Турбулентность

      Хината сидела на полу в туалете, сжавшись в дрожащий комочек. Прислонившись к стене, она крепко обхватила колени. Слёзы, не переставая, стекали с её подбородка. Съёжившись в тесном пространстве, она выплёскивала наружу мучительные потоки отчаяния.       Ей было так стыдно! Что скажет отец, когда до него дойдут слухи об этом разврате? Как она сможет объяснить, что это был несчастный случай, что она была во власти бессердечной гравитации? Никто в это не поверит...       Однако худшим позором из всех было то, что её бёдра всё ещё не перестали пульсировать. Что могло значить только одно — ей это понравилось. Она стала шлюхой? Проституткой? Распутной девкой, готовой взобраться на борт любого мужчины с соответствующим снаряжением, чтобы удовлетворить свои желания?       Подняв голову с колен, Хината обрывисто всхлипнула, проглотив ком в горле. Ей хотелось обвинить Саске во всём, что пошло не так — начиная с кражи её багажа, разлукой с Наруто и заканчивая этими унизительными ощущениями, которые она испытала — но, честно говоря, у неё бы не вышло. Всё её смущение, стыд и злость непременно указывали на него, как на виновника её страданий, однако в глубине души Хината знала, что отчасти сама была виновата. Если бы она всё-таки разбудила Саске, а не пыталась перелезть... Если бы она только действовала шустрее в терминале...       Чем дольше она размышляла об этом, тем больше её привычная склонность винить себя брала верх. Саске, вероятно, был вообще невиновен во всей этой неразберихе, это она, как всегда, всё испортила. Хината была медленной, неуклюжей и слабой, в то время как он был быстрым, ловким и сильным; определённо, виновата только она. Кроме того, разве Саске не предупреждал её, чтобы она перестала дёргаться, пока ситуация не вышла из-под контроля?       Вместо того, чтобы последовать этому полезному и очень нужному совету, она продолжала... извиваться на нём до тех пор, пока... по правде говоря, не заставила себя прекратить. Она несколько раз говорила — нет, приказывала — телу остановиться и переждать, но когда Саске схватил её за бёдра и прижал к себе... ох...       Спрятав пылающее лицо в ладонях, Хината снова зарыдала. Если бы Киба и Шино не оттащили её, страшно подумать, что могло произойти дальше.       Прижимая кулаки к вискам, Хината сильно зажмурилась и стиснула зубы. Слёзы уже перестали литься из глаз, но чувство стыда по-прежнему переполняло её. Она собиралась не покидать пределов уборной, пока их самолёт не приземлится в Нью-Йорке. Сколько осталось до конца полёта?..       ...около девяти часов. Может быть, за это время никому не захочется писать.       Раскатистый звук привлёк её внимание, и Хината открыла глаза, уставившись в потолок, будто была способна видеть источник шума сквозь него. Это что, гром?       Ещё один громкий отзвук с неба — на этот раз скорее похожий на грохот, чем на гул — подтверждал её подозрения.       «Уважаемые пассажиры, пожалуйста, вернитесь на свои места и пристегните ремни безопасности. Самолёт влетел в небольшую зону турбулентности».       Понимая, что время её уединения истекло, Хината с трудом поднялась на ноги и потянулась к раковине. Она включила воду и до краёв наполнила сложенные лодочкой руки прохладной освежающей влагой.       Раздался внезапный стук в дверь.       — Мисс? — позвала стюардесса. — С вами там всё хорошо?       Хината потёрла заплаканные глаза и немедля ответила:       — Д-да... всё хорошо.       — Настоятельно прошу вас занять своё место прямо сейчас. Пилот включил оповещение с просьбой пристегнуть ремни безопасности, — сказала стюардесса.       Вытерев насухо раскрасневшееся лицо, Хината открыла дверь уборной. С обратной стороны, как она и подозревала, стояла ожидающая её стюардесса.       — П-простите... Я уже иду.       Женщина потянула её на себя и закрыла за ней туалетную дверь. Подгоняя Хинату по проходу к отведённому ей месту, она командовала:       — Быстрее, быстрее... мы попали в шторм.       