Запах апельсина

      Наконец-то боевое задание! Как же я хочу скорее оказаться там! Об этом мне написал сам Жирножвач и просил сегодня встретиться в городе. Так же он написал об этом и Тецутецу и тот тут же позвонил, чуть ли не разорвав мне барабанную перепонку криками радости. Я разделил эту радость вместе с ним, напугав тех, кто вместе со мной в столовой решил сегодня позавтракать пораньше. И теперь мне обязательно нужно поделиться этой радостью с Кацуки, а с кем же ещё? Он точно обрадуется за меня, хотя, скорее всего не покажет этого. Поэтому, порой перепрыгивая через ступеньку, я бежал верх по лестнице к Бакуго. Он наверняка спит, ведь у них сегодня выходной. Прошлое задание было сложным и Мидории сильно досталось, поэтому Старатель отпустил их троих в небольшой "отпуск". По рассказу Кацуки, Мидория был сам виноват, вновь бросившись защищать его с Шото, хотя они и без него могли справиться. Интересно, Изуку уже выписали из больницы?       Я зашёл на четвертый этаж и без труда отыскал комнату Кацуки. Постучать? Тот сто пудов дрыхнет и не откроет. Воспользуюсь своим любимым ходом "сзади". Да, пошло прозвучало, но этот путь всегда меня выручает. Осторожно нажимаю на ручку двери Каминари, и она поддаётся. Дверь противно скрипнула, но желтоволосый соня лишь всхрапнул и продолжил спать. Он лежал на кровати, раскрывшись, а нога свешивалась до пола. Одет он был в чёрную майку с рисунком молнии и такого же цвета шорты. Благо он не спал голым, а то меня бы точно стошнило. Изо рта тянулась струйка слюны. Он, даже не используя свою причуду, похож на идиота. Скрывая смех за ладонью, быстро проскальзываю по захламленной комнате, чувствуя запах тухлых носков, выскакиваю на балкон. Тут меня окутывает свежий воздух. За окном ещё не слышно голосов, слишком рано, зато птицы заливаются утренним пением. Наверное, радуются за меня, ведь я так ждал этого. Ждал, когда меня вновь возьмут на боевое задание. Мой костюм уже покрылся слоем пыли в шкафу. Когда последний раз его надевал, я уже не помню. Разве что просто покрасоваться перед зеркалом? Было такое, признаюсь. Но это лишь потому, что соскучился по настоящей работе героя. Мне пришлось даже купить новые джинсы, так как эти, что на мне, уже начали протираться между ног. Может и футболку прикупить? Хотя нет, эту мы купили с Кацуки тогда, после кино. Она дорога как память.       Подхожу к двери балкона Кацуки, встречая лишь шторы и небольшой просвет. В нём видно часть постели и мятое одеяло на нём, а вот Бакуго нет. В свой выходной и он встал пораньше? Удивительно. А так хотелось осторожно подлечь к нему сзади и обнять. Может быть, мы бы даже подольше целовались, ведь спросонья, если ему не портить настроение, он был достаточно нежен. И такие моменты стоят того, чтоб их ловить. Жаль, конечно. Может он просто пошёл отлить. Раз так, ничего не поделаешь, и мне придётся подождать его в комнате. Открываю дверцу балкона и затем штору. Свет озаряет комнату, и каждая мелочь становится видна для меня, так же как и они. Они оба. Кацуки лежал на полу и на нём сверху сидел Изуку и их лица близко друг к другу. Их губы уже не соприкасались, но было ясно, что они целовались. По их близости, позе и на лице обоих был румянец.       Улыбка съезжает с моего лица, радость, что была внутри, улетучивается. Сначала у меня холодеют пальцы, а следом бросает в жар, будто на миг я стал Тодороки. А затем приходит боль, что даже дыхание перехватывает. Кацуки поднимает на меня взгляд и в его глазах появляется удивление и испуг. Он толкает с себя Мидорию с такой силой, что тот отлетает спиной назад и стукается о дверь. - Свали! - Кричит он, и я воспринимаю это на свой счёт, ведь он смотрит на меня. Моя рука сильно сжимает дверцу балкона, и не замечаю, что причуда активируется. Щепка сыпется на пол, а в руке остаётся часть двери.       А я давно подозревал это. С самого начала Кацуки отталкивал меня и был холоден. Но он ведь мог просто сказать, а не использовать меня всё это время. Как и Мидория, ведь он всегда знал, где Бакуго и что с ним, всегда волновался и переживал, и если что-то происходило с Кацуки, Деку был первым, кто рвался к нему. Разворачиваюсь и выхожу обратно на балкон, не разбирая дороги. Очень больно в груди. Слишком сильно.       Врываюсь в комнату Денки, схватившись за грудь, и сжимаю футболку. Как он мог? И давно они...? А если он спит и с ним и со мной, то кто я? Запасной вариант? Проношусь мимо, даже не замечая испуганные вопли Каминари. Конечно, тот проснулся от грохота, с которым я захлопнул дверь балкона. Следом гремит и его входная дверь. Оглядываю коридор и вижу Изуку в дверях комнаты Бакуго. Из-за слез, что застилают глаза, плохо могу различить его выражение лица, но зелёные волосы узнаю. - Эйджиро, постой! - Он хватает меня за руку, стараясь остановить, - Дай всё... - Не называй меня так! – Рявкаю и мой голос отскакивает от стен общежития. Стряхиваю его руку со своего рукава и перевожу взгляд на Кацуки, который выходит следом за Изуку. Нет, я не хочу видеть их сейчас. Слишком больно. Разворачиваюсь и бегу вниз по лестнице, громко стуча ботинками по ступенькам. Да плевать, что я кого-то разбужу. Плевать на всех. Я не хочу чувствовать это. Эту боль, эту неприятную дрожь, это разочарование.       Быстрым шагом пересекаю дорожку к общежитию, и моя причуда перестает действовать. В ладонь впиваются щепки, останавливая меня. Я так сильно сжимал руку, что некоторые впились в кожу и оставили ранки. Отбрасываю их в сторону, не понимая, откуда они. Затем стряхиваю остальное и вновь возобновляю ход, лишь бы уйти подальше от общежития, от него. Но не тут-то было. Слышу приближающиеся взрывы, где то сверху. Поднимаю взгляд и вижу Кацуки. Тот летит ко мне, удерживаемый в воздухе с помощью контролируемых взрывов. Нет, я не хочу его видеть, не сейчас. Боюсь наговорить ему ерунды сгоряча. Побежал от него и ноги сами меня принесли на тренировочную площадку, только тут скрыться то некуда. Площадка была открытой, и только забор ограничивал её со всех сторон. - Эйджиро, стой! Мне, блять, что, в догонялки с тобой играть?       Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Бакуго на земле и забежит за мной уже на своих двух. Он одет в пижамные белые штаны в красную клетку и чёрную футболку без надписи. Мы оба тяжело дышали, пот скатывается с моего лба и висков. Боль не проходит. Лишь взглянув на него, мне становилось больно. Перед глазами вставало, как они целуются с Изуку, хоть я и не видел их поцелуя. Но моё воображение услужливо дорисовала эту картину. - Не убегай. Я объясню. - Он тоже останавливается от меня в метрах двадцати, переводя дух, и глядит на меня. - А что тут объяснять? Ты сосался с Мидорией и я прекрасно это видел. Или что скажешь, мне показалось? - Мы не сосались... Блять, ты не так понял! Это он… - Это он меня поцеловал, да конечно! Слова из дешёвой мелодрамы. - Говорю, непроизвольно повышая тон своего голоса и сплеснув руками, - "Это он меня поцеловал, а я не могла устоять!" - Хватит паясничать! Всё не так, как ты думаешь! - Прерывает он меня и в его голосе сквозит злость, - Не веди себя как ревнивая жена! - Ревнивая жена? - Обида и злость говорят за меня, и я не в силах остановиться, - Да, я ревную! Потому что люблю тебя! Весь этот долбанный год я люблю тебя, а ты... Ты спишь с ним? Признайся, ты ведь спишь с ним. Ты мне не даёшь, потому что спишь с ним? - Киришима, остановись, ты несёшь бред! - Пытается образумить меня Бакуго, но мне уже сложно остановиться. - А я был таким дураком, что верил тебе. Я был для тебя лишь запасным вариантом! Тем, с кем можно передернуть без обязательств! Тем, кто бесплатно отсосет, пока вы в ссоре с Мидорией! - Заткнись и послушай! - Кричит Бакуго, и его руки начинают сверкать от взрывов, а звук наполняет пространство. - Но я тебе не долбанная шлюха. Нет. Я был верен тебе, всегда, потому что люблю. А вот ты... Ты трахался с ним и со мной, ведь так, признайся!       Кацуки больше ничего не говорит, а в его взгляде горит гнев и бешенство. - Если молчишь, значит, это правда! Это ты шлюха!       Справа от меня взрывается воздух, обдав меня жаром и копотью. Ударная волна отбрасывает в сторону, и я падаю на землю. В ушах начинает звенеть, а правое ещё и обжигает болью. Пытаюсь подняться на ноги, но голову ведёт, и я сажусь на землю, упершись руками в неё, стараясь прийти в себя. Я знал, что он сделает это и хотел, чтоб он меня остановил. Видел, как он поднимает руку, собирая в ней взрыв. Но мне хотелось ощутить боль – боль физически, так как слишком больно было в груди. Меня разрывало от ревности. Пахло палеными волосами. Ведь он мог только напугать меня, но он ударил практически по мне, слишком близко. Рассчитывал на мою причуду? Так я не применил её. И по его глазам, которые увидел, подняв голову, я понял, что он напуган. Он не собирался калечить меня, но взрыв был слишком близко. Его губы шевелятся, но я ничего не слышу, кроме звона. Вокруг будто вакуум. Защекотало в правом ухе и что-то потекло по щеке. Я провёл пальцами по ней, взглянув на руку. Кровь. Поднял взгляд и увидел носки Бакуго, ведь он был без обуви, и его рука легла на плечо. Отмахиваюсь и вновь предпринимаю попытку подняться, на этот раз успешную. - Не подходи. – Собственный голос я слышу только в своей голове и частично левым ухом. - Эйджиро... – Доносится голос Бакуго где-то из далека, хотя он стоит рядом. - Я сказать, пошёл нахуй! - Ору и моё тело становится крепче камня, - Не подходи! Ты сделал всё, что мог!       Кацуки колеблется, с волнением глядя на меня, но не отходит, но и не трогает меня. - Не смей идти за мной. - Говорю строго и покидаю площадку, направляясь обратно в общежитие. Бакуго в этот раз не останавливает меня и больше ничего не говорит. Хотя может быть и говорит, но я не слышу. Чувствую его взгляд на моей спине, и мне становится стыдно за мои же слова. Но почему мне должно быть стыдно, после того, что он сделал? Он ведь целовался с другим, не я! Но чёрт подери, я чувствую боль и вину. Эти чувства разрывают меня.       Голова кружилась, ухо противно ныло. Мир слышался, будто, в вакууме. Звуки были, но где-то далеко от меня и казались нереальными. Чужими. Наверное, так себя чувствуют космонавты в шлемах. Или в космосе, где просто нет звуков. Мне бы сейчас отлежаться, отдохнуть, но я не мог, у меня была работа, была стажировка, и я должен был идти. Тем более, наконец-то, боевое задание. Я не мог облажаться. Благо никто не встретился по дороге и не пристал с расспросами, и мне удалось добраться до комнаты благополучно. Надев экипировку, я осторожно вытер ухо от крови и сунул туда ватку. Кровь вроде перестала течь, но мало ли. Затем смыл кровь и с лица. Когда спустился на первый этаж в гостиную, то увидел Изуку. Он стоял у дивана и, увидев меня, поднял руку и позвал, но я просто прошёл мимо, проигнорировав его. Его мне сейчас не хватало.       Я был таким идиотом всё это время. Ведь Мидория всегда беспокоился о Кацуки, всегда знал, где он и что. Постоянно ошивался рядом с ним и обижался, если тот на него наезжал. Если нас посылали на тренировку, а Бакуго по обыкновению своему отделялся от группы, он тут же начинал беспокоиться. А затем они стали всё ближе и ближе, часто уходили вдвоём куда-то, иногда с Всемогущим. И почему я закрывал на это глаза? Ведь очевидно, что они вместе. В груди вновь кольнуло, и боль разлилась по телу, невольно заставив руки сжаться в кулаки. Ничего, сейчас начнём патрулирование, и я смогу не думать об этом.       Но увы, мои мысли раз за разом возвращались к нему и к этому поцелую и разным моментам в жизни, когда Кацуки мог быть с Изуку наедине. И по дороге до остановки и в такси, так как автобуса я не дождался. Сегодня была такая прекрасная погода, солнце ярко светило и её лучи щекотали мою кожу. Пахло почти наступившим летом и свежестью.       Когда я был на половине пути, Тецутецу написал, что они уже пошли на патрулирование и скинул мне свою геолокацию. Вскоре я догнал их и присоединился. Жирножвач не был зол на меня, просто справился о моём самочувствии и спросил, могу ли я работать, на что я ответил твёрдое "да". Сомнение было в его глазах, но он не отправил меня домой. Мне нужно было сейчас отвлечься. Тецутецу оказался более назойливым, пытаясь узнать причину, но фанатки, что облепили нас, отрезали меня от него и прервали душный разговор. И хорошо. Тем более, всегда приятно, что у тебя просят автограф. Хоть я ещё студент, но уже имею кое-какую славу и популярность. Особенно среди крепких парней и молодых девчонок. Наверное, последнее западают на мой голый торс, ведь когда я применяю силу, становлюсь уже не таким красивым. Когда фотосессия закончилась, мы вновь продолжили путь. Таиширо начал обучать нас, напоминая про навыки и правила патрулирования, и я углубился в это, наконец, на время, выкинув произошедшее сегодня. Но вот ухо не давало мне покоя. Я по-прежнему им не слышал, и оно покалывало, будто туда насыпали иголки. Всё-таки стоит после показаться Исцеляющей Девочке. Но впоследствии она сама приехала ко мне.

