Либо победа, либо смерть - третьего не дано

      Гюльбахар-Махидевран Султан сидела у себя в покоях. Хасеки, как и всегда, выглядела шикарно: красное бархатное платье и теплая накидка в тон ему, золотая корона с рубинами, серьги и ожерелье. Не смотря на такое изобилие украшений, женщина не выглядела вульгарной или же через чур напыщенной, нет, скорее наоборот — элегантной и статной. По обеим сторонам от величественной супруги правителя стояли служанки, готовые выполнить любой ее приказ, но пока что, Махидевран лишь одним интересовалась: приехал ли Мустафа? На что те отвечали, что шехзаде во дворце пока нет. И вот, наконец, двери покоев распахнулись, и в них вошел главный престолонаследник, держа под руку княжну Эмилию. Весенняя роза встала с дивана и сделала несколько шагов к сыну и будущей невестке: мужчина поцеловал ее руку и коснулся горящим лбом. «Простудился» — тот час же подумала черкешенка, но говорить этого вслух не стала. — Матушка, — Мустафа, улыбнувшись, поприветствовал султаншу. — Махидевран Султан. — Эмилия тоже поклонилась будущей свекрови. — Вижу по вашим лицам, что все закончилось благополучно. Я рада. — Улыбнулась в ответ Гюльбахар-Махидевран. Черкешенка, во время отсутствия сына, успела многое обдумать и все тщательно взвесить, прежде чем идти к Повелителю с разговором. Если коротко говоря, султан уже давно вошел в курс дела и отношений старшего сына с иностранной гостьей, и не был против их брака, разумеется, после разговора с Хасеки Султан и сына, который признался ранее. — Эмилия, Мустафа, раз вы уже все решили, я скажу лишь одно: я, как и Повелитель, поддерживаю вас обоих. — Благодарю, Валиде. — Благодарно кивнул шехзаде. — Махидевран Султан, для нас многое значит Ваше одобрение, и я буду надеяться, что Вы и Повелитель никогда не разочаруетесь в своем решении. — Ответила избранница Мустафы. — Эмилия, как ты знаешь, быть супругой шехзаде достаточно сложный и даже опасный титул, у тебя будут как недоброжелатели, так и друзья, но даже с ними нужно быть предельно осторожной. — Махидевран посмотрела на свою руку и сняла «перстень власти» со своего пальца, протягивая его невестке. — Пусть сей перстень будет твоим. Он будет означать, что благосклонность Валиде шехзаде Мустафы пала на тебя, и ты являешься следующей носительницей титула Хасеки Султан. — Это огромная честь султанша, благодарю. — Эмилия приняла кольцо, вопросительно взглянув на Мустафу: тот одобрительно и ободряюще улыбнулся, крепче сжав ее вторую ладонь, в качестве поддержки.       Никах главного наследника престола состоялся через месяц, в октябре, восемнадцатого дня. В небе пускали фейерверке, во дворце играла музыка, разносились сладости и другие угощения, а в городе раздавали жареных барашков и сладкий шербет. Хоть и казна изрядно опустела, но на сей праздник никто скупиться не желал — да и кто указывать самому Повелителю станет? Голова дорога всем и лишней вовсе не казалась.       Эмилия, приняв ислам, сменила имя — она стала Хасеки Накшидиль Султан. Девушка, почти не раздумывая приняла иную веру, обратившись за помощью к Мустафе, и тот был только рад выбрать имя своей избраннице. Честно признаться, наследник иногда прокручивал момент принятия ислама Эмилией, и имя выбрал уже давно, но так и не признался в этом. Конечно, княжна удивилась, когда жених так быстро выбрал для нее имя, и стала немного подозревать, что шехзаде давно выбрал его для нее, но ничего говорить не стала, лишь поблагодарив и поцеловав его, умостившись рядом на кровати спать.       После свадьбы старшего сына, султан Сулейман вместе с шехзаде Баязидом и шехзаде Мехмедом отправился в запланированный ранее военный поход, оставив Мустафу в качестве регента государства в его отсутствие. Ибрагиму тоже пришлось остаться — Хатидже Султан подхватила простуду и уже две недели не могла встать с постели, вдобавок, великому визирю нужно было помогать и Мустафе в управлении огромной империей Османов, его наследием. — В военных делах ты приобрел немалый опыт, пора уделить должное внимание и государственным. К тому же, грешно было бы разлучать тебя с новореченной супругой. — Сказал тогда падишах, положив свою руку на плече шехзаде Мустафы. — Благодарю, отец, я признателен Вам. — Поклонился в ответ сын султана.       