Единственный враг

      В её детских покоях темно. Окон тут не было, да и Кассандра намеренно не разжигала огонь в камине, сидя в свете одинокой свечи перед зеркалом. Удивительно, но дома, в своей комнате, она чувствовала себя чужой. Вещи вокруг кажутся чужими, будто и не она вовсе росла тут и жила.       Тяжело заскрипели кожаные сапоги, когда она закинула ногу на ногу. Теперь она и выглядела иначе. Нет красивых платьев, распушенных волос. Нет той свободы и вседозволенности. Мать прислала к ней портного, прислала латника и они в четыре руки сняли с неё мерки.       — Покрутись, Кассандра, ну же! — На кровати сидела Элена вместе с Марис, второй дочерью и сестрой. Эллины с ними не было, та следила за малолетним братом.       Неохотно, но она все же встает с кровати и делает пару оборотов. На ней строгий кожаный дублет со стеганной удлиненной юбкой, под ней плотные штаны и сапоги до колена. В руках у неё двойной пояс и перчатки. Волосы её убраны в косу.       Мать и сестры всеми силами старались подчеркнуть её статус. Баратеоны всегда славились своими лордами-хранителями, все они обладали не дюжей силой, вспыльчивостью, но достоинства их всегда перекрывали тяжесть характера. Знаменосцы с гордостью и трепетом говорили о своих лордах. Теперь на их месте женщина. Не будь Рейнира претендентом на трон, никто бы не позволил Кассандре даже заикнуться о своих правах. Однако, раз королева женщина, это давало и ей право стать наследницей, как старшей дочери.       Кассандра тяжело посмотрела на свое отражение, совершенно не узнавая себя. Со спины подошла мать, вешая на шею цепь отца.       — Ты настоящая красавица, дочка!       — Только вот красота мне не поможет. — На душе было неспокойно от предстоящей встречи.       После показательной казни и пленения Эймонда, эйфория от всевластия сошла на нет, оставляя лишь горькое послевкусие еще больших забот и проблем. Теперь в стороне ей не отсидеться. Ни мать, ни сестры, не были сильны в политике, а уж в войнах и подавно. О чем можно говорить, сама Кассандра была далека от этого, хоть отец и рассказывал ей многое.       — Идем, отведем Марис в покои и отправимся на собрание, не можешь же ты сидеть в этой темноте вечно! — Тон матери меняется, голос звенит сталью, которая не терпит отказа.       Хоть её семья и делает вид, что все нормально, но она чувствует, это не так. К ней относятся с настороженностью. Мать не дает держать ей брата, лишний раз не показывает и старается сократить их контакт к минимуму. Кассандра понимает, Элена боится за него. Боится, что старшая дочь не захочет делится властью и решит избавиться от конкурента. От этого становится грустно. Кроме матери и сестер у неё никого нет, да и те, относятся к ней иначе. Нет больше той любви, нежности и понимания, что царило между ними до её отъезда. Теперь она заняла место отца и они отдалились.       — Здравствуй, Ройс! — Кассандра берет брата на руки, прежде чем это сделала мать.       Мальчик смотрит на неё внимательными темными глазами, тянет пухлую ручку к её лицу. Как мать может думать, что она навредит ему? Отец наказал назвать сына Эйгоном, в честь короля, но мать не приняла это имя. Сейчас Кассандра рада этому, мальчику было бы тяжело носить все то бремя, что хранило это имя.       — Дай его мне, — Элена тянется к сыну, но Кассандра отходит на пару шагов.       — В чем дело, матушка? Уж не думаешь ли ты, что я сделаю дурно своему брату? Кажется, я никогда не давала повода усомниться в моей благосклонности к семье.       Элена поджимает губы уличенная дочерью.       — Я лишь беспокоюсь за тебя, Кассандра. Прилюдные казни, не то, чем славен Штормовой Предел!       — Да, этим славна Королевская Гавань! Идет война и каждый, кто был с Эймондом предатели и изменники, которых следует казнить. Не стоит горевать и беспокоиться за них, это не последние люди, что умрут по моему приказу, прими это и смирись! — Она передает Ройса сестре.       — Если они изменники, то почему не казнила самого принца? — Этот вопрос Элена задает ей в коридоре, когда сестры уже не слышат их.       Она не казнила его из-за Флорис. Так она говорит себе. Кассандра пытается убедить себя в этом, заставить поверить. Ей не хочется думать, что он ей небезразличен, после всего того, что он сделал, однако сердце гулко стучит при мысли о смерти Эймонда. Был бы он также милостив с ней, окажись она на его месте?       — Ты же понимаешь, даже если принца не казнят тут, он умрет в Королевской Гавани? Рейнира уже заняла столицу, в её руках власть и наши жизни. Даже если она помилует его, то твой кузен убьет его сам. — Мать делает паузу. — Криган писал мне о тебе. Говорил что звал с собой, но ты не согласилась. Почему, Кассандра? Из-за принца Эймонда? Ты любишь его? Прошу, не молчи!       Мать озвучивает страшное. В душе она все ещё хранит добрые воспоминание об Эймонде и, отчасти, он все еще не лишился головы из-за этого. За свою слабость ей становится стыдно перед матерью и перед собой. Она права, ни Рейнира, ни Криган не дадут ему спокойной жизни после окончания войны.       — Ни о какой любви речи идти не может. Его жизнь — разменная монета за жизнь Флорис и все. — Элена кривит губы и печально улыбается, она не верит дочери, но допрос прекращает. Свои выводы она сделала.       Легкий мандраж охватывает её перед входом в зал. Мать ободряюще гладит её по плечу и они заходят внутрь.       Комната была похожа на ту, что была предназначена Малому Совету в Красном Замке, только вот более темная.       В зале воцарилась тишина и все лица тут же повернулись к ней. Среди них не было ни одной женщины.       Кого-то Кассандра знала, многие были вассалами отца, вроде Байрона Сванна, что являлся частым компаньоном Борроса в военных конфликтах с дорнийцами. Из знакомых лиц выделяется лорд Росби, что по виду был самым молодым среди всех мужчин в зале. Он же и поприветствовал её первым.       — Леди Кассандра, леди Элена! — Он учтиво целует обеим руки, приглашает присоединиться к разговорам.       Она физически ощущает, что ей тут не рады, но возражений или недовольств не получает.       — Итак, о чем был разговор? — Приходится приложить усилия, чтобы голос не дрожал и звучал ровно.       — О том как мы будем брататься с нашими врагами! — Тон беседы сразу переходит на агрессивный и шумный.       — Врагами? Вы сами переметнулись на нашу сторону! — Незнакомый Кассандре мужчина вскакивает с места, гвалт усиливается.       Она видит, притаившихся у стен рыцарей, что вот-вот готовы были обнажить клинки, если что-то пойдет не так.       Мужчины начали горячо спорить и конфликт достиг своего апогея. Один из них даже достал клинок, метя в грудь лорду Сванну.       — Давай, щенок, ну же! Или кишка тонка? — Мужчина с клинком тушуется, убирает меч, понимая, что погорячился, но его место тут же занимает другой.       Теперь Кассандра видит, что Росби не самый молодой из присутствующих. Перед Сванном становится совсем мальчик, высокий, худощавый с нежным детским лицом. Вид его обманчив, в синих глазах сверкает сталь. Сделай лорд Сванн что-то не так, он не раздумывая вспорет ему живот, она уверенна в этом.       — А ты что, мальчик? Решил пролить и мою кровь? — Сванн говорит уже не так уверено.       — Если понадобится, я пролью кровь всех, кто сомневается во мне или королеве Рейнире. — У мальчика низкий глубокий голос, что совсем не сочетается с внешностью.       — Я не понимаю Ваших распрей! Мы выбрали сторону, теперь мы союзники. Я прошу сдать всех любое оружие и впредь на подобные собрания не брать его. Мы пришли сюда говорить, а не резать друг друга! — Она заканчивает эти баталии.       С великим неудовольствием лорды разоружаются. Последним клинки сдает юный лорд, имени которого Кассандра не знает.       — Я надеюсь Ваша храбрость поможет нам в борьбе против «зеленых», оставьте старые обиды. — Она улыбается ему.       — Странно слышать это от Вас в сторону лорда Блэквуда, ведь именно из-за его храбрости мы и лишились лорда Борроса и перешли под Ваше командование. — Сванн смеется, в словах его слышна издевка.       Её словно обливают ледяной водой, когда она слышит эти слова. Смерть отца так и оставалась для неё загадкой, но теперь его убийца стоял прямо перед ней. По виду сущий ребенок, но отчего-то, глядя на его мягкое лицо, она верит Сванну, он мог убить и её отца и любого, кто встанет на его пути.       — Как Вас зовут?       — Бенджикот Блэквуд, миледи. — Он не извиняется перед ней за отца, смотрит с вызовом.       В толпе слышится: «кровавый Бен», что лорды повторяют один за одним. Она же старается не сорваться и сдержать в себе обиду за смерть отца. Бен выдерживает её взгляд до смешного легко.       — Бенджикот отличный боец, Кассандра, все потеряли близких, но не смотря на это… — Лорд Росби пытается отвлечь её.       — Хватит нашептывать ей! Пацан убил её отца, оставил нас без лорда и теперь что? Нами будет руководить девчонка? Скажи мне, ты была на войне? Или может знаешь как обращаться с мечом?       — Осторожнее со словами, Вы выступаете за королеву Рейниру, ту же «девчонку», которой Вы меня назвали! — Нужно решить этот вопрос немедленно, иначе никто не будет воспринимать её всерьез. — Я хочу взять слово, лорды. Многие знают меня, некоторые видят впервые. Меня зовут Кассандра Баратеон, я старшая дочь лорда Борроса и его законная наследница. Действительно, я не была на войне, мне не так много лет и я не владею оружием. Однако, я дочь своего отца и во мне течет его кровь. Он выбрал неправильную сторону и поплатился за это жизнью, хотя мой дед и присягал Рейнире. Я исправлю эту ошибку, мы будем на стороне победителей, мои дорогие лорды! У меня нет опыта, нет навыков, так помогите мне! Наставляйте меня, давайте советы и вместе мы сможем многое!       Гнев их сходит на милость, когда она говорит о наставничестве. Многие думали, что Кассандра единолично будет править и не будет никого слушать, исходя из её прошлого. Сейчас она рада, что они хотя бы говорят с ней и не напоминают о прошлом союзе с Эймондом.       — Хорошо, моя госпожа, я был груб с Вами. — Сванн кивает ей. — Мы примем Вас как равную, но примут ли Вас наши солдаты? Вы понимаете, женщины могут заслужить славу двумя способами, в бою, как равные нам, либо же умом и властью. Мы, как лорды признаем и второй способ, но обычные доходяги, что бьются за Вас, увы, будут считать Вас просто шлюхой, простите за такие слова. Всем известно о Вашей связи с принцем Эймондом.       — Кстати о принце, вернее о его драконе. Он так и будет крутиться рядом со Штормовым Пределом? Об Эймонде мы поняли, он под Вашим крылом, — в зале раздаются смешки, — но дракон, что делать с ним?       — А что с ним? Без прямого приказа хозяина, вряд ли он будет что-то делать, но это сильная боевая единица, с ним стоит считаться!       — Драконы ведь также смертны, в чем проблема? Дорнийцы побеждали их, с помощью «скорпионов» еще при Эйгоне Завоевателе, чем хуже мы?       — Проблема в том, что их нужно сконструировать, а это займет время, что мы будем делать до этого?       — У Рейниры есть еще драконы, милорды. Кроме «скорпиона» мы можем воспользоваться ими, — голос подает лорд Росби.       