Артисты из чёрного списка

***

Son Lux (feat. Wills) — Dream State (Dark Day)

      Хосок летает, оглядывая своим внимательным взором природу, деревья, дома, небоскрёбы, дороги, каких-то людей… Его руки загораются огнём, а затем и всё тело покрывается им. Чувствует себя птицей Феникс, летит на огненных крыльях быстрее скорости света, растворяясь в пространстве. Он чувствует себя таким важным этому миру, будто от него зависит судьба человечества, прямо Божеством, что ни на есть. Приземлившись у водоёма на дикой природе, Хосок замечает Чимина, правда, странного совсем… Лесной нимфой скачет по траве, светясь ярким светом, волосы его белые, длинные, по ветру развеваются, и лезвие меча в ладони отражает блики солнца воинственные. Зелёным огнивом горят глаза, а белоснежный ханбок на контрасте с красками природы — гармонирует. — Подними клинок, сразимся… — будто поёт Чимин, заигрывая с ним, однако Хосок, сидя на траве, взора своего не отрывает. Продолжает наблюдать, понятия не имея… Какой к чёрту клинок ему поднять, зачем сражаться, в смысле? Сказочный Малóй садится напротив, целуя его руку, и Хосок тут же одёргивает с ужасом, хмурится. — Ты что творишь, блять? — злится от абсурда, однако Чимин ничего не отвечает, смотря куда-то ему за спину, а затем ухмыляется. Явно кого-то видит, но Хосоку совершенно не интересно знать об этом. — А, так ты не отсюда… — тяжело вздыхает, вонзив меч в землю. Хосок не понимает совершенно, а что в принципе происходит в общем и целом. Сознание под глубиной тысячи километров просыпается, крича, что происходящее вокруг, как минимум, странно. Хосок продолжает дальше смотреть, погружаясь в иллюзию. Опускает взгляд на водную гладь, отражающую ясное голубое небо с солнцем, и в небе том молнии паутиной рассыпаются. И что за паук такой плетёт их? То ли дождь из звёзд, то ли метеориты падают — не разобрать. Замечает и себя самого: волосы красные, хотя уже давно перестал красить их, но больше всего поражают собственные пышущие огнём глаза. Это снова заставляет его усомниться в происходящем. Что за странная реальность? От испуга он дёргается, намереваясь встать на ноги, однако тело его не слушается, будто в капкане паралича. Величественный огонь, сопровождающий его, пропал куда-то без вести, будто и не было вовсе. Хосок бросает мимолётный взгляд на землю, однако трава зелёная — исчезла, сменившись чёрным вязким болотом, окружающим его. От странного Чимина и след простыл. Его засасывает в вязь, и, глядя на свои руки, видит, как мерзко стекает чернота. Чем больше он пытается вырваться из воронки, тем быстрее идёт на дно в ужасе беспомощности. Зажмуривается. Он даже не успел заметить, как пространство изменилось за одну секунду, словно перестроилось. От природы ничего не осталось, теперь Хосок находится в какой-то комнате, напоминающая отель люкса, где повсюду разбито стекло. Вязкое чёрное болото всё ещё при нём, в воздухе почему-то держит его, принуждая левитировать в параличе. — Разгорячайся, Хосок… Слышит он любимый голос, однако, подняв глаза, видит жуткого и страшного Чонгука, восседающего на диване напротив. — Разгорячай себя! — снова приказывает он, и глаза его — чёрные без просвета, нагоняют ужас до судорог в теле. — Тебе не надоело быть мучеником? — скалится Чонгук, облизываясь. Шея его словно в нервном тике подёргивается, заставляя склониться вбок. Челюстями скрипит, попивая виски, зубы об стекло бокала стучат. Чимин стоит позади него, разминает плечи, ухмыляясь, однако почему-то он перестал выглядеть как лесной фей. Его волосы теперь не белые и не длинные, а чёрные и короткие, а света от него яркого больше не исходит. Он одет в странную форму, Малóй будто карандашом в стакане болтается в ней, худющий… Руки в белых перчатках прячет. — Чонгук-и! — кричит Хосок в мольбе, в надежде, что он ему поможет. — Что ты делаешь?! Что происходит? — Пытается вырваться из чёрной вязкости, но все усилия бестолку. Любимый игнорирует его, а Чимин поглаживает рожище, что растут на глазах из головы Чонгука. Затем достаёт колоду игральных карт и насаживает их на проклятые рога, протыкая насквозь масти. — Тринадцать! — Ещё… — отвечает ему Чонгук, потряхивая головой, будто пободаться вознамерился, после чего Чимин нанизывает на торчащий рог ещё одну карту. — Двадцать один! — снова ведёт какой-то счёт Чимин. Весело им, значит, однако мученик в ужасе… Хосоку совсем не весело наблюдать за происходящим, совершенно не понимает хаотичность сменяющих друг друга событий и локаций. Ему страшно, он не может пошевелиться. Изображение скачет в глазах, и как только он пытается что-то понять, простроить хоть какую-то логическую цепочку — происходит всё больше и больше абсурдных вещей. Нарочно, назло ему. Ощущает свою беспомощность. Кажется, он попал в какую-то Вселенную из девяти кругов Ада, если не бесконечности. Чимин обходит Чонгука, а затем садится на колени у него между ног. Расстёгивает брюки, предварительно сняв перчатки. — Малóй! Какого чёрта ты делаешь?! — кричит Хосок снова в отчаянии, однако тот будто не слышит. Чонгук продолжает смотреть на него, заставляя мученика лицезреть несуразицу действа. Нежно поглаживает Чимина по голове, а затем склоняет взять в рот член. — Разгорячай себя, Хосок! — кричит ему Чонгук, заливаясь в жутком смехе, а затем начинает стонать, откинув голову. Чимин усердно делает минет, схватившись за бёдра демона. Хосок, наблюдая странную реальность, жмурится, чтобы этого не видеть, кричит и тонет в чёрном вязком параличе. — Разгорячайся, Хосок! Хосок снова слышит громкое издевательство, чувствуя на спине удар, будто плетью огрели, и боль та — просто невыносимая. Ударов этих становится всё больше и больше, полосуя его тело до крови. — Разгорячайся, Хосок! — Просыпайся, Хосок! Он смутно слышит обращение к себе, будто издалека, с высоты лестничной площадки. Снова чувствует противную влагу, ощущает, что его ещё и держат. — Хосок, ёбаный твой рот! Мученик уже даже не сопротивляется, смирился окончательно. Вроде как просыпается, но глаза боится открыть. Страшно. Кажется, что черноглазый и рогатый снова будет издеваться над ним. — Хосок, ну, открывай глаза, я здесь… Ощущает робкий поцелуй в шею, после которого паралич растворяется. — Отпусти… Хватит!!! — кричит Хосок в ужасе, брыкается, окончательно проснувшись. Как только он открывает глаза, видит перед собой любимого Чонгука – не черноглазого и не рогатого вовсе, а своего, родного, который в трусах обычно по квартире бегает. — Отпусти меня, отпусти! — вопит, и как назло капля воды с любимых волос падает ему на лицо, приводя снова в ужас и заставляя вспомнить чёрное вязкое мерзкое болото. — Почему ты мокрый?! Почему ты мокрый, блять?! Почему?! Хосок пытается встать, однако Чонгук всё ещё держит. Кровать ходуном ходит от его попыток вырваться. — Я отпущу тебя, когда ты успокоишься, ты меня уже успел ударить во сне! — Чонгук лежит на нём пластом, обнимая, своими руками будто в замок заключил. Хосок всматривается в татуировки на любимом теле, которые уже наизусть изучил, ведь целовал каждую из них. Понимает, что он точно проснулся. — Я только из душа вышел, прибежал на твой крик! А какие ещё могут быть причины, почему я мокрый, блять?! — Чонгук-и… Мне такой ебучий кошмар приснился, ты не поверишь! Ты там, фу, блять… Господи… А я там… А ты… А Малóй! — выдыхает тяжело Хосок, путаясь в речи, потому что путы в его сознание проникли, и всё же расслабляется, окончательно придя в себя. Запускает свои ладони в обожаемые смольные волосы, хоть и влажные. Всматривается в глаза напротив и понимает, что они обычные, человеческие, самые очаровательные! Прижимает его голову к себе крепко, ощупывая её на всякий случай, нет ли там рогов, мало ли… Однако всё хорошо, рогов нет — Хосок счастлив и вбирает запах волос с макушки. Чонгук его отпускает, решив, что ему точно больше не прилетит внезапного удара. — Ты опять каких-то кошмаров начитался?! Или насмотрелся?! — Чонгук целует его в грудь с причитаниями, щекочет своими мокрыми волосами. Хосок нежится в его ласках, прикрыв глаза, успокаивается. — Что тебе снилось? — Гладит рукой по бедру, мягко сжимая. — Ты меня напугал, мракобесина какая-то... Ты издевался надо мной, а я был таким беспомощным! — Хосок чуть ли не хнычет, потому что до сих пор в глазах стоит этот ужас, ему всё ещё боязно, а вдруг он не проснулся. — Рога! Рога! Рога у тебя были, глаза чёрные, белков даже не видать! Чернь мерзотная, мокрая! — на эмоциях кричит, бегая взглядом по лицу. — Да?.. — похрипывает Чонгук, спускаясь ниже, целует в живот, пристально глядя ему в глаза. Кажется, с каким-то подвохом. — Ты такой непостоянный, то ушки заячьи хотел на меня надеть, теперь рога, интересно… — посмеивается слегка. Это снова пугает Хосока, и чего он такой жуткий? Опять? Страшный сон изменил восприятие действительности. Теперь он с подозрением смотрит на своего любимого, который по факту ведёт себя совершенно обычно. — Тогда почему у тебя член колом стоит, раз так страшно было? — Чонгук ухмыляется, заставляя Хосока прищуриться с подозрением. — Я знаю, как тебя успокоить… От этих слов Хосоку снова не по себе становится. Кажется, где-то глубоко в подсознании зайчонок всё-таки нагнул его, и мученик ему проиграл, сдавшись окончательно со всеми потрохами. Борьба за первенство. — А у тебя почему стоит? — спрашивает Хосок осторожно, чувствуя мокрое нагое тело, которое удобно разлеглось на нём сверху. Разгорячённый пах пульсирует ему в живот от вожделения. И всё бы славно и хорошо было, если бы не этот кошмар. — Потому что у меня недотрах! Я уже с ума схожу, не могу на тебя смотреть такого... — отвечает Чонгук раздражённо, порыкивая, но целует с нежным трепетом. Хосок думает, что таким образом он его во сне и закошмарил, недотрах и туда сумел просочиться. При других обстоятельствах Хосок отдался бы ему прямо сейчас, но после пережитого ужаса во сне — жутко, не по себе. — Такого… — Чонгук наслаждается, зарываясь лицом в его