Баллада о крови и вечной жизни

Марианна настаивала на встрече — она хотела и имела право знать, как всё прошло, но виконт попросту не нашёл в себе сил собраться к Капуль-Гизайлям. Более того, он на прошлой неделе сказался больным и не мог явиться в салон раньше, чем ко двору: его проклятое величество всё ещё ждало. Рано или поздно придётся это сделать, если они не удерут раньше, но хотелось бы отдохнуть… Прежде Марселю казалось, что лучше всего на свете будет как можно скорее исчезнуть из столицы, но он передумал, пока изводил остатки нервов у постели гостя в ожидании врача. Отдохнуть придётся, иначе просто не получится… Рокэ не должен был умереть, но сам факт того, что он мог, внушал только ужас. И как люди это переносят?! Очень хотелось поспорить кое с кем по вопросу вечной жизни, но лекарь прописал «полный покой», что бы сие ни значило. Марсель смутно догадывался, что представляет из себя нечто весьма далёкое от покоя, но эти догадки не мешали ему наведываться в гостевое крыло по несколько раз на дню. Этим вечером он проигнорировал второе, более требовательное приглашение от Капуль-Гизайлей, ответил на дружеские, вражеские и просто приятельские вопросы о здоровье и собирался было заняться страшным, но в дверь постучали. Бледный как смерть слуга обнажил неподпиленные клыки в вежливой улыбке и объяснил цель своего визита: — Вы просили сообщить, когда очнётся герцог Алва. — Было дело, — какое счастье, и письмо Ракану подождёт. — Герцог хотел меня видеть? — Прошу прощения, он попросил только вина. — Ах, — сказал Марсель. — Приоритеты. Я скоро подойду. Когда он подошёл, расторопные слуги позаботились не только о вине, но и о лёгком ужине. Человеческом. Еда в этом доме не была диковинкой благодаря папенькиным склонностям, а вопросов по-прежнему не задавали — со страху ли или из уважения, Валме предпочитал не знать. — Как вы нашли лекаря? — поинтересовался виконт, проскользнув в комнату. В нос ударил запах лекарств, но он был искренне рад увидеть на Рокэ повязки, а не воспалённую или содранную кожу. — Лучший лекарь в моей жизни, — вежливо ответил Алва. Хотелось бы обмануть себя, но увы, он выглядел почти так же, как полтора дня назад. Разве что чуточку живее. — Ни одного вопроса, ни одного замечания, ни одной бессмысленной реплики. За что вы с ним так обошлись? — Почему сразу мы? Бедолага родился немым! Правда, не скрою, за это папенька его и возлюбил. А отцу без помощи не обойтись, с тех пор как он окончательно пристрастился к человеческой пище. Странное дело, но Марсель тем больше остывал к людской еде, чем чаще приходилось её кушать. Нет слов — совсем озверел! — Могу его понять, — Рокэ небрежно вертел в пальцах полупустой бокал. Вино было белым. — Снаружи что-нибудь изменилось? — Никаких вестей, — отчитался Марсель, страдальчески косясь на поднос. К еде очевидно почти не притрагивались, а настойчивые рекомендации врача — письменные, само собой — однозначно говорили есть еду и пить отвар. — Появятся, как только я «выздоровею» и вернусь ко двору… Это неизбежно, долг зовёт. — Продолжение побега вы не рассматриваете? — Пока нет. Только если вы прикажете. Алва поднял на него глаза и почти прежним тоном заметил: — Можно подумать, вы послушаетесь. — Для разнообразия могу, — Марсель попытался отшутиться, не вышло. — Если честно, я не очень понимаю, что делать дальше. Действовать готов, но в каком направлении… — Зависит от того, когда и каким образом развалится хвалёная анаксия. Она настолько криво сшита, что это может произойти как завтра, так и через месяц. — Я тоже так думаю. Против Ракана определённо готовится заговор… А что скажете про Левия? Ему ничего не грозит? — Я бы сказал, чему-то грозит Левий. Или кому-то. Нет, за кардинала беспокоиться нечего: он понимал, что я предпочёл аббатство не из любви к Создателю и не из чувства долга… Такой человек, как