Худший месяц в жизни.

Джонни кажется, что на данный момент, он — самый невезучий человек во всей вселенной, потому что его по самой дурацкой причине(мол, музыку ему в пол четвёртого утра слушать нельзя!) переселили в пещеру, что была не мыта, не чищена с мезозойской эры. То была комната почти на самом углу третьего этажа около лестницы — небольшое помещение с двумя кроватями да столиком подле окна. Подоконник грязнущий, пыль везде, — даже в трусах — а про старый ковёр, на котором валялись такие же запыленные подушки, можно промолчать. И Джостар до сих пор не знал — на кой случай этому Диего вообще понадобилось делать подобие гнезда на полу? Ладно, у всех свои закидоны, но он! Он был настолько странным со всеми своими очаровательными и не очень привычками, что хотелось его либо поцеловать, либо хорошенько треснуть меж переносицы. Или сразу вдарить в этот его нос с горбинкой. Да, точно вдарить. И треснуть тоже. За то, что Дио такой наглый, хитрый, тупит, когда не надо и за то, что Дио, сучара, красивый, когда спит и не спит. И из-за последнего Джонни всё же начинал сомневаться — а треснуть ли? А всё же, просыпаясь каждое утро, прижатый к кровати чьей-то ногой, он думал :"да, треснуть". Потом скидывал с себя эту ногу каждое утро, каждое утро готовил хозяину ноги кофе и каждое утро подходил к тому грязному окну, чтобы позлорадствовать над тем, что одному идиоту по обмену из Италии и из второго подобия жилья нужно к первой, а им ко второй паре. К слову, да, вид открывался на другое общежитие, внизу которого была пятёрочка. Это, конечно, удобно, но жаль, что не внизу этой общаги. А потом к нему подходил уже сам Диего с кружкой кофе в руках и начинал что-то причитать о том, что снова нужно будет писать сценарий ему, а не кому-то другому, потому что "он единственный, кто придумывает годные сюжеты для постановки". Да, Брандо, несомненно, ненавидел их кураторшу. Она-то женщина классная, современная, но падла и подлиза каких ещё поискать. И кажется, что это единственное, в чём Джостар готов с ним согласиться на все сто процентов. Ну, может, ещё согласится с тем, что зеленоглазый, каждое утро крутясь перед зеркалом орёт на всю хату о том, как же он ахуенен, но Джонни никогда этого не признает. Голубоглазый думает — "выбирать актёрское было самым худшим решением в моей жизни", когда его просят на практике показать страуса. А Диего думает —"актёрское всяко лучше этих сраных техникумов", когда в очередной раз устраивает на этой же практике перекус, потому что его уже не просят перестать смеяться во время показа какого-то образа, его не просят лучше выражать эмоции, ведь он — прирождённый актёр. А ещё его уже не просят перестать носить с собой куски пиццы, супчик в контейнере, карты, потому что свыклись. А некоторые и рады — их угощают бесплатно. А некоторые рады тому, что на перерыве в карты поиграть можно. А Панц — его подруга — думает :"сука, какой же ты пидор, Дио, но мне с тобой так повезло", доедая на лекции свою порцию творога. Кстати, учитель всё ещё путает её с парнем. А Джайро просто Джайро, потому что он успел спиздить последний кусок пиццы у Джонни, который тот тоже спиздил и доволен. После всего этого Джостар по привычке проклинает во всём Брандо, хотя понимает, что сам, очевидно, виноват в своей невнимательности. Но потом Диего обязательно сбегает в кафешку на соседней улице и купит к обеду для своего соседа целую пиццу, оправдавшись тем, что "это на спор". Хотя этот самый сосед понимает, что никакого спора не было и, упиваясь каким-то непонятным тёплым чувством в груди, уплетает свой заветный кусок. Когда-нибудь потом, Джонни всё-таки поблагодарит зеленоглазого за все купленные им ему пиццы. И поцелует тоже. Может быть. Шла уже вторая неделя, как парень с протезами упорно и отчаянно боролся со своим секретным желанием засосать Дио, при этом мотивируя себя забыть о нём старым дедовским способом — "это по-гейски" . И справлялся он вполне неплохо, пока между ними не случилась очередная перепалка. На очередной теории. Снова на задних