живот, будто в подушку. — Какого?.. — тихо шепчет Хосок с выпученными глазами. Замирает, но в то же время тело его отвечает взаимностью на прикосновения и ласки. Проклятье. — Ну, слушай… — Чонгук плавно поднимается к нему, обдавая горячим дыханием кожу. Знает, как Хосок любит слушать, как он заводится, стоит лишь открыть рот и сказать, какой он прекрасный Ангел. — Я часто захожу к тебе в аудиторию, когда ты преподаёшь. Порой, ты даже не замечаешь, как я прихожу… Ты так сосредоточен, так хмуришься, и твоё выражение лица меня так заводит… — Кусает мочку уха, слегка облизывая, а затем обхватывает ладонью его член. Хосок подёргивается в возбуждении, схватив его за шею, прижимает к себе, готовый слушать его грязные откровения. — И я сижу, думаю… Вот бы на месте твоих учеников оказаться, — шепчет ему, трётся своим членом об живот, похрипывает. — В итоге я иду позорно дрочить в туалет. Иногда я думаю, что мне только юбки не хватает, потому что пищу с тебя как малолетка, а мне уже, на секунду, двадцать восемь лет, как и тебе… Завидую твоим ученикам. — Ты меня не слушаешься, поэтому даже не проси меня снова тебя учить! Вот босс-молокосос отлично с тобой справляется, его ты слушаешь! — Хосок отпихивает его от себя, возникая. — Я тебя послал, потому что не получается у нас с тобой учиться, ты не видишь во мне наставника! — Слегка отстраняется вбок. Хосок бубнит как дед, а Чонгук продолжает медленно водить ладонью по стволу члена. Хосок толкается в ладонь, отвечая на ласки. — Наши уроки всегда заканчивались безудержным сексом, блять. В последний раз ты меня вообще на шесте оттрахал. Тебя абсолютно! Ничего! Не останавливает! В тебе реально бесы сидят… — и всё же Хосок льнёт к нему, обнимает, однако убирает назойливую руку со своего члена, предпочитая скользить им между упругих ягодиц. Тело отказывается слушаться Хосока — зато с охотой слушает Чонгука. Вот же проклятие. — А, ну, то есть, ты считаешь нормальным, когда я веду машину по оживлённой трассе при свете дня, а тебе внезапно приспичивает отсосать мне? А как оттрахать тебя на шесте, так я плохой и во мне бесы сидят? — Чонгук сам начинает извиваться на его члене, смеётся, а Хосок понимает, что аргумент весомый. И вообще-то у Хосокк тоже недотрах, вот и снится всякий бред. А ещё, вообще-то, ему очень понравилось, как они занимались сексом в зале для практик, наблюдая друг за другом в панорамном зеркале. Музыка, играющая на фоне, смогла создать пылкое настроение. — Чонгук-и, ты прав, но… Ответь мне честно на один вопрос, — Хосок не хочет больше спорить, потому что и сам не святой, как оказалось. — Может показаться абсурдным, но это меня успокоит. — Отодвигает своё вожделение, будто откладывает навязчивый будильник ещё на пять минут. Ему очень хочется своего зайчонка приструнить, однако увиденное во сне — никак не даёт покоя. — Да… — шепчет Чонгук, останавливаясь в провокационных действиях. — Чисто теоретически, ты бы дал Чимину в рот? Хотел бы, чтобы он тебе сделал минет? — выдаёт Хосок резко, а противная тишина сразу же заполняет пространство. Лишь учащённое дыхание сверху спустя несколько секунд разбавляет её. — Кхм, что?.. — Чонгук хмурится и делает вид, что не расслышал, после чего поднимается и нехотя отлипает от любимого тела, что пожары в нём вечно сумасшедшие разжигает. — Блять, ты откуда такое выдумал?! — повышает голос с нотами гнева, а затем удобно усаживается сверху, скрестив руки на груди. Думает, что Хосок вообще никогда в жизни Чимина по имени не называл, может, один раз, а тут вдруг… Вожделение между ними как рукой сняло. — Мне это приснилось, и там тебе всё очень нравилось… — поясняет Хосок тихо, чувствуя, как Чонгук начинает закипать от услышанного. Понимает, что вопрос он задал поистине абсурдный. Понимает, что во снах может твориться что угодно, они кардинально отличаются от реальности, однако увиденное оставило на нём слишком сильный тревожный отпечаток, поэтому хотелось бы успокоения хоть какого-то. — Меня просто это так морально выебало. Если хочешь, посмейся, но мне как-то несмешно сейчас, хотя я понимаю, что это бред. — Идиот… — Чонгук тут же падает на него, заключив в свои широкие и крепкие объятия, целует, прижимая к себе. Его Хосок очень впечатлительный и ранимый на самом деле, чуткий и чувствительный, несмотря на мерзкий чёрный юмор, грубость и силу. Чонгук это прекрасно знает и понимает, поэтому не будет смеяться. Посмеялся уже как-то раз, из-за чего его Ангел расплакался, пусть и на пьяную голову. В любом случае, он больше не допустит такой ошибки. — У вас одна шиза на двоих, что ли?.. Малой тоже байки травит странные, может, ты его книг перечитал? — Там не было такого, это тут вообще ни при чём… Короче, отвечай, Чонгук, так дал или не дал? — Хосок нежится в его объятиях, но твёрдо стоит на своём. — Фух… — Чонгук тяжело вздыхает, вскинув брови, пытается собраться с мыслями, чтобы по факту разложить ситуацию. Своего горе-сказочника надо пресечь в этих нелепых фантазиях. — Смотри, мы жили год в одной квартире, и в теории у меня было куча времени дать ему в рот. Опять же, в теории, было куча времени, чтобы у нас что-то завязалось, но, Хосок… Во-первых, до тебя я всю жизнь был гетеро, — начинает жестикулировать резкими и отточенными движениями в воздухе, — во-вторых… Чимин… Он же как наш ребёнок, какой «дать в рот», ты в своём уме? Ты его лицо милое… видел вообще? Как ему в рот давать?! Для меня он святой девственник, несмотря на пиздец, который он пишет. — Чонгук, ты как-то слишком очарован им, — перебивает его Хосок, держа зрительный контакт, будто пытается за что-то зацепиться, хоть и понимает, что ничего во взгляде преданном не найдёт, скорее… Искажённое представление о Чимине как-то встряхнуло, поэтому Хосоку тоже захотелось поговорить на языке фактов, который Чонгук так любит. — Между прочим, его «милое» лицо охмурило пенсионера с толстым кошельком, но ещё круче то, что его милое пронырливое лицо пролезло в медицинский бизнес. Вынюхало и разузнало всю информацию изнутри, заручилось финансовой поддержкой от своего доктора, и открыло нашу школу мечты, так ещё и нас вытащило из этого гадюшника, грубо говоря. И всё это за один год, как тебе такое? Считаешь, он только пишет этот пиздец? Он его в жизни творит! Не понимаю, где ты святого девственника нашёл. По-моему, выдумщик — это ты, — Хосок раскидывает по фактам, не щадя. — Чимин — молодец, и плевать мне, чего он там вытворяет. Для меня он — мой лучший друг и запомнился с первой встречи в клубе, на нашей ебучей блядской работе, когда стоял в ахуе и не знал, куда от тебя прятаться, ебанутого такого! — Чонгук смеётся, вспоминая события прошедших лет. Хосок же удивляется… Ведь его парень такой реалист, ему всё вечно по полкам разложи, факты подай, чуть ли схему не начерти и по формуле не рассчитай. Он уже привык к этому, проведя с ним столько лет, но внезапно оказывается, что Чонгук живёт в какой-то собственной иллюзии и игнорирует те самые факты. Несостыковка. Может, Хосок его заразил своим видением, которое гуляет по всяким странным Вселенным во снах? Конечно, не смог не заметить, как Чонгук сильно изменился с тех пор, когда начались их страстные, порой безбашенные, отношения. Мышление его стало более гибким и не таким узконаправленным, уже нет сильного шока и агрессии на всё, что не вписывается в его картину мира. Чонгук теперь травит тупорылые шутки, а иногда чернит хлеще самого Хосока, который явно повлиял на него, однако… Либидо Чонгука стало чересчур сильным и твёрдым, оно росло с геометрической прогрессией. — Я не спорю, что наш босс-молокосос крутой. Я безумно рад, как у него всё сложилось, он ещё и любит своего старика, это очень круто, я просто другое имел в виду, ладно… — Хосок отмахивается, понимая, что задал реально бредовый вопрос, это же их любимый Малóй, но… Почему эти ужасные сны такие реалистичные?Путают его. — Нет, погоди, ты успокоился? — Чонгук гладит его по голове, параллельно думая, как же донести свою мысль так, чтобы любимый точно понял, а его впечатлительная душа обрела успокоение. Хосок молчит, глаза прячет со стыдом, злитая на себя, что спорол такую чушь. Думает, что лучше бы вообще ничего ему не рассказывал. С другой стороны, ходил бы и мучился потом, гневался бы в своём бреду сновиденческом. — Не в этой Вселенной, дорогой, так тебе понятнее? — смотрит на него пронзительно Чонгук. — В этой Вселенной ты меня завоевал, мы друг друга любим, мы вместе живём, преподаём в нашем райском уголке уже год. — Целует его в лоб, едва касаясь губами, а у Хосока гора с плеч падает. — Только ты не молчи, ладно? Я не буду смеяться, всегда рассказывай мне о своих снах, чтобы я мог тебя успокоить. Мало ли, кому ещё там наш Малóй будет сосать, может, меня тоже придётся успокаивать… — Чонгук тихо смеётся, поглаживая его по плечу, а Хосок к нему прижимается, облегчённо выдохнув. Так хорошо становится на душе, что он его понимает, не высмеивает. — Мне тоже всякая дичь снится, знаешь, я иногда вообще в ахуе просыпаюсь, так что ты не один… И вообще, ты почему молчал всё это время? — Чонгук! Я и так ебанутый, а если ещё буду своим бредом донимать, то ты сбежишь от меня… — Хосок смеётся, произнося эти слова с улыбкой до ушей, однако действительно боится, вдруг отпугнёт ещё ненароком. — М-да… — Чонгук вздыхает, услышав эту чушь. Целует в шею сквозь смех, а затем снова возвышается над ним, чтобы глаза в глаза смотрели. — Я тебе уже миллион раз говорил, что ты — пиздец какой умный, но иногда такой глупый, я просто не могу понять, как это работает у тебя? — Хватает его за щёки одной ладонью и теребит. — Мы дружили и работали вместе три года, встречаемся два года, и за пять лет, думаешь, я не понял, какой ты? Я тебя видел в самом расцвете твоего ебанизма! И после всего этого… Ты думаешь, что если мне расскажешь о бредовых снах, то это заставит меня сбежать от тебя? Ты, блять, серьёзно сейчас? — Всё ещё не отпускает его, чувствуя, как Хосок притих.