Кассандра не вмешивается в обсуждение убийства Вхагар. Ей печальна сама мысль, что она умрет. Как переживет её смерть принц? Он потерял за неё глаз, гордился ей и, она думает, что даже любил её. Мать замечает её задумчивость и кивает в сторону лордов, заставляя отвлечься на более важные дела.       Они проводят за разговорами всю ночь. Наконец-то её мысли не заняты Эймондом. Она слушает внимательно и молчаливо, стараясь запомнить все о чем говорят лорды. Ей непривычно выступать лишь слушателем, но на удивление, её не злит это. Периодически они сталкиваются взглядами с юным лордом Блэквудом, он будто намерено смотрит в глаза, хочет вывести на эмоции. К счастью, она не ведется на это, лишь недобро щуриться, вызывая у него улыбку.       Голова у неё тяжелая, когда Кассандра выходит с собрания. Последний раз она высыпалась давным-давно, но утомленный мозг все ещё работал, не желая отдыхать.       — Тебе нужно поспать, у тебя утомленный вид.       Поспать ей не удается. В покои приходит стража, что охраняла Эймонда. Принц требовал аудиенции. Она с трудом подавила стон, что рвался наружу. Он был последним, кого Кассандра хотела видеть сегодня.       Мать она берет с собой, опасаясь собственной предвзятости и мягкости. Элена понимает это и идет с ней.       В темнице темно и сыро. Когда в Королевской Гавани, её обвинили в измене, ей дали возможность остаться в своих покоях. На Эймонда подобное не распространялось.       Они не виделись всего несколько дней, но принц уже выглядит так, словно провел в заключении месяц. Волосы его спутались, повязки на лице не было, а одежда запылилась и порвалась в некоторых местах. Впрочем, сидел он с прямой спиной, гордо вскинув подбородок, хоть руки его и были закованы в цепи.       — Вы хотели меня видеть? — Из вежливости она соблюдает приличия, ведь мать и рыцари тут, в камере.       По его взгляду она понимает, он соблюдать приличия не намерен.       — О, я очень хотел тебя видеть, маленькая дрянь. — Он усмехается. — Что с моим драконом?       — Вы не в том положении, чтобы говорить с моей дочерью в таком тоне, принц Эймонд! И уж тем более не в праве требовать ответы на свои вопросы. — Мать выходит вперед, складывает руки на груди и Кассандра, наконец, видит тот холод в глазах, что бывал у её дяди Старка.       — Я говорю ровно так, как она этого заслуживает. Вы могли бы воспитать дочь получше, — снова смешок, — скажите, все Ваши дочери такие распутные или только одна? Даже не случись всего этого, не знаю, насколько верной бы женой она была!       — Сир Илин, — Кассандра кивает рыцарю, что стоял за спиной Эймонда, — если принц еще раз откроет свой рот в мою сторону, выбейте из него всю дурь.       — Что, нравится приказывать, ты, шл… — Прежде чем он успевает договорить его бьют по лицу с такой силой, что он едва не падает со стула, на котором сидел.       Мстительная радость теплиться в груди. Мать рядом не вмешивается до момента, пока белые волосы принца не окрашиваются в красный. Комплекцией рыцарь много больше, чем Эймонд, так что хватает еще пары ударов, чтобы принц потерял сознание.       — Перестань, ну же, убьешь ведь! И тогда о Флорис можешь забыть!       — Хватит сир Илин, как видно к разговору принц больше не способен. Матушка, меня удивляет твоя жалостливость. Он будет получать каждый раз, когда будет оскорблять меня, пока не научится. Пойми, Эймонд не осознаёт, что проиграл и не осознает, пока мы ему это не продемонстрируем.       — Делай что хочешь, но подумай и о последствиях. Делая больно ему физически, ты не облегчишь свою боль, Кассандра. Я не воспитывала тебя жестокой. — Элена выходит из камеры, а следом и рыцарь, оставляя её одну, наедине с принцем.       Она зло кусает губы, уязвленная словами матери. Всегда её злил отец, что был скор на расправу и скор на гневные речи, выходит она была такой же.       