***

      Ближе к вечеру, когда жар дня стал спадать и поднялся спокойный летний ветерок, после того, как мы быстро перекусили, меня начало клонить в сон. Патрулирование заканчивалось, и наши восторги с Тецутецу не оправдались. Мы-то ждали боя и драки, а так, мы весь день просто ходили по городу. Боевое задание, как же…вот Бакуго посмеялся бы. Голова вроде больше не кружилась, но эта боль в ухе. Мне пришлось привыкнуть к ней, но то, что она оставалась, меня волновало. Вдруг он пробил мне ушную перепонку, и я больше никогда не смогу слышать? Неужели своими словами я так его задел, что Бакуго захотел меня покалечить? Ведь он знал, что для обычного человека взрыв так близко может принести вред. Но как он мог молчать о своих отношениях с Деку всё это время? Из раздумий меня вывел звонок на телефон шефа. Он стоял справа, но я услышал его. Может не всё так плохо с ухом. Он ответил на звонок, но я не слышал его слов, зато мой телефон тоже завибрировал, пришло сообщение. Нас звали на помощь. Тецутецу поднял взгляд от своего телефона, и в его глазах горела решимость. Интересно, а что тогда было в моих глазах? - Так, ребята, нам пора. Произошел захват заложников в кафе недалеко отсюда, это наш район, нам нужно туда. - Скомандовал Жирножвач, и мы ринулись на помощь. Взрыв мы услышали ещё издалека, и всё внутри меня похолодело. И это сильней отрезвило меня, ведь сейчас всё серьезно. И надо быть собранным.       Злодей пришёл в кафе и разозлился из-за того, что ему не пожелали бесплатно налить кофе. Он сначала захватил кафе, а когда люди не стали его слушать и побежали из здания, он взбесился и начал поливать всё напалмом из своей груди. Это сообщили шефу по телефону, и он пересказал нам. Огонь вылился на улицу, распугивая людей, растекаясь, и залился под машины, припаркованные у магазина рядом. Одна перегрелась и взорвалась. В воздухе стоял стойкий запах гари и дыма, чувствовался невыносимый жар. Зарево этого моря напалма было видно, наверняка, во всём городе. Сюда бы Старателя, это его стихия, а не наша. Либо Шото, он мигом тут всё заморозил бы. Тайширо пригодиться при поимке злодея, но сейчас его сила бесполезна, ведь злодей прятался в горящем здании. Как и сила Тецутецу. Его сталь накалиться от жара, и он может в прямом смысле этого слова расплавиться. Его смерти никто не хотел. - Ладно, ребята, внутрь не лезем, эвакуируйте людей вокруг, так же надо расчистить пространство, убрать потенциально взрывчатые вещи, машины например. - Но я ведь могу зайти! - Тут же вызвался я, - Моя кожа позволит мне это сделать. - Нет, Красный Бунтарь, ты один туда не пойдёшь. - Ответил Жирножвач, надевая на ухо наушник. - Почему же? А друг там люди? Я ведь могу их спасти!       И будто в подтверждение моих слов из здания послышался крик и мольбы о помощи. Если там кто-то и есть, он скоро умрёт. Я ощутил, как напрягся Тецутецу, хотя мы просто стояли рядом. Да и как моя кожа покрылась бронёй. Но я не мог так просто стоять и ждать. - Я не могу так! - Воскликнул и ринулся в магазин, ступая по огненному морю. - Киришима! - Лишь услышал вслед отчаянный крик Тецутецу, пока огонь не отрезал меня от всего остального мира. Хоть моя причуда не такая и броская, как у Кацуки или Шото, но она нереально полезная. По мне такая причуда и должна быть у настоящего мужчины. Огонь поглотил меня, гуляя по моему голому телу и лицу, но не причинял вреда. Одежда сгорала на мне. Я мог видеть широко отрыв глаза, броня доходила и до них, защищая. Только вот дым мешал просмотру. В кафе было душно, кислорода почти не было, огонь быстро пожирал его, и дышать стало невыносимо тяжело. Надо найти пострадавшего и скорее покинуть это место. - Эй, где вы? Отзовитесь! – Прокричал громко и вдохнул горячий воздух и дым, и в горле тут же запершило, заставив закашляться. Не стоит открывать рот, броня ведь на внутренние органы не распространяется. - Прошу вас, помогите мне! - Слева послышался жалобный женский писк, и я направился туда, обходя перевернутые, черные от копоти головешки столов и стульев и кресел. В конце зала стоял охваченный пламенем прилавок и из-за него вновь послышались мольбы о помощи. Это была девушка. Она сидела в углу прилавка, между дверцами шкафа. Блондинка, и в какой-то момент я увидел в ней Кацуки. Это было так странно, ведь кроме того, что у неё были светлые волосы, больше ничем она на него не была похожа. И как же он мог так со мной поступить? Моя броня начала осыпаться, но я медлил, уйдя в свои мысли и это было ошибкой. Я не услышал его, злодея, который подкрался ко мне справа и бурный поток напалма сшиб с ног, бросив в стену. Сила потока была настолько сильной, что моё тело практически впечатало в неё и я пробил стену насквозь, ощущая как броня исчезает и огонь пробирается по коже. Собственный крик показался мне чужим. Просто восстанови броню, давай же! Ты должен! Иначе ты умрёшь!       Асфальт оказался твёрдым и выбил из меня весь дух. Воздух покинул лёгкие, как и силы. Не сдавайся, ты ведь мужчина. Огонь растекался по мне и вокруг, превращаясь в море, поглощающее меня полностью в пучину боли. Послышался громкий противный писк слева. Повернув голову, чувствую, как кожа на плече плавится. Писк исходил из-под машины, и я сразу вспомнил ту, что взорвалась у магазина. Надо бежать. Это пришло в голову, но слишком поздно. Взрыв метнул меня в воздух, и сознание померкло, сменившись от яркого жара огня, на холодную тьму.

***

      Я слышал чьи-то голоса то над самым ухом, то где-то в отдалении. Глаза будто заволокло белой пеленой и, открывая их, были видны лишь очертания и силуэты. Поэтому я вновь их закрыл, и тьма и боль вновь унесли с собой. Но я рад, что огня больше не было.