Поначалу, наследнику трона было нелегко на посту регента, и его даже посещали мысли сбежать куда-то подальше от всех дел, но он понимал, что это невозможно и необдуманно с его стороны. Поэтому, турецкий принц старался из всех сил и вскоре, вошел во вкус и даже привык к большой нагрузке и обязанностям. Накшидиль тоже не отставала и не сидела на одном месте: новоиспеченная свекровь знакомила ее с местным высшим обществом, помогала освоиться в нем, а также, знакомила с делами своего фонда и рассказывала, как управлять и распоряжаться предприятием. И свою первую благотворительность султанша внесла под строгим присмотром Махидевран Султан. Впрочем, валашка и против не была: ей было пока трудно освоиться и приловчиться к новым обязанностям.       Время шло. Осень сменилось зимой, зима весной, а там наступило и лето. И где-то в его середине, в Стамбуле, во дворце Топкапы, рано утром, раздался детский крик. Крик рожденного ребенка, нового члена династии. Сын Накшидиль Султан и шехзаде Мустафы родился немного раньше положенного лекарями срока, но был полностью здоров.       Регент султана Сулеймана стоял в покоях супруги, держа на руках маленький сверток, нежно прижимая его к себе и читая молитву. Кроме Мустафы и его Хасеки, в покоях стояли Махидевран Султан, сестры падишаха, Айбиге и Фатьма вместе с Хандан-хатун в самом конце шеренги. Гелена же, стояла сбоку кровати, любуясь на Накшидиль, которая с этого утра стала матерью. Сам же султан все еще перебывал в походе, и в ближайшее время он навряд ли вернеться в столицу, поэтому, ему послали гонца с вестью о рождении еще одного внука, маленького шехзаде. — Я нарекаю тебя Касымом. Твое имя Касым, твое имя Касым, твое имя Касым. — Произнес, наконец, шехзаде Мустафа, целуя малыша в лобик. Мужчина подошел к жене и, присев рядом, бережно передал шехзаде Касыма ей на руки. — Примите мои поздравления. Пусть Аллах дарует счастливую судьбу и отменное здоровье шехзаде Касыму, а его родителям побольше таких же прелестных деток. — Улыбнулась Фатьма Султан, смотря на малыша и его родителей — ей так еще и не удалось познать прелестей материнства. — Аминь. — Подтвердила Хатидже Султан. — Благодарю, госпожи. — Кивнула молодая мама, улыбаясь, и покачивая на руках новорожденного.       Султанши, посчитав, что супругам нужно было побыть наедине, удалились, пожелав Накшидиль скорейшего выздоровления, поскольку первые роды для нее выдались сложными. Как сказала лекарша, последующие беременности и роды будут проходить гораздо легче, чем первые. Такое часто бывает у женщин.       На Хасеки Мустафы была белоснежная сорочка, европейского покроя с квадратным вырезом на груди, на ее плечах лежала накидка персикового цвета, а волосы были убраны в низкий хвост с выбивающимися прядями у висков. Накшидиль нежно поцеловала своего первенца в щечку, вдыхая его аромат и чувствуя спокойное дыхание шехзаде Касыма. — Когда-то, Айбиге также лежала на кровати, а у меня на руках был ее сын, шехзаде Аяз. — Произнесла султанша, взглянув на шехзаде, который, не сводил с нее и сына взора. — Не вериться, что я стала матерью. — Ты станешь хорошей матерью, душа моя, даже не думай об обратном. — Уверил Мустафа, проведя рукой по женскому подбородку. Валашская султанша улыбнулась, опустив глаза, вновь обращая внимание на своего малыша. — Касым похож на тебя. Даже очень. — Заметила Накшидиль Султан. — Носик, глазки, лобик, точно твои. — Как скажешь. — Шехзаде Хазретлери наклонился и поцеловал приоткрытое плече и провел дорожку поцелуев до шеи. Теплое дыхание касалось кожи, заставляя пробежаться по ней мурашкам. — Ты останешься…? — Выдохнув и закусив губу, поинтересовалась султанша, поймав своими губами губы Мустафы. — Отлучусь ненадолго, когда ты уснешь, а после вернусь. — Отстранился регент султана Сулеймана, все также тепло и с любовью смотря на свою любимую. — Ты проделала трудную работу, подарив жизнь нашему сыну, и тебе стоит отдохнуть, договорились? — Хорошо. Мы с Касымом будем ждать тебя.       Когда Мустафа вышел, Джансу сразу же подхватила на руки шехзаде Касыма, укладывая его в кроватку в детской, начиная убаюкивать и качать малыша, дабы тот спал спокойно и дал отдохнуть Накшидиль. Его же мать, приняв удобное положение в постели и прикрыв глаза, тут же заснула крепким сном.       После возвращения султана в столицу, пролетело около шести лет, как он покинул мир живых, отправившись в мир иной — у мужчины открылись проблемы с сердцем, и, когда Сулейман узнал о смерти своего младшего сына, шехзаде Ахмеда, неудачно упавшего с лошади, главный орган перестал биться. Махидевран была безутешна: у нее умер сын, и это терзало ее израненное сердце еще больше. Сулеймана Великолепного похоронили в мечети, которую он же и возвел, читав молитвы сорок дней, как и положено. Даже Весенняя роза приходила к его могиле, после восхождения на престол старшего сына.       