Кошачий Бог VS Князь Тишины

Если не подойду, отец решит, что я струсил либо чувствую себя настолько виноватым, что не решаюсь взглянуть родителю в глаза. Приближаюсь к нему, но присаживаюсь на диван на расстоянии больше вытянутой руки. — Так и думал, что ты вернёшься, — ухмыльнулся отец. — Я не к тебе вернулся, — твёрдо произношу я. Будто в подтверждение моих слов в гостиную прибегают младшие сёстры и брат и дружно налетают на меня. Таечка с несвойственной для неё бойкостью взбирается на диван и обнимает со спины, Кира прямиком бросается в объятия, Рома забегает слева и колотит меня кулачками по плечам. — Адрик, ты дурак! Мама сказала, что ты не хочешь нас видеть и больше не вернёшься. — Ром, ты будто бы не рад был? — Совсем дурак?! С тобой так весело! — Мама пошутила, — успокаиваю я, и младший тоже повисает у меня на шее. — А у нас Миледи появилась, — полушёпотом сообщает Таечка. — Тише, не болтай! — шипит Кира, но я не придаю этим словам значения. Наверняка, самой младшей купили очередную куклу, а вторая сестра справедливо считает, что мне это не интересно. Чувствую на себе взгляд Святослава и, обернувшись, вижу его возле лестницы. Брат улыбается как-то по-заговорщицки и жестом подзывает к себе. Выбираюсь из объятий мелких — они дружно бегут встречать бабушку. Свят уводит в мою же комнату. — Брат, как ты? — наконец, спрашиваю о том, о чём неловко упоминать в переписке. — Отлично, — ухмыляется он, понимая с полуслова. — Отец мне сразу дал обезболивающее, почти заставил выпить. Я говорил, что это несправедливо, ведь тебе по-прежнему больно, а он уговорил, сказал, что это твой выбор. Но вид от прутьев до сих пор «живописный»! Показать? — Не надо! — отмахнулся я. По справедливости, должен буду продемонстрировать свои следы, чего мне делать совершенно не хочется. — Адрик, а пряжкой — это как? По ощущениям? — вдруг спросил Свят, понизив голос, будто нас могли подслушать. — В следующий раз узнаешь! — проворчал я. — Да ну тебя, «предсказатель» хренов! — смеётся брат и пихает меня в плечо. — Лучше посмотри, какой у нас для тебя сюрприз… На столе салатовая коробка среднего размера, перевязанная оранжевым бантом. Подойдя вплотную, вижу, что задняя стенка коробки испещрена круглыми дырками. — Развяжи, — просит брат, хотя и без его подталкивания берусь за бант. Снимаю крышку — на меня смотрит белоснежный пушистый котёнок с разноцветными глазами, на шее которого повязан розовый атласный бантик. — Знакомься, это Миледи Анатольевна! — гордо произносит Свят, а я пока не могу подобрать слов от противоречивых эмоций. — Ааааа… почему Анатольевна? — Потому что анатолийская порода. Мама сама выбирала — самую красивую! А мы с папой поехали к заводчице и купили, чтобы исполнить мечту к твоему приезду. Да уж… «волшебники», не то слово! Не учли только того, что я сам оказался способен на исполнение мечты. Зато теперь понимаю, почему мама так рассердилась на появление Вольдемара. Миледи жалобно смотрит на меня снизу-вверх и издаёт некий странный звук, будто ещё не научилась мяукать. Не знаю, как подступиться к столь хрупкому созданию. Аккуратно переношу коробку на кровать и наклоняю, слегка подталкивая наружу. Котёнок ступает по покрывалу, обнюхивает протянутую руку, снова пищит и идёт в противоположную сторону по широкой для него поверхности. — Нравится? — с улыбкой уточняет Свят. — Да, — слегка привираю я. Миледи не может не нравиться внешне: она будто фарфоровая кукла — дорогущий коллекционный предмет, не предназначенный для игры. Буду кормить её, убирать лоток, чесать шерсть, но она не сравнится с другом, который был единственной поддержкой в течение труднейшей недели моей жизни. Пока я рассматривал котёнка, Свят принёс миски с водой и кормом, лоток, а также кошачий домик-манеж персикового цвета. — В Питере такого цвета не нашлось — экспресс-доставкой из Москвы заказали, чтобы соответствовало интерьеру комнаты, — похвастался он идеальной подготовкой сюрприза. Вот только моя реакция, боюсь, далека от эталона. Сажаю Миледи в манеж и спускаюсь на первый