***

      Не знаю, сон ли это был или я пришёл в себя, но кто-то держал меня за руку и говорил не громко. Точнее я слышал разные голоса, в основном взволнованные. Мой затуманенный разум цеплялся за слова, пытаясь понять, о чём же они говорят. Я слышал своё имя, а так же разные несвязанные слова. И про академию. Но когда услышал «дерьмоволосый», в груди стало тепло. Это точно был Кацуки. Никто кроме него меня так не называл. Я перестал бороться с этой тьмой и расслабился. Он был тут, был рядом, и мне этого было достаточно. И возможно, я даже видел его лицо, но скорее всего это было воображение, которое утягивало меня в новые пустые сновидения.

***

      Очнулся снова от громкого чмокающего звука совсем рядом. Кто-то коснулся моей щеки и боль, что стала для меня неожиданно привычной, стала уходить. Сколько прошло времени? Где я? Я снова могу видеть. Передо мной белый потолок, белые шторы и пахнет антибиотиками и антисептиками. Это больница. Повернув осторожно голову, увидел у кровати Исцелающую Девочку, которая внимательно смотрела на меня. Я открыл рот, чтоб спросить, что же произошло, но у меня не получилось. Стоило попробовать, как моё лицо будто стянуло и не позволило произнести ни звука. В нос насильно лился кислород, и мне не надо было даже вдыхать, чтоб дышать. Страх холодной рекой влился в грудь. Может быть, я мёртв и вижу лишь сны? Мне нужно понять, жив я или нет! Поэтому я всё же попытался набрать в лёгкие воздух и грудь и спина тут же отозвались болью. Кашель всё же прорвался, и стало ещё больнее. Меня затрясло. Что же произошло? Я ничего не помнил. Я помнил лишь жар и огонь. - Не двигайся, милый. Ты сильный мальчик и скоро я поставлю тебя на ноги, обещаю. Но пока тебе надо больше спать. - Говорит мягкий женский голос у уха, и она вновь меня целует. Тепло разливается по телу, боль уходит, приходит сон и покой. Силы покидают тело, и я вновь проваливаюсь куда то во тьму.

***

      Наконец в полное сознание я пришёл на одиннадцатый день пребывания в больнице. В палате никого не было и даже соседние койки были туго заправлены, что не было видно ни одной складочки. Запах больницы не поменялся, хотя в палате стало душновато. Или нет? Точно, в носу у меня больше не было трубок, и я дышал сам. Поэтому воздух казался душным и будто нехотя наполнял мои лёгкие. Но в этот раз совершать ошибку и вдыхать на полную я не стал. Прошлого раза мне хватило. Боль и ломота в теле утихли, даже когда поднял правую руку, мне не было больно. Я оглядел её: ладонь и пальцы, запястье, локоть и выше. На плече всё ещё были бинты. И там болело. Мне захотелось посмотреть, что же там под бинтами, поэтому я поднял левую руку, но меня отвлекли трубки и катетер, что стояли в ней. Трубка шла к стойке, переходя в небольшое устройство, иглою входящее в пакет с прозрачной жидкостью. Видимо, это мой завтрак. В тот момент я ещё не знал, что провалялся тут почти две недели. Затем пошевелил ногами, наблюдая, как дёргается одеяло. Всё на месте, я в порядке. Мне ничего не оторвало, я думаю и дышу. Сердце бьется и я жив. Это самое главное. Пальцами коснулся лица и вновь бинты. Поднял выше, задев клок волос. Ладно, волосы тоже на месте, хорошо. Два глаза, оба уха и я слышу и вижу хорошо. Губы, зубы на месте. Я в порядке.       Осмотрел постель и увидел кнопку вызова, нажал на неё. Медсестра пришла через минуты две и очень обрадовалась тому, что я очнулся. Но ответить ей мне не удалось, мой голос куда-то пропал. - Не волнуйтесь. Вашим лёгким досталось, как и телу. Думаю, вам стоит ещё поспать и набраться сил. И вскоре ваш голос вернется к вам.       Она достала шприц и, набрав что-то из ампулы, ввела иглу в катетер. Я увидел, как более вязкое вещество сначала побежало по трубке, а потом ушло в мою вену, и сон пришёл через минуту, вновь окутав меня тьмой. Но уже не такой глубокой, как раньше.

***

      Следующее моё пробуждение было одно из самых неприятных, потому что проснулся я от мужских голосов. А когда открыл глаза, у моей кровати, спиной ко мне стоял учитель Айзава, так же рядом Всемогущий и директор Академии. Закрывать глаза было поздно, меня заметили. Нотации посыпались шквалом, приходили ещё взрослые: чиновники, полицейские, детективы. У меня разболелась голова.       В итоге я потерял место у Жирножвача, который, кстати, тоже пришёл ко мне. И он, как очевидец произошедшего, рассказа мне то, что они видели. Я вбежал в кафе и вскоре огонь пробил стену, чуть ли не задев Тецутецу, который эвакуировал людей. Он первый увидел меня и успел сообщить Тайширо, пока взрыв не раскидал нас обоих в разные стороны. Меня нашли в кустах без сознания, и Жирножвачу пришлось вобрать меня в себя, так как моя кожа покрылась волдырями от ожогов. Особенно пострадали плечи, руки, грудь и одна сторона лица. Но я был жив и меня в срочном порядке доставили в больницу. Врачи оценивали моё состояние как тяжёлое, поэтому поместили в специальный бокс, и руководство решило подключить к лечению Исцеляющую Девочку. С её помощью я быстро шёл на поправку. Через семь дней после этого меня перевели в обычную палату и стали пускать родных и близких. На данный момент прошло двенадцать дней после этого инцидента. Столько дней, а мне казалось, что я спал максимум дня три. Ну и у меня остались шрамы на самом пострадавшем месте, это на правом плече и лице. И врачи предполагали, что они со мной навсегда. Но лицо, всё же удалось спасти. Последнее посещение Исцеляющей Девочки, которая тоже пришла сегодня, убрала шрам с моей щеки и виска, отняв у меня силы, и я снова провалился в сон.