BLVKES — Mistletoe

— Ну… — Убирает ладонь Чонгука со своего лица, потому что довольно сложно говорить со стиснутыми челюстями. — Ты не понимаешь, у меня свои тараканы, а у тебя — свои! — Ты записывай свои сны, сходим потом к психиатру, покажешь ему… — осторожно шепчет Чонгук. Напрягается всем телом, чтобы не рассмеяться. — Я вот вспомню, тоже расскажу тебе свои ебанутые сны. — Я тебя сейчас с твоей елдой в церковь отправлю. Покажешь им, блять, свой вечно стоящий алтарь, там все иконы замироточат водопадами! — Хосок снова начинает брыкаться, а Чонгук его снова держит, заливаясь в смехе и заражая им. Хосок волей-неволей начинает гоготать в ответ. — Вечно стоящий из-за тебя, прошу заметить! — Чонгук прикладывает палец к его губам. — Какой ты у меня впечатлительный всё-таки… — Целует его в плечо, успокаивая. — Я тебя так люблю, — перебивает Хосок, заглядывая в его глаза. Последнее, что Хосок хотел бы видеть в своей жизни перед смертью, так это прекрасное нависающее над ним лицо Чонгука. Зайчонок бы целовал его, шептал слова любви — такая сказка ему по душе. Хосок слишком сентиментальный со своим партнёром, и пускай порой они ругаются из-за взрывных характеров, особенно на работе, однако каждый понимает, что ссоры эти — подобны пыли. Им даже нравится ругаться и цапаться, разыгрывая сценки понарошку, и всё же за этим скрывается любовь — крепкая, пылкая, страстная и обжигающая. — Я тебя так люблю, — повторяет Чонгук, отстраняясь, чтобы Хосок точно-точно его услышал. — Два года прошло, как я тебя люблю по-особенному, и моё тело никогда не было таким бешенным, как с тобой. Прости, если я тебя затрахал, но я и трёх дней продержаться не могу без наших танцев, ты меня на них подсадил… — оправдывается как ребёнок, который нечаянно сломал чей-то песочный замок на детской площадке. У Чонгука свои тараканы. Хосок задумывается, быть может, он этого демона рогатого и черноглазого сам породил. Вспоминает, что Чонгук не всегда был настолько страстным, гиперсексуальность росла со временем, будто годы в его возрасте не прибавляются, а, наоборот, убавляются. — Тем более, ты это так любишь, и меня это только провоцирует… Любить это. — Чонгук целует каждый сантиметр его кожи, а Хосок слабеет под его натиском, улыбается. Поглаживает по спине. Страсть и возбуждение возвращаются, напоминая об отложенном на пять минут будильнике. — Очень люблю, да, но ты меня ещё не затрахал, потому что кто кого ещё. — Хосок приподнимается на локтях, толкаясь тазом между его ягодиц, наблюдает, как его зайчонок становится податливым. — А ещё я люблю из тебя эту дурь вытрахивать, ты не один тут такой, знаешь ли, поэтому… — Принимает сидячую позу, обняв за талию. Чонгук обвивает ногами его торс, подаваясь пахом навстречу, целует в шею. — Натягивай свою позорную юбку, доставай смазку и отрабатывай. — Шлёпает его по заднице и обхватывает член, сильно сжимая, а затем давит ладонью на поясницу, заставляя прогнуться. — Про юбку я не буквально сказал, это метафора вообще-то! Всё тебе объяснять надо, что ли? — Чонгук расслабляется у него в руках, извиваясь небывалой ранее гибкостью, откидывает голову, подрагивает в смехе. — Мне такое не по душе, я мужчина всё-таки, а так, да, я же тебе говорил, что ты доильным аппаратом станешь… — тянет победную улыбку. — Ну, хотя бы этим танцам ты научился, я тоже мужчина, представь себе… — Хосок кладёт Чонгука на постель, возвышаясь над ним, наслаждается изгибами его крепкого манящего тела. Пластичностью, которую смог в нём развить. — Отлично, зайчонок, будешь танцевать… — Проводит ладонью по торсу, плечам, рукам, очаровываясь многоликим демоном. Хосок будет отыгрываться на нём за свой ночной кошмар с особой жестокостью, однако за окном всё ещё ночь, поэтому кошмар продолжится. Чонгук не зря называл танцы Хосока «мракобесием», и дело не только в танцах. — Мне пиздец, да? — еле слышно произносит Чонгук, лёжа на спине, зажмурившись, но улыбается в счастливой похоти, предвкушая… Как же ему нравится, когда его мужчина злится в гневе, вспыхивает как огонь. Хосок не останавливается в стимуляции его члена, параллельно разрабатывая двумя пальцами задний проход, обильно смачивая прохладной смазкой. — Буду тебя топить в болоте из твоей же спермы, а что? — Хосок с оскалом хватает его за глотку, отпуская член, слегка придушивает, а тот и рад только. Дурь из Чонгука так и лезет, потому что уже сам насаживается, двигаясь тазом. — Нет, ничего… — хрипит Чонгук, и изящные пальцы со своей шеи содрать ему совершенно не хочется. Он на них молиться готов, и если даже задушат его — так тому и быть. Такая сказка перед смертью Чонгуку по душе. — Ты иногда не лучше девушки, Чонгук-и, вроде такой весь из себя актив, может, всё-таки юбочку натянешь? — Хосок посмеивается, толкаясь в него членом резко, входит сразу же во всю длину. Раздаётся характерный шлепок с протяжным стоном снизу. — Ножки как подрагивают, ну ты даёшь, зайчонок, держись крепче… — Хватает его за тазобедренные кости, подтягивая на свои бёдра. Чонгук сдавливает талию между ног и без каких-либо прелюдий насаживается на ствол, считая, что он будет управлять процессом, однако Хосок его тормозит, потому что… Нет, не сегодня. Агрессивный и злой актив сегодня — именно Хосок, и не нужны ему эти непрошенные инициативы. — Почему это, не лучше девушки? — с толикой обиды спрашивает Чонгук, ведь его остановили, не дав сманеврировать, а ему так хотелось активно подвигаться и попрыгать на члене. По-всякому. — Потому что, глупенький мой… — Хосок наваливается на него, начиная быстрые и рваные фрикции, уперевшись ладонями в постель возле разнеженного лица. Чонгук хватает его за ягодицы, заставляя в себя ещё резче толкаться, ещё хочет. Шлёпает его по заднице, провоцируя. — Пришёл весь чистый… — Хосок нарочно останавливается, не идя на поводу, опускается к его уху, согнувшись в локтях. — Задницу свою заранее подготовил. Ты уже изначально спланировал, что ты сегодня «в юбочке», а сейчас лежишь и прикидываешься со своими вопросами — пиздец тебе или нет, будто всё так неожиданно, будто ты не знаешь, что будет! — Хосок смеётся, покусывая с болью плечо, разрисованное татуировками. — Девичьи замашки у тебя, Чонгук-и, ну-ну… — Хватает за волосы и оттягивает, целуя в шею, снова начинает медленные проникновения. — Да, я так решил заранее, как будто ты против… — Чонгук обнимает его крепко за спину, рывками надавливает на неё, требуя, чтобы он побыстрее двигался, но Хосок ни в какую, торопиться не собирается. Нарочно. — Я же чувствую, когда из тебя дурь «верховного» начинает фонить! Ты максимум полторы недели держишься пассивом, а потом ходишь злой, тебе даже ужасы снятся! — Чуть ли не хнычет под ним, а Хосок очаровывается, наблюдая за расколотым эго бывшего гетеро-радикала, наслаждается. Просто обожает это. — Чонгук-и, ты у меня стратег, пытаешься быть активом даже сейчас! Но я тоже стратег. Чонгук всё ёрзает под ним, жаждет, чтобы его жёстко поимели, да поскорее. — Тише, притормози, зайчонок, не порть момент. Тебе нравится юбку надевать, ну же, скажи! — Хосок вжимает весом своего тела в постель, затыкая ладонью рот, а второй начинает стимулировать член, параллельно двигаясь внутри размашисто, но всё ещё медленно. Чонгук мычит, кивая в знак согласия, и даже не сопротивляется, казалось бы, унизительному поведению. Снова эти изящные руки не собирается от себя отдирать, стонет в позорном экстазе как девчонка, с которой стянули юбку. — Попробуешь укусить, и я тебя очень сильно ударю, — ставит ультиматум Хосок, наблюдая, как Чонгук начинает пробираться языком сквозь пальцы ладони, заткнувшей рот. Чёрт всё-таки кусает, однако Хосок его не бьёт, стерпя боль, а нежно целует. Нарочно. Опять. Знает ведь на самом деле, чего он хочет, но специально не делает этого. — Повёлся… — ухмыляется Хосок. — Не понимаю, чего ты тянешь, бесишь, блять! — Чонгук фыркает со злостью, активно сопротивляется, ещё и кусается, вгрызаясь в плечо, однако Хосок его сдерживает, вдавливая в постель с ещё большей силой, резко войдя во всю длину, застряв внутри. — Я из тебя бесов выгоняю… — шепчет Хосоу на ухо. Хватает за глотку, придушивая, чтобы отодрать от себя эти острые клыки. — Ты мне ещё помолишься потом. — Даёт ему смачную пощёчину и тут же затыкает разгневанные губы поцелуем. Чонгук, наконец, вздохнул с небывалым облегчением, а затем протяжно простонал в любимый рот, вцепившись в шею Ангела. Радуется, что Хосок начинает грубо иметь с адской огненной прожаркой. Чонгук обожает, когда Хосок бьёт его и совсем не сдерживается в сексуальной жестокости. Борьба за первенство и верховенство никогда не закончится, и нет в ней победителя, но есть любовь и разнообразие, которые помогают находить компромиссы во всех аспектах их совместной бурной жизни.

***

Glass Animals — Your Love (Déjà Vu)

      Раннее утро — шесть часов. Чимин спит, развалившись нагишом звездой на просторной кровати, одиноко и беззаботно посапывая. Летает в своих снах, однако телефон его разрывается противным рингтоном, прерывая полёты во Вселенные. Хмурится недовольно, мгновенно проснувшись. Не открывая глаз, берёт трубку, перевернувшись на бок. — Что… — Чимин, я не смогу сегодня приехать. Пожалуйста, не мог бы ты меня подменить ещё на один день? — Намджун суетливо тараторит, а на фоне слышится шум, видимо, курит на улице. Уехал по своим важным делам в командировку, оставив Чимина за главного, чтобы поддерживать порядок. — Я твой ассистент, а не заместитель, и я уже два дня торчу в клинике. У меня вообще-то свои не менее важные дела есть… — Чимин поднимается, приняв сидячую позу, всё ещё не может разлепить веки. Именно эти два дня он разрывается между двумя бизнесами — своим, где их святая троица проповедует, и его обожаемого доктора. Благо, у него есть Чонгук с Хосоком, которые вместе с ним в этом деле варятся, поэтому без сомнений доверяет им, пока отсутствует на месте. После увольнения из бойцовского клуба он отдыхал два месяца. Лечился, восстанавливался, а на обещанную и долгожданную ремиссию вышел благодаря Намджуну. После начал активно интересоваться, как «отец» ведёт свои важные дела. Торчал вместе с ним на работе, наблюдал и слушал, чтобы быть подкованным для открытия собственного дела, ведь в независимости от рода деятельности существуют определённый фундамент, который нужно знать и уметь практиковать. Намджун с охотой рассказывал ему свой опыт и знания, а Чимин как обычно — с блаженством слушал, а затем потихоньку и своим баранам рассказывал, вводил в курс дела, пока те работали. Подготавливал их к мечте, которая вот-вот сбудется. Пребывая постоянно с Намджуном, он даже начал что-то понимать в этой медицине, кромешной для него как тьма. Сложные термины стали обыденностью. Это произошло без зазубривания, просто постоянно находясь в этой сфере, Чимин неосознанно начал постигать новые знания. Так он стал ассистентом, который знал и умел всё, чем занимался Намджун, кроме деятельности врача. Разумеется, Чимин — не врач, однако все организационные моменты, переговоры, учёт, в том числе и бухгалтерский, документация, управление — пронырливый всё в себя впитал. Персонал, врачи, администраторы — все его знали, как доверенное лицо Намджуна. — Пожалуйста, там сегодня ревизия и поставка медикаментов. Это нужно проконтролировать, а ещё нужно найти договор, потому что я не могу найти блядскую электронную версию, и если я сейчас сорвусь и уеду отсюда, сделка может накрыться! Это очень важно! — умоляет его доктор, переживая, заносится в панике. — Нужно порыться у меня в кабинете и найти бумажный носитель! — Не нервничай, я её найду, ты просто невнимательно смотрел опять! — успокаивает его Чимин, открывая параллельно ноутбук. — Разберёмся, не нервничай. Чимин убил сразу трёх зайцев одним ударом. Пошёл на сотрудничество из-за личной выгоды и интереса, однако ещё он хотел проводить больше времени с Намджуном, потому что папуля совсем зарылся в своей работе. Таким образом, Чимин разгрузил его в делах, освободил ему время, чтобы тот перестал сутками безвылазно торчать в клинике, отдыхал, хорошо спал и лечил свою спину. Ну, и, конечно же, чтобы оказывал внимание своему очаровательному капризному сынуле. Намджун и рад всегда, сам всегда тянулся, однако его важные дела сами себя не сделают, и сынок давно не маленький, чтобы понимать, какая ответственность лежит на его докторе, поэтому… Если Гора не идёт к Чимину, то Чимин идёт к Горе — выполняет важные дела, помогает, ещё и деньги зарабатывает. В итоге — Чимин с тех пор больше ни разу не мучился от своей кожной болезни, продолжая соблюдать все правила в ограничениях. Сохранил ремиссию. Намджун перестал мучиться от боли в спине и нехватки времени, найдя такого ценного сотрудника и помощника. Оба в выигрыше, сделка как никогда выгодная. — Блять… — вздыхает Чимин, подперев голову ладонью, потому что тоже не может найти этот чёртов договор. — А пораньше нельзя было как-то об этом сообщить, например, вчера?! — Продолжает искать, протирая глаза ото сна, параллельно поглядывает на кофемашину в их прекрасной просторной кухне, хотя вообще-то хотелось продолжать спать в постели. Желательно в объятиях своего мужчины, который всегда греет своим теплом лучше любого одеяла. Их отношения не остановились на уровне взаимной симпатии, всё стало куда серьёзнее. Намджун безумно счастлив, что встретил такого пусть и молодого, однако смышлёного партнёра, причём во всех смыслах. Чимин как никто другой может его понять и поддержать. Никогда не закатывал истерик, почему его любимый поздно возвращается уставший, порой совсем не в настроении, валясь с ног от усталости. Порой, и ругнуться мог, однако Чимин всё понимал и даже не злился. Чимин предпочитал действовать, идя навстречу, чтобы исправить эту ситуацию, улучшить — им вместе это удалось. — Если бы я знал, я бы заранее предупредил, но мне самому только сообщили. Собирался уже возвращаться вообще-то. Слушай, побудь в клинике до пяти часов, а там я уже подъеду, а потом ты в школу свою поедешь, а?.. — Намджун его уговаривает, а Чимину нравится ломаться, потому что прекрасно знает — его доктор больше никому эту ответственность не доверит, вот и сидит… Лыбу молча давит, параллельно закуривая, всё ещё ищет этот самый договор. Намджун его как букашку прихлопнет, если узнает, что сынок дымит в квартире, однако его здесь нет, поэтому вопрос исчерпан. — Мне придётся вызванивать кого-то из моих, чтобы они вышли в свой законный выходной, потому что у меня сегодня уроки, и отменять я их не буду, Намджун. Чимин тянет, чтобы его ещё чуть дольше поупрашивали. Выдыхает дым медленно. Конечно, сынок ему поможет, по-другому даже и не может быть, просто хочет поёрничать. — Отлично, мой хороший, давай поторгуемся, такой ты деловой у меня стал, — Намджун смягчается в голосе, а Чимин ставит телефон на громкую связь, наслаждаясь разговором. Курит на ходу, пока идёт за порцией утреннего кофе. Электронную копию он так и не нашёл, всё-таки придётся с интересом шариться в его кабинете, который уже наизусть знает. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Ну что, сделка? — Думаешь, купишь чего-нибудь, и всё?Нет, не так просто в этот раз, я тебе придумаю что-нибудь поинтереснее… — Чимин ухмыляется, сложив руки на груди, облизывается и наблюдает, как последние капли кофе падают в кружку из аппарата. — Дай угадаю, ты хочешь… — Ну, нет, ты же меня знаешь… — Чимин тут же его перебивает, будто мысли читает. Берёт чашку, от которой исходит наркотический запах кофе, и садится за стол. — Меня всё устраивает в постели, я о другом! Придумаю что-то более интересное, но обещай, что выполнишь! — Обещаю. — Ловлю тебя на слове, господин. — Делает глоток, тут же затягиваясь сигаретным дымом, расслабляется. — Сделка? — Сделка. — Люблю тебя, не забудь позавтракать только, Чимин. — Намджун опять начинает свои позывы тревожного папашки, ну, ничего, сынуле это нравится, он послушает его, как и всегда. — Я тебя тоже люблю. Жду, соскучился очень… Приезжай скорее, я уже не могу без тебя спать, так холодно и одиноко… — Так, Чимин, прекращай, не вовремя, — раздражается Намджун. — Бу-бу-бу, а когда вовремя?.. — Чимин забавляется, чуть ли в ладоши не хлопает. — Вот когда я сниму свой серьёзный костюм, тогда делай, что хочешь, а сейчас мне нужно думать о работе, не сбивай меня с толку, — бубнит Намджун со своей знаменитой серьёзностью, потому что сразу же теряет её, как только Чимин проявляет к нему нежность. Тем самым имеет своего рода власть. — Всё, до вечера, и про таблетки тоже не забудь! — сбрасывает. Чимин ухмыляется, хихикая с него, какой же важный и вальяжный, какой прекрасный и заботливый. Хотел бы возразить, что ему тоже нужно думать о работе, причём о двух одновременно, но ладно, тот и так уже на нервяках — достаточно со старика.