этаж, чтобы поблагодарить маму и найти своего кота. — Адри, что за гадкого дикого зверя ты привёз?! — налетает на лестнице Кира. Рома еле успевает за сестрой. — Не понял… — притормаживаю я. — Мама кричит, что «гадкий дикий зверь» не будет жить в твоей комнате! Хочет, чтобы он во дворе ночевал, но бабушка сказала, пусть с ней в комнате будет. Зато папа его даже в свой кабинет готов пустить! — А ещё папа сказал, что мама плохо поступила с бабушкой, — печально сообщил Рома. — Но, по-моему, это хорошо, что бабушка приехала к нам. Недослушав брата, в ужасе бегу вниз — неужели кто-то посмеет обидеть моего Волли?! Развеяв худшие опасения, кот выходит навстречу и, мурлыча, трётся о мои ноги. — Он будет спать у бабушки! — раздаётся окрик отца на пороге маленькой комнатки по соседству со спальней Свята. Размером и наполнением это помещение напоминает подсобку. Но когда кто-нибудь приезжает к нам в гости с ночёвкой, хлам переносится под лестницу, и комната превращается в гостевую. В данный момент отец и бабушка как раз были заняты таким «превращением». — Это мой кот — он будет жить в моей комнате. Обещаю, что Миледи Анатольевну он не потеснит! — Мать пока против. Она на одного кота согласилась лишь от большой любви к тебе, а двух терпеть точно не намерена! — Я поговорю с ней. — Ещё чего! И так довёл мать до истерики своим безобразным поведением! — возмущается отец — еле успеваю увернуться от подзатыльника. — Утро вечера мудренее, — выглядывает из комнаты бабушка. Она подзывает Вольдемара, а на меня смотрит с такой добротой, что хочется верить: за ночь бабушка, как сказочная волшебница, найдёт решение проблемы. Опечаленная мама заходит ко мне перед сном. Присев на кровать, рассказывает о том, как испугалась за нас из-за пожара и как скучала без меня. Затем беседа плавно перетекает на кота. — Вольдемар вчерашний бродяга — дикий кот, привыкший выживать в тяжёлых условиях. Он будет нападать на нашу маленькую беззащитную Миледи. Как я на тебя… — Неправда, мамочка! Ты ведь не напала на меня! — Это верно, — улыбается она, будто гордится собой. — Но ведь я всё-таки твоя мама. Это самая мощная защита от внутренних демонов. А у Вольдемара нет и не может быть никакой привязанности к котёнку. — Волли вовсе не агрессивный. К тому же, я не дам её в обиду! — Мы найдём ему хороших хозяев, сынок, — качает головой мама и покидает комнату, оставляя меня в полном замешательстве. — Доброй ночи, Адриан! — вскоре заглядывает отец, который ни разу даже не позвонил мне за прошедшую неделю. «Чтоб тебя черти схватили, поджарили в оливковом масле и сожрали с луком!» — думаю я, но вслух рычу: — Добррррой!.. Утром срабатывает бабушкино «волшебство». Ещё до завтрака она познакомилась с Миледи, а за столом стала расхваливать котёнка, будто никогда не видела животное лучше. При этом порой смотрит на отца, а тот едва заметно кивает, будто режиссёр, одобряющий игру актрисы. — Наталья Степановна, я бы с радостью подарил вам какого-нибудь анатолийского котёнка, вот только не знаю, понравится ли он вам так же, как этот, — заметил он. — Каждое животное уникально, поэтому совпадение в привязанности вряд ли возможно, — изрёк Святослав. — Лера, ты ведь говорила, что для матери тебе ничего не жалко… — Пусть забирает! — воскликнула мама, с грохотом поставив чашку на блюдечко, так что напиток расплескался. — Только когда дикий зверь Адриана кого-нибудь покусает, прошу не жаловаться! — Он никого не покусает, — обещает отец, взяв на руки моего кота, который гулял между стульями. — Правда, Тимоша? — Это Вольдемар, — проворчал я. «Неужели трудно запомнить? Или старческая потеря памяти началась?» –добавил про себя. — Тон попроще! — приказал отец. Порыв выразить благодарность за своего кота пропал напрочь. От отцовского осознания абсолютной правоты я чувствовал себя гадко, будто меня изваляли в грязи и не дают отмыться. Даже привычные занятия типа компьютерных игр не радовали, как прежде. Да ещё, как назло, Витька улетел на какие-то острова — не увижу лучшего друга ближайшие две