он, справится сам, — Рокэ поставил бокал на поднос, упорно делая вид, что хлеба и супа не существует. — Что вы собираетесь делать при дворе? Страдать, конечно. Страдать и бояться… — Доигрывать до конца, — признался Марсель. — Если я не явлюсь сам, меня точно в чём-то заподозрят. Поешьте, пожалуйста. — Не хочу. Вы не рассматриваете вариант, что вас уже подозревают? Тогда визит ко двору ничем хорошим не кончится. — Если бы меня подозревали, мне бы сообщили… друзья. Кто-нибудь. Мне кажется, или людям нужно есть, чтобы восстанавливать силы? — Вам кажется… насчёт друзей. Они могут не знать, не верить или не хотеть передавать такие вещи в письмах. Я собираюсь на север, чем бы ни кончилась здешняя мистерия; вам лучше отправиться со мной. — Да, здесь нет ничего, стоящего вашего внимания. Кроме еды. — Отстаньте, — посоветовал маршал. — Есть пара вещей, которые я хотел бы сделать перед отъездом. Полагаю, вашим слугам можно доверять? — Можно, — буркнул разбитый в пух и прах виконт и стащил кусочек хлеба. Интересно, что будет, если капнуть на него крови? — Только не рекомендую Луи, он пока слишком впечатлительный. Это камердинер. — Я помню. Марсель, если вы решили отравиться, это никак не вернёт мне аппетит. — Спасибо за честность, но мне теперь интересно… — Хлеб с кровью оказался очень странным. Вроде и не гадость, а вроде на кой ляд он это сделал? — Кошмарно… И когда вы собираетесь уезжать? — Не позднее, чем через неделю. — Рокэ понаблюдал за его манипуляциями с хлебом, сделал обнадёживающее движение в сторону лёгких блюд и, поморщившись, передумал. — Не делайте такие глаза… к вашим поварам претензий нет. — Я обязательно им передам, — вздохнул Марсель. — Леворукий с ним, с этим супом. В городе я могу что-нибудь для вас сделать? — Куда больше? Хотя… можете разузнать, как поживает Моро. Я оставил его Роберу Эпинэ. С появлением хоть какой-то цели Валме немного воодушевился и занялся мориском. Прежде его пугала эта демоническая лошадь, но что ж поделаешь, раз она важна для маршала. Все пути сходились в одной точке: о Моро больше всех знал Робер, Робер мог быть либо у Марианны, либо при дворе, либо в каких-нибудь казармах. Согласно собственной же логике, на первом месте стоял двор. Поэтому мокрым весенним вечером Марсель подготовился изо всех сил и поехал на встречу с монстром. Ему страшно повезло — Альдо решал какие-то дела и не смог уделить внимание, пришлось немного поболтаться в приёмной и передать послание через Мевена. — Рыцарский турнир перенесли, но не отменили, — сообщил бывший однокорытник. Как-то странно он глядел, не знает ли чего? — Его Величество просили узнать, готовы ли вы судействовать. — И когда же пройдёт это прекрасное мероприятие? — Закатные твари, рыцари будут как при падении Кабитэлы? Или анакс опять перемешал все эпохи, добавив своё представление о гальтарщине? — Шестого Весенних ветров. Вижу, вы не до конца здоровы, — Мевен вгляделся в его лицо. Проверку нужно было пройти. — Это так, — вздохнул виконт, — последние дни так сыро, и я почти не выходил из дома. Но долг зовёт, я обещал Его Величеству, что буду присутствовать. Если не случится непоправимого… Лучше бы случилось. До турнира всего пара дней, Рокэ упоминал какие-то дела… Если поспешить, можно успеть, но будет ли он в состоянии ехать? — Вы не видали маршала Эпинэ? — Он уехал совсем недавно… не думаю, что домой. — Очень жаль, надеялся застать. Благодарю, — Марсель поклонился и собрался уходить, но Иоганн тронул его за локоть. — Да? — О вас говорили недавно… будто вы не тот, за кого себя выдаёте. — Валме дипломатично молчал, вытаращив глаза, и Мевену пришлось договаривать: — Мне кажется, Его Величество подозревает заговор… Ах, заговор! Слава Леворукому! Это нам не жалко. — Я же говорил, — виконт изобразил самую трогательную из грустных улыбок. — Буду с вами честен, Иоганн… У меня особые