Бессонница.

Флешбэк 1. 27 апреля 1998 г. (за неделю до битвы в Хогвартсе) — Отведите пленников в подвал, Фенрир. «Грейнджер, какого чёрта ты здесь делаешь?» Малфой смотрел на троицу пленников и бесконечно злился на друзей Гермионы, которые постоянно ввязывали её в эпицентр всех неприятностей. Он раздражённо прикрыл глаза, судорожно стараясь представить себе возможность их побега с его помощью, но в голову, увы, ничего не приходило. Не здесь она должна была быть… Это слишком опасно. — Постойте! Всех, кроме… кроме грязнокровки, — прозвучал ядовитый голос Беллатрисы Лестрейндж. Драко пробила дрожь. Он с ужасом смотрел на сумасшедшую тётку, которая с невероятной жестокостью схватила девушку за волосы и потащила её в центр зала. «Что она собирается делать? Почему просто нельзя запереть её вместе с Поттером внизу?» Парень сильно сжимал кулаки, чуть ли не срываясь с места, чтобы остановить Пожирательницу Смерти. Он судорожно метался взглядом между девушкой и тёткой, страшась увидеть, что будет дальше. Чувство собственной никчемности подступало ощущением тошноты, но он не мог так выдать себя. Даже ради неё… Кривая палочка в руке тёмной волшебницы заискрилась, а затем выстрелила в Гермиону. Сорвавшийся с губ девушки крик заполнил помещение громким звоном, а её тело неестественно выгнулось навстречу заклинанию и рухнуло на пол. «Твою мать!» Парень хотел закрыть глаза и уши, чтобы не сталкиваться с этим кошмаром наяву. Но его сознание отчетливо прорисовало в красках картину перед глазами, а слух стал острым, как у хищника. Он буквально впитывал весь этот ужас, который происходил посреди гостиной Малфой Мэнора. Блондин застыл на месте и чуть заметно вздрагивал при каждом заданном гриффиндорке вопросе. — Спрашиваю еще раз: где вы взяли меч? Где?! Беллатриса переходила на истерический визг, заглушая крики измученной гриффиндорки. Она крутила палочку вокруг девушки, словно что-то рисовала в воздухе и, как минимум, получала удовольствие от пыток. — Нашли… Мы его нашли… — задыхаясь от боли, старалась произнести девушка, как вдруг вновь вскрикнула от боли. — Пожалуйста, не надо! Стены гостиной наполнились воплями, смешанными с хрипом от сорванного голоса. И лишь эхо тёмного заклинания отскакивало от угла к углу помещения: «Круцио! Круцио! Круцио!» Едкий смех Лестрейндж чуть ли не заглушал мучения Гермионы, которая захлёбывалась в собственных слезах. А Драко оцепенел, словно врос ногами в мраморный пол гостиной, боясь сдвинуться с места. В глазах начинало темнеть, однако он с огромной силой сжимал веки, стараясь оставаться в сознании, которое ускользало от него с каждым криком кучерявой девушки. Он будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь за то, что позволил безумной тётке сотворить это с девушкой, которая уже давно лишила спокойствия его сердце. А сейчас оно разрывалось от боли с каждым её воплем, который заканчивался горьким плачем. Он так хотел помочь ей, подбежать, закрыть собой, запретить эти пытки. Но он ничего не мог сделать. Не в этот раз. Он начал проклинать свой род. Впервые пожалел, что принадлежал к семейству Малфоев, ведь за любые его противоречивые действия будут нести ответственность также и родители. Он не мог так поступить с ними. Особенно с Нарциссой. Но мучения девушки сводили его с ума. Было невозможно слышать её страдания. Это буквально резало его по сердцу, душило и оставляло безмолвно умирать от собственной ничтожности внутри. Боль комом застряла в горле и давила на глаза, выжимая из них слёзы. — Ты лжешь, паршивая грязнокровка! Вы забрались в мой сейф в банке! Правду, говори правду! — заклинание пронзало Гермиону, словно тысячи раскалённых ножей кололи её тело. Все внутренности пылали огнём, а лёгкие будто наполнялись водой. Сорвавшийся на хрип голос гриффиндорки постепенно терял свою громкость, растворяясь в ядовитом шипении Пожирательницы Смерти. — Что еще вы там взяли, что еще? ОТВЕЧАЙ! КРУЦИО! — срывалась на вопль Беллатриса. Крики Гермионы эхом отдавались от стен, постепенно утихая от слабости тела девушки. Она пыталась донести до безумной волшебницы, что меч подделка и они не были в банке. Но Беллатриса не верила словам девушки: она раз за разом направляла палочку с «Круцио» на измученную гриффиндорку и злорадно смеялась каждому крику. — Люциус, приведите гоблина! Сейчас мы узнаем правду! А ты, грязнокровка, пожалеешь, что появилась на свет! — женщина резко упала на колени, рядом с дрожащим телом Гермионы, а затем достала из-за спины кривой кинжал, от которого разило тёмной магией. В глазах Пожирательницы вспыхнул безумный азарт, а губы разошлись в сумасшедшей улыбке, открывая гнилые зубы. Она села поверх девушки, прижимая своим весом её тело. Прорезала ткань на рукаве левой руки гриффиндорки и приложила к мягкой коже лезвие ножа, с силой вжимая его в плоть, чтобы заструилась кровь. Девушка судорожно забилась под волшебницей из последних сил, рыдая от боли. Лезвие глубоко погружалось в кожу девушки, вырисовывая неровные линии по всему предплечью, пока не появилось слово «грязнокровка». Плач