Кассандра смотрит на Эймонда и сердце её начинает болеть. Что ей делать? Ненависть и злоба отступает также быстро, как и возникает. Она присаживается перед ним на корточки, заглядывая в лицо.       Скула его сбита, губа треснута, волосы налипли на лоб, выпачкались в крови. Сам он был без сознания. Этого она хотела? Конечно нет, она хотела, чтобы всего этого не было, чтобы Эймонд не ненавидел её, чтобы не говорил грубых слов. Она просто хотела любить его и не ненавидеть себя за это.       Аккуратно Кассандра убирает его волосы за спину, оглаживает раненое лицо и клянется себе, что больше не сделает ему больно. Пусть извергает свои проклятья сколько хочет, все равно, скоро «зеленые» падут и тогда его приговорят к смерти. Хотя бы то недолгое время, что ему отведено, он не будет страдать, уж точно не из-за неё. Все-таки она слишком мягка по отношению к нему.       Озираясь по сторонам, словно преступница, она тянется к его лбу, касается носом, а затем губами. Кассандра позволяет минутной слабости взять верх, тут, пока их никто не видит.       — Какая же ты дура… — Она вздрагивает от его тихого хриплого голоса и в страхе вскакивает на ноги.       Гонимая смущением и собственной глупостью, Кассандра выбегает в коридор. Вслед ей слышится смех, не злой или ехидный, скорее какой-то печальный. Она кивает рыцарю, что ждал в коридоре и камеру закрывают. Больше сюда она не придет.       Следующим утром у неё идет кровь, пугая Кассандру. Регулы должны были пойти только через две недели. Боль скручивает её так, что даже стоять невозможно. Именно сегодня, как назло, они выступали навстречу с армией Севера.       — Ты не обязана ехать с ними! Какой нам толк, если ты умрешь в этом походе? Ты не воин, Кассандра, ты просто женщина, так будь ей, останься с нами и правь! — Мать не намерена отпускать её, крепко держит запястья.       — А вы тут на что? Умру я, мое место займут сестры или ты, мне все равно. Я не хочу, чтобы лорд Сванн смотрел на меня как на маленькую девочку, что прячется за юбкой матери.       — Ты просто хочешь потешить свое самолюбие? Кому ты пытаешься что-то доказать?       — Себе! Неужели так сложно в это поверить? — Она срывается на крик.       — Тогда зачем берешь с собой плененного принца? А?       Её трясет от злости, хочется наорать на неё, приказать не говорить с ней в таком тоне, но это все ещё её мать, которая имеет на неё влияние.       — Принц нужен на тот случай, если что-то пойдет не так. С вами я его тоже не оставлю. Вхагар все еще тут, он может сбежать, может сравнять тут все с землей.       — А что ты будешь говорить Кригану? Думаешь его устроят твои жалкие оправдания? Если возьмешь принца на встречу с братом, тот не доберётся до столицы.       Ей только остается поджать губы. Она согласна с ней, но думает, что справится с Криганом, сможет защитить Эймонда от него. Пусть принц погибнет в столице, как предатель, но умереть от руки кузена за просто так, она ему не даст.       Их разговор заканчивается ничем. Она покидает дом вместе с лордами и приближенными рыцарями, оставляя мать с сестрами в Штормовом Пределе. Смешно думать, что Кассандра надеялась, что когда она вернется домой, её проблемы закончатся. Похоже, они только начались.       Когда они появляются в лагере, она понимает, как тяжело ей будет. Взгляды мужчин устремляются на неё. В глазах их нет ни толики уважения, лишь неприкрытая ничем ненависть и предвзятость.       — Не бойтесь, Вам нужны их мечи, а не любовь. — Лорд Росби спешивается с лошади и помогает ей сделать то же самое. — Когда мы встретимся с лордом Старком у них не будет выбора.       Ей хочется, чтобы этого выбора у них не было уже сейчас.