down to the floor

Hey, mister policeman I don't want no trouble I just wanna drop my jiggelin' down to the floor Eva Simons ft Konshens — Policeman

То, как Коконой Хаджиме попал на службу в государственную полицейскую организацию, для него самого было частично загадкой. Ну, так получилось. В целом, здесь его всё устраивало. Правда, Хаджиме мысленно иногда был в шоке из-за того, что, казалось бы, раньше он был по другую сторону баррикады и думал о любых, совершенно любых способах заработка денег; возможно, тогда даже о легальности и речи быть не могло. А сейчас? Сейчас после какого-никакого обучения, получения определённых профессиональных навыков и подготовки, Коко каждое утро надевал на себя полицейскую форму и шёл на свою работу, в один из участков города Токио. Да, он разбирал пока что дела не самые опасные: это могли быть какие-то хулиганства, тот или иной акт вандализма. И всё это было не особо сложно; это же к лучшему. Ещё деятельность Коко чаще всего заключалась в допросе тех, кто совершил проступок или мелкое хулиганство. Да, именно он сидел за столом в специальной комнате в своей форме, из-за которой плечи Хаджиме выглядели даже чуть шире, и пытался вытащить необходимую для очередного дела информацию. Допросы с пристрастием. Самая любимая часть в его работе. Во время очередного допроса Коконой всегда будто бы оживал; он чувствовал прилив энергии. Это же было лучше простого высиживания рабочего времени в кабинете и бессмысленного любования кипами дел, которые складировались на столе. Ради допросов и чего-то такого Коко всё ещё желанно ходил на работу каждый, каждый день. Потому что преступный Токио нельзя было оставить без присмотра даже на выходные. Хаджиме это знал. Он ведь сам когда-то был частью чего-то преступного, чего-то незаконного. Кто-кто, а он-то точно всë это знал. Сегодняшний день не обещал принести ничего нового и удивительного, как обычно это и бывает с утра; ты думаешь об этом каждый раз, когда допиваешь кружку горячего несладкого кофе, не ощущая температуру жидкости, которая смешивается с горьким вкусом. Коко убрал посуду в раковину и поспешил в прихожую, чтобы начать обуваться. Сегодня он встал немного позже: не хватило минут на мытьё посуды. Со временем, чёрт, прокололся. Со сменой одних часов в течение суток другими на улице становилось светлее; но, на самом деле, недостаточно светло. Осеннее небо было затянуто тёмно-серыми тучами, на фоне которых золотыми монетами блестели и трепетали от порывов ветра листья на деревьях. Однако же, когда сидишь в своём участке, ты, к сожалению, практически не видишь, не обращаешь внимания на эту красоту за окном. Ты либо занят настолько, что некогда в окно глянуть; либо же ты сидишь в допросной и кроме лица нарушителя не видишь больше ничего. Хотя в такие моменты, когда перед ним сидел какой-нибудь невменяемый напившийся или человек с явными психическими отклонениями, Коко бы предпочёл не видеть никого и ничего в этом мире вообще. День начался спокойно, и Хаджиме искренне надеялся, что так будет до вечера. Он был бы этому рад. Допросы допросами, но день изначально пошёл не так, как Коко планировал и рассчитал, поэтому ему хотелось уже всё завершить. Обычно в кабинете вместе с Коко работали ещё два человека; но их с обеда не было в участке — уехали разбираться на место какого-то преступления. Хаджиме в глубине души был рад, что вызвали не его. Кабинет пустовал с обеденного времени. Единственный здесь полицейский оторвался от монитора компьютера, на котором отображался немного лениво и медленно формируемый отчёт. Коконой, откидываясь на спинку офисного кресла, поднял руки вверх и блаженно потянулся. По лицу расплылась полу-улыбка. Хорошо было бы завершить часть бумажной волокиты сегодня, чтобы, допустим, завтра