партах. Диего как обычно пинал хуи, ведь ему-то не нужно учить все термины, которые были важные для театра, а потому сейчас снова завёл разговор с Панц о злосчастном Джостаре. — Ну смотри. Он постоянно шутит свои гейские шутки, таскает за собой тупого итальянца, — и наверняка сосётся с ним в подсобке! И каждый раз, когда напивается, лезет ко мне со своими обнимашками. Блять, — зеленоглазый скорчил такую рожу, будто бы с минуты на минуту блеванёт. — Даже если это так, то ты не в праве осуждать его за это, — девушка вертела в руках карандаш, разглядывая перед собой шоколадку, купленную перед парами блондином. — Тц, да знаю я! Ты как обычно со своей толерантностью, — теперь на его лице красовалась эмоция чрезмерной скуки, — Но он-то со мной в одной комнате живёт. Мало ли что ему взбредёт там. Вдруг изнасиловать меня захочет. — Не захочет. Ты, Диего, может и красивый, но трахнуть тебя точно никто не захочет. — Это ещё почему?! — парень стукнул слишком громко по столу и некоторые в аудитории обернулись на них, ехидно похихикав. — Тише, женщина, успокойтесь, — розоволосая открывает шоколадку, противно шурша, — Может, и захочет. Мне откуда знать? И Брандо, глядя на жующую плитку шоколада Панц, с рёвом выдыхает и падает головой на парту. Она смеётся. — Ну-ну, всё не так плохо, — и начинает поглаживать его по голове рукой в чёрных перчатках без пальцев, — Вдруг ты правда ему нравишься. — Это и есть "плохо", — отзывается тот. — Судя по твоим жалобам мне на него, Джонни тебе тоже нравится. Диего второй раз нарочно ударяется головой об парту. — Да не нравится он мне! — тот поворачивает голову так, чтобы злобно посмотреть в её красноватые тёмные глаза. Теперь вся аудитория точно смотрит на них. И вся аудитория точно знает, что эти два идиота точно нравятся друг другу, но сами они даже не подозревают об этом. Спустя минут десять в аудиторию врывается проспавший Джонни, что ночевал у того самого итальянца в соседнем общежитии после пьянки. Учитель что-то бухтит, мол, "как это неуважительно — опаздывать на 20 минут! " и даже не догадывается, как же голубоглазому похуй. Тот сразу летит к задним партам, где на него устремляются аж два до жути недовольных взглядов. — Диего! — шипит Джостар, с грохотом усаживаясь на переднюю перед самой последней парту, — Ты почему мне не позвонил?! Я из-за тебя проспал! — А с какого перепугу я должен был тебя разбудить? Попросил бы своего итальянца, — Дио снова корчит отвратительную рожу, всем своим видом показывая свою неприязнь к данной персоне, — Или, лучше бы перед тем как напиться подумал о том, что тебе завтра на пары, полудурок. — Единственный полудурок здесь ты, и в том, что я проспал, виноват так же ты! — после этого в аудитории начался сущий кошмар. — Говорит мне тот, у кого на сраном будильнике стоит звук сирены! — приводит аргументы Диего, вспоминая, как во время начала семестра подскакивал от чужого будильника. — Пфф, — голубоглазый смеëтся, думая, что выглядит пафосно, но на самом деле выглядит как придурок, — Если ты пытаешься переубедить меня в том, что виноват я сам, то у тебя это не получается, — Джонни тянет его за ворот водолазки к себе, — потому что я всë ещë помню, как ты стал ложиться ко мне спать, при этом жалуясь на то, что я занимаю слишком много места! Дио, прислонившись лбом к его лбу: — Это всë потому, что кровать с правой стороны занял первым я ещë до того, как тебя переселили! Это моя кровать, а на левую ты ложиться не хотел! А теперь мне приходится спать чуть ли не на стенке буквально из-за того, что кое-кто, — он ударяет его пальцем по носу, — раскидывается как на помойке! Держи свои конечности при себе, Джонни! Джостар немного ахуел. Нет, не от аргументов. От того, что Диего после недели игнорирования косвенно вышел с ним на контакт, продолжив сей диалог и прижавшись лбом. Это был бы отличный шанс поцеловать его. "Стоп, что?" — проносится в мыслях у светловолосого. Он ни на шутку пугается,и по этому парень хватает блондина за волосы и оттягивает от себя, крича что-то злобно про то, что тот должен