Звезда короля

С раннего утра Пак Марс был уже на ногах. Он спешно занимался сборами своих вещей, сборами вещей Хонджуна, которого так и не удалось уговорить взять с собой хотя бы один парадный фрак, и в итоге пришлось в тихушку упаковать в свой собственный багаж, и пытался сохранять спокойствие, что не получалось от слова совсем. Тошнотворный крик чаек в порту резал уши, яркое солнце слепило глаза, совсем недружелюбный соленый и влажный ветер мощным потоком бил прямо в лицо. Но еще более невыносимо было смотреть на воодушевленного, сверкающего горящими глазами капитана. Взойдя на средний трехмачтовый корабль под белыми парусами, увенчанными небольшим небесно-синего цвета флагом с золотой вышивкой, он практически в буквальном смысле стал вести себя как рыба в воде. Пока Марс старался справиться с гнетущим чувством тревоги и волнения, потирая ледяные руки, тот энергично носился из конца в конец, звонко выкрикивал приказы, лично проверял все тросы и груз, и улыбался так ослепительно счастливо, что становилось даже как-то не по себе. Наконец, когда все было проверено и перепроверено и пришло время подниматься на борт, его ноги словно пристыли к земле, как статуя. Минги на прощание долго обнимал Юнхо, целовал его в макушку и в щеку. Одарив своего мужа теплой, какой Марс никогда не видел у него, улыбкой Ги направился прямо к нему и, абсолютно разбивая свой образ любящего и заботливого, схватил его в охапку, и силой утянул на корабль. Хонджун лишь в голос рассмеялся с этой сцены, грубо похлопав по спине и поддразнивая проводил до каюты. Если что и могло порадовать Марса сегодня – то это отдельная каюта, предназначенная для редких пассажиров этого судна. С тяжелом вздохом плюхнувшись на жесткую койку прямо в своем дорожном костюме, он наконец услышал тишину. Хотя в полной мере тишиной это было назвать нельзя, ведь снаружи продолжали доноситься приглушенные крики матросов, вторивших им чаек и мерный плеск воды. Через какое-то время все на минуту затихло, он почувствовал не сильный толчок, прошедший по всему корпусу корабля, и усиливающуюся качку. К горлу мгновенно подступил ком, кончики пальцев похолодели. Они отчалили и направились на выход из гавани, в бушующее открытое море, а затем прямиком к завораживающим своим видом и холодящим душу прекрасным названием Лазурным Пикам. Марс потерял счет времени. Он лежал придавленный к койке своим собственным весом, который стал раза в два больше. Постепенно качка усиливалась, в ушах откровенно звенело, перед глазами как в калейдоскопе плавали чудные фигуры. Желудок скручивало и выворачивало наизнанку. Хоть он толком и не позавтракал, по пищеводу вверх поднималась тяжелая тошнота, все ближе подступая к горлу, давила сжимала. Дышать становилось труднее, в боку кололо почти невыносимо. Резко дверь в каюту распахнулась, он понял это по оглушительному для воспаленного сознания хлопку. - Пак Марс, хватит бездельничать! Пойдем я хоть покажу тебе моего любимца! Радостный голос звучал слишком громко и резко. Марс больше не мог терпеть, все небогатое содержимое его желудка вывернуло прямо на пол. - Эй, эй, ты чего? Тебе плохо? - Хонджун тут же подскочил к нему, поддержал за плечи, не давая ему упасть. – Хва, Хва! Не отключайся! Так, я сейчас, тут нужен Уён. Через минуту Уён с вытаращенными глазами уже стоял у входа в каюту. Пока Хонджун отмывал пол от тошнотворной лужи, он быстро стал выуживать какие-то баночки и скляночки из потертой сумки с большим количеством карманов. Одну из них он поднес к носу Хва, тот резко вздрогнул, закашлялся, а потом снова упал на подушки, зажмурившись от резкой головной боли. - Эх, ну что ты будешь делать, господин Пак. Какая нелегкая его вообще на корабль занесла? - А что с ним? Он болен? - Ну, в каком-то роде. Тут на лицо все признаки довольно тяжелой морской болезни. Проще говоря, его сильно укачивает. - Что? Зачем он тогда со мной напросился, раз знал, что ему будет так плохо?! - Это уж, наверное, только вам известно, капитан. - Уён хитро улыбнулся, прищурившись. – Ничего, сейчас я дам ему одно лекарство специально для таких случаев, будем