потратить время на что-то более важное. Сверить протоколы, пробежаться по актуальным делам и проверить их ход. Да, сегодня Хаджиме планировал сделать что-то не особо значимое, чтобы освободить завтрашний день для более весомых происшествий, которые предположительно нужно было получить от начальства сверху и начать разбирать. Он немного отвлёкся от монитора, даже позабыл было о нём, когда взгляд вдруг упал на небольшую кипу листов на его столе, скреплённых массивным зажимом для бумаги. Коко потянулся тонкими пальцами за этой своеобразной пачкой, чтобы подтащить её к себе поближе. Хаджиме убрал зажим, заинтересованно немного нахмурился и начал изучать документы. Оказывается, на них в горизонтальном формате располагались различные таблицы, в которых были описаны мелкие кражи за последние несколько лет. Коко действительно увлечëнно начал листать всё это полицейское очарование. Страница за страницей, секунда за секундой, подпись в каких-то определённых местах за подписью — вряд ли кто-то это заметит, но парень, обладая соответствующими полномочиями, не мог не воспользоваться возможностью закрыть гештальт. Увлёкшись бумагами, Коконой не заметил, что прошло практически четыре часа. Стрелки часов близились к шести. За окном совсем потемнело: сказалось наличие туч на небе и вечернее время собственной персоной. Вдруг дверь кабинета с шумом распахнулась — в кабинет ввалился оперативник, Такеоми Акаши, майор полиции по совместительству. — О, никого! — Такеоми сначала было увидел пустой кабинет, а уже потом повернул голову в сторону Коко, который в своей рубашке голубого цвета так «удачно» слился с белыми стенами. Последний же скривил губы и посмотрел осуждающе за шутку на вошедшего. — Там вандала какого-то поймали! — Акаши, прошедший в кабинет и вставший в стойку с ногами на ширине плеч, указал большим пальцем правой руки себе за спину. — Иди-ка ты допроси; ты же у нас любишь это делать, особенно с пристрастием. Хаджиме почувствовал, будто бы у него в глазах заискрились золотые звёздочки предвкушения. Наконец-то! Этот день практически прошёл, но прошёл не зря. Хоть уже вечерело, но, несмотря на это, Коконой с радостью проведёт этот допрос. — Вот бы день с этого начался, — он стянул свой китель со спинки стула и, выйдя из-за стола, а также оббежав Такеоми, вылетел из кабинета. — Ну и молодёжь, ну у него и энергии, конечно, — проговорил майор, оглядываясь на выбежавшего Хаджиме. А после, помолчав с полминуты, добавил: — Курить хочу! Коко буквально летел по длинному коридору, встречая коллег, которые медленно двигались в разных направлениях по своим делам. Хаджиме слышал и ощущал, как его быстрый темп колышет бумаги в чужих руках. Но ему сейчас было не до этого. Он быстро очутился в допросной. Именно это допросное помещение можно было считать собственностью Коко, потому что никто здесь больше него так часто и эффективно не допрашивал преступников. Здесь было всё так, как в фильмах показывают, словно декорации: помещение без окон, хотя вообще существуют допросные и с окнами, которые позволяют другим служащим контролировать процесс и наблюдать за ходом диалога; посередине стоял стол, с двух сторон от которого располагались стулья. Над столом висела одна единственная лампа. Всё. Больше ничего здесь не было. Коко открыл дверь допросной своим ключом. Быстро проникнув внутрь, он сел за стол, достал из ящика бумажку с ручкой, которые, на самом деле, необходимы были только для вида, потому что в ходе эмоционального ведения диалога с правонарушителями на письменную фиксацию времени не оставалось. Сведения не забывались вручную благодаря микрофону, встроенному в стол и подключенному к программе записи, которая при необходимости могла включаться и использоваться непосредственно. Хаджиме по привычке