***

      Проснулся только к вечеру и мне сняли бинты, показав лицо в зеркало. Чтож, отличный мужественный парень, со шрамом на шее и плече. Кожа была красная и покрыта сеткой. Это куски кожи, что мне пересадили. Сейчас это выглядело не очень, а когда я применил причуду, стало вообще жутковато. Кожа ещё и разошлась, обнажив красное нутро, и стало больно. Пока придётся забыть о геройствах. Интересно, а меня не выгонят из академии? Вроде никто этого не упоминал сегодня, но и никто не утверждал, что я останусь.       На следующий день пришли родители, и я был готов к новой головомойке, но ничего такого не было. Они понимали моё состояние и пожалели, чему я был очень рад и благодарен. Конечно, когда уходили, то взяли с меня обещание, что больше никогда не пойду поперёк слов своего старшего товарища, и не буду лезть в пекло. Пообещав им, я вновь остался один. Говорить мне теперь хорошо удавалось, только всё же голос немного хрипел. Ничего, пройдёт.       Силы были при мне, а использовать судно мне не хотелось, и я поднялся с кровати, направился в туалет. Благо для меня он был индивидуальный в палате. Ноги были ватными поначалу и дрожали, но мне удалось дойти до двери уборной держать за стены и другие койки. Точнее это оказался не просто туалет, а ещё и душ. Если я тут провалялся столько времени, наверняка воняю хуже мусорной кучи, хотя ни чего такого не ощущал. С мочеиспусканием никаких проблем не было. Ноги стали более крепкими и, раздевшись, полез в душ. Прохладная вода взбодрила меня, и я не собирался делать её теплее. Наверное, теперь долго не смогу подойти к огню. Мне не хочется больше чувствовать его жар. Вернувшись в палату, нашёл там свой обед и с удовольствием всё съел. Медсестра обрадовалась, сказав, что если есть аппетит, значит, я скоро поправлюсь.       Заняться тут было совершенно нечем. Да, родные принесли мне книги, и был телефон. Я зашёл в чаты, найдя там кучу поддержки и пожеланий скорейшего выздоровления. Но Кацуки не написал мне ни одного сообщения. В груди неприятно кольнуло. Мне хотелось написать ему, но будет ли толк? Если он не хочет, я больше не собираюсь навязываться. Даже Изуку написал мне, а он нет. Каждый из академии, даже с других курсов и классов писали мне и поэтому два часа я, что и делал, так это отвечал на их сообщения. В том числе и Тецутецу, который пообещал прийти завтра ко мне. Это утомляло и снова захотелось спать. Поэтому отложив телефон, я поудобнее устроился на койке. Стоило мне закрыть глаза и уже начать уплывать в сон, как дверь палаты заскрипела. Открыв глаза, я увидел его. Бакуго был одет в форму академии, немного растрепанную и мятую. Волосы всё так же торчали иголками в разные стороны. А в руке он держал сетку с апельсинами. Он осторожно закрыл дверь и повернулся, встретившись со мной взглядом. - Не спишь? - Направился к койке, широко шагая по обыкновению своему. - Уже нет. Привет, Кацуки. - Отвечаю, опустив взгляд на апельсины, - Ты же в курсе, что я их не люблю? - А с чего ты взял, что они тебе? - Отвечает он хмуро и подвигает стул к кровати, садиться на него, - Как здоровье? - Нормально. Уже ничего не болит вроде, кроме плеча. - Вынимаю руку из-под одеяла, показывая шрам, и Кацуки морщится. Он берёт апельсин и начинает чистить. Палата наполняется ароматным запахом цитрусов. - Он теперь навсегда? - Бакуго сосредоточен на том, как кожура отходит от апельсина и поэтому не смотрит на меня. А я наоборот смотрю только на него. И сейчас мне сложно разобраться в том, что чувствую. Я очень рад его видеть и мне так хочется обнять его, ощутить его запах, а не апельсинов. Коснуться, погладить, поцеловать. Но и одновременно мне хочется, чтоб он ушёл. Его холодность жжет сильнее огня. Ведь он даже не поздоровался. - Да. Исцеляющая Девочка сказала, что он слишком глубокий, и я получил его первым, поэтому... Теперь у меня есть шрам как у Шото. - Или Деку. - Вставляет он, всё так же не смотря на меня, кладёт очистки на тумбочку. От упоминания о Мидории мне становится не по себе, и я отвожу от него взгляд. Неужели он делает это, чтоб задеть меня? Это жестоко. - Ты из-за меня это сделал, ведь так? Полез в самое пекло без напарника и поперёк слова старшего?- Спрашивает, разделяя апельсин на две части. Этот вопрос ставит меня в тупик. Я мало помню о том дне и о мотивах, которыми я руководствовался, но было очевидно, что если бы не наша ссора, скорее всего этого ничего не произошло. - Ты помереть хотел что ли? - Бакуго поднимает на меня взгляд и протягивает дольку апельсина, - Или совсем головой поехал, придурок?       Ну хоть не падла, ладно. Беру дольку в руки и смотрю на неё, вертя в руках. И я ощущаю теперь его взгляд, что направлен на меня. Зачем он пришёл? Чтоб просто отчитать меня или чтоб порвать со мной? - Я просто хотел... Помочь… - Ага, помочь... - Перебивает он меня и засовывает следующую дольку в свой рот, начинает жевать. Выглядит он злобно и сердито. Я всё же откусываю кусочек и с удивлением понимаю, что апельсин очень сладкий. - Вкусно. - Угу. Ещё бы. - Отзывается он, почесав затылок, - Так вот, дермоволосый, теперь слушай меня. И не перебивай.       Пока он говорил, давал мне дольки апельсина, и ел сам, и под конец его тирады апельсина больше не было. Я вновь посмотрел на него, почти не перебивая, поедая сладкие дольки и облизывая пальцы от сока. Запах апельсина перебил запах больницы. Его слова развеяли мою обиду и злость, что я ощутил, когда увидел, что он мне не писал и когда пришёл, даже не поздоровался. Да и вообще тот их поцелуй меня уже не так задевал, как до этого. Это боевое задание и его последтсвия отбили всё желание злиться или ревновать. Мне просто хотелось, чтоб он был рядом, и он был здесь и решил во всём признаться. - Так вот. Ты помнишь, как у нас с тобой начались эти... Дружеские удовлетворения друг друга. Точнее сначала ты проявлял инициативу, затем и я. - Он прочистил горло, - В то время я ненавидел Деку, но в реальности я его любил. Он меня безумно бесил своей тупостью, упрямством, приставаниями и опекой и одновременно мне это нравилось. Затем он вдруг получил причуду и стал выпендриваться. Стал сильнее меня.       