Телохранитель

       Босса портовой мафии Осаму Дазая за четыре года пытались убить двести тридцать восемь раз. Сто двадцать девять раз в него стреляли, шестьдесят пять раз его травили, двадцать два раза — взрывали, восемнадцать раз — душили, трижды — пытались скинуть с небоскрёба, и нашёлся даже один гений, попытавшийся разрубить босса мафии катаной. Дазай вёл подсчёт этим покушениям: педантично записывал обстоятельства каждой неудачной попытки убийства в небольшой блокнот из чёрной кожи. Это его забавляло.        Противоположные чувства по этому поводу испытывал личный телохранитель Дазая — Чуя Накахара. При прежнем боссе, Огае Мори, Чуя ездил на переговоры в разные города, возглавлял боевой отряд, жил в отдельной квартире и в целом был очень доволен своей жизнью. Ровно до тех пор, пока его бывший напарник по «Двойному чёрному» не стал боссом. Дазай назначил Чую на должность телохранителя через неделю после собственного назначения, потому что уже за это время на него впервые напали. И это был единственный раз, когда Дазай отразил нападение сам; остальные двести тридцать семь раз его спасал Чуя. Дазая приходилось охранять сутки напролёт, и Чуя ради этого переехал из отдельной квартиры в комнату, соседствующую с кабинетом босса.        За последние четыре года они почти не разлучались. Обычно каждый занимался своим делом в одной или в смежных комнатах, чтобы Чуя мог в любой момент защитить Дазая. Вот и сейчас Чуя сидел в кресле в углу чёрного кабинета, освещённого лишь безжизненным светом люстр и настольной лампы. Огромное панорамное окно, через которое любовался Йокогамой Мори, закрывал чёрный пуленепробиваемый щит, не пропускающий дневной свет. Его повесили по приказу Чуи после того, как он в двадцать второй раз спас Дазая от снайперской пули.       Если при Мори этот кабинет напоминал зал для приёмов, то при Дазае — гроб. Чёрные стены, чёрный ковёр, поглощающий любые звуки, чёрный глянцевый потолок, чёрная мебель. Роскошный дубовый стол, за которым сидел Мори, разлетелся на мелкие щепки в результате взрыва бомбы. Чуя тогда рвал и метал, поскольку взрывчатку принёс с собой один из боевиков портовой мафии, надёжный человек. Сам он погиб при взрыве, и потому так и осталось неизвестным, знал ли он, что на нём бомба, или нет. Во всяком случае, после этого Чуя наотрез отказывался оставлять Дазая наедине даже с самыми проверенными людьми.        Сейчас на месте старого стола возвышался новый, тоже из массива дуба, но чёрный. Его многочисленные ящики украшали серебряные ручки. Кресло Дазая, диван и кресло Чуи были изготовлены на заказ из чёрной кожи.        Дазай и сам сливался с этой чернотой. Когда он стал боссом, даже его рубашки сменили цвет с белого на чёрный. Чуе не раз приходила в голову дурацкая мысль о том, что про Дазая можно рассказывать страшилки: в одном чёрном-чёрном городе есть чёрный-чёрный кабинет, в котором сидит чёрный-чёрный человек, обмотанный белыми-белыми бинтами. Бинты — единственная не чёрная деталь одежды, которую позволял себе Дазай. По крайней мере, та деталь, которую видели посторонние.        Чуя посторонним не был, напротив, на данный момент его можно было назвать самым близким человеком Дазая: не только телохранителем, но и любовником. Правда, между ними почти месяц ничего не было: в плотном графике босса для секса не находилось места. Его это, судя по всему, устраивало, чего не скажешь о Чуе. Изголодавшийся за месяц по близости, он хотел бы прямо сейчас схватить Дазая за воротник рубашки, прижать к стене и поцеловать. Или повалить на диван, раздвинуть длинные ноги и трахать до изнеможения.        