Заметив над подголовником кресла торчащие кончики волос Саске, подталкиваемая против воли, Хината почувствовала, как постыдный румянец вновь возвращается к её лицу и шее.       — Эм... а м-можно сесть где-нибудь в другом месте? Я не хочу... Я, эх...       Стюардесса продолжала подгонять её вперёд.       — Нет, мисс, мне очень жаль, но прямо сейчас всем нужно занять свои места. Вы сможете пересесть, как только мы минуем турбулентность.       Они остановились у ряда номер двенадцать. Саске снова переместился на среднее место в пользу кресла с ремнём безопасности, и Хината задрожала от перспективы сидеть в такой непосредственной близости от него.       — Займите своё место, мисс, — напомнила ей стюардесса, настойчиво подтолкнув Хинату к креслам.       Не имея иного выбора, Хината медленно продвинулась вперёд, на этот раз спиной к Саске. Она держалась за подголовники кресел Кибы и Шино, не отводя глаз от парня позади неё, опасаясь очередного падения. В свою очередь, Саске снова принял излюбленную позу: глаза зажмурены, челюсть сжата, а ногти впиваются в подлокотники.       Благополучно вернувшись на место, Хината испустила нервный вздох. Убедившись, что она была надежно пристегнута, стюардесса спешно прошла по всему проходу и заняла своё место.       Хината предположила, что Саске никак не прокомментировал её возвращение из-за симптома его растущего волнения. Гром начал потрескивать и громыхать всё чаще, и теперь, когда Хината вернулась к окну, она видела молнии, вспыхивающие после каждого раската. Облака сменились на тёмные и неприветливые тучи, а ветер толкал самолёт в разные стороны, как кот, поймавший мышь в ловушку.       Сильнее вжавшись в спинку кресла, Хината пыталась отгородиться от шторма. Раньше она уже попадала в турбулентность, ничего страшного... Как обычно, это закончится через несколько минут, и они снова окажутся в ясном небе. Верно, им не грозила никакая реальная опасность...       — Одна Миссисипи...       Чрезвычайно сильный порыв ветра резко накренил самолёт влево, отчего некоторые пассажиры, в основном девушки, завизжали. Хината услышала, как кое-кто даже захныкал.       Она продолжила считать, бормоча цифры вслух. Это успокаивало её.       — Две Миссисипи...       Вверх и вниз, вверх и вниз. Туда-сюда. Вверх и вниз. Ветер продолжал играть с самолётом, и Хината в мимолётной истерике подумала, что он их и вовсе проглотит.       Она перевела взгляд в сторону прохода, чтобы посмотреть, как Саске справляется с турбулентностью. То, что Хината увидела сильно её встревожило: вместо закрытых глаз и стиснутых зубов Саске смотрел прямо перед собой, широко распахнув веки. Его зрачки от страха сузились до размера булавочной иглы, а дыхание вырывалось из его открытого рта беспорядочно. Он был явно напуган.       Хината испытала непреодолимое желание снова утешить его. Однако, учитывая их недавнее непристойное представление, она сидела сложа руки и держала их подальше от Саске.       — Три Миссисипи...       Она опустила взгляд на его руки. Саске зверски и до побелевших костяшек на пальцах сжимал ими подлокотники, отчего часть ткани начала отрываться от металла. Тем не менее, он держал руки при себе и не покушался ими на её собственные. Хината задумалась, было ли это его попыткой уважать её личное пространство после того, что недавно произошло между ними, либо он просто до сих пор не заметил, что она вернулась из уборной.       — Четыре Миссисипи...       Очередной резкий наклон самолёта качнул Хинату к окну, и она стукнулась головой о толстое стекло иллюминатора. Её сознание затуманилось, но она слышала, как закричали другие пассажиры. Свет в салоне замигал.       — П-пять... Миссисипи?..       И когда с потолка упали кислородные маски, Хината, наконец, почувствовала настоящий прилив страха.       — С-С-Саске!