Женщина в темно-синем одеянии и вуали, державшейся за счет короны с темными драгоценными камнями, стояла в мечети, смотря на мраморную табличку. На могиле росли цветы, а на внутренних стенах мечети были выгравированы молитвы. «Сулейман, ты столько боли причинил мне, отобрав жизнь у Мустафы тогда, а теперь, мы в расчете. Ты его, а я тебя, и никто не узнает об этом, сию тайну я унесу в могилу, когда время подойдет» — подумала Валиде Султан, пройдя ко второй могиле, но поменьше. Шехзаде Ахмед Хазретлери — было подписано на мраморной плите. Махидевран прикоснулась рукой к холодной плите, и в глазах появились отблески слез — она не хотела больше терять своих детей, не хотела. — «Ахмед, сынок, шехзаде мой светлый…. Как же так? Не нужно было отпускать тебя одного». Султанша винила в первую очередь себя в смерти младшего сына, хоть и подсознательно понимала, что она совсем здесь не причем. Неаккуратность и невнимательность шехзаде — сами же погубили его, в столь молодом возрасте.       Что касалось остальных братьев молодого падишаха, так они добровольно отказались от трона, подписав некоторые документы и поставив на них свою подпись и печать. Мехмед сделал это одним из первых. Бывший шехзаде никогда не желал трона и власти, и не мог терпеть разговоры на эту тему с матерью, поэтому первым поговорил со старшим братом об отказе на наследование. Мустафа перечить не стал — так будет безопаснее для его же братьев, трона и всех своих детей и племянников. После подписи всех требующихся бумаг, Мехмед, вместе с супругой, сыном и беременной наложницей Айей, отправился в Крымское ханство, где сын покойного султана стал советником отца Айбиге, а после и занял его место, поскольку имел на это полное право, заключив брак с принцессой. Вдобавок ко всему, у Айбиге не было братьев, только сестры, которые еще не были замужем. Бихруз уехала вместе с сыном, скрепя зубами — трон Крымского ханства тоже был хорош, хоть и не сравниться с троном Османов.       Шехзаде Баязид и Махмуд последовали примеру брата. Они также подписали все нужные документы, лишившись права на наследование трона, как и их сыновья, но все еще считались семьей султана, ведь в них течет одна кровь. Баязид стал главнокомандующим янычар, ведь изначально любил военное дело, а Махмуд занял пост четвертого визиря в совете дивана. Их семьям выделили особняки неподалеку от Стамбула, а также покои в самом Топкапы.       Джихангир был болен, поэтому, с самого рождения не претендовал на престол. Его мать вернули во дворец и подарили свободу, а вместе с ней и домик в Бурсе, пообещав, что бывшую султаншу и ее ребенка будут обеспечивать всем необходимым, а также будут рады приветствовать во дворце, в гостях.       А Михримах…. Михримах Султан вышла замуж. Ташлыджалы Яхья добился поста бейлербея Деярбекира и официально просил руки сестры султана.       Госпожа Луны и Солнца стояла у дверей, ходя из стороны в сторону — Яхья сейчас был в покоях ее старшего брата-Повелителя. Девушка мяла пальцы рук, поглядывая на закрытые дубовые двери султанских покоев. — Михримах, дочка, — Валиде Махидевран Султан подходила к девушке по коридору. — Матушка, Валиде. — Михримах поклонилась матери, смотря на нее. — Как думаете, брат-Повелитель согласиться на наш брак? — Михримах, держи себя в руках. Я говорила с Мустафой и не думаю, что он откажет тебе и Ташлыджалы Яхье в браке. Стоит только подождать.       Султан Мустафа Хан дал свое одобрение, и через три месяца, в начале весны, состоялся никах. Михримах сияла, словно яркое солнце, а ее образ был краше самой луны — бело-серебряное платье из тонкой парчи с маленькими драгоценными камнями, которые переливались на солнце. Лицо прикрывала белая фата, державшаяся за счет прекрасной средней высоты короны. Свадьба была пышнее той, что у Хатидже Султан много лет назад. Но самая главная их схожесть заключалась в том, что обе невесты и жениха были счастливы, воссоединяясь со своими вторыми половинками. Наступали их «долго и счастливо».       