***

Crystal Castles — Empathy Album Version

Отодвинув в сторону все нежности, воздыхания от сентиментальности и трепетных чувств, Чимин начинает пить кофе в спешке, поглядывая на время в телефоне. Разгребает рабочую почту своего врача, мало ли, что-то важное и срочное упало. Замечает анализы пациента с подозрительными показателями, которые пришли из лаборатории, а затем тут же скидывает их Намджуну в личные сообщения, потому что так он быстрее заметит. Затем заходит в чат «3j», но там тишина и последнее, что они обсуждали — мини-концерт. Они проводят его раз в месяц перед своими учениками в неформальной обстановке, доказывая в очередной раз, что те не зря пришли к ним учиться. Наставники зажигают, исполняя перфомансы и примеряя на себя различные амплуа. Танцы трио — это то, что обожают и ждут все без исключения, но и дуэты никуда не делись, особенно Чимина и Хосока. Они, точно циркачи на представлении, исполняют смертельные номера без страховки, причём как на шесте, так и без него. Дуэт Чонгука и Чимина по душе тем, кто не прочь поддаться сентиментальности: слушать прекрасное пение, в котором два голоса становятся единым целом, сливаясь в двухголосие. Это заставляет улетать в самые нежные Вселенные под контемпорари хореографию. Когда они выступают, ученики с трепетом замирают, навострив уши, кого-то даже на слёзы пробирает. Всякое бывает. Хосок в кои-то веке становится спокойным, будто его не существует, молча смотрит на их выступление в изумлении вместе с остальными. В такие моменты душа чуткого романтика находит выход, мешкаясь в смятении, а на кого смотреть? На любимого Чонгука или на своего Малóго, который является его главной гордостью до конца жизни. Если в зале стоят визги, свисты и оры, начинается какая-то потасовка и возня, где ученики отбивают ритм всем телом, кто на что горазд, значит… На сцену вышли Хосок и Чонгук, исполняя свой пылкий и жаркий дуэт, от которого всегда разит каким-то жесткачом из точёных и резких движений под мракобесную тяжёлую музыку. И чего там только ни намешано: хип-хоп, поппинг, хаус, транс… Чимин же в это время сидит в рядах с учениками, чуть ли не рыдает от того, какие они крутые. Пищит как фанатка, и в этот раз не нужны никакие фантазии, чтобы понимать… Их дуэт на сцене — олицетворяет их взаимодействие. Закрытая тематическая тусовка проводится прежде всего для учеников, чтобы они смогли расслабиться и показать, каких результатов добились в танцах или вокале, быть может, и в том, и в другом. Они выходят на сцену под аплодисменты и крики поддержки, показывая свои индивидуальные грани. На таких вечеринках всегда есть зрители, люди, которые и правда заинтересованы — учащиеся и их гуру. Хосок, Чонгук и Чимин, как лучшие наставники, поддерживают своих учеников. Они создали самую комфортную атмосферу. Никогда не ставили себя выше только потому, что они преподаватели. Наоборот, общение на равных располагает, упрощает взаимодействие, убирает стеснение, особенно когда у кого-то что-то не получается. Нужно поддержать, заверить, что это далеко не конец, а лишь маленькое препятствие, и через любое препятствие наставники обязательно помогут переступить. Как следствие — результаты достигаются намного быстрее, и всё же «код красный» в виде субординации никто не отменял. Теперь он другой. Любой человек, позанимавшись с ними, независимо от пола, возраста и даже гендера — выходит довольным и счастливым. Пусть уставший, пусть пот градом льётся или же тяжесть в голосовых связках ощущается — всё равно довольные. Уже в предвкушении ждут и договариваются о следующем занятии. Это не просто уроки танцев и вокала — для людей это своего рода психотерапия, где в независимости от рода деятельности они могут снять свои «серьёзные» костюмы и отдохнуть. Проявить себя, пообщаться, посмеяться, найти единомышленников, друзей, кто-то ведь ещё и вторую половинку смог найти, и такие случаи есть. Люди расслабляются, пробуют то, что никогда в жизни не делали, а затем с удивлением обнаруживают, что, оказывается, можно так круто двигаться и даже спеть любимую песню, причём не только в душе. Пусть тебе хоть двадцать, хоть сорок лет. Всё, о чём грезил Хосок, казалось бы, в несбыточной мечте или бредовой идее, которая в другой Вселенной обитала — в их Вселенной теперь царит. Каждый вкладывался и вкладывает как может — это привело к ошеломляющим результатом, пусть и не сразу. Без топлива и энергии Хосока — вряд ли бы что-то получилось или хотя бы началось. Ведь это — изначально его идея. Какой бы ни была крутой машина, она не поедет без горючего. Без дотошности Чонгука в деталях — вряд ли произошла реализация. Он досконально прорабатывал всё наперёд, быстро впитывал всю полученную информацию от Чимина впоследствии, которую тот черпал от Намджуна и который принял решение буквально работать на него, потому что не желал сидеть на шее. Зря он боялся уволиться из клуба. Без пронырливости и смышлёности Чимина — тоже вряд ли бы произошла реализация. Хосок с Чонгуком собрали нехилую сумму для открытия, продолжив работать ещё целый год после увольнения Чимина. Однако Малóй сразу захотел самое лучшее место и расположение, ремонт, интерьер, инвентарь, инструменты, аппаратура, вообще всё — доктор своим влиянием заразил. Изысканные хотелки стоили явно дороже собранной суммы, и без финансовой поддержки Намджуна не обошлось, ведь как это так? Дитё капризное очень хотело, причём и его друзья по детскому саду в том числе, и как ему было позволительно остаться в стороне? Ресурсами ведь располагает, говорил Чимину об этом с самого начала — только скажи, чего хочешь. Чимин для начала захотел работать на Намджуна, отказавшись от затеи получать от него деньги просто так. Стал впоследствии самым высокооплачиваемым сотрудником, при этом не являясь врачом. Каждый внёс свою лепту. Опыт, полученный тяжёлым трудом на прошлой работе, помог троице понять, что к каждому нужен индивидуальный подход. Банальное человеческое отношение, уважение, понимание — вот и весь секрет. Этого не хватает многим, если не всем, и в «3j» люди это почувствовали. С кем-то из учеников можно посмеяться, поговорить о том, как день прошёл, что на работе произошло. Задать хорошее настроение, даже если человек пришёл расстроенный, и только потом начинать занятие. Кто-то не особо расположен для бесед, и это имеет место быть — Чонгук с Чимином понимают, поэтому лавируют, выстраивая урок в режиме лайт версии. Однако если «тихушник» попадает под наставничество Хосока, то… От плохого настроения не останется и следа. Уже через месяц раскрывается и раскрепощается птенец, кем бы ни был. Огненный заводила этим и славится, потому что все его ученики остаются под впечатлениями, обсуждая между собой, что на этот раз придумал их наставник с прибабахом. Какие пёрлы происходят с ними на уроках. Скоро Чимину предстоит договариваться с кем-то из ребят, ведь кто-то же должен за него провести сегодняшние занятия, и, скорее всего, это будет Чонгук, но это ещё не точно. Чимин быстро идёт в душ, умывается, прихорашивается, наносит свои специальные сыворотки «для инвалидов» на кожу, которая уже давно стала чистой, здоровой и сияющей, но всё же необходимо поддерживать это состояние — он уже давно привык. Затем пулей бежит в комнату, открыв гардероб, в котором появилось множество классической одежды, костюмов и туфель — то самое, что суперлюксом кричит. Так он выглядит в своём «серьёзном» костюме — представительный молодой человек двадцати шести лет, помощник и правая рука Намджуна. Чимин и к этому привык, причём с удовольствием. Ему это нравится. Завязывает галстук, параллельно разговаривая с менеджером по поставке медикаментов, и тот сообщает, что доставка задержится. Чимин злится, пытаясь договориться, потому что препараты нужны именно в то время, о котором было заранее обговорено. Однако ситуацию изменить не получается. Пока что. Проблемы появляются с самого утра, ещё и этот договор потерянный, а ещё ревизия, а там по приезде ещё куча проблем и вопросов, которые нужно будет уладить, а ещё и школа любимая… Чимин вздыхает, однако быстро успокаивается, понимая, что бывало и хуже, поэтому уверен, что все эти дела решит. Проныра везде поспевает с азартом, получая удовольствие от жизни. Это совершенно не губительный стресс для него.