Мне захотелось опровергнуть это, так как это было не так, но Бакуго остановил меня. - Нет, не перебивай. У него появились друзья, поклонники, он стал развивать свою причуду. Я завидовал его умению общаться и сострадать. И мне хотелось так же быть рядом с ним, но вокруг него были всегда люди. Кто-то. Это выводило из себя. Я любил и ненавидел его и всегда старался задеть и разозлить. Затем и я стал расти. Но и моё отношение к нему стало меняться. Как и к тебе. Его слова и опека перестали выводить меня из себя, его общение с другими. Даже его успехи в развитии причуды – я стал ощущать радость за него. И одновременно любовь уходила. А ты. Поначалу мне всё равно было на тебя, но потом я стал ощущать к тебе ревность. Точнее к тем, с кем ты общался, гулял. Каминари там, Серо. И все остальные придурки, - взмахнул руками, - Тецухренецу. - Тецутецу. - Машинально поправил я его, за что получил жёсткий взгляд. - Ты не хочешь слушать? Я могу уйти. - Нет, прости. - Покачал я головой, присмирев, - Продолжай. - Затем началось отчуждение от вас обоих, мне было, почему то... Страшно. Я боялся чувств к тебе и ему. Было странно чувствовать эту старую любовь к Деку привычную, но уже какую-то чужую. И то, что я ощущал к тебе. Новое и сильное. И оно разрасталось.       Он остановился на миг, смотря на свои руки, затем вновь продолжил. - И в какой-то миг я понял, что всё. Деку больше не трогает моё сердце. Не бесит, ну чуть чуть бесит, ладно, но больше ничего. Будто я остыл и всё. Он просто одноклассник. Я перестал думать о нём как о том человеке, которого люблю. Нет, он всё равно останется мне другом, но не более. А ты… - Он, наконец, поднял на меня взгляд, встретившись с моими глазами, - Ты занял его место. И этот поцелуй. Это он меня поцеловал. И не спрашивай, почему мы оказались на полу... Просто этот придурок как всегда очень аккуратный.       В голосе прорезалась злость. - Этот поцелуй сказал мне больше, чем всё остальное. Во-первых то, что я его больше не люблю, даже целуясь, я ничего не почувствовал к нему. И с другой стороны мне стало больно, стоило увидеть твоё лицо. И те следы от твоей руки, когда ты сломал дверь балкона, сжав её. Они вызвали во мне такой ураган, что я не смог его остановить. Понимаешь? Я не хотел, чтоб ты это увидел, я не хотел, чтоб этот чёртов Деку признался мне в любви и так поздно. И я не хотел больше видеть такое выражение лица у тебя.       Он замолчал, заскрежетав зубами. Мне стало больно от воспоминания об этом, о том, что я ощутил тогда. Боль и пустоту. Но слова Бакуго наполняли эту пустоту, согревая. Он меня любит. - На площадке... - Прости меня, я ранил тебя тогда словами. - Вновь встрял я, сжав рукой простыню, - Мне ужасно стыдно за всё это. Я просто не мог остановиться. И мне хотелось, чтоб ты меня остановил. Я хотел, чтоб стало легче. - А я не сдержался и взорвал тебя! - Повысил голос Кацуки, вскинув голову, - Я ведь мог ударить дальше от тебя или просто подойти и не применять причуду, но я не сдержался! - Заслуженно, ведь я назвал тебя шлюхой! - Закрой, блять, рот! - Бакуго ударил кулаком по койке, по железному каркасу и палата наполнилась звенящим звуком железа. Повисла тишина, нарушаемая тихим шумом машин за окном и голосами за дверью. Он поднялся и пошёл к раковине. Шум воды. Вымыв руки, Кацуки вернутся, вытирая их об полотенце. - Так ты полез из-за меня? - Отчасти. - Я опустил голову, не скрывая, ведь мы говорили правду сейчас. Он раскрылся для меня и я тоже должен был, - Я хотел помочь пострадавшим, но и... Хотелось избавится от стыда за слова и от боли от вашего поцелуя. Безрассудно, я знаю... - Ха, ещё бы, придурок. - Вставил он. - Но всё, потому что я люблю тебя. И этот год, я каждый раз понимал что люблю. С первого нашего секса... Ну дрочки, я почувствовал это в груди, странное, тайное...       Поднял взгляд и Кацуки смотрел на меня. Его лицо ничего не выражало, но почему то я ощущал то, что он чувствует. Он будто был на грани чего сейчас. И всё же он перешёл эту грань. Подошёл ко мне, нагнувшись, и поцеловал. Мы оба вложили в этот поцелуй все свои эмоции, всю свою любовь и сейчас никто не мог бы остановить этот мужской, полный чувств поцелуй. Его горячие губы обхватывали мои, дыхание врывалось в мой рот. Языки наши столкнулись в борьбе, отираясь и извиваясь, толкая друг друга. Мы с ним, по сути, никогда не целовались по настоящему, только так... Поверхностно, не то, что сейчас. В эту минуту поцелуй был самым настоящим. Он возбуждал и искушал, волновал и заставлял сердце биться быстрее. Наконец Бакуго отстранился, и я увидел румянец на его щеках, пока тот не отвернулся. Приходя в себя от такого резкого и жаркого поцелуя, я не сразу понял, что он пошёл к двери, и я хотел его остановить, но он лишь щёлкнул замком. Затем постоял пару секунд у двери, пошёл ко мне обратно, расстегивая ремень штанов на ходу. - Кацуки? - Удивлённо шепчу я, когда он остался в одних трусах. - Я хочу доказать тебе, что Деку больше для меня ничего не значит. - Отвечает он, не смотря на меня, снимая свои трусы. Его член возбужден и выскакивает из-под резинки как оловянный солдатик. - Нет, не нужно, я и так верю... - Нужно. - Бакуго рывком срывает с меня одеяло и лезет на койку. Та противно скрипит, оповещая, что для неё это многовато. Я онемел, наблюдая за тем, как Кацуки устраивается на мне. - Я что, всё сам должен делать или ты поможешь мне? - С раздражением интересуется он и это выводит меня из ступора. Неужели он хочет заняться сексом сейчас?       Поднимаю свою больничную робу, создавая возню. Подняв её до груди, я замираю, наблюдая, как он оглядывает меня и мою возбужденную плоть. Конечно, всё это не прошло и для меня бесследно. Я возбудился, и член стоял колом. Кацуки касается его рукой, охватывает и поднимает. Он продвигается вперёд, и головка пробегает сначала по его яичкам, а затем и попке, скользнув между ягодиц. Судорожно выдыхаю, вздрагивая. Боже, это происходит в реальности или я всё ещё сплю и это сон? Или я всё-таки умер и попал в рай? Всё казалось таким нереальным. Бакуго взглянул на меня и прижал член ближе к заду рукой, заведя её назад. Я так был близок к его дырочке, о которой так долго грезил во сне. Дух захватывало. - Кацуки... - М? - Его лицо поменялось. Он, наконец, показал эмоции, и это было возбуждение и желание, и, одновременно, испуг и растерянность. Ведь это был его первый раз. Как и мой. -... Ведь ты не подготовлен, тебе будет больно. - Я подготовлен. - Отозвался он и я вижу, как его лицо покрывается румянцем. Что? Он подготовил себя? От этой мысли меня бросило в жар. Я положил руки на его колени, провёл вверх и добрался до его талии. - Можно... Можно я проверю пальцами? Я не хочу, чтоб тебе было больно.       