Оковы пустынь

      Целый месяц Тигнари выхаживал Сайно, каждый день суетился рядом с ним, и при этом, как вспоминал позже махаматра, его ушки так забавно дергались и наклонялись.       Благодаря лесному дозорному и конечно же Люмин с Паймон, которые по указаниям Тигнари почти смогли найти нужное растение в лесу, но принеся его, узнали, что это в отличии от того, которое нужно — ядовитое, благодаря им фенек уже через месяц одним прекрасным и почти не жарким утром объявил, что Сайно полностью здоров, поэтому им стоит выдвигаться в обратный путь в лес. — Ох, Паймон так уже устала от этой жары! — Радуйся, скоро мы будем в лесу!       И Паймон радостно запищала.       Тем временем в палатке Тигнари детально описывал Сайно, как тот правильно должен сначала сесть, затем встать. Тот явно рад был оказаться на ногах после месяца, как выразился, «валяния».       И вот, все весело зашагали на восток, в сторону родного для Тигнари леса. — Сайно, когда ты расскажешь, что именно тогда произошло?       Даже Паймон с Люмин перестали разговаривать, готовые слушать историю. — Да я не могу ничего конкретно рассказать, — протянул смущенный таким вниманием махаматра, — помню только, что после надевания маски во мне появились некоторые чужие чувства.       Раньше такого не было. — Какие именно чувства ты испытывал? — начал задавать вопросы Тигнари, который прямо на ходу умудрялся записывать рассказ Сайно в блокнот.       Сайно призадумался. — Не знаю насколько хорошо я смог различить другие чувства, но эти я хорошо запомнил: ненависть, боль, разочарование и кажется… жажду мести? — Хм. Это не похоже ни на одну болезнь, про которые я читал. Нужно будет по приходу перечитать некоторые книги… Проверить как там дозорные справлялись без меня… — Отлично, тогда я загляну через недельку? — просиял Сайно, решив, что про него наконец забудут. — Нет! — сразу опомнился Тигнари, — ты никуда не пойдешь, пока я детально не изучу вещество, что до сих пор у тебя в крови и не выясню, как оно на тебя влияет. — Но я здоров! — отнекивается генерал, которому надоело, что к нему относятся как к ребенку. — И вполне могу недельку провести в пустыне, выполнить накопившиеся задания… — Никуда ты не пойдешь, я же сказал! — Тигнари правда кажется разозленным. Таким его Люмин тоже никогда не видела. Вздох. — Ладно, — нехотя соглашается махаматра, — но как только ты закончишь, я сразу уйду! — предупреждает он лесного дозорного. — Хорошо. Как хочешь.       И вот, когда они уже почти подходили к приятным влажным лесам, Тигнари скомандывал резко повернуть правее. — Иначе попадем к пустынникам. — прокоментировал он.       Но кажется, сегодня у них был не очень удачный день, так как даже зайдя далеко на юг, они все же натолкнулись на пустынников. — Придется прорываться к лесу силой, — Кажется, Сайно даже рад посражаться. — Ты сражаться не будешь, — сразу остужает его пыл Тигнари. — Я здоров! — Я свое слово сказал. Мы справимся вдвоем, Люмин, правда? — Не справитесь! — сразу встрял махаматра. — Справимся! — Люмин поддержала Тигнари, сочувственно посмотрела на генерала и достала меч. — Я знаю, что ты все равно полезешь в драку, — шепчет Тигнари Сайно, когда Люмин отходит от них и направляется к пустынникам, — поэтому прошу, будь осторожней.       И вслед за путешественницей идет к палаткам. — Какой план? — догоняет их Сайно. Люмин удивленно смотрит сначала на Сайно, затем переводит взгляд на Тигнари. — А разве… — Нет плана. Просто сражаться. — не дает договорить девушке Тигнари.       Мгновение спустя на поле завязалась драка.       Тигнари сражался на некотором расстоянии, метко запуская стрелы одну за другой в противников. Резкая боль в запястье.       «Неужели я не услышал стрелу?» — проскальзывает мысль. Но оглядевшись, Тигнари понимает один факт — у пустынников нет луков. И рядом с Тигнари тоже никого нет.       «Что это было?»       Сняв перчатку, Тигнари смотрит, как из раны течет кровь. Кожу явно порезали мечом, либо кинжалом, но никак не стрелой.       Тигнари стоит в десяти метрах от поля битвы, но на него никто из пустынников не обращают внимания. Боль в спине.       Вскрик.       «Люмин? Неужели с ней то же самое происходит?»       И тут он услышал вой.       Не тот вой, которым воют бездомные собаки на улице, а будто загробный вой, от одного звука которого бегут мурашки, он заседает в сознании липкой, холодной волной, и его хочется выцарапать оттуда руками и зубами.       Сквозь головную боль Тигнари оглядывается, кого-то ища. И вот, глаза Тигнари находят Сайно. Тот стоит на коленях в своей маске перед толпой пустынников и воет несвоим голосом. Фенек отлично знает, как звучит голос махаматры, даже когда тот воет, и поэтому с уверенностью может сказать, что это голос не Сайно.       Глаза Тигнари выхватывают такую деталь, которую он назвал бы дикостью, если бы услышал от кого-то.       На коже пустынников, что стояли совсем близко к Сайно сами собой начали появляться огромные раны. Будто кто-то невидимый проводит огромными когтями.       Тигнари поднимается на ноги и быстрым шагом направляется к генералу. Чем ближе фенек подходит к Сайно, тем больше царапин чьи-то огромные когти оставляют на коже Тигнари. Рывком сорвав с махаматры маску, он успевает подхватить того, пока он не упал на песок. — Анубис, — едва успел прошептать Сайно.