая книги на стол, а водолазку и джинсы — на кровать. — Почему? — Они против твоей карьеры, но уроки музыки оплачивают. — Ага, — фыркнул Итан, — только думают, что я занимаюсь экономикой! — Серьезно?! — засмеялся удивленный Джастин. — Еще как! У меня в школе с математикой были нелады, а «продюсер» имеет дело в первую очередь с финансами, и уже во вторую — с творчеством. Вот я и сказал, что не справляюсь с обучением по будущей специальности, и они исправно присылают мне деньги, чтобы я три раза в неделю с репетитором занимался. — А как же ты на уроках выкручиваешься? — Джастин прекрасно понимал Итана, потому что не любил математику в школе, хотя и получал хорошие оценки. А сейчас радовался, что будущим художникам ее не преподавали. — Джефф помогает. Он неплохо разбирается во всех этих формулах и объясняет понятнее, чем старый профессор Уйат. Баллы у меня не отличные, конечно, но вполне нормальные. — И, главное, Джефф занимается с тобой бесплатно, — уточнил Джастин. — Хотя нет, ты же расплачиваешься за уроки натурой. — К обоюдному, скажу я тебе, удовольствию! Джастин засмеялся вслед за Итаном и подумал, что не так уж и плохо вернуться в кампус. Сегодня вечерняя смена до полуночи, а завтра можно будет позвать друга прогуляться. Потом начнутся занятия, и не так уже много времени останется до встречи с Брайаном!***
Открывая дверь своего лофта — сколько привыкал называть его своим, — Тед Шмидт уже понимал, что не может и дальше делать вид, что ничего не происходит. Происходит, и еще как! Синтия и Мелани, когда та приходит в «Киннетик», постоянно шушукаются о чем-то вдвоем, отговариваясь «женскими делами». Они что, всерьез думают, что он поверит, много лет зная Мелани, для которой все женское — пустой звук?! Тем более после того, как последним и почти случайно узнал о каком-то особенном виски для матери Брайана и работе для мужа его сестры. А что еще они могли провернуть за его спиной? Упасть на диван, запрокинув голову на спинку. Закрыть глаза. Глубоко вздохнуть. Подумать о Брендоне — это всегда помогало. Не так, конечно, как его присутствие… Но, увы, любовник вчера улетел из Питтсбурга для финальной презентации новой рекламной кампании для «Браун Атлетикс». Тед гордился, что дела Брендона резко пошли в гору, и сейчас он справлялся почти не хуже Брайана на пике его карьеры. И, если дело будет обстоять так же, как сейчас, скоро его агентство обойдет «Киннетик» по всем фронтам. Не об этом он думал, соглашаясь в свое время на аферу Синтии. Совсем не об этом! Управлять кораблем двумя рулями оказалось сложнее, чем они оба предполагали, когда планировали, что он продолжит заниматься финансами, а она — клиентами и рекламой. По его части все шло гладко. То есть заработанные средства частично вкладывались в дальнейшую деятельность, частично оказывались на их официальных счетах как прибыль владельцев, частично — на тайных, хорошо замаскированных. Но вот с клиентами у Синтии явно что-то не ладилось, и она почему-то решила обвинить в этом его, что уже ни в какие ворота не лезло! Тед прошел в спальню, на ходу снимая пиджак. Душ должен помочь прийти в себя и избавить от давящей головной боли. Еще бы ее не было при таких проблемах! Бросив взгляд на кровать, Тед тут же вспомнил все жаркие ночи, проведенные здесь с Брендоном. Если бы любовник переехал к нему, все было бы намного лучше. Но тот проявил неожиданное упрямство: часто оставался на ночь, иногда — на выходные, проводил здесь почти все праздничные дни, но отказываться от своей квартиры категорически не желал. Как и объяснять причины этого. Но, может быть, раз дела Брендона пошли в гору, они смогут купить дом… Надо будет поговорить с ним об этом. И, если согласится, продать лофт! Стоя под струями теплой воды, приносившей облегчение гудящей голове, Тед не мог вырваться из очередной ловушки собственной памяти. В первые дни здесь не верилось, что эта прекрасная квартира теперь его, что он, Тед Шмидт, единоличный и полноправный хозяин знаменитого лофта Брайана Кинни. Бывшего лофта Брайана Кинни! Но проходили дни, а ощущение дома так и не приходило, несмотря на то, что Теду все безумно нравилось. Избавившись от всей одежды Брайана — пусть местные педики радуются, отхватив за пару десятков долларов дизайнерские вещи! — он не мог избавиться от чувства, что просто гостит у приятеля в его отсутствие. Это бесило неимоверно! Тед надеялся, что Майкл, которого он позвал забрать фотографии и все, что захочет, не заметил его состояния. Хотя, куда ему… При виде первого же снимка Брайана начал шмыгать носом. Но все же сложил в рюкзак все: альбомы, диски с музыкой, видеокассеты. И надел на запястье ракушечный браслет, который Брайан когда-то носил, не снимая — больше Майкла ничего не заинтересовало. В глубине души Тед понимал сентиментальность инфантильного Майкла, лишившегося главного героя своего личного комикса под названием «Жизнь». Но это был не повод поддаваться угрызениям совести! Выйдя из душа и ища в шкафу чистую футболку и штаны, Тед в очередной раз пытался отделаться от ощущения присутствия Брайана. Нет, холодом из углов не веяло, двери внезапно не захлопывались, свет не гас, зловещего шепота в самые неожиданные моменты не раздавалось… Бухгалтерский мозг, верящий в логику и цифры, не воспринимал всерьез мистические пугалки из