***

bbno$ feat. Rich Brian — edamame

      Чимин слушает музыку, застряв в пробке — очередная неприятность, но и это его не особо расстраивает. Постукивает пальцами в бодрый такт по рулю своей машины, которую подарил ему Намджун полгода назад. Смотрит на зеркала дальнего вида, а затем на наручные часы, что показывают уже пол восьмого. Он решает, что пора звонить своим баранам и умолять их выйти за него сегодня. Что-то с тех пор не особо поменялось… Чимину не хочется их тревожить, ведь у них выходной, и что-то ему подсказывает, что они либо спят, либо… Недавно произошла неловкая ситуация. Как-то раз он решил понаблюдать за камерами школы в режиме реального времени, пока отсутствовал на месте. Интересно было, как у них дела идут, как у Чонгука продвигаются танцы с Хосоком, какой на этот раз номер они готовят? Увидев мракобесие на шесте, которое исполняли эти двое, Чимин пришёл к выводу, что… Чонгук преуспевает, правда, в роли шеста, а Хосок еле держится за него в экстазе, однако устойчивый «шест» точно не позволит ему упасть. В порыве страстного секса идиоты забыли про существование камер. И всё же Чимин не смог воздержаться от комментирования и замечания по этому поводу, хотя ему по большому счёту плевать. Чего он только не видел, и уж точно не собирается делать из себя злого босса с нравоучениями — дело в другом. Просто мало ли, кто ещё может это увидеть, кроме него, например… Какой-нибудь Тэхён, который тоже с недавних пор работает с ними, отвечая за коммуникацию и расписание — посредник между преподавателями и учениками. Он легко справляется с этими задачами дистанционно, появляясь в школе пару-тройку раз за неделю. И в целом соображает за нудную бюрократию, а ещё всегда курсе, о чём разговаривают ученики между собой, пока наставники выполняют свою работу. Тэхён тоже занимается в их школе. Разнюхав атмосферу среди учащихся, он докладывает троице интересную информацию. Те уже впоследствии от неё отталкиваются. Прислушиваются, меняют что-то, улучшают. Обратная связь очень важна, но здесь её не так просто получить, не все могут говорить в лоб. Тэхён поэтому и существует здесь, даже чат с учащимися создал. Там народ делится танцами и песнями, которые хотят изучить, скидывают локальными мемчики, подставляя всратые выражения лиц своих наставников. Что-то вроде «когда ты не можешь поворачивать голову на триста шестьдесят градусов, но твой препод Хосок» и рыдающий смайлик. Поначалу наставники справлялись втроём, однако количество учащихся возрасло, потребовался ещё один человек. Брать кого-то с улицы Чимину совершенно не хотелось. Вот тут-то он и вспомнил о Тэхёне, ведь своим голосом, всем своим естеством располагает к себе, как и они все. У троицы не оставалось на это времени, которое полностью уходило на преподавание и управленческие важные дела. Тэхён — это то, что нужно было с точки зрения бизнеса, это очень нужный человек с навыками. Профессионал. Неприязни на работе — остались на прошлой работе, и даже Хосок перестал на него плеваться. Более того, он у него хип-хоп и преподаёт, что удивило и Чонгука, и Чимина. Все обиды остались в прошлом, а Тэхён оказался не таким уж и «петухом», показав себя себя совершенно с другой стороны — энергия и атмосфера райского уголка располагала. Это уже не те полевые условия, в которых они работали, где хочешь не хочешь, но в токсичную язву можешь превратиться ненароком. Издержки профессии, так сказать. Чимин закуривает, отвечая на сообщения о делах клиники, потому что администратор уже бьёт тревогу. Он всё решит, как только приедет, только подождите. — Чонгук-и, нежнейшего пробуждения! — Чимин говорит громко, звонко и с улыбкой на лице, поставив телефон на громкую связь. Трогается с места, поглядывает на зеркала и выставляет руку за окно машины, пепел сигареты стряхивает. — Малóй… — хрипит «оно» в ответ. — Хули ты звонишь? — А Чонгук где? — Чимин надевает тёмные очки. Солнце внезапно ярко засветило, из-за чего смог дыма в салоне кажется более густым. — Тебе как есть или как? — Как есть, что за глупые вопросы… — бодро и навеселе лепечет Чимин, тормозя снова. Пробка на дороге пока что не рассасывается. Значит, есть время поправить свои волосы, зачесав назад. Убедиться в очередной раз, какой он красивый. — У нас выходной вообще-то, и Чонгук в отрубе жёстком, потому что мы трахались всю ночь и немного утром, ещё рассказать чего-нибудь?.. — Кто бы сомневался, но спасибо, вы мне уже показали… — вздыхает Чимин. Ему бы тоже хотелось на самом деле, завидует. Ничего страшного, уже сегодня его блудный отец вернётся. — Выручайте, объёбанные мужики, я опять в клинике застряну сегодня. — Во сколько? — Хосок задаёт вопрос сразу и по делу, но Чонгуку трубку не передаёт. Не хочет будить. — В двенадцать первый урок, потом в два, потом в четыре. — Кто? Что?.. — Два вокала и контемп, все девушки, посмотри в базе, там вся инфа в подробностях, не ошибёшься. — Красивые?.. — тихо хихикает Хосок в трубку. Малóй хоть и не видит, но чувствует оскал. — Блять, вот ты плут! — Чимин закатывает глаза, выдыхая сигаретный дым. Снова трогается с места, кажется, свет в конце тоннеля виднеется — пробка рассасывается. — Не знаю, но они точно не здоровые и не забитые татуировками с пирсингом. Чонгунесс там точно нет, что для тебя ещё может быть красивым? Хорошие девчонки, как и все наши ученицы, а конкретно мои — спокойные. — Я выйду, а моя Чонгунесса пусть спит, — говорит Хосок уже бодро, посмеиваясь. Видимо, проснулся окончательно. — Люблю тихушниц, в них всегда такие интересные подводные камни! — А Чонгук тебя сейчас слышит вообще?.. — Мы вообще-то между собой ведём топ самых красивых учениц, так что… Ты ещё не слышал, что Чонгук говорит, но лучше тебе не слышать! — А что насчёт парней? — Чимин слегка лихачит на дороге с попутным ветерком, обгоняя едущие впереди машины. Что поделать, когда ему такому важному нужно побыстрее гнать. — Ну, такое себе, не приметили как-то… Я, знаешь ли, привык к высшему сорту! Вон, валяется, разлагается, слюни пускает и чавкает. — Но согласись же, Тэхён самый красивый твой ученик, признайся! — Завались, это вообще пиздец… — У тебя к нему предвзятое отношение из-за прошлого, но ведь внешность у него просто потрясающая! А ещё он неплох по факту, ты же его учишь. — Малóй, я сейчас сброшу трубку, а потом отправлю твоему доктору откровения! Вот забавно будет! — Пф, — Чимин закатывает глаза с ухмылкой. — Отправляй, он сто процентов согласится со мной. — Снова останавливается на светофоре. — Славно мы с тобой лялякаем, как и всегда, но погоди… Ты собрался вести вокал?.. — морщится Чимин, ведь рассчитывал на Чонгука всё-таки. — Ты контемп уже пятьсот лет не вёл, в чём подвох?! — Я вообще самый лучший, я всё умею, ты забываешь! И контемп ваш любимый Чонгук благодаря мне выплясывает, и чего он только не выплясывает! — возмущается Хосок, цокая. — А у тебя, молокосос, ещё молоко на губах не обсохло, или что у тебя там ещё не обсохло теперь? — Интересно, а у тебя сейчас губы сухие?.. — Чимин смеётся гадко, туша окурок в пепельнице у коробки передач. Слушает гогот Хосока в ответ. Трогается с места, дождавшись зелёного света. — Короче, ладно, но только не спугни мне их. Не забывайся, что это мои ученики, и твоя ебанистика будет неуместна! Помягче, Хосок, всё-таки они ко мне привыкли, так что свой пыл для своих побереги! — Не ссы, Малóй, чего ты нервничаешь так? Я разберусь, монстра из меня не делай! Я тебя, неженку такого, очень нежно учил! На Хосока и правда можно положиться во всём, но иногда его методы немного жестковаты, что касается преподавания. Такое по нраву только его ученикам, которые уже привыкли к особенностям крышесноса, не обижаются. На одной волне с ним качаются. Хосок не злой, но не все могут правильно воспринимать его повышенную интонацию в голосе и резкость. Некоторые расценивают это за ругань или злость в их сторону. На самом деле это не так, просто Хосок с невероятной страстью относится к своему делу, вкладываясь всей своей взрывной душой и телом. И всё же, если произошёл резус конфликт, взаимопонимания найти не получается, а таких случаев буквально два, тогда стоит перевестись к Чимину или Чонгуку. Люди бывают разными всё-таки — это нормально. Комфорт стоит на первом месте. — Короче, спасибо большое, выручаешь, в долгу не останусь!Чмокаю тебя страстно — долг оплачен! — Чимин стебётся по-дружески, по-гейски, по-братски, по-мужицки. — А куда целуешь?! — Хосок задаёт вопрос с подвохом, всё ещё припоминая свой бредовый сон, где странный Чимин его в ладонь поцеловал. — Ну… — Чимин призадумывается, нахмурившись. Поглядывает на дорогу, гонит по трассе свободно, — в ладонь, не грешно же? — М-да, святоша, с тобой грешно даже одним воздухом дышать. Тогда чмок тебя в пупок, неженка, — отшучивается Хосок, хотя на самом деле в шоке с такого совпадения. Кажется, теперь он не единственный «шизофреник-писатель» в их компании. — Кто бы говорил… Короче, я звоню своим ученикам и морально их готовлю на сегодня, до вечера! — Чимин сбрасывает звонок, мысленно поставив в голове галочку, что вопрос с «3j» улажен. Кто-то во время разговора стучался к нему на вторую линию, поэтому перезванивает тут же. Затем ещё один звонок, и так звонок за звонком. Пока разговаривал, уже на парковке оказался.

***

Grimes — Kill V. Maim

      Врываясь в клинику на крыльях скоростной сообразительности, Чимин прежде всего перевернул вверх дном личный кабинет Намджуна, игнорируя мольбы помощи администратора и вопросы медсестёр о медикаментах. Вежливо попросил всех подождать. Договор потерянный он всё же нашёл через полчаса, отправив его в срочном порядке своему начальнику, на что в ответ получил миллиард сердечек. А дальше… Дальше по порядку. Расстроенная девушка-администратор всучила ему заявление об увольнении сосудистого хирурга. Чимин в шоке его принял, но эмоции всё же сдержал, оставив злосчастную бумажку на столе в личном кабинете, который теперь уже не только для босса предназначен, но и для босса-молокососа в том числе. Он там — как у себя дома. Если Намджун узнает об этом увольнении по собственному желанию именно сегодня, когда он и так на нервяках, то реально поседеет — Чимин знает наверняка. По этой причине и этот вопрос он постарается решить поскорее, повлияв на решение высококлассного специалиста своим искусством смышлёно балаболить. Уход сотрудников в бизнесе папули — что-то из разряда мистики, однако даже его она коснулась. Чимин предполагает уже, что, возможно, конкуренты пытаются украсть их ценного врача — ничего. Чимин придумает, как договориться, предложит лучшие условия для сотрудничества в надежде, что начальник одобрит его идеи. И всё же… Намджуну придётся узнать, ведь он главный, и этого не изменить, этого не избежать, однако Чимин заранее солому подстелет, а пока что — пусть в своей командировке спокойно разбирается. Долго в клинике Чимин не проторчал, снова сев за руль. Поехал за медикаментами, раз компания доставку задерживает. Препараты нужны не то что сегодня, а прямо здесь и сейчас. Справляется и с этим впопыхах, провозившись с медсёстрами, которые знают его ещё со времён, когда он напуганным пациентом лежал на капельницах. И ревизия прошла успешно, и непринуждённо поболтать с хирургом он успел, покурив с ним на улице — удалось переубедить забрать заявление. Теперь Чимину осталось лишь в мягкой форме рассказать начальнику эту информацию, ведь найти нового толкового сосудистого хирурга сложнее, чем заставить Намджуна залезть на шест. День пролетел незаметно. Оглянуться Чимин не успел, как уже сидит в машине, припарковавшись возле любимой школы. Чувствует расслабление, глядя на неоновые огни, ведь уже стемнело — их аббревиатура «3j» светит ярче всех. Куда же без ярких вспышек их энергии, она должна гореть круглосуточно! Видит на лестнице Тэхёна. Он вальяжно тянет сигарету под разноцветным мигающим свечением. — Ты уже убегаешь? — подходит к нему Чимин, на ходу закуривая, а затем расстёгивает пиджак, галстук расслабляет. — Ага, но у нас всё на мази, так что не переживай. Хосок твоих детей не закошмарил… — Тэхён похлопывает его по плечу, посмеиваяс. Замечает, что младший слегка уставший и потерянный. — Только небольшой инцидент произошёл сегодня, но всё нормально в итоге. — Что? Какой? — Чимин уже с этих инцидентов за голову хватается, да что ещё-то? Какие к чёрту инциденты, ведь они только у папули на работе бывают. — Мы всё-таки артисты из чёрного списка, вот и прошлое к нам постучалось, а, точнее, ебанутые мужики наших бывших клиенток. Поэтому предлагаю нанять вышибалу, может, Марка переманишь к нам, добряка нашего? — Блять… — Чимин откидывает голову, выдыхая сигаретный дым, смеётся.— Ты серьёзно?.. — Я сам видел, он на Хосока кинулся как ебанько, но я тебе отвечаю, что Хосок не сделал ничего такого, чтобы спровоцировать такую агрессию в свою сторону. — Тэхён присаживается на ступеньки, а Чимин садится рядом с ним. Ностальгия прямо, как в былые времена. — Просто к Хосоку заскочила его постоянная клиентка, Ирен которая, помнишь? — Пф, естественно помню, они же дружат до сих пор, общаются. — Чимин вскидывает брови, закатив глаза. Тушит сигарету, а затем суёт себе в рот ещё одну. Тэхён ему подкуривает и себе не забывает. — Так вот, она захотела к нему пойти учиться, конечно же, на шест! Мы, услышав это, подумали — как же здорово! Разболтались по старой дружбе, чай попили с печенюшками. Обсудили, как расписание выстроить… И всё хорошо было, пока её ёбырь не явился к нам и не устроил тут концерт, блять… Танец тупого ревностного лоха, — морщится Тэхён, чуть ли не харкаясь. Им этих разборок и на прошлой работе хватило сполна. — Господи, помоги, какой кринж… — Чимин начинает смеяться, прикрывая ладонями лицо. Тэхён сидит такой же, гогочет. — А дальше что? — А вот ты угадай с одного раза! Мы с Чонгуком его еле оттащили… — Тэхён будто дыхание задерживает, успокаиваясь от смеха. — Тебе ли не знать, что будет, если на Хосока кинуться. Я вот знаю лично, например, — Тэхён всё же не сдерживается и с Чимином на пару заливается в смехе, вспоминая былые времена. Босс-молокосос вспоминает свой «первый день в дурдоме», ведь своими глазами видел и даже испугался Хосока, так он ещё и с красными волосами ходил, всем своим видом показывая — не трогайте меня, я — ебанутый! — И Чонгук тоже здесь сейчас?! — удивляется Чимин, ведь ему нужен был только один из них сегодня. С Чонгуком он даже не разговаривал, не договаривался. — Естественно, он здесь! Они же, блять, как палочки твикс. Выбери одну, но купить обязан две! Приехал попозже, но слава Богу. — То есть рыло он ему всё-таки начистил? — Чимин спрашивает осторожно, заранее зная ответ, но всё же надеется, что это не так, и всё же… Взгляд Тэхёна говорит вместо тысячи слов. — Конечно, начистил! Чимин с Тэхёном слышат голос Хосока позади, дрогнув от неожиданности. Он, должно быть, дверь с ноги пафосно открыл, скинув с себя чёрный бомбер на ходу. — Ибо нехуй мне тут балаган разводить, ещё и на нашей территории! — Хосок закуривает, присаживается рядом с ними в ряд, кепку поправляет. Малóго своего за шею обнимает, прижимая к себе. — Вечно Ирен себе долбоёбов выбирает, вообще ничего не меняется! Я ей сказал, чтобы она его послала куда подальше и шла к нам в школу, и хуйнёй не страдала больше! Вон, у нас среди учеников полно нормальных адекватных парней, пусть ищет! — Без комментариев вообще… — Тэхён подпирает ладонью подбородок, облокотившись локтями в широко расставленные колени. Покуривает с ухмылкой, его так и пробирает на смех. — Может, и не нужен нам вышибала вовсе? — Да, я тоже подумал… — подхватывает Чимин, кивая со смехом. Переглядывается с Тэхёном, чтобы не показывать пальцами на того самого вышибалу. — А ты, я ещё с тобой не закончил! — Хосок толкает Тэхёна, дотягиваясь до него через Чимина, который как обычно в эпицентре событий. —Готовься к следующему занятию как следует, чтобы те три связки от зубов отскакивали. Я с тебя не слезу, и даже если ты сдохнешь прям во время урока, я тебя с того света вытащу и выебу, будешь трупом танцевать, понял?! — Трясёт его за ворот серого худи, мотая тело из стороны в сторону, однако Тэхён спокоен как удав, ещё и сигарету потягивать успевает к тому же. Тот самый «индивидуальный» подход к ученику, прямо что ни на есть, воочию. — Я тебя на шест планирую поставить, потому что можешь, так что не разочаровывай меня! У меня на тебя большие планы! — Похлопывает по плечу. — Извините, а можно мне поменять преподавателя? А то этот совсем субординацию не соблюдает… — говорит Тэхён еле слышно, посмеиваясь, а Чимин тактично выползает, предпочитая больше не сидеть между ними. Встаёт напротив и замечает Чонгука позади, облокотившегося на дверь. Он смеётся беззвучно, что видна лишь дрожащая фигура — забавно ему наблюдать. Интересно, давно он тут стоит? — Нет, нельзя, у нас с тобой особая «любовь», ты что, забыл?! — Хосок отпускает его ворот, а затем тушит окурок. — Короче, приятного вечера, учитель! — Тэхён искажает крайнее слово протяжной интонацией, скривившись, а затем встаёт, отряхиваясь. — И славного вам похода на хуй! — С наигранным торжеством жестикулирует, заметив Чонгука и кивая в его сторону. — А остальным учителям самого лучшего вечера! — Машет рукой напоследок, бросая взгляд на Чонгука и Чимина. — А, и в базе всё чисто. Короче, всё готово, и отчёт в том числе, сами смотрите, — не забывает доложить о делах нудной бюрократии. — Пошли репетировать, трахатель ты недоёбанный… — Чонгук резко хватает Хосока за шкирку и волочит за собой. Тот пугается, кричит, а затем вскакивает и пихает с локтя. — Да, погнали! — Чимин, наконец, поднимается по ступенькам, снимая с себя галстук на ходу, пиджак. Уже ждёт не дождётся трио-репетиции. — Раз уж вы здесь, у меня для вас подарок, чуть попозже приедет… — дополняет, убегая в раздевалку для персонала.