устроился за столом и, проверив собственную готовность, достал из ящика служебный телефон, поднял трубку и громко проговорил: — Заводите нарушителя! И ему не пришлось долго ждать. В отделении полиции всё было чётко, всё было схвачено. А кто не умел действовать быстро, того Коконой лично учил с умом распоряжаться своим временем и возможностями. Дверь, в которую полторы минуты назад влетел сотрудник полиции, открылась и на пороге показались две фигуры. Так как в допросной из-за наличия лишь единственной лампочки было темнее, Хаджиме сперва увидел лишь два силуэта, задержанного и конвоира. Поэтому, не заметив ничего необычного, Коко снова развернулся к столу, желая проверить перед собой бумаги для фиксации показаний. Всё ещё не ожидающий никакого подвоха совершенно, Хаджиме немного сонно бегал глазами по столу, несмотря на оживление фактом допроса и выпитый кофе в обед. Появление задержанного прямо перед ним оказало самый мощный пробуждающий эффект. Ну никак, совершенно никак Коконой не ожидал увидеть перед собой Инуи Сейшу. Инуи Сейшу, с которым дороги разошлись много лет назад. Инуи Сейшу, про которого Коко практически никогда не переставал думать. Инуи Сейшу, о котором Коко так давно ничего не слышал. Самый живой из всех живых, с царапиной на щеке. В какой-то мешковатой, расстёгнутой, цветастой куртке, чёрной майке под ней и тёмными штанами, по стилю дизайна схожими на куртку. С немного торчащими в разные стороны волосами. Всё с тем же шрамом на лице. И опять-таки самый настоящий, сидящий перед ним. Если бы он мог, Коко сидел бы весь допрос с открытым от удивления ртом. И ничего не говорил. Просто смотрел на то, каким Инуи был настоящим, реальным. Сейшу снова рядом с ним. И даже совсем не важно, что он... Чёрт! Преступник? — Вот, одного задержали: компания таких же разрисовывала фасад здания и разбила пару окон жилого дома, — коротко отчитался конвоир. — Я понял, спасибо большое. Можете идти. — Есть! Дверь закрылась. В комнате всего два человека. Которые были совсем не чужими друг для друга людьми. Даже если они это тщательно пытались отрицать. И они молчали. Удивительно — Коко не мог заговорить, просто не мог. После стольких лет разлуки он не мог сказать чего-то элементарного, что вообще-то должен говорить по долгу службы: Хаджиме не мог начать допрос. Чёрт! Чёрт бы побрал всю эту ситуацию. У полицейского сердце стучало так бешено, будто бы задержанные долбили по решётке «обезьянника», где периодически оказывались. Это ж надо было такому совпасть. Именно к нему... Конечно, все же в отделе знают, как Коконой Хаджиме любит допросы с пристрастиями. Вот и спихивают всё на него. Да, любит... Но чёрт! Этого просто не может быть. Он, Инуи, здесь, в полицейском участке после стольких лет! Пусть кто-нибудь ущипнёт сейчас этого растерявшегося сотрудника... Коко молчал. И молчание хранилось не то чтобы минуту — нет! Даже дольше. Хотя он знал, что должен закрыть на всё глаза и продолжить делать свою работу. — Что же Вы молчите? Хаджиме почувствовал, будто бы через него прошёл электрический разряд. Этот голос. Конечно, изменился немного со временем. Но как же давно Коко не слышал Сейшу... Как же давно... Пальцами покоившейся на столе левой руки полицейский перебирал в воздухе, как бы пытаясь держать себя в руках. А правой рукой Коконой тёр лоб, прикрывая глаза. Ну почему, почему долгожданная встреча произошла именно здесь, в этот самый день, в этой самой допросной?! Коко немного изменил своё положение, и теперь правая ладонь подпирала подбородок. Прищуренные глаза смотрели прямо на Инуи. Перед Хаджиме, на самом деле, всë ещё сидел тот же парень со шрамом на лице, блестящими глазами и светлыми, немного взъерошенными волосами. — Кхм, значит так, — работать. Надо продолжать работать. — Вы