фильмов ужасов. Но все равно было не по себе. Тед не чувствовал себя в безопасности и покое, как это было в его небольшой уютной квартирке. Там он был почти счастлив, мечтая разве что о любви! И был просто Теодором Шмидтом, скромным бухгалтером с гарантированным стабильным доходом, пусть и не сравнимым с тем, что имеет сейчас. Был финансовым директором «Киннетика», управляемого Брайаном. Иногда Теду хотелось, чтобы все вернулось. Чтобы Брайан сидел в своем кресле — нормальный Брайан, а не невменяемый, злой, саркастичный пьяница, забросивший свои обязанности и издевающийся над всеми. И чтобы Синтия не была истеричной сукой, парализованной чувствами к человеку, которому не было до нее дела. И чтобы Мелани была просто его другом и не лезла в дела агентства… Ну и что, что он ее сам пригласил на роль юриста — раньше это казалось хорошей идеей. И чтобы вся их четверка снова собиралась в «Вуди» и «Вавилоне»… Иногда все-таки накрывало иррациональным, не имеющим под собой никаких оснований страхом, в котором Тед не желал признаваться даже самому себе. Когда вдруг внезапно по стене проскальзывала тень, и ощущение, что за ним наблюдают, переставало поддаваться контролю. И тогда хотелось зажать голову руками и заорать. Чтобы не слышать в голове издевательский смех пьяного Брайана. Тед старался заглушить эти звуки не менее громким голосом Синтии — они тогда сидели в машине, и она могла позволить себе не сдерживаться: — Тед, мы не убивали Кинни! Запомни это раз и навсегда! — она отчитывала, его как расшалившегося ребенка. — Брайан напился и попал в аварию без нашего участия. Да, мы удачно этим воспользовались, но не имеем отношения к его смерти! Нам повезло, не отрицаю. Но ты не убийца, Тед! Синтия прекрасно знала о его махинациях с расписками, но не пыталась присвоить лофт. Он ей был не нужен. А его собственная эйфория от обладания им исчезла, не успев начаться… Снова повеяло холодом. Тед, залезая в кровать, набрал номер Брендона. Длинные гудки… Опять не так, как хотелось бы! Уснуть удалось только под утро…***
Джастин примчался на Либерти сразу же после успешной сдачи экзамена по истории живописи — уже третьего, и о каждом приходилось отчитываться Брайану, который награждал его кратким «Молодец, пизденыш!» по телефону и жаркими объятиями при встрече. Сегодня таковая не светила: после голосования на выборах мэра придется бежать в кафе, надевать фартук, хватать поднос и собирать пустую посуду. Ничего не поделаешь — несмотря на чек из «Киннетика» и подарок от мамы, лучше накопить побольше и устроить новый сюрприз Брайану. Вряд ли он после «воскрешения» быстро получит обратно свое имущество. Наверняка понадобятся суды, чтобы признать незаконность сделки, и неизвестно, какие суммы сейчас на счетах «Киннетика» — зря он не обращал внимания на текущие документы во время практики. — Джастин, ты уже голосовал? — Дебби в ярко-красной куртке и радужном шарфе выскочила словно из ниоткуда. Джастин знал, что она в качестве волонтера Центра геев и лесбиянок, не поддерживающего Стоквелла, участвовала в активной кампании против него. И сейчас, видимо, останавливала парочки на улице, направляя их в сторону избирательного участка. — Нет, только иду. А потом на работу. Сегодня Джастину предстояло трудиться с Кики, ибо никакая сила не прогнала бы Дебби с улицы. Да и не надо. Она смотрелась здесь столь же уместно, как и обнимающиеся невдалеке Майкл и профессор Брукнер. Джастин решил уйти, пока они его не заметили. Чтобы не смущать профессора, который вряд ли ожидает здесь встречи с собственным студентом, и в очередной раз не отвечать на вопрос Майкла, почему его больше не видно в «Вавилоне». Джастин обычно отвечал, что у него много уроков, кафе, и совсем некогда развлекаться. Иногда приходило в голову: а что скажут Майкл и Дебби, когда узнают, что Брайан все это время был жив, а он прекрасно об этом знал? Либерти-авеню была оживлена, как никогда — надо будет сказать Брайану, что количество сознательных педиков, видимо, увеличилось, с тех пор как здесь последний раз проходили выборы. И что вряд ли они за Стоквелла и его желание навести здесь гомофобные порядки! В школе внушали, что первое голосование, какое бы оно ни было, имеет особенную важность для граждан и гражданок США. И что, беря в руки избирательный бюллетень, каждый обязательно ощутит внутренний трепет и осознание великого момента причастности к важному делу. Джастин усмехнулся, вспоминая слова мистера Толлиса, особенно напиравшего на то, что они будут чувствовать. Видимо, ему досталась какая-то особенная невнушаемость, потому что он не ощутил вообще ничего, кроме желания поскорее вырваться из душного шумного помещения и не опоздать на работу. А еще — усмехнуться. Потому что это была явно не единственная ложь из прошлой жизни. Брайан, когда Джастин явился к нему после полуночи, уставший от небывалого наплыва посетителей, и рассказал об этом, ожидаемо хмыкнул, уже привычным жестом притягивая к себе. Мобильник Брайана зазвенел неожиданно. Джастин как раз направлялся в душ, чтобы не тратить на это время утром, а побыстрее собраться и отправиться на занятия. — Это Хорват, — пояснил Брайан, нажимая кнопку громкой связи. — Брайан… — голос полицейского был тихим и словно бы безжизненным. — Я сейчас приеду… И у меня очень плохие новости.