***

Griffinilla — Hard Drive

      Троица репетирует свой очередной помпезный номер, оттачивая хореографию в просторном зале для практик, в котором обычно преподаёт Чонгук. Зал Хосока слишком яркий и пёстрый, а им хотелось бы спокойного интерьера на ночь глядя. Школа уже закрыта на сегодня и никого не ждёт, но они всё ещё отжигают. Обсуждают все детали попутно, вот и сейчас сидят втроём на полу и смотрят только что отснятое видео. — Ты проебался, Чонгук… — комментирует Хосок, который взглядом голодного зверя вгрызается в записанную дэнс-практику, поставив на «стоп». — Заново! — Нет, погоди, дорогой, ты тоже проебался, вот, смотри… — Чонгук отматывает видео назад, дотошным взглядом подмечая малейшую погрешность в рассинхроне. — А что с лицом? — лыбится, наблюдая в отражении зеркала гневную мину, и сразу же начинает массировать плечи своему парню. — Да сука, не может быть! — вопит Хосок, стряхнув любимые руки в сторону. Вскакивает, подлетев к зеркалу, начинает бежать на месте, круговыми движениями разминая шею. — Блять, я разъебу сейчас тут всё! — Вот и отлично, встали оба и заново, я за вами посмотрю со стороны, посижу… — смеётся Чимин, сидя вразвалку. К нему сегодня вопросов — нет. Всякое бывает, и даже Хосок может ошибаться, учитывая, что сегодня он ещё не спал бурной ночью и «немного утром». Устал за сегодня, ведь все уроки за Чимина провёл, однако для него это не является оправданием косяков. — Кстати, а подарок-то к нам когда приедет? Как-то поздновато уже… — Чонгук встаёт и лениво плетётся к Хосоку, а затем даёт ему смачный удар по заднице для прилива бодрости. Время — десять часов. — Ты получишь сейчас… — рычит Хосок, источая раздражение всем своим телом, глядя на него исподлобья. Толкает в сторону, но тот лишь начинает смеяться. — Кста-а-а-ати, Чимин, у нас тут интересная тема для разговора нарисовалась… Сны! — отвлекается Чонгук резко, начиная широко жестикулировать, абстрактно изображая этот неизведанный тайный мир. — Ты, как главный фантазёр, точно что-то про это знаешь. Уверен, ты свои идеи для шизофренических рассказов как раз оттуда и берёшь! Так ты ещё и пророчишь иногда! — Отходит в сторону, сложив руки на груди. Смотрит, как Хосок оттачивает движения, игнорируя вообще всё, что происходит вокруг. — О-о-о, вообще не спрашивай, эту наркоманию не стоит всерьёз воспринимать… — отвечает Чимин сразу же, чувствуя, как шило в заднице зудеть начало. От своих пророческих фантазий страшно становится порой. Он очень рад поболтать об этом, отвлекаясь от тренировки. — Так вот! Уверен, тебе снились сны, в которых был я или он, короче, расскажи самый конченый сон с нашим участием! — Чонгук подходит к Хосоку, пытаясь остановить этот вечный двигатель, крутящийся перед зеркалом. Оттаскивает своего парня, а затем сажает обратно на пол, создав небольшой круг переговоров. Чонгук не просто так завёл эту тему, потому что хочет показать, что Хосок — не один такой, ведь есть же ещё и Чимин, у которого в башке вечно невесть что творится. Ещё Чонгук видит, что с Хосока на сегодня достаточно, ведь он и правда устал, просто не осознаёт этого. Порой, даже остановиться не может — нужен контроль, и он готов это обеспечить. — Их было много, всего и не вспомнишь… — Чимин задумывается, решив прилечь на пол. Подкладывает руки под голову. Тоже устал за сегодня, однако незаконченные дела ещё остались. — Но был один сон, от которого я в ужасе проснулся, до сих пор помню! — Он уже видит эту картину перед своими глазами, вспоминая, из-за чего лицо его тут же хмурится, морщится. — Я там убил Хосока почему-то, и это было так жестоко, кровищи — море, просто кошмарище, прям тело пополам расхерачил, просто пиздец. — Вот, дорогой, ты только послушай! — Чонгук его пихает слегка в плечо, а тот уже внимательно слушает, придвинувшись. — И когда тебе это приснилось? — спрашивает Хосок с прищуром, будто зацепился за какую-то ниточку. — В тот день, когда я в наш блядоклуб первый раз пришёл, не знаю… Ты меня напугал на самом деле тогда, и я, видимо, грохнул тебя во сне от страха. Короче, ты меня пиздец как впечатлил своим бешенством, а потом ещё и танцами, а потом я ещё миллион раз перенервничал, когда на шест залез в первый раз. Мне кажется, этот ахуй в совокупности пробрался даже ко мне в подсознание, вот и приснился бред, но… Понятное дело, что я никогда в жизни не хотел тебя убивать! — Очень интересно, а ты помнишь, как я выглядел в твоём сне?.. — Хосок двигается поближе к Чимину, успев успокоиться и отвлечься от танцев. Внимание его переключилось — Чонгук влияет, зная особенности своего мужчины. — Странно выглядел как-то, но это точно был ты. — Чимин поднимается с пола, усевшись, смотрит куда-то сквозь, начиная активно жестикулировать, будто перед глазами видит кадры, вырисовывая схемы в воздухе. — Я имею в виду, у тебя в то время ещё волосы были красными, и во сне — тоже красные, но это всё равно выглядело не так. Не помню, при каких обстоятельствах, но там горело всё вокруг, и ты тоже горел! Хрен пойми, я же говорю, если это всё всерьёз воспринимать, вообще головой поехать можно… Хосок, услышав это, удивляется, мягко говоря, потому что… В сегодняшнем сне прекрасно помнит, как тоже горел, и огонь тот, скорее, был его помощником. Правда, до поры до времени, пока его не начал кошмарить черноглазый рогатый Чонгук. — Раз у нас пошёл жесткач, то я тоже только что вспомнил сон! —вклинивается Чонгук, подняв руку. Губы закусывает, будто пытается распробовать что-то. — Но этот сон не с вами, а с какой-то девушкой. В общем, я её зверски избивал. Прям, знаете... Она лежала, а я её ногами колотил, втаптывал со всей дури и руки выворачивал, и ноги, и за волосы её таскал. Кстати, они были фиолетовыми… — Чонгук начинает буквально показывать сцены зверского избиения, пинает что-то, изображая схематично, как это было. — Я проснулся и в таком ахуе был! Я никогда в жизни так не делал, даже близко, я никогда не бил девушек! Однако самое странное то, что она не умирала! В реальной жизни уже после третьего такого удара она бы умерла. В общем, жуть, не понимаю, зачем я это делал… — Чонгук решает прилечь, удобно устроившись на коленях Хосока. — Мотив не помню, не понимаю, как и у Чимина, для чего? — Походу ты так своё гетеро-радикальное эго похоронил. Весьма специфично… — комментирует Чимин, рассмеявшись. Смотрит на вылупленные глаза Чонгука, который, должно быть, до сих пор в шоке после этого сна. Хосок поглаживает его по голове привычно, нежничает, пытаясь соединить услышанные истории в какую-то логическую цепочку, особенно собственный сон и сон Чимина. Они явно переплетаются, и что-то смутно крутится в его голове, но понять никак не может. — Кстати, да! — возвращается на Землю Чонгук, отвлекаясь от воспоминания. — Это было как раз в то время, когда я в ахуе приехал после смены. Мы с Хосоком отыграли свой первый дуэт, так сказать… Когда я его пьяного одеть пытался. Внезапно дверь аудитории открывается… Троица одновременно дёрнулась, испугавшись. Нагнетающая атмосфера рассказанных друг другу ужасов выполняет свою работу. — Привет всем! — выглядывает Намджун из-за двери, улыбаясь, а Чонгук тут же вскакивает с колен Хосока как по команде. Делают вид, что друг друга не знают. — Здравствуйте… — мямлят оба, суетливо поднимаясь с пола. Их глаза слегка расширены, взглядом бегают из угла в угол. Доктора они видят не в первый раз, однако ту самую границу не переходили никогда. Для Хосока и Чонгука Намджун — мужчина, который им годится в отцы. Пускай он партнёр Чимина, всё равно не могут вести себя при нём расслабленно и свободно — пропасть разницы в возрасте определённо мешает. Много раз разговаривали с этим важным дядей, но исключительно по делу и с уважением, как и полагается воспитанию при общении со старшими. — А вот и подарок приехал! — Чимин бежит к Намджуну, сорвавшись к нему с низкого старта, будто он последний ребёнок в детском саду, которого не забрали родители. Тянет его за ладонь, приглашая пройти в зал. — Ну что, домой поехали? — Намджун улыбается, а Чимин на нём виснет и впрямь как дитё малое. В атмосфере начала царить неловкость. Чонгук с Хосоком не знают, куда себя деть, стоят и лыбятся как два идиота, наблюдая за Чимином. Намджуну тоже неловко, ведь эти двое сейчас наблюдают близкое взаимодействие, которого раньше им не доводилось видеть. Чимин и правда ведёт себя странно. — Какой «домой»? Я же тебе сказал, что придумаю тебе кое-что интересное… — Чимин смеётся лукаво, подмигивая своим друзьям. — Поэтому иди, переодевайся, снимай свой серьёзный костюм и вперёд, одежду я тебе привёз заранее. — А зачем? — спрашивают сразу трое. У Намджуна, Чонгука и Хосока выражение лиц практически одинаковое: взлетевшие брови в вопросительном взгляде. Никто из них не в курсе, что именно задумал Малóй. — Вот за тем! — Чимин начинает раздражаться и ходить кругами, быстро сменившись в игривом настроении. — Намджун. — Он снова подходит к нему, подняв голову, чтобы глаза в глаза смотрели. — Ты сейчас на нашей территории находишься, и здесь ты, грубо говоря, никто. Я имею в виду, ты не в своей клинике, поэтому, пожалуйста, будь проще, а это — мои друзья, напоминаю! А вы, — разворачивается Чимин на сто восемьдесят градусов и идёт к своим баранам, — сейчас тут главные, поэтому это — мой вам подарок! — Указывает на доктора, играя бровями и хитрым взглядом. Припоминает им момент безмолвно, как когда-то по достоинству оценили Намджуна. — Сейчас перед вами обычный человек, более того, ничем от нас особо не отличается, кроме возраста, напоминаю! Я хочу, чтобы вы поставили ему простенький танец. Хочу, чтобы и песню спел, а вообще… Было бы славно, чтобы он на шесте покрутился хоть как-то, это — моя несбыточная мечта! — Парни, я просто обещал, что сделаю всё, что он захочет, поэтому расслабьтесь… — Намджун неловко улыбается, выставив ладони вперёд. На самом деле он в смятении. С таким он ещё не сталкивался никогда, такие фантазии Чимин ещё не выдавал, и это даже не сравнится с самой грязной похотливой идеей в их постели. — У нас сделка… — уточняет. — Понимаете, в чём дело… — продолжает Чимин. Он очень хочет, чтобы его внимательно выслушали сейчас, не просто так собрал всех именно здесь. — Я бы хотел, чтобы у нас не было больше этой неловкости. Вы — самые близкие мои люди, но я каждый раз разрываюсь между вами. Я уже пытался как-то вас сблизить, приобщить, чтобы мы более расслабленно общались, но каждый раз вы, двое, натягиваетесь как струны и язык в жопу прячете! Намджуна это касается тоже, блин, меня это тревожит просто. Все и всё прекрасно знают, зачем делать вид, будто это не так? Будто вы не знаете, что Намджун — мой мужчина! Будто Намджун не знает, что вы — вместе! Давайте перестанем строить из себя важных-хуёв-бумажных, некомфортно уже, правда! Понимаю вас, — снова смотрит на Хосока и Чонгука, идя в их сторону. —Вы смотрите на Намджуна совершенно не так, как я, он старше и весь такой серьёзный, — выделяет это слово согнутыми пальцами, изображая кавычки. — Но я бы хотел, чтобы вы увидели, какой он человек на самом деле, то, что вы видите — это просто лишь одна из его граней! Я вам уже рассказывал! — Да вообще без проблем, Малóй, ты чего-то прям завёлся, устал, наверное! — Хосок его приобнимает, начёсывает голову, которая, кажется, перегрелась слегка за сегодня. Смотрит на Намджуна с застывшей улыбкой, кивая, и доктор кивает ему в ответ. Обменялись взаимно понимающими взглядами. — О! — Щёлкает пальцами Намджун. — Мне нравится эта кличка, и почему я раньше не додумался тебя так называть? — Направляется в их сторону. Хосок чувствует облегчение, ему кажется, что доктор в силах исполнить что-то забавное. — А мне уже придумали? — Вы по адресу обратились! — отвечает Чонгук, скрестив руки на груди. Кивает в сторону Хосока. Массирует пальцами подбородок, глядя исподлобья на образовавшуюся маленькую толпу, а сам держится слегка в стороне из-за максимальной неловкости. — Обратился, Чонгук, — поправляет его Намджун. — Брось, давай без этих, тебе слабо кринжа навалить, что ли? У «палочек твикс» глаза чуть ли не из орбит выкатываются, а улыбки растягиваются до