надеяться оно поможет. Уён еще о чем-то негромко причитал, кружился вокруг тяжело дышавшего Марса и пытался влить ему в рот темно-зеленую настойку с сильным травяным запахом. Чтобы не мешаться под ногами, капитан новь поднялся на палубу. Погода была прекрасная: дул свежий попутный ветер, солнце слепило бликами. Но сознание тяготили мысли. Хонджун прошелся по всем своим владениям еще раз. Команда работала слажено, словно часовой механизм. У рулевого не было никаких проблем, ведь волны были не слишком сильными, но Джун все равно еще раз справился у него о состоянии дел. Наконец за бездумными скитаниями по палубе его вновь застал Уён. - Хэй, кэп! Вы что, решили дыру в палубе протоптать? – юноша как всегда улыбался немного по лисьи. - Очень смешно, Чон Уён. Как там Хва? - Хотел бы я сказать, что замечательно, но увы. Эта настойка, конечно, довольно сильная вещь, но вот помогает не сразу, обычно ее принимают дня за два-три до отъезда. Так что придется его еще отпаивать, чтобы он смог чувствовать себя нормально. - Все настолько плохо? – нахмурился Хонджун. - Ну, будем верить, что к вечеру ему станет полегче. Я пойду сварганю ему какой-нибудь бульончик на вечер, да и обед уже скоро. – Ненадолго Уён задумался, прикусил губу, а потом выжидающе прищурился. - Капитааан? - Да. – от этой интонации все внутри невольно напрягалось. - Вы же можете приглядеть за Марсом? Не хочется бросать беднягу в таком положении, его надо поить настойкой каждые два часа. А я до вечера буду занят готовкой. - Но почему я должен? - У вас все равно не будет дел, пока не подойдем к Пикам. Ну пожалуйста. Уён быстро захлопал глазками и надул губы, как ребенок, выпрашивающий сладость. Это был прием, против которого Хонджун не мог устоять. - Ну хорошо, я пригляжу за ним. - Ура! Наш капитан лучший! Настойка там на столе в каюте, через каждые два часа вливайте ему по три-четыре глотка прямо в рот. Разберетесь же? - Ага… - Спасибо! Все, я побежал! И он унесся таким же ураганом, как и возник, обрушивая на Хонджуна очередной ворох мыслей и проблем. Хонджун спустился по скрипучей лестнице, ворчливо кряхтя, и вернулся в каюту своего личного секретаря. Тот лежал на койке и часто дышал, на его лбу выступила испарина, но щеки были цвета мела. Тонкая ткань распахнувшейся рубахи была насквозь мокрой от ледяного пота. Хонджун прикусил губу. Он отчетливо понимал, что Марсу плохо, но по его телу пробегали мелкие колючие мурашки, не предвещающие ничего хорошего. Голая бледная кожа казалась такой гладкой и манящей. Очень хотелось коснуться ее рукой и ощутить под пальцами эту плотную грудь. Такая мягкая. - Ммм. Марс тихо простонал от прикосновения. Хонджун отшатнулся от него, как ошпаренный. Рука горела, пульс подпрыгивал в горле. Крепко до боли сжимая запястье, он плюхнулся на стул. На столе, как и говорил Уён, лежала стеклянная скляночка с темно-зеленой жидкостью. А рядом стоял раскрытый чемодан, принадлежащий Марсу. Хонджун взглянул на наручные часы, с момента как Пака поили первый раз прошло только минут сорок. Он тяжело вздохнул. От скуки он начал блуждать глазами по каюте, его внимание привлекла книга, лежавшая в чемодане на самом верху. Богатый кожаный переплет изрядно потрепало время, на срезе странички были грязно-желтого цвета. Хонджун взял ее в руки и прочитал потертое, некогда оформленное позолотой, название. «Звездная кара». Знаменитое произведение, написанное одним из очевидцев крушения Западных Равнин. «Король есть только один – избранный звездой. Помните, иначе постигнет вас великая кара» - красовалось курсивом на первой странице. Руки дрогнули и внезапно поймали небольшую записную книжку, выпавшую из книги. Она вся была исписана мелким аккуратным почерком, с указанием номеров страниц и строк. Хонджун стал читать. К цитатам, которые аккуратно были подчеркнуты в книге карандашом, ровными строчками лились слова и мысли, размышления о том, кому же дано стать королем. Человеку сильному, мудрому, отважному, милосердному и любящему. Об этом говорилось и в книге. «Король был мудр. Но слишком любил он свой народ, что не смог безжалостно