Тот кивает смущённо и наклоняется ко мне, поставив руки, а потом локти у моего лица. Он опускается, поднимая попку, и его нос прижимается к моей шее. Как же приятно, он так близко. И он весь мой... Я глажу его спину, ощущая пальцами лопатки и мускулы, так же часть рёбер и крестец. Затем добираюсь до его ягодиц. Пальцами провожу между ними, и Бакуго вздрагивает на мне, тяжело выдыхая. Он планировал это, он специально подготовился для меня. Я не должен его спугнуть или сделать больно. Одну руку запускаю в его волосы и чуть сжимаю, затем глажу, а второй обвожу его дырочку вокруг. Она влажная от смазки и когда я её касаюсь, судорожно сжимается под моими пальцами. Осторожно нажимаю и прорываюсь в него, скользя внутрь. Ощущения необычные: в его попке влажно, скользко и тепло. Бакуго напрягается слегка, а его дыхание сбивается. Мне приходиться ориентироваться только на это, чтоб понимать, нравится или нет. Мне определённо нравилось. Я смог зайти в него всем пальцем довольно легко, пошарил там внутри, щупая только стенки и кожу, затем стал вытаскивать палец быстро и Кацуки вдруг вздрогнул и тихо всхлипнул. - Больно? - Испугался я, посмотрев на свою руку. Вроде ведь ничего плохого не сделал, слишком быстро? - Нет. Наоборот. - Приятно, когда я вытаскиваю палец? - Угу. - Бурчит он и скользит носом по моей шее выше, в волосы, прошуршав дыханием в ухо, - Сделай так ещё раз.       Незамедлительно выполняю его просьбу, вновь скользнув в него на этот раз быстрее, затем вытащил палец и Бакуго вновь вздрогнул, сжав рукой раненное плечо. Я поморщился и прошептал: - Только не рану.       Он отдернул руку и чуть приподнялся, взглянув на моё плечо и затем на меня. Его лицо заставило меня возбудиться ещё сильнее. Красное от смущения и возбуждения, глаза чуть прикрыты от удовольствия, губы красные от поцелуя. Как же он красив, когда мы занимаемся этим. - Извини. - Шепчет он, но я, пока Бакуго не успел наклонился обратно, вновь вхожу в него и вытаскиваю не на всю длину, затем делаю поступательные движения, трахая его, и глаза парня расширяются. Он просто не ожидал такого и поэтому с его губ срывается стон, громкий и сладкий. От него по моему телу бегут мурашки. Бакуго резко закрывает рукой рот, взглянув в сторону двери. Да, он прав, шуметь нельзя и я останавливаюсь, вытащив палец, положив руки на его зад. - Я не смог сдержаться. - Это твоя постоянная проблема. - Замечает он, но на его лице нет раздражения или злости, просто лёгкое напускное недовольство. Ему понравилось. Он вновь опускается вниз и я продолжаю, на этот раз зайдя сразу двумя пальцами. Дырочка податливо раскрылась для меня. Кацуки и правда хорошо подготовился и мне сразу захотелось увидеть, как он это делал. Наверняка в своей комнате, ругаясь на весь белый свет. Было немного обидно, что не я первым проник в него, но с другой стороны ведь ни кто-то другой, а Бакуго сам это сделал. Да и в настоящем сексе я всё же буду первым, совсем скоро. - У нас не так много времени, Эйджиро. - Послышался его сдавленный голос, - Врачи могут прийти, поэтому давай скорее. Когда выпишут будешь наслаждаться этим... Всем. Но не сейчас. - Да, ты прав. - Вновь вышел из него, заслышав его тихий стон и стал входить тремя. Вот тут начались трудности. - Нужна смазка. Ты взял её? - Угу. - Бакуго вновь выпрямляется и слезает с меня. Зацепляю руками больничную робу и снимаю, иначе мне неудобно. Кацуки достаёт из кармана штанов тюбик и лезет обратно, облокотившись об мою грудь. Тяжеловато. Ничего. Надеюсь, кровать выдержит. Тянусь за смазкой, но Кацуки не даёт её. Откладывает в сторону мою руку и выпрямляет грудь. Заводит руку назад и прижимает мой член между ягодицами, начинает тереться, двигая задом. Ох, Боже, от его вида дух захватило. Я судорожно выдыхаю, оглядывая его, ловя высокомерный взгляд. Он откровенно наслаждается тем, что мне это нравится. Ему ведь надо управлять и командовать и сейчас власть в его руках. Я слаб что либо делать, да и в таком положении мало что могу. Разве только касаться его руками, что я и делаю. Ладони и пальцы плывут по его ногам и бокам, талии и груди. Я сжимаю сосок Кацуки, и тот дёргается, схватив меня за руку. Затем отпускает и останавливается. Берёт смазку и смазывает меня. Затем вновь выпрямляется и заводит руку назад, смазывая себя. Я не вижу, но понимаю по его лицу, что он входит в себя пальцами. Если потеряю сознание от всего этого, я себе этого никогда не прощу. Его вид, его лицо, его действия. Я уже был готов кончить. А он продолжал, приставив головку к попке. Он хочет всё сделать сам.       Расслабляюсь и не дышу, чувствуя как головка медленно скользит в него. Его лицо сосредоточенно. Кацуки был осторожен и никуда не спешил, медленно опускаясь всё ниже и ниже. Его попка плотно обхватывала мой член, и было даже немного больно. - Кацу...прошу, расслабься... - Попросил и получил в ответ обжигающий взгляд. - Вот если в тебя будет врываться такой толстый кабачок, я посмотрю, как ты сможешь расслабиться. - Кабачок? - С удивлением смотрю на него, а затем начинаю смеяться. Бакуго краснеет сильней и останавливается. Затем шлепает меня по лицу, останавливая мой смех. - Прекрати, идиот. - П-прости... Я много слышал сравнений, но кабачок! - А как ещё, блять? Дубина? Всё, заткнись. - Закрывает рукой мой рот и продолжает опускаться. Становится ещё более узко и Кацуки морщится, останавливаясь. Ему больно. Он упирается руками в мою грудь, тяжело выдыхая. - Давай... - Начинаю, но он вновь шлепает меня по лицу, затыкая, и я вижу по его взгляду, что лучше и правда заткнуться.       Бакуго опускает взгляд, вновь упирая обе руки в мою грудь, и начинает осторожно двигаться. Он приподнимается, скользя по моему стволу, и его лицо меняется, боль уходит на второй план. Ему приятно, когда член выходит из попки и поэтому в этот момент опасения за его задницу меня не мучают. Я хочу больше видеть его это лицо. Но он вновь опускается, напрягаясь и член стискивается в нём. Не сдерживаю стон, который срывается с губ и он смотрит на меня, опускается ещё ниже. Закатываю глаза от ощущений удовольствия и некой боли. Открыв глаза, вновь вижу усмешку. Ведь вроде я в нём, но у меня стойкое чувство, что это он меня имеет, а не я его. Даже сейчас он управляет мною и имеет надо мной власть.       