ушей. Они за столько времени никогда подобных жаргончиков от него не слышали, да и откуда старпёр такие слова может знать? А, ну да, Чимин же его воспитывает, хотя, может, ещё и до него нахватался, кто знает. В любом случае это не вяжется с его образом, который Чонгук с Хосоком уже почти два года наблюдают. Что бы Чимин им ни рассказывал о нём, всё равно не вяжется. Нужно воочию видеть, чтобы понять. — Ну, ты как в воду глядишь, пенсионер… — выдаёт Хосок без тормозов, считая, что в этом нет ничего страшного. Если доктор сам пошёл навстречу, чтобы эти границы сжечь. Все начинают откровенно ржать, а атмосфера неловкости начинает скромно растворяется. — Два шкафа и две табуретки прям, да, Малóй?.. — дополняет Хосок, всё ещё активно продолжает натирать Чимину голову, из-за чего волосы уже дыбом встали. — Думаю, у Намджуна с Чонгуком точно будет коннект. — Ага, татуировок с пирсингом только ему не хватает… — Чимин выпутывается из объятий Хосока, бьёт по рукам, отмахиваясь. — Ну вот, уже лучше! А то надоели уже… Ладно, когда на работе нужно держать лицо, правила соблюдать, но… Давайте упростим это всё. С юмором у всех всё в порядке тем более. — Может, ты что-то ещё хочешь сказать? — спрашивает Намджун, полагая, что его сынок всё-таки перегрелся. — Что у тебя в голове там ещё? — Смотрит параллельно на Чонгука и Хосока, которые понимающе кивают в ответ. — Смотри, Намджун, я в твоей Вселенной как рыба в воде уже. Я общаюсь со всеми твоими сотрудниками, блин, я твои важные дела решаю, ещё немного и я заберу твой трон! Мне просто хотелось, чтобы ты и в моей Вселенной побывал, хотя бы разочек! — Смотрит умоляющими глазами. — Тем более, что это реально весело, просто ты ещё не знаешь об этом! И помни, у нас сделка, тебе некуда бежать… — И после этих слов взгляд сменился хитростью, напоминающий оскал Адвоката Дьявола. — Ты жесток, Чимин… — комментирует Чонгук, понимающе хлопнув по плечу Намджуна. Хосок начинает угорать, и в данной ситуации он на стороне Чимина, ведь ему понравилась эта идея. Не видит в этом ничего плохого. Наоборот, уже руки чешутся испытать Намджуна. Интересно, каковы его грани, в чём его можно раскрыть? — Ничего не знаю, сделка есть сделка, знаете ли! Песню мне, танец и шест по возможности, у вас есть два часа на всё, и да… Противопоказание! На поясницу ему особо не налегайте, — запинается Чимин по дороге на выход. — Блять, я ещё столько всего не сделал! И если я сейчас… — тяжело вздыхает, а затем выдыхает, прикрыв глаза, медленно разворачиваясь. — Увижу ваши косяки хоть где-нибудь, пока меня не было, я вас выебу двоих и сразу. А так… Развлекайтесь! Намджун, слушая Чимина, смеётся громче всех, уперевшись ладонями в колени. Такой весь занятой и деловой, указания тут раздаёт, а на деле… — Надейтесь на Тэхёна, который всё за вами подчистил! — А почему только двоих? А как же я?.. — Намджун быстро переобулся, сняв свой серьёзный костюм. Откровенно провоцирует вопросом с подвохом, чем продолжает поражать Хосока и Чонгука. Прямо сейчас они впервые наблюдают статного мужчину в непринуждённом поведении и общении. Столкновение любящих друг друга людей в неформальной обстановке. — Нет-нет-нет, не пытайся меня переиграть! — Чимин поднимает указательный палец с серьёзным наигранным выражением лица. — Думаешь, мне слабо сказать, что я самый примитивный пассив на свете? Так вот, знайте все, я самый до мозга костей пассив на этой планете, вот прям аж до блевотины, все услышали? Можете записать! И всё же… Намджун не ожидал настолько откровенной реакции на свою провокацию. — И мне всё нравится, никогда себя не чувствовал таким счастливым! — дополняет Чимин напоследок, решив поставить на место всех и разом. Особенно Намджуна, напомнить ему, кому принадлежит корона короля кринжа. «ККК» — это его личная аббревиатура. Ему всегда есть, что ответить, обезоружив противника «постыдными» фактами, но искренними, при этом ловко подобрав обстоятельства и атмосферу. — Иди, Чимин, покури… — и всё же Чонгук не выдерживает этого. Хотя, казалось, за столько лет уже должен выработаться иммунитет, ведь и сам давно является создателем подобного цирка. Если бы это обсуждалось в узком кругу святой троицы, он бы обязательно навалил кринжа сверху, но… Здесь стоит Намджун, чёрт его за ногу! Это кардинально меняет ситуацию, поэтому Чонгук хватает Хосока и Намджуна за плечи, выталкивая вперёд. Всем нужно выйти на улицу. — Чимин, тебе пора на свежий воздух, покурить, успокоиться, не знаю, привести мысли в порядок… — повторяет Чонгук, замечая, как Чимин игнорирует его, вгрызаясь глазами в своего доктора. Какая-то перепалка взглядами на ментальном уровне. — У меня вообще всё замечательно! — отвлекается Малóй, наконец. — Покурю я у себя в кабинете, а вы тут развлекайтесь, не смею больше вас смущать. — Чимин первым выходит из аудитории, подпрыгивая на ходу и хлопнув дверью. Решает, что после такого кринжа хуже неловкости быть уже не может. Пускай общаются расслабленно в конце концов, а он уйдёт, оставив их, да и дела ему нужно закончить. — Ну, что ж… — Хосок притормаживает всех, похлопывая Намджуна по плечу и сдерживая смех. Видит, что доктор всё ещё в смятении небольшом. — Могу посоветовать тебе хорошую краску для волос. — Этот день настал… — Намджун смотрит в зеркало издалека, и вроде всё хорошо, седины не наблюдает. — Наш Малóй тебя доведёт, лучше беги, пока не поздно… — Не слушай его… — Чонгук подталкивает Намджуна сзади, чтобы тот не нервничал, уверяя, что всё в порядке, и до седины ещё далеко. — Хосок — такой же балабол, как Чимин, расслабься. Выглядишь суперски на свои годы, кстати, а ты в какой спортзал ходишь? Они выдвигаются вперёд и покидают аудиторию, болтая о чём-то непринуждённо. Хосок догоняет их через минуту, убеждаясь, что два шкафа точно подружатся, а им с Чимином, двум табуреткам, остаётся лишь подтрунивать. Обновлённая троица стоит в поздней ночи под огнями неона, закуривают, перекидываясь парой слов. Атмосфера всё же влияет, оказывая расслабляющее действие. В такие моменты забываются всякие границы, рамки, «костюмы», возрасты — всё это растворяется. — Нет, но погодите, — Намджун внезапно нарушает тишину. — Вы серьёзно думаете, что за два часа реально что-то сделать? Я… Я как бы «ноль» в вашей Вселенной. — Облокачивается на перила спиной, расстёгивая пиджак. Разноцветные огни освещают его фигуру в сигаретном смоге. — Ты не первый. Вот посмотришь, сам ещё удивишься потом… — Хосок присаживается на корточки, выдыхая дым.— Мы твой пенсионный фонд обработаем по высшему качеству и вообще… — Поворачивается к Намджуну, подняв голову. — Ты прожил полвека, будет грустно, если ты хотя бы раз в своей жизни не станцуешь или не споёшь. Ты чем в молодости вообще занимался? — Учился и… отжигал по-разному. До двадцати пяти лет я отжигал, вроде, а потом уже… — с ухмылкой отвечает Намджун. — Но вы же этим серьёзно занимаетесь. Это же не где-то в клубе по пьяни шарахаться, у вас другой уровень, поэтому не понимаю, что с меня можно взять? — Тушит окурок, выкинув в урну, а затем становится рядом с Чонгуком. — Я смотрел ваши выступления, мне Чимин показывал, и для меня это… — Вскидывает брови, сложив руки перед грудью. — Материшься? — уточняет Хосок со смешком, повернув козырёк кепки на затылок. Встаёт напротив, подняв руки, разминая их в кистевом суставе. Дымящую сигарету держит меж зубов, пыхтя. — Ладно, я в ахуе, да, это очень круто! — смеётся Намджун неловко. — Выглядит так, что сделать это невозможно. — И что тебе нравится больше всего? — спрашивает Чонгук. — Мне всё нравится, но у меня сердце щемит, когда я вижу, как вы с Чимином трюки исполняете. — Намджун смотрит на Хосока, немного сморщившись, а Чонгук начинает смеяться. — Когда я ему первый раз показал танец на шесте с трюками, он вообще лицо руками закрыл. — Парадирует Хосок Чимина. — Думал, что я упаду и позвоночник себе сломаю, но Малóй не дождётся. — Так, Намджун, — встревает Чонгук в разговор, резко подняв руки, абстрактно очерчивает границу. — Ты как-то всё слишком буквально воспринимаешь. Неужели ты подумал, что Чимин ждёт от тебя настоящей хореографии или трюков? Нет, конечно! Это же клоунада, не более, чисто поржать нужно! Ты на нас не смотри! — Вот именно! — подтверждает Хосок, положа руку на крепкое плечо Намджуна. — Нам нужно навалить кринжа по-докторски, по-отцовски, понимаешь? И мы сейчас всё организуем, я уже сообразил идею номера, так что расслабься и получай удовольствие. — Знаете, что такое навалить кринжа по-отцовски? — внезапно перебивает Намджун, тяжело вздохнув. — Это когда моя дочь, узнав про вашу школу, рвётся попасть к Чимину. Она рассказывает мне, какой он классный, а я, как истинный отец, заявляю ей, что «этот Чимин» мне не нравится, и вообще-то он артист с шальной улицы. Говорю ей, чтобы держалась от него подальше. Понимаете сюр? — Намджун закуривает вторую сигарету с усталым видом, достав пачку из внутреннего кармана пиджака. Хосок с Чонгуком переглядываются ошарашенно, потому что понимают. — Мне ещё повезло, что она ни разу в жизни ко мне в клинику не заходила, поэтому понятия не имеет, как я живу на своей работе. Оно и к лучшему, это просто чудо, иначе… Не всё так просто. Абсурдность их отношений сложно забыть, она напоминает об этом Чимину и Намджуну каждый день. Приходится всегда быть осторожными, быть великолепными безупречными актёрами на публике, и единственное место, где можно расслабиться — это квартира, в которой они вместе живут. Когда дочь Намджуна приезжает к нему ненадолго, чтобы провести время вместе, отец на время перемещается в свою старую квартиру, где он раньше жил. Ради того, чтобы быть с Чимином, пришлось покупать отдельную квартиру, о которой никто не знает и знать не должен. Эти отношения доставили множество, мягко говоря, неудобств, причём обоим. Однако желание быть вместе — всё равно перевешивает с лихвой, несмотря на все возникающие проблемы, которые порой будто ложкой дёгтя в их медовый союз попадает. Возможно, Чимин захотел чуть больше свободного пространства, где можно расслабиться и не переживать об их абсурдном союзе. Пространство это состоит из Хосока и Чонгука. Хотя бы в этом маленьком уголке. — Я ничего не могу сказать кроме того, что это… пиздец?.. — реагирует Чонгук с расширенными глазами, облокотившись о дверь. Думает о том, что доктору, должно быть, есть о чём переживать. Ценит, что вот так просто поделился этим, понимает его. Действительно, Намджун такой же обычный человек, как и все. — Но уверяю тебя, она до него не доберётся. Если всё-таки придёт, мы проконтролируем. Скажем, что он учеников не набирает. Один урок с Хосоком — и она убежит отсюда как из дома ужасов, хотя вообще-то мы рады каждому здесь и тем более не отпугиваем, но раз такое дело… Чимин вообще знает об этом? — Нет, пока что. За эти три дня не было времени и подходящего момента. Крутимся оба как белки в колесе. Завтра предупрежу его об этом, но точно не сегодня, а то он уже ходит нервный, обострения ещё не хватало. — Намджун смеётся досадно, чувствуя какое-никакое облегчение. Теперь эти двое знают небольшой бэкграунд, и правда… С ними можно быть проще. Намджун считает, что они славные парни, тем более, самые близкие люди его дорогого Чимина. И это доктор ещё не знает, что его любимому пациенту тоже есть, что рассказать. Тоже ждёт подходящего момента, чтобы сообщить о сосудистом хирурге, который сегодня чуть с крючка не сорвался. — Так, ладно, кринжа я навалить готов по полной программе. Что ты придумал, Хосок? — отвлекается Намджун бодро и потирает ладони, отодвинув проблемы на время. Ему уже самому стало интересно, чувствует, что это точно снимет накопившийся стресс. Причём всем. — Вот это я понимаю — настрой! И совсем не пенсионерский! Короче, слушайте сюда, мы будем делать пародию на Чимина. Вы просто обоссытесь, что я придумал… — Хосок приобнимает за шкафинские плечи Чонгука и Намджуна, а затем заводит их внутрь школы, заканчивая их славный перекур на улице. На ходу рассказывает, еле сдерживая свой звонкий смех, чем они сейчас будут заниматься. Доктора одного точно не оставят, они будут в рядах подтанцовки, как минимум.