ему ещë один хот-дог. Учитель не выдерживает. — Пошли вон! Оба! — и те вылетают из кабинета под смех остальных, а Панцдо сих пор упорно делает вид, что еë здесь нет. "Стыд и позор" — думает она. Джонни старается не отставать от Дио, ведь бегать на протезах не так уж и легко, а последний уже спускается с лестницы второго этажа, соскакивая со ступеньки на ступеньку. Влетая на первый этаж, под крики охранника и гардеробщиц, зеленоглазый пролезает под турникетом, а сзади на него прыгает Джостар, хватая того за ногу. Схваченный сгибается в три погибели, и, кое-как, но всë же кусает другого парня за руку. Голубоглазый морщится от боли, пока Диего вырывает свою ногу из его стальной хватки, ударяя светловолосого коленом под подбородок, и Джонни чувствует, что случайно прикусывает от этого язык, и рот слегка наполняется кровью вместе со слюной от тошноты. Он сглатывает всë это, а после начинает вновь нестись за Дио, который уже успел выскочить из университета. — Стой, пидор! — юноша кричит, надрываясь, и чувствует, что голос невольно начинает хрипеть из-за холода на улице, а, может, и из-за этакой пробежки. — А ты попробуй догони! — его сосед, такой же запыханный и охрипший, отвечает на крик. — Да стой ты! Блять... — Джостар хрипит, хватаясь за грудь, — А нахуй мы вообще бежали? — ... — Брандо молчит секунд десять, смотря куда-то сквозь своего сосёда, а потом выдаёт: — А я ебу, что-ли? И они, стоя у пятëрки рядом с универом, ржут, сами не понимая с чего. Только вот Джонни слишком неожиданно поскальзывается и по совершенной случайности валит Брандо на землю. Юноши успевают выдать только синхронный мат, прежде чем упасть. — Блять, ты сучара. Я только вчера еë постирал, тц... — блондин, приподнимаясь на локтях, разглядывает грязный рукав своей любимой водолазке, — А ещë ты мне все органы отдавил. — В таком случае я мог отдавить тебе только член и мозги, Дио, — парирует голубоглазый, тоже приподнимаясь, — И то — я упал просто рядом, а не на тебя. Они по-глупому пялятся друг на друга, и Джонни думает — "пора". Тот немного подаëтся вперëд, грубо хватая парня под собой за щëки. Нижний всë ещë глупо смотрит на него своими выразительными глазами, будто ожидая чего-то. "Мне пиздец" — думает Джонни, прикасаясь своим носом к чужому. "Мне точно пиздец! " — думает Джонни, оставляя лëгкий тëплый след на чужих губах. А губы у Дио искусанные в кровь и в мясо, потрескавшиеся. Чёрт бы побрал эти его дурацкие привычки. "Ему пиздец" — думает Диего, когда сосед наконец отлипает от него. Лежит, тупит и смотрит ещë несколько секунд. А потом говорит осуждающе, хотя хотел просто въебать с правой и сбежать: — Бля, Джонни, это по-гейски, — и отпихивает того от себя, всë ещë пытаясь осознать то, что сейчас произошло. — Ты даже не сопротивлялся. — Пошëл нахуй. Ненавижу тебя. — Что? — а ответом голубоглазому послужил довольно неприятный жест рукой от убегающего Брандо. "Да, всë-таки, водолазка у него испачкалась" — смотря соседу в спину, парень понимает, что и в этом виноват он сам. Но винить будет, естественно, Диего. В этот же вечер после всех пар зеленоглазый даже не соизволил явиться в свою комнатку. Джонни было даже как-то грустно смотреть в окно и ржать над другими бедными студентами одному. Было непривычно одному ложиться спать. А позвонить или написать нельзя — гордость не позволяет. Было понятно только одно. Дио обиделся на что-то. Возможно, на подсознательном уровне Джостар понимал, на что, но не хотел об этом думать. Да, засыпать одному без ночных разговоров и пинаний в живот было действительно непривычно. Это был уже не первый раз, когда после их разногласий Диего не приходил. Но какая-то непонятная хуета в голове усердно твердила Джонни — "это ты виноват". А в то же время этот самый Диего, немного подвыпивши, плакался Панц о том, какой же Джостар гандон, играя с ней параллельно в карты. Время уже далеко за полночь, но завтра им к третьей паре, "так что всë по кайфу" — думает девушка на пару с блондином. Естественно, парень рассказал, что светловолосый его засосал. Та