Saint's Row

Старый Святой Фил живет на Сент-Роу, 216. (Многие спрашивают, была ли эта улица названа в его честь, но никто не добивается прямого ответа.) Он выращивает розы и васильки на своих окнах, и его часто навещает внук. Жить становится легче. Он встает утром, и ему уже не нужно ждать помощи своих ворон, чтобы спуститься по лестнице. Его рога видят лазуритовые надписи на баночках лекарств, а готовить завтрак с закрытыми глазами он, кажется, научился еще до того как ослеп. Он немного изменил набалдашник своей трости, чтобы на нее легче было опираться. И доступная ему теперь привилегия - легально ударять по большему количеству лодыжек – порой приносит слишком много садистического удовлетворения. Он просыпается, когда нужно выйти на улицу и засыпает, когда хочет. Циклы дня и ночи не беспокоили его и раньше, и он не видит смысла начинать беспокоиться об этом сейчас. Порой он пытается притворяться, что ему не все равно – в конце концов, есть люди, которые волнуются за него. В первый раз, когда он сталкивается со скелетом на окраине города, его меч загорается синим солнечным огнем, кровавым огнем его сына. К его чести, ему относительно быстро удается унять дрожь в своем теле после этого происшествия. Жить становится легче. Его сосед по комнате Джефф, наконец, до конца справляется с гнилостной инфекцией, которая мучила его, и устраивается на работу в книжном магазине. После первых пяти раз, когда его попросили не обращаться с Филом как со стеклянной вазой, Джефф пошутил о том, сколько масла он, должно быть, экономит из-за того, что ему не нужно зажигать лампы в своей комнате. И Филза смеялся над этим непозволительно долго. Его ближайший сосед по дому – наполовину эндермен по имени Ранбу, и Чат говорит, что бледное пятно на его лице похоже на полумесяц. Когда они сталкиваются в первый раз, Филза слышит, как с костюма этого парня ручьями стекает дождевая вода, он спрашивает не нужно ли ему несколько книг с чарами для защиты от воды, и Ранбу одалживает их с неловкой и чрезмерной благодарностью. (Через два дня Ранбу появляется на его пороге, немного смущенный и сбитый с толку, говорит, что ему нужно отдать Филу стак хороших стейков и оленины, хотя он и не помнит почему.) Жить становится легче. Владения Смерти впервые на его памяти кажутся настолько оживленными, и ему нравится наблюдать за этим. Его леди, похоже, тоже одобряет такие изменения – нельзя сказать наверняка, он не видел Ее с тех пор, как вернулся в Л’Манбург, но призрак Ее присутствия чувствуется в местах, где Она ходила, в тенях, с которыми Она разговаривала. (Он не знает, хочет ли встречаться с Ней сейчас, но все равно продолжает строить сады и петь любовные песни для своей жены.) У Фанди не всегда получается заглянуть к нему на обед, но он обязательно приходит к ужину. Туббо навещает его каждое утро, разделяя завтрак. Томми втаскивает его на улицу, по крайней мере, три раза в неделю, и, к молчаливому удивлению Фила, они находят между собой куда больше общего, чем факт смерти Уилбура Сута. Он… восстанавливается. Бенихиме тоже – с каждым днем тишина в голове Фила становиться все слабее, а шепот крыльев все ощутимее с каждым отрастающим пером, с каждой зажившей трещиной на панцире. К хвосту привыкнуть сложнее всего. Когда он ходит по улице, местные дети решают, что его новая конечность отлично сгодиться для игры со скакалкой. Они со смехом уклонятся от рефлекторного взмаха хвостом, который Филза делает каждый раз, когда чувствует кого-то позади себя. И это нормально. Он позволяет себе поиграться с этой стаей шалопаев несколько кликов и внезапно осознает, что начинает куда лучше ориентироваться в пространстве благодаря восстанавливающимся рогам. Он слеп только в том смысле, в котором это подразумевают смертные – слеп на глаза – но он видит дыхание жизни, окружающее его, и оно, черт возьми, прекрасно. Он видит цветы на подоконниках, мох, растущий на крышах. Он видит яркие краски душ на лицах людей, рыб и кораллы, заполняющие кратер под доками Нью-Л’Манбурга. Его глаза скучают по переплетению тканей на флагах и одеждах, цвету бумаги и надписях в газетных заголовках, но Чат всегда помогает рассмотреть то, что не видит он сам. Жить становится легче. Техно присылает ему новую одежду на зиму, выполненную в ностальгической расцветке старой военной формы Саут-Энда. Филза наблюдает за тем, как Гостбур играет на пианино, и это уже не так больно, как раньше. Он распаковывает пачку волшебных разноцветных карандашей, которые Томми сунул ему в ящик на днях, и начинает рисовать, особо не задумываясь над тем, что у него выходит. Мгновение (вечность) спустя он разглядывает лицо своего сына, смотрящего на него со страницы альбома. Это не ребенок и не озлобленный стареющий мужчина, просто… Уилбур. Уилбур, который когда-то крепко держал маленького Фанди за руку, чтобы отвести его на какой-то фестиваль. – Привет, сынок, – тихо говорит Филза. – Скоро я приведу тебя домой. Жить становится легче. Он оставляет этот рисунок на своей прикроватной тумбочке и надевает шляпу, чтобы выйти из дома. И мир продолжает вращаться.