***

Troye Sivan — Touch

      Наконец-то... Чимин дома. Нежится в постели, лежит на Намджуне, который обнимает его за спину и держит в ладонях телефон. Всё ещё с нахмуренным лицом читает, шерстит дела, вникает, что произошло в клинике за время его отсутствия. Убеждается, что никто без него не умер, бизнес не рухнул, ведь оставил эту ответственность на доверенные юные плечи, однако они отнюдь не хрупкие. Слышит звуки, что ни на есть, кринжа, но уже с другого телефона, который у него практически под ухом. Чимин так сильно смеётся, что слёзы из глаз выступили. Всё никак не может успокоиться. Чимин тоже смотрит в свой телефон, упулившись в видео собственного производства, которое пересматривает раз в двадцатый. Там его Намджун вместе с Хосоком и Чонгуком отжигают… Думает, что, пожалуй, это трио ещё лучше, чем их. Доктор там надрывается, голося самую слащавую розовую до противности песню о любви, которая только может существовать на этой планете. И это доведено до самого абсурдного гротеска. Оказывается, у его мужчины даже слух есть. Кривляется его папуля с самым тупым, но в то же время трепетным выражением лица, пританцовывает. Хореография очень простенькая, но и это Намджун исполнил довольно чётко, пытаясь повторить гибкость в своей манере. Если дальше будет продолжать заниматься танцами, то Чимин просто не выдержит сексуального давления, которое и так не покидает его. И, казалось бы, ничего такого, но там ещё Хосок с Чонгуком по обе стороны от Намджуна исполняют полную дичь в поддержку, которую на ходу придумали — сто процентов. Они нацепили какие-то идиотские женские парики, одолжив на время оставленный инвентарь своих учениц. Изображают похотливых девушек, которые ластятся к Намджуну в шляпе, желая его сожрать, лапают, на коленях перед ним стоят, изворачиваются, но даже этот сюр в исполнении профессиональных танцоров выглядит потрясающе. Чимин понял отсылку к своему давно написанному pwp-тройничку, который читали все, однако они его сделали наоборот, исковеркав. Намекнули на ту самую пассивность, о которой он так смело и громко заявил сегодня. Доктор упал на четвереньки, всё ещё продолжая петь песню, а Чонгук с Хосоком устроились по обе стороны, якобы имея его во все тяжкие, и в рот, и в задницу. В завершении гротескного выступления Хосок с разбегу запрыгивает на шест, умело забираясь по нему ближе к потолку, повисает вниз головой, роняя красный парик. Держит опору в руках, раздвинув ноги в шпагате. Следом карабкается Намджун, и так как имеет хорошую физическую подготовку, ему не составило труда залезть, удержаться и даже прокрутиться. Хосок сверху наблюдает за ним, кружится, медленно спускаясь вниз, а после подключается и Чонгук с театрально широко расставленными руками, на которые Намджун закинул ноги, держась руками за шест. Зрелищный бутерброд — не то слово, но ещё и безопасно для доктора, потому что точно не упадёт, ведь сидит на шее Чонгука. Видео заканчивается какими-то визгами, потому что оператор грохнулся со смеху. — Нет… — Чимин откладывает телефон и прижимается к Намджуну, обняв за шею, всё ещё смеётся. — Теперь я могу смело умереть, ведь я официально могу заявить, что увидел в своей жизни всё! — Да неужели! — Намджун тоже откладывает телефон, посмеиваясь. Отключает голову от работы, отгоняя все мысли о ней. Крепче обнимает Чимина, который уже возымел привычку на нём лежать. — Куда ты умирать собрался, мы вообще-то договорились собраться все вместе, отдохнуть. Надо только время выкроить. — Боже, вы что устроили?! В голове до сих пор не укладывается… — Чимин целует Намджуна в шею, зажмурившись, ведь так скучал по нему. И кому теперь принадлежит корона короля кринжа? — На то и был расчёт! Ну что, сделка закрыта? — Намджун гладит Чимина по оголённой спине, плавно спускаясь к ягодицам, из-за чего тот слегка привстаёт, нависая над ним. — Закрыта… — Целует своего любимого и обожаемого доктора, подрагивая телом. Углубляет поцелуй, порываясь вперёд, хочет его всего и сразу. Намджун без слов всё понимает, отвечая взаимностью. Он тоже скучал, тоже любит его всем сердцем и душой. За два года, проведённых вместе, Намджун чутко наблюдал за ним. Побаивался порой, смогут ли плечи парня вынести груз работы и их непростые отношения, которые порой и правда было тяжело поддерживать. Он перевоспитал Чимина так, чтобы тот обо всём ему рассказывал, не утаивал в своей бездонной голове и не умалчивал о проблемах. Чимин открывался ему, показывая бесконечное множество граней, при этом оставался собой. Индикатор, свидетельствующий о том, что с ним что-то не в порядке — перестал гореть. Болезнь не напоминала о себе с тех пор. Не раз и не два проходили через трудности их союза, однако обсуждали это открыто, придя к общему выводу — весь абсурд действительно можно под себя подстроить. Все эти сложности меркнут на фоне их желания друг друга во всех аспектах любви. Да, не как у всех. Да, приходится быть очень осторожными. Да — это жизнь. Идея Чимина — быть попроще в присутствии его друзей, для Намджуна оказалась не такой уж и плохой. Хосок с Чонгуком являются безопасной зоной, и он славно провёл с ними время — это действительно оказалось весело. И поговорить успели, и подурачиться, мягко говоря, посмеяться во всех сортах абсурда этой самой жизни. Понял, что и у тех наверняка есть затруднения, ведь тоже постоянно на людях маячат. Между делом Намджун заверил их, что если будут какие-то проблемы со здоровьем, то пусть обращаются к нему. Причём неважно, какие именно проблемы. Образовался безопасный уголок из четырёх участников. — Спать… — шепчет Чимин, отстраняясь. Смотрит на своего мужчину, нахмурившись, а затем слезает с него и устроивается под боком. — Хотя… — Не понимаю, кого ты обманываешь?— комментирует Намджун забавное поведение. Поворачивается к Чимину и обнимает, прижав со спины. Укрывает собой самым тёплым и уютным одеялом. — Не знаю. — Нежится Чимин под ним, улыбаясь. Чувствует себя самым счастливым человеком на планете. — Кстати, у тебя в клинике… — Давай завтра, малыш, всё — завтра, — перебивает его Намджун, целуя в макушку. Не желает слышать и звука о работе, а вот Чимин всё никак не может остановиться мусолить в своей голове рабочие моменты. И с каких пор стал таким? Доктору тоже есть, что сказать из неприятного, но оставит это на завтра. Не сейчас — так будет лучше, нужна передышка. Все проблемы они решат вместе, как это всегда и было заведено. — Не думай ни о чём, твой максимум сейчас — это я. — Гладит своей большой ладонью аккуратный живот, подрагивающий слегка от прикосновений. Нежно касается изгибов прекрасного тела. — А можно тогда... Ты по максимуму меня возьмёшь? — шепчет Чимин, подняв голову, смотрит в глаза невинным взглядом. Ему как обычно — многого не нужно для возбуждения. Он и правда устал, но не настолько, чтобы перестать пребывать в сказочной реальности, которая давно перестала быть его фантазией. Вместе со своим доктором, с чьих рук он черпает исцеление. — Глупые вопросы задаёшь, — Намджун посмеивается, разглядывая его прекрасное лицо. Опускает руку на разгорячённый пах. — Ты тоже иногда глупые вопросы задаёшь. — Чимин прогибается в пояснице, касаясь ягодицами возбуждённого члена. Намджуну тоже многого не нужно. — Сегодня у нас будет усталый секс. Предлагаю стариками размазываться по кровати. — Поддерживаю… — Намджун неторопливо мастурбирует его член, и так же неторопливо трётся своим меж упругих ягодиц. Чимин прогибается своей пассивной душой и телом, схватившись за голову, что со спины ему учащённо дышит. Разум отключается. Он снова становится пластилином, и пусть его мужчина лепит из него какие угодно фигурки. Чимину всё в радость будет, потому что нравится. Намджун слегка подталкивает, чтобы парень перевернулся на живот, и Чимин переворачивается, подтянув под себя колени. Становится на «уставшие» четвереньки, прильнув грудью к постели, слегка оттопырив ягодицы. В себя хочет своего мужчину, который языком уже успел проникнуть в задний проход, гладя руками его спину. Тяжелеет дыхание от таких манипуляций, ресницы подрагивают от того, что глаза закатываются от удовольствия. Разум Чимина окончательно уплывает, и всё становится таким, как и говорил Намджун — максимум в его лице. Мужчина размазывает его по постели, толкаясь в него уже членом, нависает сверху, обняв за шею. Целует прекрасную спину, наслаждаясь стонами, похрипывающими в удовольствии. Чимин вцепился ладонями в предплечье. Намджун сжимает его грудь, а второй рукой ласкает его член. Хоть юноша и устал, однако бёдрами всё равно двигается навстречу фрикциям, потому что нравится до безумия. Намджун размазывает его по постели, пока Чимин не отключается после второго оргазма. Чимин лепился под ним пластилином и не отключился бы, не почувствовав горячий изливающийся оргазм внутри себя. Завтра на работу, однако Намджун не ждёт своего ассистента-пациента в клинике. Любимый Чимин и так слишком сильно выручил его, и всегда будет выручать, как и он. Пусть занимается важными делами в «3j», книгу свою новую продолжает писать, которой два месяца назад положил начало. Как только она будет закончена, Намджун обязательно первым прочитает. Это уже стало традицией — он всегда читает первым.

***