Кацуки начинает двигаться быстрее, приподнимаясь на коленях и опускаясь вниз, ощущения становятся не такими давящими. Он расслабился, видимо, стало не так больно, но от этого не стало менее приятно. Да мне одного вида Бакуго хватало, чтоб возбудиться. Кацуки начинает расходиться, всё ниже опускаясь на меня с каждым движением, а затем вдруг поднимается и мой член высказывает из него. Разочарованный стон срывается с моих губ, и он замирает, взглянув на меня как на идиота. - Что? Ты думаешь, это всё? - Нет, я... - Просто мне больно, я хочу налить ещё смазки, придурок. - Ворчит, открыв вновь тюбик и выдавливает смазку прям на мой член. Холод вязкой жидкости заставляет меня поморщиться, ведь в Бакуго было так тепло. Затем он вновь поднимает моего дружка, сам тоже приподнявшись, и я снова в нём. Бакуго дожидаться, когда головка проскочит внутрь и вдруг резко оседает. Он вскрикивает, а я громко вою, содрогнувшись всем телом. Я чуть ли не кончил, было на грани. А ведь он наслаждается этим, что я так реагирую. И сейчас он смотрел на меня с удовольствием, поглощая мои эмоции. - Кацу... Черт, я чуть ли не кончил... - Я знаю. А как тебе такое? - Он резко срывается и начинает двигаться быстро и резко. Раскрываю глаза и хватаюсь за его бёдра, сжав. - Кацуки, прошу, медленнее, я не выдержу так долго! - Тише, не ори. - Бакуго всё же замедляется и выпрямляется, показав себя во всей красе. Какой же он красивый и сексуальный сейчас. Я тяну к нему руки, и он подаётся ко мне, наклонившись, и мы начинаем целоваться. Отрывисто и нежно, так как оба не можем порой сдерживать стоны. Мы стонем тихо, а комнату наполняет лишь скрип пружин кровати и хлопки соприкосновения наших тел. Оргазм подходит всё ближе и ближе и ощущения начинают притупляться, как и сознание. Мой голос становится громче и Кацуки закрывает мой рот рукой, выпрямившись. Он начинает двигаться резче и глубже, будто пытаясь специально довести меня до удовольствия, и это у него хорошо выходит. Ещё пару таких движений и моё тело содрогается от оргазма, заставляя меня выгнуть спину и вцепиться в простыню. Горячая жидкость вливается в него и окутывает мой член. А я ведь всегда представлял, как это будет, когда я кончу в него. И мои представления не сравняться с теми ощущениями, что испытывал сейчас. Удовольствие, желание, усталость и удовлетворение наполняли меня, и я прикрыл глаза, расслабив тело. Сил и так было совсем не много, а теперь я окончательно их потратил. - Эй, Эйджиро не спи. - Бакуго легко шлепнул меня по лицу, и мне пришлось открыть глаза снова. - Я ещё не кончил. - Да, прости. - Обхватываю его член, но он отбрасывает мою руку. - Ртом.       Приподнимаю брови, когда Кацуки ползёт на коленях вышел к моей груди и его член касается щеки. Горячий и возбужденный. - Только осторожнее с зубами. - Предупреждает, рукой скользнув по моей голове и, сжав волосы, прижимает голову к своему паху. Делать нечего и мне приходится взять в рот. Прикрыв глаза, начинаю втягивать воздух и обхватываю губами вокруг головки. Кацуки двигается и входит глубже, заставляя меня поморщится. Слишком глубоко и слезы выступают на глаза. Фыркаю и отстраняю голову, шумно дыша. Горло начинает саднить. - Куда? Давай, открывай рот. - Он вновь поворачивает меня обратно, и я беру член, пуская глубже, стараясь привыкнуть. Кацуки так настойчив сейчас и властен и не даёт мне продыху. Поднимаю взгляд, и вижу его не чётко из-за слез, что застилают глаза. Но вижу, что он смотрит на меня и улыбается. Это улыбка типичного Бакуго, когда он делает какую то пакость. И почему меня это сейчас возбуждает?       Руками хватаюсь за его бедра и толкаю от себя, потому что воздуха не хватает, но Бакуго не поддаётся. Рвотные позывы не заставляют себя ждать, когда он входит в мой рот сильнее, на всю длину, и касается горла. Я морщусь закрыв глаза. - Стоять. - Он откидывает одну из моих рук от себя, но я вновь возвращаю её обратно. Он так меня точно задушит. И его рука на моих волосах крепко держит меня в одном положении. - Вот так, да. Терпи.       Голова начинает кружиться, горло сжимается, и я не в силах это остановить. Уткие утробные звуки вырываются из моего горла. Но мне остаётся только подчиняться. И, наконец, он отпускает меня. Под давлением моих рук он отводит таз назад, и я судорожно втягиваю воздух, который врывается в рот холодным потоком. - Хороший мальчик. - С удовлетворением шепчет Кацуки и нежно гладит по волосам, - Отдышись.       Что я и делаю, рукой вытирая с глаз слезы, а с губ слюну. Горло теперь вновь будет болеть, но эта мысль не задерживается в моей голове. Бакуго доволен, словно кот, и такое редко можно увидеть. Я готов вытерпеть всё, лишь бы ему было приятно, как сейчас. Он опускает руку и нежно гладит мою щеку. - Давай ещё разок? Готов?       Я киваю и открываю рот. - И постарайся дышать носом. - Он похлопал меня по щеке и вновь продлевает тоже само. Я пытаюсь дышать через нос, как посоветовал мне Бакуго. Да, это не просто, но у меня выходит. Воздух то идёт, то перекрывается, но теперь я могу продержаться дольше.       Когда он вновь отстраняется и даёт мне отдышаться, я беру в рот уже сам, наклонившись, и начинаю быстро двигать головой, отсасывая ему, рукой скользнув по его попке, и захожу в него пальцем. Кацуки стонет, выгнувшись, сначала сжав волосы, желая остановить, и тянет прочь от себя, но затем меняет направление, прижимая ближе, и начинает двигаться, трахая меня в рот. Главное сейчас не сделать ему больно зубами. Я старательно довожу его до оргазма, пальцами выталкивая сперму из его попки, занимая её место и лаская его внутри одновременно отсасывая ему, подчиняясь. Его попка то сжимается, то расслабляется и Кацуки не в силах сдержаться, громко вскрикивает и кончает. Его семя наполняет мой рот, и я глотаю её как слюну, ощущая кисловато-вязкий вкус.       Его член покидает мой рот, и я оставляю его в покое. Бакуго упирается руками в стену над моей головой, тяжело дыша и приходя в себя. Я без сил лежу под ним и наблюдаю, за его блаженным лицом. Он открывает глаза и смотрит на меня вниз. - Надо в душ... - Угу. - Я руками провожу по его бёдрам и голеням, - Благо тут у меня свой индивидуальный. - Ага. - Кивает он и сползает вниз по кровати, осторожно встаёт на ноги и тут же хватается на поручень, чуть ли не упав. - Бля, ноги ватные. - Ещё бы. - Улыбаюсь и тоже встаю. Мы вместе ковыляем до душа и там, избавившись от лишней одежды, вместе влезаем в душ. Где же мы ещё сможет вместе его принять? Так и провели мы ещё минут тридцать под тёплыми струями воды, почти не прекращая целоваться. Он ушёл быстро, вновь оставив меня одного, но счастливого и удовлетворенного. И после этого я вновь полюбил апельсины, как в детстве. А их запах всегда будет напоминать мне наш первый секс на больничной койке.