недели. Других одноклассников тем более видеть не хотелось. Родители несколько дней возили бабушку по экскурсиям. Прожив в Петербурге больше тридцати лет, она наверняка посетила все основные достопримечательности, но открывать город заново спустя много лет тоже приятно. Её сопровождали то мелкие, то Свят, а в Петергоф все вместе ездили. Я же пока боялся оставить Вольдемара одного дома: вдруг ему «помогут» сбежать… — Волли, представляешь, даже бабушка на его стороне! — жаловался я четвероногому другу спустя неделю от возвращения. — Вчера вечером спросил, что её расстроило, а она сказала, что рассказ отца о его детстве. Кот внимательно слушал, сидя рядом со мной на кровати, позволял гладить себя по голове и изредка мяукал. — Может, ты тоже за него? Вольдемар грациозно выскользнул из-под руки, спрыгнул с кровати и перебежал в угол комнаты к многоярусному кошачьему комплексу с домиком, лежанкой, качелями, когтеточкой и погремушками — два дня назад отец подарил. Второй такой комплекс был подарен Миледи, которой вскоре предстояло стать самой модной кисой в бабушкином посёлке. Кот подточил когти, затем встал на задние лапы и начал хлопать по шарикам, гадая, почему они по-разному звенят. Я же задумался над бабушкиными словами. Раньше не интересовался деталями папиного детства, знаю лишь то, что его растил только отец, маг в четвёртом поколении. Тёмный. Отец отзывался о нём исключительно уважительно. Бабушка вчера не стала распространяться о деталях, а быстро перевела тему. Спускаюсь к старшему брату и отвлекаю его от очередной книжки: то ли перед седьмым классом список литературы безразмерный, то ли он давно перешёл на чтение вне программы. — Свят, тебе отец что-нибудь о своём детстве рассказывал? — Да, конечно, — немного удивляется он. — Ну и как там с ним… эмм… строго обходились? — Сам спроси. Расскажет, если сочтёт нужным. — Но я ведь тоже его сын! — Вот и спрашивай — я личные рассказы передавать не намерен. — А я кое-что о мамином детстве узнал! — выпалил я, не сразу сообразив, что та информация может не порадовать Свята. — И что? Ты хочешь выдать её тайну взамен на отцовскую? Это же подло! — Ну и дурак! — фыркнул я. — От придурка слышу! — закрылся он от меня книжкой, поудобнее устроившись на подоконнике. Такой ответ лишь усиливает раздражение, которое нарастает, когда вижу идиллическую картинку на кухне: мама готовит обед исключительно из полезных продуктов, близнецы помогают ей, нарезая и натирая овощи. Хочется нарушить гармонию, хотя бы обозвав их, например, «Ромик-гомик» и «Кира из жопы мира»! — Мам, тебе помочь? — неожиданно произношу я вместо ругательств. — Оу, раз сам Адриан на помощь вызвался, мы ещё один салатик сделаем! — обрадовалась она и дала нарезать полкочана пекинской капусты. Затем последовали шампиньоны и насмешки Киры над кривизной нарезанных кусочков. Я успел пожалеть, что вызвался помочь, особенно когда порезал палец до крови. Впрочем, мамина похвала и поцелуй за не слишком качественную работу окупили мои страдания. — До чего же вкусный салат! — заметил за обедом отец, пробуя моё творение. — Это потому, что Адриан готовил, — улыбнулась мама. Однако по их взглядам я понял, что этот комплимент тоже был отрепетирован, дабы закрепить мою роль помощника. Будто я цирковая собачка, чей трюк одобряется «вкусняшками»! — А особую пикантность придаёт секретный ингредиент, — не остался в долгу я, — кошачья шерсть! Тут же послышался кашель — Свята чуть не вырвало от брезгливости. Взгляд отца обжёг меня так, как в обгоревшей гостиной бабы Лизы. А может, даже сильнее. — Немедленно. Извинись. Перед братом, — отчеканил он, еле сдерживая гнев. — Или вон из-за стола. Я понимал, что в присутствии бабушки и сестёр мне ничего особенного не грозит, а потому решил выплеснуть в «последний аккорд» всю обиду, в том числе и на брата. Встал, не глядя ни на кого из родных. — Свят, я извиняюсь за твою брезгливость. Но это не я сделал тебя таким бракованным, — на одном дыхании произношу я и, пока все приходят в себя от этих слов, бегу в свою комнату.