Видимо, эти желания проступили на лице Чуи слишком отчётливо, потому что Дазай оторвался от чтения своих бумаг и холодно произнёс:        — Хватит раздевать меня глазами. Тебе лучше сосредоточиться на деле, Чуя. У нас с минуты на минуту будут гости, которые с большой долей вероятности попытаются меня убить.        — Без тебя знаю! Зачем вообще понадобилось приглашать сюда людей, если ты заранее знаешь, что они попытаются убить тебя?!        — Чтобы мой верный пёс не зря ел свой хлеб, конечно. — Дазай сложил руки на столе, переплетя длинные пальцы, совсем как Мори когда-то, и обворожительно улыбнулся.        Чуя цыкнул и отвернулся к стене, на которой висела чёрно-белая фотография в тяжёлой раме. На снимке был запечатлён крохотный и совершенно пустой бар: ни гостей, ни бармена, только два бокала виски на барной стойке. Дазаю, по непонятной Чуе причине, нравилось рассматривать эту фотографию. Он мог подолгу стоять напротив неё и улыбаться неизвестно чему, на это время в плотном графике босса находилось.        В массивную дверь постучали. Чуя встал и, миновав вальяжно раскинувшегося на кресле Дазая, распахнул дверь перед вошедшими. Гостей было двое: глава одного из токийских кланов якудза Якумо Коидзуми и его заместитель Рюдзи Танабэ. Охранники, дежурившие перед дверью кабинета, обыскали гостей и забрали их оружие, но Чуя, наученный горьким опытом, привык проводить личный досмотр.        Быстрыми отточенными движениями он похлопал обоих по груди, спине и ногам, и, не обнаружив ничего запрещённого, склонил голову в приветствии:        — Добро пожаловать в портовую мафию Йокогамы!        — Чрезвычайно рад вас видеть! — кивнул Коидзуми, и по американскому обычаю пожал руку сначала Дазаю, потом Чуе. Последний ощутил, как ладонь что-то оцарапало.        — Что это было? — резко спросил он.        — А, вы наверное, о моём перстне. — Коидзуми продемонстрировал массивное кольцо с камнем. — Прощу прощения, всё руки не доходят заказать камню подобающую огранку.        Чуя, всё ещё хмурясь, кивнул и встал сбоку от стола Дазая, где всегда находился во время переговоров.        За четыре года руководства портовой мафией Дазай успел подмять под себя практически весь регион Канто. Все более-менее крупные преступные группировки и кланы якудза Дазай или уничтожил, или заставил признать главенство мафии Йокогамы. Оставалось совсем немного старых кланов, не желавших расставаться со своей властью и деньгами, и клан Коидзуми был как раз из этих немногих. До сих пор они друг другу не мешали, стараясь разделять сферы влияния, но, поскольку Дазай задался целью оставить портовую мафию единственной криминальной организацией в регионе, вечно перемирие продолжаться не могло.        Пока два босса обменивались дежурными вежливыми фразами, Чуя внимательно рассматривал гостей. Якумо Коидзуми был высоким и широкоплечим. Густая седая шевелюра мягко спадала локонами ему на плечи. Дорогой пиджак плотно обтягивал его накаченное тело, мускулы отчётливо просматривались даже сквозь два слоя ткани. Его левый, отсутствующий с молодости, глаз закрывала чёрная повязка, которая, словно в зеркале, отражала такую же повязку на лице Дазая. Заместитель Коидзуми Рюдзи Танабэ был помоложе и производил впечатление типичного головореза. Если его боссу удавалось маскироваться под благодушного пожилого японца, то Танабэ принадлежал к числу тех, на ком деловой костюм смотрится до смешного нелепо. Одного взгляда на его кулаки было достаточно, чтобы представить, сколько черепов он ими раскрошил.        — Что ж, господин Коидзуми, давайте перейдём к делу, — проговорил Дазай. — Что именно вы хотите мне предложить?        — У токийских кланов вызывает определённые вопросы ваша политика, господин Дазай, — вкрадчиво произнёс Коидзуми. — Говоря откровенно, в своей экспансии Канто вы зашли слишком далеко.        — Мне воспринимать ваши слова как угрозу? — скучающе протянул Дазай. Чуя не сводил глаз с Танабэ: чувствовал, что основную опасность представляет именно он. Танабэ поднял на него взгляд и скривил губы в ухмылке, что лишний раз подтвердило подозрения Чуи.        — Воспринимайте, как пожелаете. — Коидзуми пожал плечами. — Вы умудрились разозлить все группировки Канто. Сейчас у вас есть последний шанс отступиться от задуманного и уйти из Токио.        — Или что? Убьёте меня? — насмешливо спросил Дазай.        Коидзуми развёл руками, как бы демонстрируя, что ему не оставляют выбора. Дазай перегнулся через стол и, глядя Коидзуми в лицо, проникновенно прошептал:        — Ну попробуйте.        Эта фраза произвела эффект спускового крючка: в мгновение ока оба якудза вскочили со своих мест. Не успели стулья, на которых они сидели, упасть на пол, как Коидзуми уже вскочил на стол с явным намерением схватить Дазая. Танабэ одновременно рванул навстречу Чуе, чтобы не позволить ему защитить босса. Чуя поднырнул под его руку и пнул стол вперёд. По его задумке, босс якудза вместе со столом должен был отлететь к стене под действием гравитации, но получилось лишь толкнуть стол на несколько сантиметров. Этого хватило, чтобы Коидзуми потерял равновесие, и, ударившись головой об угол стола, упал на пол, но Чуя с ужасом осознал, что не чувствует Смутную печаль. Он кинул быстрый взгляд на откинувшегося в кресле Дазая.        — Перстень, — ответил тот на незаданный вслух вопрос. — Похоже, он пропитан веществом, отключающим способность.        — Только ты поздно догадался, умник, — прокряхтел Коидзуми с пола. — Твой телохранитель ничего не стоит без своей способности.        Танабэ широко ухмыльнулся и, схватив Чую за ворот пиджака, бросил через спину на пол. Он был сантиметров на сорок выше и на столько же килограммов тяжелее Чуи, которому теперь приходилось рассчитывать только на собственные силы. И нож. Тот самый, что через секунду пригвоздил к полу ступню Танабэ. Это задержало его и дало Чуе возможность вскочить и пнуть Танабэ в пах. Тот, согнувшись пополам, зашипел от боли, а Чуя вытащил из ящика стола пистолет, взвёл курок и направил оружие на Коидзуми.        Дазай, не пошевелившийся даже в тот момент, когда ему угрожала реальная опасность, встал, подошёл к Коидзуми и стащил перстень с его пальца. Покрутил его в руках, и камень, откинувшись, как крышка, открыл взору тонкую иглу. Она, очевидно, и лишила их с Чуей способностей в тот момент, когда они пожимали гостям руки.        — Время действия вещества? — поинтересовался Дазай у Коидзуми.        — Два часа. Послушайте, господин Дазай, мы могли бы уладить это недоразумение.        — Уладим, не волнуйтесь. — Дазай улыбнулся ему и вместе с перстнем вернулся на своё место. — Стреляй, Чуя.        Танабэ дёрнулся, чтобы помешать Чуе, и первый выстрел пришёлся ему в лоб. Коидзуми попытался сбежать и даже почти добрался до двери, но следующая пуля попала ему в затылок, и он камнем рухнул на пол.        — Опять придётся вызывать клининговую службу, — зевнул Дазай, лениво рассматривая пятна крови на стене и ковре. — Но зато это покушение вышло довольно оригинальным. Нас ещё не пытались лишать способностей.        Он достал блокнот и вписал туда двести тридцать девятое покушение на свою жизнь.        — Это реально пройдёт через два часа? — Чуя покрутил кистью. Ощущение было не из приятных: будто лишился чего-то важного, вроде руки или ноги. Такое происходило и раньше — Ширасэ и N на время лишали его Смутной печали. Правда, теперь Чуя уже не был таким доверчивым и не позволил ранить себя или лишить сознания. Благодаря постоянной практике его рефлексы к двадцати двум годам обострились до предела.        — Скорее всего. Надо будет отдать кольцо на экспертизу в нашу лабораторию. Портовой мафии тоже не помешает вещество, отключающее на время способность.        Дазай встал и направился к двери, носком ботинка откинув в сторону труп, перегораживающий дорогу.        — Ты куда? — окликнул его Чуя.        Дазай посмотрел на него со смесью раздражения и усталости. Сейчас на его лице не было даже тени улыбки, бледное лицо словно сковал лёд.        — Мне в очередной раз напомнить тебе об иерархии? — холодно спросил он. — Я — босс и не обязан отчитываться подчинённым о своих намерениях. Если я прикажу тебе пойти со мной, ты пойдёшь. Если нет — останешься здесь. Сейчас ты мне не нужен, на меня никто пока не собирается нападать.        Именно по этой причине четыре года назад на совете капитанов Чуя проголосовал против того, чтобы Дазай руководил портовой мафией. Понимал, что это назначение выстроит между ними невидимую стену. Дазай не требовал от Чуи называть себя боссом или становиться на одно колено, склоняя голову, но то и дело высокомерно подчёркивал разницу в их положении. А Чуя теперь не мог, как раньше, врезать ему по наглой морде или заломить руку за спину, демонстрируя превосходство в физической силе. Только и оставалось, что повышать голос.        — Да помню я, что ты босс! Тебя, чёрт побери, только что чуть не убили! Моя работа — защищать тебя, даже если я сам с удовольствием свернул бы тебе шею! — прорычал Чуя.        — Это всё очень трогательно, но не нужно защищать меня от собственных подчинённых. Я всего лишь направляюсь к Ацуши. У него тренировка сейчас, хочу посмотреть.        — Я с тобой. Не доверяю этому оборотню.        — Ты никому не доверяешь, — отмахнулся Дазай. — Ацуши — мой ученик, он точно не причинит мне вреда.        — Да мне плевать, ученик он тебе или кто! Его способность — самая сильная в мафии после моей. Я иду с тобой и точка.        Дазай ничего не ответил, только рукой махнул, мол, чёрт с тобой. В полном молчании они прошли по коридору и спустились до второго этажа, на котором располагались залы для тренировок. Из приоткрытых дверей одного из них доносились звуки борьбы. Чуя обогнал Дазая, рывком распахнул дверь и увидел Ацуши Накаджиму, дерущегося на татами с одним из людей из собственного летучего отряда. Без особого труда Ацуши бросил соперника через голову и уселся сверху, выкрутив ему руки. Вошедший вслед за Чуей в зал Дазай заметил явную разницу в подготовке соперников и недовольно покачал головой:        — Тебе нужен другой спарринг-партнёр. Оставь несчастного в покое.        Ацуши вскочил, жестом отпустил подчинённого и тут же начал оправдываться:        — Прошу прощения, господин Дазай, сегодня я… — он неловко одёрнул белую куртку для дзюдо. Несмотря на высокую должность, своей робостью перед начальством Ацуши всё ещё напоминал того дрожащего мальчика, которого Дазай забрал из сиротского приюта четыре года назад.        — Босс, — перебил его Чуя. — Для тебя он босс.        — На него это правило не распространяется, — нетерпеливо отмахнулся Дазай и ласково улыбнулся Ацуши. — Так что случилось? Не нашлось сегодня никого посильнее?        — Да, господин Даз… босс, — поправился Ацуши, с опаской взглянув в перекошенное от злости лицо Чуи. — Последняя миссия была тяжёлой, многие ещё в лазарете. Я подумал, что стоит дать им день передышки.        — Что ж, наверное ты прав, — задумчиво проговорил Дазай. Спустя мгновение его лицо озарилось улыбкой, и он воскликнул: — В таком случае тебе повезло! Чуя сейчас без своей способности, и я бы хотел проверить, сможешь ли ты победить его в обычном бою.        — Ты бы хоть предупредил! — Чуя возмущённо развернулся лицом к Дазаю. — Я что, должен драться с ним прямо вот так? — Он красноречиво указал на свой костюм из дорогой ткани, сшитый портным специально для него.        — Босс, мы можем провести бой позже, чтобы господин Накахара успел переодеться, — поддержал Чую Ацуши.        — Позже он будет со способностью, которую ты вряд ли одолеешь. Не переживай за его одежду, Ацуши. Приступайте.        От этого ласкового дазаевского тона у Чуи внутри что-то заклокотало. Если до этого он просто злился, то теперь его душила самая настоящая ярость. Чуя молча скрежетал зубами и до боли сжимал пальцы в кулаки. Несмотря на отсутствие Смутной печали, он был уверен, что надерёт этому оборотню зад быстрее, чем тот успеет выговорить слово «дзюдо». Сколько бы ни было за любимым учеником Дазая кровавых миссий, Чую он ещё ни разу не побеждал.        Дазай ободряюще похлопал своего ученика по плечу, уселся на стул у стены и скрестил руки на груди с таким видом, словно ожидал сногсшибательного зрелища. Для полноты картины ему не хватало только попкорна. Разумеется, чёрного цвета, чтобы не выбивался из образа.        Ацуши подошёл к татами, поклонился и неуверенно взглянул на Чую. Тот, в свою очередь, хмуро поклонился в ответ. Пиджак и портупею он повесил на спинку другого стула, а рукава рубашки закатал до локтей. Видимо, ярость Чуи стала слишком очевидной, потому что Ацуши, стоило им приблизиться друг к другу, зашептал:        — Может быть, мы всё-таки перенесём бой? Ваша рубашка может пострадать.        — За себя волнуйся, — прошипел Чуя и схватил Ацуши за воротник куртки.        Обычно ему довольно легко удавалось если не перевернуть оборотня на спину сразу, то, по крайней мере, лишить его равновесия. Но сейчас Ацуши стоял намертво, его ноги вросли в татами, как корни могучего дерева. Чуя зарычал от злости: всё-таки отсутствие способности сказывалось на его силе. Ацуши тоже перешёл в нападение, и после нескольких попыток ему удалось свалить Чую на татами, тот перекувыркнулся, вскочил, и соперники вновь ухватили друг друга за одежду. Чуя услышал, как трещит ткань его дорогой рубашки, и секундой позже пуговица оторвалась и отлетела в сторону.        — Простите, пожалуйста, господин Накахара, — залепетал Ацуши.        — Заткнись! — заорал красный от натуги Чуя.        Он что есть силы толкнул оборотня в грудь, одновременно ставя подножку, Ацуши проделал тот же приём, и они вместе рухнули на татами. От рубашки отлетели ещё две пуговицы, а кусок воротника Ацуши потрясённо сжал в руке. Он перестал драться, и до Чуи спустя мгновение дошло, почему — он победил. Чуя лежал на спине, что означало стопроцентный проигрыш. От стены донеслись хлопки. Дазай, улыбаясь, проговорил:        — Ацуши, ты молодец, я тобой горжусь!        Оборотень покраснел до корней волос, смущённо улыбнулся в ответ, и тут это произошло. Чуя даже не успел осознать, что делает. Только что он лежал распростёртым на татами, а в следующую секунду уже бил Ацуши по лицу кулаком, как в самой обычной уличной драке.        — Чуя! — крикнул не своим голосом Дазай, и это привело его в чувство. Он медленно слез с Ацуши и отошёл в сторону. Оборотень вскочил и встал в боевую стойку, приготовившись защищаться.        — Забей, — хмуро проговорил Чуя. — То есть извини. Я не хотел.        — Не хотел?! Ты ему зуб выбил!        