Перламутр

Казаться абсолютно безнадёжным и легкомысленным с каждым днём становилось всё сложнее. Джулиан делал вид, что не замечает ни взглядов, ни случайных прикосновений, никаких намёков, ровным счётом ничего, хотя, вероятно, уже каждый на DS9 мысленно бился об заклад, когда они с Гараком наконец пересекут черту, отделяющую дружеские ланчи от свиданий. Взглянув в зеркало, Джулиан чуть сощурился. Выражение его лица сейчас не было ни милым, ни забавным. В нём отразилась наконец мрачная изнанка, то, что он прятал от чужих глаз. В этот миг он был честен с собой — все интрижки, что он заводил, были призваны заслонить единственное желание, один только интерес, что зародился в тот самый день, когда прохладные ладони проскользили по плечам. Он не мог позволить себе ответить. Не должен был ни за что! Потому что Гарак чересчур проницательный, вскрыть ложь ему не составит труда. И тогда… Что случится тогда?.. Джулиан смотрел в глаза собственному страху. Проступающий сквозь черноту зрачка, он заставлял губы складываться в горькую усмешку. Всё просто — если шагнуть в эти отношения, то Джулиан потеряет всё. Сначала самого Гарака, который, будучи очарован совершенно другим образом, наверняка с брезгливостью воспримет истину. Потом — с трудом завоёванное место под солнцем. Джулиан не обольщался — если Гараку будет выгодно, тот легко раскроет его тайну. Возможно, даже решится на шантаж, ведь желание вернуться на Кардассию в нём намного сильнее, чем жажда отношений с доктором из Звёздного флота. Разве не об этом «Бесконечная жертва», о которой они столько спорили?.. Джулиану было страшно лишится того, чего он уже достиг, но страшнее всего — если вглядеться в суть — было, дотянувшись до желаемого, тут же его упустить. Он мало помнил из детства — из того самого детства, что было до, — но один момент врезался в память очень чётко, потому что был связан с горьким отчаянием. Он сидел на берегу океана, и волна набегала за волной, шурша мелкими камешками и оставляя клочья пены. В его маленьких ладонях лежала тонкая, словно лепесток, ракушка. Обточенный, отполированный до полупрозрачности перламутр. Наверное, он отыскал его, бездумно копаясь в песке, и очаровался красотой, которую не в силах был выразить словами. Он почти собрался отправиться к матери, показать ей свою находку, чтобы узнать название этого чуда и увидеть её одобрительную улыбку… но волна посильнее захлестнула его, утащила перламутровый осколок прямо между пальцев и оставила его сидеть на влажном берегу безутешным. Это было первое его разочарование, а после таковых оказалось немало. Он давно потерял им счёт, но так и не сумел привыкнуть. Чувства, что он испытывал к Гараку, были сродни перламутровому лепестку, столь же хрупкие, такие же… Джулиан качнул головой, чтобы не подбирать десятки сравнений, ни одно из которых не передаст сути, и наконец отвернулся от зеркала. Ему давно пора было натянуть форму и отправляться в медотсек. *** Проходя мимо магазина Гарака, Джулиан лишь на короткое мгновение замедлил шаг. Так легко было бы войти и… «Нет, — тут же зашептал страх внутри, — слишком опрометчиво». Он не мог этого себе позволить. Есть желания, которые не должны исполняться. В стекле на миг мелькнуло его растерянное лицо, и Джулиан поспешил улыбнуться, привычно пряча все чувства за маску доброжелательного простака. *** За игрой в дартс с О’Брайеном Джулиан позволял себе сосредоточиться на мелочах и тем самым отстраниться от неприятных размышлений, что будто затягивали удавку на шее. Они вели пустой разговор, в котором Майлз убеждал Джулиана, что тот станет хорошим отцом, когда сзади раздался голос: — Доктор Башир, я полагаю?.. Джулиан обернулся. — Это я. Внутри всколыхнулось предчувствие опасности.