отношения со смертью… и единственное, что держит меня здесь, это верность человеку, который помог мне обрести смысл жизни. — Выдержав паузу, чтобы не расплакаться и не заржать, он договорил: — Спасибо за предупреждение, но я чист, как душа младенца. Прошу меня извинить… Чтобы туалет для выхода в люди не пропал даром, Марсель отправился к Капуль-Гизайлям прямиком из дворца. Когда он покидал Багерлее или Ноху, на сердце и то было менее муторно… Точно ли заговор? Иоганн, кажется, не лгал. Что ж, это не страшно, страшнее будет, если… нет, не думаем о плохом, хватит с нас. И так всё не очень… Кровь нагрелась в кармане и была невкусной, зато помогла унять дрожь в руках. Марсель безотчётно взболтал в пузырьке остатки алой жидкости и задумался. В лунном свете кровь казалась слезами… В салоне было неприятно, как в последний раз. Виконта не трогали буйствующие философы и полная укоризны забота барона — он наблюдал за Робером и Марианной, видимо, производя впечатление ревнивого любовника. Совершенно некстати: маршал и куртизанка нужны были Марселю по отдельности, и то, что у них очевидно расцветала любовь во время войны, его не волновало. Так, слегка кусало — не более того. На пути к голубкам вставали разные препятствия, и одним из них стал Ричард. Герцог Окделл долго колебался, а потом принялся решительно выражать благодарность за ту дуэль, когда он… ну, когда его… в общем, когда любезный виконт любезно проявил… спасибо, короче говоря, за это. Марсель рассеянно кивал и думал, сколько знает молодой человек о мнимом заговоре: знает наверняка, иных причин так бычиться перед началом разговора у него не было. — Я был счастлив оказать услугу вам, мой друг, — притворно больным голосом сказал виконт. — Вы близкий друг Его Величества Альдо, и в вашем лице я как будто помогаю величайшему из анаксов. А о том недоразумении смело можете забыть… мы все, бывает, выпиваем лишнего. — В свою очередь, счастлив убедиться в вашей верности Раканам, — судя по всему, первая половина монолога герцогу понравилась, а вторая — нет. Ещё бы. Но всё-таки молодой человек был воспитан, поэтому, пусть и нехотя, произнёс: — Дайте знать, если я могу чем-либо помочь вам. Какой шанс! А что ему сейчас надо? Моро, но к Моро у Ричарда доступа нет… Будь это другой конь, может, и допустил бы по старой памяти, но злой мориск мало кого принимает за друзей. — Будьте так добры, проводите меня к герцогу Эпинэ. Очень нужно обсудить с ним грядущий турнир, а мне неловко отвлекать госпожу баронессу… Не ахти, но хоть какая польза. Мельтешащие кругом канделябры со свечами, источающие запах пряные блюда, тёплые тела и серебряные бокалы сегодня были ещё более неуютными, чем обычно. — Что вы хотели узнать? — отвлечённый то ли от романтики, то ли от политики Эпинэ был рассеянным. — Я не занимаюсь этим… развлечением, могу завтра представить вас людям, отвечающим за турнир. Хотя, насколько я знаю, многого от вас не требуется. — И хвала Создателю, — совершенно искренне ответил Марсель. Спешить было нельзя, но ему действительно хотелось побыстрее закончить все разговоры и вернуться в прохладный дом, отдохнуть от яркого света, поговорить с Рокэ… Избавиться от дурного предчувствия, в конце концов. — Кажется, я буду в одной ложе с государем? — К сожалению, вряд ли… Но неподалёку, на почётном месте. — Справедливо, — и очень хорошо. Чем дальше, тем лучше. Ай, да пошло всё к кошкам — сил больше нет юлить, а Эпинэ не догадается! — Если честно, я немного боюсь за участников. Слышал, не приученные к турнирам кони пугаются или, того хуже, злятся и сбрасывают всадника. — Не говорите глупостей, вы же воевали, — покачал головой Робер. — Конечно, никто не допустит к турниру неготовую лошадь… Я бы занялся этим сам, но, кажется, маршалу не положено торчать на конюшне, пусть он и Иноходец. — Но вы, надо полагать, всё равно торчите, — милейшим