были задержаны на месте происшествия. Что же двигало Вами при совершении акта вандализма? — Просто стало скучно. Инуи, казалось, ни на секунду не задумался, выдал ответ буквально сразу же. «Скучно?! Что за бред?! Тебе, тебе стало скучно — да что ты говоришь...» — Да неужели!? Гражданин Сейшу! Негодование, гнев, непонимание, шок, удивление — всё, абсолютно всё смешалось где-то у Коко внутри. У него просто-напросто не было времени на осознание того, что здесь происходит. Какой-то сюрреализм... — А Вас как тогда величать? Офицер Коконой? А? Кто же ты сейчас? Хаджиме вдруг вскочил со своего места, перегнулся через стол и схватил Инуи за грудки. Он был невероятно зол и раздражён. Раздражён из-за того, что всё это было таким неправильным. Он работал в полиции — это неправильно. Сейшу в допросной — это неправильно. Они по разные стороны этого чёртового стола — это тоже, чёрт возьми, неправильно. — Вы со всеми задержанными так обращаетесь? — Инуи немного прикрыл глаза и хищно улыбнулся, смотря прямо в чёрные глаза, метавшие молнии. — Заткнись, просто заткнись. Теперь вцепившись в деревянную поверхность, Коко в секунду закинул сначала колени, а потом и всего себя на стол, после чего свесил ноги уже с противоположного края и снова притянул Сейшу ближе, как можно ближе к себе. Пальцы до боли сжимали чужую одежду, костяшки побелели от отчаяния, а губы агрессивно изучали чужие. Коконой кусал нижнюю губу Инуи, чувствовал, как и его собственный, и рот Сейшу начинал подрагивать. Хаджиме шумно вдыхал; воздуха катастрофически не хватало. Коконой прижимал, притягивал Сейшу за одежду так близко, насколько это вообще было возможно. Он целовал губы и не мог от них оторваться. Хаджиме кусал и не мог насытиться должным образом. Как же мало, мало было ему Сейшу. Как же долго он его не видел. Пока сотрудник полиции изо всех сил восполнял баланс поцелуев, о которых так долго мечтал, свободные (к счастью) руки Инуи медленно блуждали по его спине, залезали под китель и вытягивали заправленные края рубашки из форменных штанов. Как только холодные пальцы коснулись кожи, Коко, сам того не подозревая, высоко простонал, с каждой нотой стона беря всё выше. Сейшу разорвал поцелуи, припадая к немного открытой шее. Зрачки Коко расширились от попадания дыхания на более нежную кожу. Инуи резко потянул на себя воротник рубашки, заставляя Хаджиме на мгновение задохнуться под звук отрывающейся пуговицы, одной, второй. Не было времени их расстёгивать. Этот чёртов перфекционист потом всё равно всё пришьёт. Инуи увеличил себе область атаки на шею и начал покусывать кожу в области ключиц. Коко шумно втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы и зажмурил глаза. У него не было сил отвечать — только лишь как-то реагировать. Перед закрытыми глазами расплывались разноцветные круги. В штанах становилось невероятно тесно. От накатывающего возбуждения Хаджиме задней стороной голеней прижался к внутренней стороне столешницы. Пальцы на ногах в лакированных туфлях с острыми носками поджались. Тут вдруг задержанный прервал свою атаку и отстранился было ненадолго от Коко; последний, удивлённо и немного разочарованно изогнув брови, посмотрел на него. Хаджиме был в секундном недоумении, впоследствии сменяемом новой лёгкой интригой при виде того, что одна чужая рука потянулась к пряжке полицейского ремня, а другая — к своей собственной. Коко, расплываясь в блаженной улыбке, немного откинулся назад, упираясь руками за спиной в поверхность стола. Он просто продолжал наблюдать за действиями Инуи. Тот лихо избавился от еле сдерживающей возбуждение одежды и практически помог сделать это и полицейскому. Для того, чтобы приспустить чужое бельё, Сейшу снова близко-близко подошёл к Коко. Он завёл свои руки последнему немного за