***

      Саске не откликнулся на мольбу Хинаты об утешении, он просто не мог. Они были на грани смерти, за пределами его способностей. Это было именно то, что он больше всего ненавидел в полётах — отсутствие всякого управления собственной судьбой. Если этот чёртов самолёт собирался потерпеть крушение, то так и будет. От этого уже никуда не деться. Никакой надежды на то, что они выживут. Они уже покойники.       Никакие считалочки ему сейчас не помогут. Самолёт клонило то влево-вправо, то вверх-вниз, во все возможные направления, кроме прямого. Свет мигал, кислородные маски были сброшены, а пилот просил всех пассажиров сохранять спокойствие.       Они все умрут. Они точно умрут. Умрут, умрут, умрут!       Вместо привычной для фильмов картины прожитой жизни, проносящейся перед глазами, Саске задумался над тем, чего он никогда теперь не достигнет: не закончит старший класс... не поступит в лучший университет... даже никогда не увидит Нью-Йорк. Он никогда не женится и не заведёт семью. Никогда больше не увидит голубого неба...       Хуже того — он умрёт девственником. Прежде секс не стоил риска; все эти фанатки и их нападки всегда были пугающими. Саске намеренно воздерживался от физической близости, опасаясь, что окажется в ловушке отношений, которых не хотел. Ближе всего к сексу он был, когда Хината споткнулась о него полчаса назад. На самом деле это было чертовски близко. Теперь он даже немного сожалел, что не воспользовался этой единственной возможностью, которая буквально упала ему в руки...       Саске вздрогнул от сильного давления на руку. Резко повернувшись, он увидел, как Хината тянется к нему и крепко сжимает его пальцы. Она оглядывалась по сторонам, явно испуганная, и, по-своему, умоляла об утешении.       Саске пришла в голову единственная мысль, которая могла бы помочь им обоим.       Немедля ни секунды, чтобы обдумывать последствия, сожаления или обязательства, Саске расцепил их руки и поднял разделяющий их подлокотник. Хината на мгновение опешила, но Саске и это проигнорировал. Обеими руками он обхватил её щёки и притянул ближе лицо. Его губы на полпути встретились с её.       Время навёрстывать упущенные возможности.       Хината сохраняла твёрдость и не реагировала на дикий и безудержный поцелуй Саске, но ему было плевать. В любом случае, они не переживут случившееся, чтобы потом сожалеть об этом, а вот короткое и быстрое дыхание Хинаты на щеке Саске, по крайней мере, частично дарило ощущение спокойствия. Чувствовать что-то живое под ладонями и на губах для него было бодрящим.       Самолёт продолжал отчаянно дёргаться, пока одноклассники оставались сцеплены в поцелуе. Саске пару раз отстранился, чтобы глотнуть воздуха и устроиться поудобнее, тогда как Хината застыла в неподвижной позе. Ну и пусть, Саске было наплевать; в последние минуты жизни он собирался быть полным эгоистом, чёрт возьми!       В третий раз, когда Саске оторвал губы, чтобы вдохнуть, Хината подалась вперёд и сама возобновила поцелуй. От удивления его глаза на мгновение распахнулись; она смежила веки и придвинулась к нему. Он чувствовал, как её руки сжали ткань его рубашки и притянули его ближе. Саске легко повиновался и опустил руки на её бёдра, чтобы придвинуть Хинату теснее к себе.       Самовольно, Саске углубил поцелуй, проникая в её рот языком. Из горла Хинаты вырвался слабый визг, но она без возражений поддалась; через мгновение её язык уже исследовал его рот. Она слегка коснулась им щёк Саске изнутри и вскользь прошлась по нёбу, продолжая активные исследования его рта.       Теперь он довольно смутно воспринимал царивший вокруг хаос. Другие пассажиры кричали и хныкали, кислородные маски качались в разные стороны на потолке, свет вспыхивал как внутри, так и снаружи самолёта, а Саске уже отстёгивал свой ремень безопасности, чтобы придвинуться ещё ближе к Хинате.       Без особой возни Саске легко удалось освободить Хинату от ремня безопасности и переместиться на её кресло. Он понимал, что ситуация неблагоприятная — это опасно, глупо и очень рискованно, но его страх граничил с похотью; он собирался успеть удовлетворить второе, пока их самолёт не рухнул в океан.       