образом улыбнулся Валме. — Торчу, — как хорошо, что им обоим наплевать на светскость. Могли бы подружиться. — Надо проминать мориска Алвы… Кроме меня, он даётся только генералу Карвалю, и то нехотя. — Бедное животное. Скучает по хозяину… — Ещё бы. Мы за ним ухаживаем, но это не то… — глаза собеседника заволокло такой тоской, что странно, как не погасли свечи. Теперь ещё и лошадь жалеть, замечательно! — Прошу меня простить — должен сказать пару слов барону… Значит, Моро под крылышком Эпинэ, в целом в порядке, но скучает. Утешает, хотя Марель уже нацелился на конокрадство. Ладно, это подождёт; и вообще, лучше спросить Алву, можно ли украсть для него его коня. Моро ещё лягнёт так, что никакого серебра не надо! Оставалась Марианна… Тяжёлый вечер, скорей бы кончился. Зато можно не притворяться больным, и так никаких сил. Валме не с первого раза завладел вниманием баронессы, а потом она утащила его в коридор; не успев понять, что происходит, Марсель обнаружил себя в страстных объятиях. Угол обзора был выбран такой, что из Янтарного зала казалось — двое обнимаются в полутьме. — Марианна? Я полагал, вы… — Тише… Подыграйте мне. — С радостью, — шепнул он и осторожно погладил баронессу по спине. Она была тёплой и пахла розами, но сегодня прикосновение нежных рук только тревожило. — В чём дело? Вы не получили письма? Всё удалось, мы… — Вы дурак, — с каким-то отчаянием сказала она. — Почему не приехали раньше? Я не могла писать напрямую. Вот и оно. И какие знакомые слова… — Марсель, кто-то проговорился… Не знаю, кто, но проговорился. Пошёл слух, будто вы вампир… Всё сошлось, понимаете? Так, как думала я. Будто вы приехали в столицу, и Алва вас обратил… И с тех пор вы стали другим, а теперь вернулись и ведёте себя странно. — Какая складная легенда, не придраться. Робер не мог не знать о заговоре: раз он никак не дал понять, что подозревает Марселя, значит, всё-таки возглавляет сам. Вот и молодец, пусть займётся делом, а лучше всего — отвлечёт в подходящий момент своего анакса… Увы, на это надежды было мало, но турнир! Праздник! Какой удачный случай для свержения государя, это ведь суматоха, суета, яркие ленточки. А что делать с новостями Марианны, виконт не знал. — Кто говорит? — переспросил он как можно спокойнее. Ухо баронессы было совсем близко. — Я имею в виду, кто именно? При дворе сейчас заняты турниром и заговором, к тому же, Альдо искал какие-то древности. — Не ищите отговорок, виконт… вы ведь знаете, на что он способен, — голос Марианны дрогнул. — Теперь знаете наверняка. Я вас предупредила; умоляю, не рискуйте. Она отошла и растворилась в толпе весёлых и спорящих людей. Марсель не стал следовать примеру и отошёл в тень, а потом, попрощавшись только с Констансом, сослался на самочувствие и попытался спрятаться в карете от всего, что только что узнал. Не помогло. Какова вероятность, что слухи уже дошли до Альдо? Не догадался ли он прежде, во время их первой встречи? И как увести проклятую лошадь?.. Ладно, пришлось признать, последняя проблема — меньшее из зол. Рокэ просил узнать, а не увести… Альдо не станет заниматься всякими ужасами во время турнира. Ему нужна если не любовь, то преданность подданных, и он точно явит своё лучшее лицо. Но что мешает подстроить конфуз? Толкнуть кого-нибудь на солнце, попросить попробовать на остроту серебряный наконечник? Ничего, особенно если ты король. Ближе к дому виконт почти убедил себя, что он не птица высокого полёта и вряд ли кому-то нужен в качестве жертвы — какое счастье, что он даже не посол. А Ракан всё-таки куда больше ненавидел лично Алву и при этом умел держать себя в руках на публике. Турнир опасен разве что случайностями… Такая себе отговорка. — Добрый вечер, — Луи возник из тени и приученно улыбнулся. — Прикажете подать свежей крови? — Подавай, — вяло отозвался Марсель. — Меня кто-нибудь искал? — Никто. Герцог