спину, неотрывно смотря в глаза, и невесомо потянул на себя за резинку боксеры. Хаджиме на мгновение пришлось немного иначе упереться в поверхность стола руками, чтобы приподнять таз, дабы Инуи смог избавить его от такой лишней и ненужной ткани. После проведения манипуляции Сейшу невольно опустил взгляд вниз, словно оценивая возбуждение, которое не могло не давать о себе знать. — А как же мы таким образом работаем, а? Он дразнил; он только и делал, что дразнил Коко; потому что ему очень нравилось, как последний хмурил брови, сводил их к переносице и немного скалился в раздражении. — Господин офицер, я смотрю Вам, кажется, нужна помощь? — Заткнись! Просто заткнись! Инуи немного выпрямился и словно случайно коснулся одним пальцем головки немного пульсирующего члена. — А разве Вы не мечтаете получить долгожданную разрядку? Или Вы не поддерживаете идею взять Вас прямо здесь, на этом столе? Каждый раз, когда прямо сейчас, здесь, в этой комнате, Сейшу обращался к нему на «Вы», Хаджиме хотелось снова и снова закатывать глаза и стонать. — О! Я боюсь, я не смогу Вам помочь! Как же мне трахнуть Вас без презерватива? Сам не до конца соображая, что он делает, Инуи согнул одну свою ногу и коленом развёл чужие шире. Грудь Коко тяжело поднималась, и ему словно всё труднее становилось сидеть на этом столе. Однако же голова как-то продолжала работать, поэтому он вспомнил кое-что. Пальцами правой руки он полез в нагрудный карман рубашки и, немного покопавшись там, протянул Сейшу презерватив. Один единственный «квадратик» упаковки. Он будто бы ждал этого дня. — Кто бы мог подумать! Государственный служащий, а носит такое в карманах! Интересно, зачем же?! — Инуи говорил удивлённым и высоким тоном голоса. — Заткнись! Лучше бы ты не медлил! — Это ещё кто из нас заткнуться должен! — Сейшу огрызнулся в ответ. Они оба были на взводе. И оба до конца не понимали, что здесь происходит на самом деле. Инуи разорвал упаковку, достал презерватив и отшвырнул ненужную фольгу куда-то на пол. Это не его забота. Совершенно не его. Сейшу раскатал резинку по вставшему члену. После чего парень смачно смочил слюной указательный и безымянный пальцы, а затем приставил ко входу, тыльной стороной ладони до этого легонько ударив по бёдрам. Сейшу не очень-то хотелось церемониться, поэтому он не стал растягивать пытку пальцами и сделал не очень большую паузу между первым вошедшим внутрь пальцем и вторым, начиная двигать ими и разводить внутри на манер ножниц. Коко, чтобы облегчить своё не очень-то удобное положение, сильнее отодвинул руки назад, хватаясь пальцами за край столешницы. Изо рта вырывались рваные стоны и всхлипы сквозь сомкнутые зубы. С каждым движением рукой, вперёд-назад, Инуи постепенно проникал всё глубже внутрь, наблюдая за эмоциями Коко, который изо всех сил старался показать, что всё хорошо, всё нормально, всё пройдёт. Они оказались в таком неправильном положении. Будь всё это у кого-нибудь дома, Сейшу бы растянул процесс на долгие-долгие часы, лишь бы Хаджиме было комфортно. Но, к сожалению, они так сильно были ограничены временем и так сильно увлечены желанием. Со временем Коко перестал чувствовать дискомфорт; он привык к пальцам Инуи внутри себя. Сейшу в последний раз вытащил пальцы, чтобы перейти к следующему, основному «блюду» в сегодняшнем меню. Блондин подошёл как можно ближе к практически развалившемуся на столе Хаджиме. С высоты своего роста Сейшу смачно плюнул вниз, надеясь, что часть слюны попадёт на головку его члена. После чего он вновь смоченными пальцами прошёлся по всей длине и аккуратно приблизился входу. Инуи безмолвно посмотрел в глаза Коко, на лбу которого выступили бусины солёного пота. Тот демонстративно выдохнул, как бы позволяя приступить. Теперь уже намного увереннее Инуи начал