ахуела. Ещë рассказал, что послал его нахуй. Розоволосая ахуела ещë больше. Потом он попросился переночевать у неë. Она ахуела в край. — Дио, ты ëбнулся? Я, конечно, понимаю, что у вас там происходит что-то на грани между какой-то дешëвой драмой и семейными разборками, но это уже из крайности в крайность, — Хот Панц валится на другую часть кровати спиной, распластавшись звëздочкой. В такой же позе лежал юноша на другой стороне кровати. — Может, и ëбнулся. Тебе-то какое дело... — обиженно буркнул Брандо, поворачиваясь агрессивно на бок. — Ты всегда таким был, — красноглазая, словно чья-то мамка, вновь принялась читать морали, которые, в принципе, очень даже помогали, — Таким упрямым и противоречивым. Ты и сейчас своим принципам следуешь. Ведёшь себя, как самый настоящий козёл. Как баран. Но не в этой ситуации, придурок! — она поворачивается лицом к нему, придвигаясь, — В этой ситуации вам надо поговорить, иначе он и правда уйдёт. К тому итальянцу... Или как ты там говорил? — девушка обняла того со спины, начиная перебирать его волнистые волосы. — Верно. Тот бесячий итальянец со своими припизднутыми шутками! Они же совсем несмешные! А Джонни ржëт с них как конь! У меня же шутки лучше. Ну, может, странные немного, но лучше! А он даже не слушает их. Душнила, — парень тоже поворачивается лицом к Хот Панц, ëрзая, чтобы лечь поудобнее. — Да, шутки у тебя странные, — призадумалась, и потом добавила, — но смешные всë равно. Просто у Джонни с Джайро много общего. Такая же нелепая манера общения, такие же интересы, один курс... Не замечал? А вы с ним разные. Попробуй поговорить с ним о том, что интересно ему, — всë это звучало не как совет или предложение, а как утверждение. — То есть сейчас ты хочешь сказать, что я ему не подхожу? — Диего даже не злится, потому что понимает, что это действительно так. Порой он думал, что голубоглазому просто не суждено понять этого, но тот до сих пор лезет к нему уже года три точно. Неужели настолько тупой? Судьба Дио Брандо — умереть одиноким, богатым и со славой, так и не сходив ни разу к психологу. А вот у Панц были на него другие планы. И у Джостара, кажется, тоже. Порой он думал — "они все не понимают, что сам я уже выбрал себе жизнь. Лишние люди ведь не нужны на пути". Конечно, розоволосая ни в коем случае не была лишней. Да и Джонни тоже. Но, всё же, Диего было страшно. "Всë когда-нибудь обернëтся против тебя, " — гласит первое правило. "Не доверяй людям так легко, " — гласит второе правило. "Держи всех на расстоянии, " — гласит правило третье. "Время не лечит, " — утверждает четвëртое правило, якобы предупреждая, что о каждом своëм решении нужно думать до того, как ты его примешь. А у Джонни совсем другие правила в жизни. Он легко всем открывается, — по крайней мере только ноет о том, как устал от лекций — он слишком легко выбирает себе людей, с которыми собирается провести свою жизнь, — взять того же Цеппели — он слишком легко умеет со всем смиряться, — когда ему было лет десять, его отец умер, а тот даже слезинки не проронил — он слишком легкомысленный и простой для такой жестокой и сложной жизни. "Он не выживет" — думает Дио. Но знает, что всë же выживет, ведь это, блять, грëбаный Джостар! — Не совсем, — подумав, отвечает подруга, — Вы просто реально слишком разные. Но, знаешь, противоположности притягиваются. — Полнейший бред. — Почему ты вечно вешаешь на подобные вещи эти все свои пессимистичные ярлыки? — Панц негодует. Видно, девочка устала — начало учёбы как всегда заёбывает. — Потому что это реально бред, — блондин трëт переносицу, — Все подобные "мудрые цитаты" обычно никогда не работают, и это лишь пиздёж чистой воды. — Допустим. Теперь перевалило и за три часа ночи, но за день выходных можно выспаться. — Ты лучшая, — отчаянно говорит Дио, устраиваясь на раскладушке, взятой непонятно откуда, — Обожаю тебя, Панц. — Ага, спасибо, — отзывается недовольно девушка, — спи уже, придурок. К слову, ночью не спали двое. Один, сидя на чужой кухне — другой, выйдя на балкон покурить украденные сигареты.