высечь гниль и жажду власти, которая поселилась в сердцах его людей.» Хонджун задумался. Выцветшие строки отсылали на несколько десятков лет назад, когда Западные Равнины находились на пике своего развития. Через горы до восточного народа доходили слухи о множестве школ и научных заведений, открывающихся там повсеместно. В то время появилось там множество мудрецов, но некоторые из них были даже слишком мудры. Они возомнили себя правителями более могущественными, чем избранный король, и намерились его свергнуть. Поднялось восстание, костры пылали по всей стране, горели поля и села. Но мятежники не остановились, пока не достигли своей цели. Король опомнился слишком поздно и не смог остановить их, вместе с принцем он был заточен в глубинах западного замка. Новая власть встала у руля, но править ей оставалось не долго. Практически сразу на Западные Равнины обрушились голод, эпидемии и стихийные бедствия. Многие погибли, потеряли кров, бежали, пока на трон не взошел новый истинный король. Он смог восстановить и укрепить страну. Хонджун хорошо знал эту историю. Знал и боялся хуже всяких кошмаров, ведь осознавал, что он задумал тоже самое. Не знал он только хватит ли ему сил удержать власть и противостоять проклятию. Дрожь прошлась по кончикам его пальцев, море шумело, нарастающие волны вдребезги разбивались о борт. Он бросил краткий взгляд на Марса, тот, кажется, уснул тяжелым тревожным сном. Хонджун продолжил читать. Заметки становились все беспорядочнее и обрывистее. «Если от избранного звездой отвернется народ останется ли он королем? Король без власти или пират без звезды?» Упоминание пирата отозвалось в груди каким-то смутным чувством волнения. Страницы зашелестели с новой силой в руках капитана. На них он все чаще встречал слово пират, и знаки вопроса. Много знаков вопроса. Они заполонили плавный с закорючками почерк словно чайки над волнами. «Сможет ли пират стать королем?», «Достоин ли пират быть подле короля?», «Нужен ли королю пират?». Последняя строка, выведенная свежими чернилами, стрелой вонзилась в сердце. «Пират проложит путь королю, король дарует пирату звезду». - Кха-кха. С койки вновь послышался гортанный хриплый кашель. Хонджун вздрогнул. Взглянул на часы, он читал записи Марса ровно один час и тридцать семь минут. Спешно спрятав книгу и записную книжку обратно в чемодан, он быстро нашел склянку с настойкой и откупорил крышку. Ноздри обожгло резким травяным запахом. - Марс. Проснись, тебе нужно выпить это. Мужчина не реагировал. Он лежал весь бледный и в поту, дышал отрывисто. Затуманенный разум находился на границе сознания. Хонджун вздохнул, видно, и правда придется вливать настойку прямо в рот. Он присел на край койки, пальцами разомкнул бледные, шершавые ледяные губы. Марс всхлипнул еле слышно, и верхняя губа дрогнула, как лепесток вишни на ветру. Хонджун медлил. Он слишком аккуратно поднес бутылек к фарфоровому лицу, влил пару капель в насильно распахнутый рот, зажал его руками и немного запрокинул голову, чтобы жидкость не вылилась обратно. Острый кадык нервно дернулся, Марс содрогнулся и зашелся глухим кашлем. Такую же процедуру Хонджуну пришлось повторить несколько раз. Он просидел в каюте своего секретаря до познего вечера со странным спокойствием и облегчением наблюдая, как к лицу Марса возвращается легкий румянец, а дыхание становится глубоким и ровным. После ужина Уён с радостью сообщил, что больному стало намного лучше и он просто спит. Теперь настойку можно принимать лишь два раза в день после еды. Темная ночь, опустившаяся на кромку черной воды, отступила с первыми лучами солнца. Оно быстро выростало из-за горизонта окрашивая небо целым спектром красок от ярко красного до лилового. Сквозь открытый иллюминатор в каюту проникал свежий влажный воздух. Дышалось легко. В прозрачной дымке безмятежного сна Марс чувствовал, как грудь наполняется кислородом и каждая клеточка ликует. - ...хва Краем сознания он уловил знакомый звонкий, как колокольчик, голос. - ...нхва! Сонхва! Сонхва! Глаза распахнулись и ослепли от яркого света. Впервые за долгие месяцы он услышал свое имя.