Дазай даже соизволил встать со своего трона и подойти к татами. Чуя кинул на Ацуши взгляд исподлобья. Кровь тонкой струйкой стекала у него изо рта и пачкала белую куртку. Он поднёс ладонь ко рту и выплюнул на неё зуб. По-видимому, второй. Чуя подавил неуместное желание рассмеяться: тигр и без зубов.        — Ацуши, на сегодня тренировка окончена, восстанавливайся. Чуя, за мной! — непререкаемым тоном приказал Дазай и вихрем вылетел в коридор. До кабинета опять шли молча, только теперь Чуя ощущал нечто похожее на раскаяние. Ацуши, в конце концов, не был виноват в том, что Дазай ведёт себя, по отношению к нему, как козёл.        Стоило им переступить порог оперативно вычищенного кабинета и закрыть за собой дверь, как Дазай сразу дал волю эмоциям:        — Что это было?!        — Почему ты так ведёшь себя с оборотнем?! — вопросом на вопрос ответил Чуя. Он не собирался оправдываться. Извинится перед Ацуши по-человечески позже, когда остынет. Тем более, зубы у него новые отрастут благодаря тигриной регенерации.        — Как я веду себя с ним?!        — Как будто ты с ним спишь! — выпалил Чуя то, что давно уже вертелось на языке. — Разговариваешь с ним так ласково, улыбаешься ему. Поэтому ты динамишь меня уже месяц, он тебе больше нравится?!        — Боже, Чуя, — Дазай устало закатил глаза и опёрся спиной о стену. — Ты когда-нибудь повзрослеешь? Тебе двадцать два года, а ведёшь себя, как подросток — все разговоры о сексе. У меня особое отношение к Ацуши, потому что его ждёт очень важная миссия, к которой я его готовлю. Хватит кидаться на всех подряд. Мне нужен телохранитель, а не бешеный пёс. Что мне сделать, чтобы ты успокоился, дать тебе?        Чуя ошеломлённо уставился на него. Дазай ожидал ответа так равнодушно, словно интересовался погодной сводкой. Когда секс стал для него рутиной, от которой хочется поскорее отделаться?! Когда Чуя стал этой рутиной?!        Он покачал головой и ушёл в свою комнату, не забыв напоследок оглушительно хлопнуть дверью. Сбросил с себя разорванную рубашку и рухнул на кровать лицом вниз. Было слышно, как Дазай в кабинете сел в кресло и зашуршал бумагами.        Из головы Чуи не шли жестокие в своём равнодушии слова Дазая. Как будто они друг другу никто. Но пять лет назад именно Дазай, тогда ещё капитан портовой мафии, пришёл к Чуе домой с пиццей и бутылкой вина. Чуя помнил тот вечер так хорошо, как будто это было вчера. Когда бутылка опустела, они впервые поцеловались. Поцелуи переросли в страстную ночь, положившую начало их отношениям. Дазай признался, что Чуя давно ему нравится, и сам предложил встречаться. Чуе сравнивать было не с чем, но ему казалось, что эти отношения сделали счастливее их обоих. Дазай бывал мрачен и угрюм, но чаще шутил, смеялся, готовил для Чуи дурацкие завтраки, вроде глазуньи в форме члена, шептал на ухо похабные анекдоты во время совещаний и вообще был другим, более живым и человечным.        Сейчас то время казалось ушедшим безвозвратно. Когда произошла эта перемена, Чуя и сам не понял. Дазай отдалялся от него приблизительно с того времени, когда взял в ученики Ацуши. Они до сих пор были любовниками, но ни о какой нежности со стороны Дазая речь давно уже не шла. Зато Ацуши доставались и искренние улыбки, и ласковые взгляды. Пока оборотень был слишком юн, Чую это не беспокоило, но теперь он стал взрослым, сильным, и, как тигр в дикой природе, готов был драться за место под солнцем.        Чуя ещё долго предавался невесёлым раздумьям, краем уха прислушиваясь к звукам, доносящимся из кабинета — привычка, выработанная годами службы телохранителем, и не заметил, как задремал.