Алва уже вернулся, лекарь уже ушёл. — Хорошо… Откуда вернулся?! — Я не знаю, — испугался Луи. — Вы велели ни о чём не спрашивать… Любопытство перевесило, и виконт, утолив жажду и переодевшись, привычно занырнул в гостевое крыло. Рокэ спал или не отзывался из вредности, на столе был поднос с частично съеденной едой и посланием лекаря — этот господин изъявлял свою волю только так. Не зажигая света, Марсель прочитал донос… отчёт… записку об открывшейся ране и возможном воспалении, вздрогнул и отложил бумажку. Всё остальное, кажется, было в порядке. Когда-то он предпочитал успокаиваться в гордом одиночестве, а потом являть миру своё весёлое беспечное лицо. Сейчас не получалось. Стараясь не скрипеть креслом, Валме забрался в него с ногами и, замерев, уставился в окно на изогнутую лунную культю. — Некоторых вещей лучше не знать, но я всё-таки спрошу, — из темноты донёсся хрипловатый голос с такой знакомой ироничной интонацией, что Марсель не выдержал и прыснул. — Вы теперь всегда меня караулить будете? — Простите… мне было страшно и одиноко, только и всего. — С этим лучше к Марианне, — посоветовал маршал и зевнул. — Что случилось? — Ничего, — главное, врать как можно бодрее. — Мне рассказали, что Моро в порядке. Уход королевский, у Иноходца золотые руки. — Хорошо… — несмотря на смысл сказанного, верилось с трудом. — И вы страдаете поэтому? — Нет, — хотелось отшутиться или свернуть тему, но поздно. Марсель развернул кресло, взгляд упал на лекарские записки. — У вас открылась рана. Которая на руке? — Которая на ноге. Не врите, об этом вы узнали уже войдя, — Алву было крайне сложно обмануть, несмотря на лёгкий жар, который вампир почувствовал против воли. — Говорите уже, всё равно никто не спит. — Возможно, меня раскрыли. Возможно, нет… Не думаю, что это скоро дойдёт до Ракана, но он ждёт меня на турнире. К счастью, Рокэ не стал говорить «я же говорил». Сказал только: — Дойдёт или нет, турнир — развлечение не для вас. — Все меня недооценивают, — буркнул виконт, но вовремя сдержался. — Я подумаю. Вы тут тоже развлекались, судя по всему… — Вас забыл спросить, — без особого энтузиазма огрызнулся Алва. — Всего лишь зашёл домой. — Что-то забрать? — Отдать. — Ах, небезызвестный меч… и где вы его держали? Ладно, не хочу знать. Полагаю, вы никого не встретили. А зачем снабжать реликвиями Альдо? Он ведь… — Он ведь. Представляете, какое будет разочарование? — Как бы он не разозлился, — Марсель подумал вслух. — Хотя если мы к этому моменту уедем, пусть хоть на ушах стоит. Алва на это ничего не ответил, только пошуршал одеялом. Было темно и тихо, и вызывающая яркость салонов и дворцов постепенно стиралась из памяти. Надо спросить про Моро — пойдёт ли он без дозволения хозяина? Марсель уже собрался болтать о конях, но прикусил язык; он посмотрел на Рокэ и замер, впервые в жизни увидев гримасу боли, исказившую его лицо. Это понятно — маршал привык, что в темноте не видно лиц… невозможно уследить за всем. — В общем, — Валме прочистил горло и понёс чушь, — буду собираться. Не могу обещать, что успею до турнира, мне понадобится с собой не меньше половины дома. Очень жаль, что Дидерих не общался с настоящими кровопийцами — знал бы, сколько барахла может накопить одно существо за долгую жизнь! Скоро весна начнёт вести себя прилично, не знаю, как вы, лично я нос на улицу не высуну без масла от солнца. — В самом деле жаль. Такой эпос пропадает… — голос идеально ровный, ну конечно. — Не пропадёт. Напишу мемуары, когда состарюсь, — Марсель поднялся, скрипнув креслом, и уже у двери с языка сорвалось непрошеное: — Всё будет хорошо. Сразу же окатило волной не то недоумения, не то стыда. Зачем сказал? Сейчас по ушам получишь, ну или просто пожалеешь. Ладно уж… Худшее, что в него может прилететь — это подушка или язвительная отповедь. — Будет, — ответил Рокэ после паузы. — Спокойной ночи.