С охотой Хината подчинилась новой позе и даже раздвинула ноги, чтобы впустить его. Турбулентность накренила хвост самолёта и теснее прижала их тела друг к другу, посылая дрожь по позвоночнику Саске. Он не уверен, был ли причиной подскочивший в крови адреналин или же порыв страсти, но ему это понравилось.       Спинка кресла, которое они теперь делили, откинулась назад в положение для сна, и Саске чуть отстранился, чтобы убрать мешающее колено Хинаты. Она поспособствовала его желанию занять удобную позицию и обхватила ногой его поясницу. Теперь всё, что препятствовало им достичь конечной цели — это их одежда...       С ещё одним раскатом грома самолёт повело на носовую часть, откинув Саске на кресло позади. Хината осталась на месте, приподняв ноги и обнажив трусики, в то время как он неуклюже пытался ровно удержаться на борту. Развязав узел галстука, он отбросил его на пол, наплевав на возможность увидеть эту вещь снова. После этого Саске расстегнул ширинку, немного ослабляя давление на своё пульсирующее желание.       Проделав эти махинации, Саске вернулся на среднее кресло рядом с Хинатой и сосредоточил внимание на том, чтобы снять с её академическую униформу. Если бы у него было больше времени, он бы с удовольствием сделал бы это неспеша и более бережно, но обстоятельства были не на его стороне; угроза жизни на высоте десяти тысяч метров над землёй — вот с чем они столкнулись.       И, кажется, Хината придерживалась того же мнения, и дрожащими пальцами уже расстёгивала пуговицы на своей блузке, пока Саске снова не прижался к её телу. Он потянулся за поцелуем, вновь проникая языком в её рот и рукой нетерпеливо забираясь к ней под юбку.       Хината сдавленно простонала, откинув голову назад, и прервала их поцелуй. От его прикосновения сквозь ткань её трусиков шумные вздохи стали чаще срываться с её губ.       — С-Саске... А-ах...       Она просила о большем в тот момент, когда мир вокруг них вращался и рушился. Определённо, Саске ценил её желание.       Снова захватывая губы Хинаты в плен, он отвлекал её, пока нащупывал под её юбкой край трусиков. Зацепив слабую резинку, он потянул их вниз, и они плавно соскользнули с её бёдер и коленей, застряв лишь на лодыжках; Хината исправила эту проблему, сбросив туфли вместе с трусиками с ног. Саске не заметил и не заботился о том, куда они приземлились.       Ещё легче оказалось вывести снаряжение Саске для игры. Потянувшись к ширинке на брюках, он освободил пульсирующий член из трусов и взобрался на Хинату. Он поднял взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза, молча предупреждая о том, что он собирался сделать, но, судя по ответному взгляду, она уже сама догадалась. Раздвинув ноги пошире, она подтвердила своё согласие.       Одним глубоким толчком с девственностью Саске и Хинаты было покончено. Он слышал её вскрик, растворившийся в остальном окружающем их хаосе. Задержавшись на миг, чтобы позволить Хинате привыкнуть к новым ощущениям, Саске возобновил толчки.       Остальной мир вокруг них беспорядочно содрогался во всех направлениях, но Саске изо всех сил старался сохранять собственный ритм внутри Хинаты. Вход, выход. Вход, выход. Вдох, выдох, вдох, вдох, вдох... Ох, как чудесно было снова контролировать ситуацию.       Выражение боли на лице Хинаты сменилось на нечто нечитаемое, но похожее на удовольствие. Хорошо; Саске хотел, чтобы она насладилась последними мгновениями.       — С-Саске... — позвала Хината, выгнув спину. Её волосы цвета индиго упали ей на лицо и разметались по спинке подголовника, разлившись всюду, как опрокинутый горшок с чернилами. — Саске!       — Хин... ата... — слоги её имени срывались с его губ с каждым толчком. — Хин... ата!..       Ноги Хинаты, обёрнутые вокруг его поясницы, углубили проникновение, и Саске неразборчиво простонал. Ох, боги, он был так... так близко...       Кульминация настигла Хинату с пронзительным и хриплым вскриком; она сильнее напрягла мышцы, и её бёдра содрогнулись. Саске продолжал толкаться глубже, сильнее, быстрее, пока его собственный...       Его возглас был не таким тихим, как у Хинаты. Он простонал глубоко, грубо и довольно громко, когда его член пульсировал внутри неё.       Вот так. Теперь он мог умереть счастливым.