Гермионы резко сорвался, оставляя звучать в помещении лишь довольную, злобную усмешку Беллатрисы. Тело девушки больше не двигалось. Пожирательница наклонилась к руке Гермионы, вдыхая аромат свежий крови, и провела языком по алой струйке, прикрывая глаза и запечатлевая в своей памяти этот момент, а после блаженно улыбнулась. — Эй ты! Иди сюда! — перед ней появился глава семейства Малфоев, который брезгливо держал за рубаху гоблина. Он равнодушно взглянул на картину перед собой, а затем толкнул Крюкохвата в сторону Беллатрисы. Пока главная почитательница Тёмного Лорда допрашивала гоблина, Малфой-старший присоединился к своим родным. Нарцисса с болью во взгляде наблюдала за кузиной, поражённая жестокостью родственницы. Драко, замерший на месте, не двигался и даже не дышал — можно было уловить лишь лёгкое подрагивание его намокших от слёз ресниц. Люциус с отвращением посмотрел на сына и отвернулся, вслушиваясь в суть допроса. На удивление, слова девушки были правдой: гоблин подтвердил, что в руках волшебницы — подделка. Довольная Лестрейндж резко подскочила к гоблину и взмахом ранила его, порезав щеку кинжалом, которым ранее пытала девушку. Она велела вернуть пленника обратно в темницу и в последний раз взглянула на обездвиженное тело на полу, перед тем как удалиться из гостиной, заливаясь сумасшедшим смехом. Как только смех безумной волшебницы затих, а в зале остались только Малфои, Драко бросился к Гермионе. Он дрожащими руками схватил девушку за бледное лицо и слёзно просил открыть глаза, но его никто не слышал. — Нет! Нет! — он уткнулся в её кучерявую копну волос, прижимая тело девушки в свои объятия. Оно было податливым и полностью неподвижным. — Нет! Я сам! Сам! — Драко отвернулся от напуганной Нарциссы, которая обеспокоенно говорила ему, что девушке здесь не место и просила отдать её отцу. Он отстранился от гриффиндорки, сжимая её запястье и стараясь нащупать пульс, но понимал, что, кроме дрожи своих рук, не чувствовал ничего больше. Парень поднялся и взял на руки Гермиону, а затем направился к выходу из зала. Он быстро минул надменного отца с напряженной от беспокойства матерью и, как только скрылся с глаз всех пожирателей, трансгрессировал в свою комнату. Дверь громко хлопнула, замок щёлкнул. Заглушающие чары охраны и блокирующие заклинания активировались словами блондина. Драко положил девушку на свою постель и испуганно отпрянул на пару шагов назад. Он схватился за голову, впиваясь пальцами в платиновые волосы у корней, словно был готов начать вырывать их клоками. С губ срывались отчаянные стоны, слёзы текли ручьём, а губы дрожали в негромком плаче. Вокруг мрак. Он охватил парня, проникая под кожу, в кровь, дальше — в клетки его тела. В груди неприятно сдавливало и горело, прожигая болью изнутри. Малфой медленно опустился рядом с кроватью и провёл ладонью по волосам девушки, которая не двигалась. Новая волна эмоций захлестнула блондина, и он приглушённо взвыл, утыкаясь носом в мокрый и красный от крови рукав кофты девушки. Его трясло, нет, шарахало так, что он забыл, как дышать. Его пальцы несильно сжимали холодные пальцы девушки, сплетая их ладони. — Грейнджер, очнись. Очнись! Прошу тебя! — он рыдал в край кофты, задыхаясь от бесконечной боли во всём теле. — Прошу! Плач переходил в истерику, на виски больно давило, чуть ли не вырывая парня из реальности. Он сильнее сжимал ладонь девушки и мотал головой, неготовый признать её смерть. — Прости… Прости меня, Грейнджер, — срываясь на крик, Драко поднял голову и посмотрел на её прикрытые глаза. Она молчала. — Прости меня! Слышишь? Прости! Слёзы катились по щекам из красных глаз блондина. Он захлёбывался в рыданиях, понимая, что девушка никогда больше ему не ответит. И в этом виноват только он. Потому что был слабаком, испугавшимся защитить девушку, которую любил… — Слышишь, Грейнджер? — её губы не двигались, а глаза были закрыты. — Я… Я же… Чёрт. Грейнджер, я люблю тебя… Всё замерло. Замерло его дыхание. Замерло время. Мир остановился. Драко подался вперёд и мягко поцеловал её, едва прикасаясь своими губами к губам девушки. Он прикрыл глаза, утопая в лёгком и невесомом поцелуе, о котором не мог себе позволить даже мечтать. Горечь от осознания, что он потерял Гермиону накатила на Малфоя новой волной, заставляя отпрянуть от девушки. Её становилось все хуже и хуже видно из-за пелены бесконечных слёз. Драко зарылся лицом в рукав гриффиндорки, не готовый так скоро с ней проститься. «Ещё немного. Ещё чуть-чуть». Он утешал себя мыслями, что отпустит Гермиону чуть позже. Сейчас ему необходимо было совсем немного времени… Но минуты сменяли одна другую. Плач парня становился всё тише. И за окном наступила глубокая ночь. — Убери от меня свои руки, — над его ухом раздался голос, полный ужаса и отвращения. Матрас постели «загулял» по сторонам и резко расправился. Драко устало и тяжело поднял голову, а затем посмотрел в сторону голоса, который только что услышал. Перед ним стояла Гермиона, ошарашенно оглядываясь по сторонам и изучая комнату Малфоя. Она была жива.