Раифе Султан замуж выходить отказалась. Девушка прекрасно сочиняла стихи и увлекалась творчеством, а если бы она вышла замуж, то не смогла бы заниматься своим любимым делом, у нее были бы совсем другие обязанности. Султанше пришлось бы управлять своим дворцом, который она получила бы в качестве подарка, заботиться о муже и детях. Поэтому, она, как Фатьма Султан когда-то, уехала подальше от дворца Топкапы и Стамбула, перебравшись в Амасью, и поселилась в том дворце. А вот Джансет была не согласна со старшей сестрицей, пусть и не родной: она мечтала создать семью, и сделала это, пусть и с далеко не любимым мужчиной, когда пришло время.       Нармин, вышедшая замуж за Рустема-пашу, родила близнецов через два года после никаха — султанзаде Хюсейна и султанзаде Хакана. Сыновья стали султанше утешением в не совсем желанном браке, хоть Рустем и она с пониманием относились друг к другу. Паша любил ее, и Нармин прекрасно знала это, но не могла ответить взаимностью, продолжая держаться, поддерживать, слушать и оставаясь верной ему телом и душой.       Великий визирь и тетя султана, Ибрагим и Хатидже, продолжали жить душа в душу. Султанша больше не лезла в государственные дела, занявшись воспитанием Хуриджихан и Османа, уделяя детям как можно больше внимания. Сафие, как призналась матери, вела любовную переписку с Хюсревом-пашой. Дочь султана Селима I со своей прошлой жизни, хорошо знала пашу, ведь была ему женой. Условной женой, нелюбящей и разбитой. И позволила дочери и дальше общаться с мужчиной, дав свое благословение и поговорив с Ибрагимом об их возможном союзе. Визирь против не был.       Хасан и его младший брат Осман стали сопровождать отца-визиря, учась у него и перенимая опыт. Хоть и не всегда им были понятны некоторые решения Ибрагима-паши, но они запоминали и продумывали их, спрашивая помощи у отца. Вскоре, они стали прекрасными беями, совершая большие успехи в делах в свой молодой возраст — но кроме этого, уже считались и завидными женихами среди аристократии дворца.       Хуриджихан выросла настоящей красавицей, похожей на мать — как две капли воды была схожа с Хатидже Султан. Даже мечом владела, при этом имела прекрасное образование, ведь далеко не один преподаватель занимался ее обучением. Но, от единственной черты родителям красавицы избавиться не удалось — высокомерие, чувство превосходства. Тетя султана и не подозревала, какой может быть ее дочь — из-за этого, разногласия между ней и родителями вспыхивали не один раз. Одиним разом, Ибрагим разозлился настолько, что устроил ее свадьбу, выдав замуж за Ахмеда-пашу, лалу шехзаде Касыма — после этого, он перестал общаться с дочерью, как и она с ним. Хатидже старалась помирить мужа с Хуриджихан, но они были слишком похожи и уперты.       Впрочем, правление нового султана было не простым поначалу: в народе помнили ошибки еще шехзаде Мустафы, хоть и любили его. Собственно, начало всегда бывает непростым и тернистым. Но, близкие падишаху люди и верные паши были рядом, вдобавок, он изучил все записи отца, следуя его советам и вспоминая то, как поступал Сулейман в той или иной ситуации. И, приобретя достаточный опыт, империя, сам султан и династия пришли к порядку и стабильности. Дела потихоньку налаживались, как в государственных, так и в семейных фронтах. Накшидиль не могла не лезть в дела супруга, как бы не старалась, но единственное, что она могла пообещать, так это то, что не будет совершать того, что грызло бы ее и Мустафы совесть. Девушка лишь говорила с супругом на важные темы, помогая советом, не более, иногда встречаясь с пашами, узнавая немного больше информации и их мнения на счет того или иного вопроса. Но все же больше занималась делами благотворительности — всем беднякам и сиротам выдавалось жалование, пища и возможность учиться, а женщинам, чьи мужья умерли или колотили их, была выдана возможность развестись или не трудная работа, которая давала им и детям пропитание.       В Валахии же, дела шли не так, как хотелось Накшидиль Султан. После смерти Князя Басараба, государем стал Владимир, что было ожидаемо, ведь бывшая княжна никак не смогла повлиять на это, или вовремя избавиться от старшего брата. Теодору выдали замуж, все же заключив союз с Молдавией, а княжич Николай остался пленником в собственном же доме. Пиры, жестокость, разврат — все это царило в княжеском дворце. До поры, до времени. После свадьбы младшей сестры, Князь Владимир Басараб затих, и поговаривают, долгое время не выходил из своих покоев, наслаждаясь обществом вина и угощений, пока, что-то не изменилось. А изменилось то, что в замке появилась управляющая — молодая Княгиня.