входить. Хаджиме сначала изо всех сил старался сдерживать стоны за тесно сжатыми зубами, а после уже регулировал громкость так, как только мог. Сейшу медленно и аккуратно вошёл во всю длину, предоставляя возможность привыкнуть. Он правым ухом ощущал чужое, немного сбитое дыхание. Если бы мог, Коко сейчас бы разметался по мягким подушкам. Но условия в допросной не позволяли ему это сделать. Хаджиме мысленно говорил себе о том, что всё нормально, всё хорошо, надеясь таким образом привыкнуть к заполненности как можно быстрее. Случайное движение и так практически полностью застывшего в ожидании Сейшу доставило ему небольшой дискомфорт, однако же Коко, зажав рот собственной рукой, посмотрел в такие до боли знакомые и родные глаза и кивнул головой. Сначала медленно, но всё же Инуи начал двигаться, входя и выходя практически на всю длину и постепенно увеличивая темп, трахая Коко так, как ему хотелось. Возбуждение, разливающееся по всему телу, забирало силы, поэтому Хаджиме становилось неудобно другой рукой, отведённой за спину, упираться в поверхность стола. Он сначала опустился на локоть, а потом и вовсе распластался по столешнице. Сейшу, вовремя заметив то, что стол был не очень-то широким, притянул за бёдра Коко ближе к себе, не переставая входить в него — для того, чтобы тот не ударился головой. От того, как стол начал ходить ходуном, Хаджиме почувствовал было дискомфорт в шее. Но вообще-то ему было плевать. Коко лишь хотел чувствовать заполненность, ощущение чужого члена внутри себя. Он раздвинул ноги так, как только мог, чтобы предоставить Сейшу возможность вбиваться в тело на столе, как только тот захочет. Чтобы было до звёзд в глазах хорошо. Ловко задействовав свою левую руку, Инуи закинул правую ногу Коко себе на плечо, после чего кулаками упёрся в поверхность стола, как бы нависая над сотрудником полиции. — Гос-подин офицер, — громко и напряжённо прошептал Сейшу. Несколько прядей прилипли из-за пота ко лбу. — Неужели всë-таки кто-то на-ру-шил что-то? Каждый слог сопровождался толчком, а каждый толчок — слогом. — Инуи! Коко был готов вот-вот кончить, предупреждая это выкриком имени того, кто так развратно взял его здесь, прямо на рабочем месте. Пронзающее слух имя словно снова привлекло внимание Сейшу к лицу такого знакомого полицейского. Заметив, что Хаджиме был буквально на грани, Инуи сначала было схватил его член у основания, как бы вербально позволяя понять, что позволит кончить только вместе с ним. Хотя вообще осталось ждать не так долго. Ещё пара движений, и Сейшу, вытащив член и срывая презерватив, частично излился Коко на живот, в то же время выливая попавшие в презерватив капли спермы туда же, на кожу полицейского. Он позволил кончить Коко. Последний немного, частично запачкал свою одежду. А потом откинул голову назад. Хаджиме ощущал головокружение и шум в ушах. Было отвратительно «хорошо» и сногсшибательно «плохо». Потому что после стольких лет без любимого человека рядом хотелось его всего снова и снова, ещё и ещё. Хотелось слиться с ним воедино. А от этой случайной связи дыра в груди начала лишь зиять и чернеть ещё больше. Хаджиме чувствовал, как некоторые кудри его липли к лицу. Он, всё ещё полулёжа, смотрел на немного растерянного и также пытающегося отдышаться Инуи, который отошёл и упёрся одной рукой в стену. Только спустя пару минут, все ещё шумно выдыхающий воздух Сейшу посмотрел на полицейского, который, в свою очередь, всё это время смотрел на него буквально безотрывно. Они бы оба хотели остаться здесь, только вдвоём. Хотели бы, чтобы этот момент не заканчивался. И чтобы про них никто-никто не узнал. Кроме застывшего в недоумении Такеоми за дверью допросной, который последние две минуты пытался понять, что же происходит внутри и стоит ли ему... вмешаться?