По твоим следам…

Я видел, как с каждым днём в нём расцветает и укрепляется вкус к жизни. Это было очень верным решением – забрать его из больницы. Дома он стал теплее и куда менее напряжённым. Было просто удивительно, с каким желанием он двигается, исследуя пространство вокруг себя. Наконец-то я что-то сделал правильно для него. В первую же ночь в моём доме он спас меня от моих демонов. Хотя, если подумать с первой нашей встречи он только это и делал. Когда мы сидели с ним тогда, под одеялом и он смотрел на меня своими ясными, мягкими глазами, я почувствовал, что мы связаны, очень глубоко. Быть может, это глупо, но Майкл был единственным человеком, рядом с которым шторм в моей душе утихал. А может, я только придумал себе это удивительное взаимопонимание, потому что он постоянно меня спрашивал, не хочу ли я вернуть его на реабилитацию в больницу. В какой-то момент, я даже подумал, не неволю ли его? Вдруг это он не хочет быть со мной? Но, как только он начал контактировать с лошадьми, мои сомнения отступили. Амелия незримо была повсюду, и сначала я просто сходил с ума от ярчайших вспышек воспоминаний о ней и о нашей совместной жизни. Со временем, я будто «загнал» память о ней на второй этаж. Это тоже было больно и скверно, но всё-таки позволяло мне как-то дышать. И в этом немалая заслуга Майкла. Мне было приятно смотреть, как расправляются его плечи, как краска возвращается к его лицу. Он стал чаще улыбаться и много чего любить. Он любил самостоятельно выезжать из дома на своей коляске и разъезжать по ранчо. Он любил кофе и сладости по утрам; особенно пристрастился к пирогам, но пудинг с солёной карамелью – его любовь ещё с больницы – тоже не забывал. Через месяц такой приятной диеты, я с удовольствием увидел, что его лицо и живот приятно округлились, делая его на вид ещё мягче и привлекательнее. Мне же постоянно хотелось напиться, чтобы хоть как-то разбавить разрывающие меня на части эмоции, и только из-за Майкла я не приближался к алкоголю. Не мог его подвести. Конечно же, он любил фильмы и нашим ежедневным занятием стало сидеть допоздна в гостевой перед телевизором. Ему нравились старые ужасы, вестерны, с какого-то момента он полюбил детективы, но я знал, что он пристально смотрит за тем, как идёт расследование не просто так. Ах да, почему-то ему ещё нравились «Грязные танцы», да и вообще фильмы с Патриком Суэйзи. А в самом начале наших кино-ночей случился вот какой казус: я переключал каналы и замешкался, потому что одновременно пил содовую, и на экране появилась какая-то эротика. Я не помню, был ли это какой-то специальный канал или сцена из фильма. - Да, такое в больнице не показывают, - засмеялся я, отставил бокал и переключил канал. - Верни, пожалуйста, - очень тихо попросил Майкл, не глядя на меня. Я, не задавая лишних вопросов, вернул канал. На экране грудастая красотка в розовых шёлковых трусиках оседлала парня и, ритмично покачивая бёдрами, тёрлась о его промежность и томно вздыхала. Майкл смотрел почти не моргая. Мне стало неловко, и я сделал вид, что иду на кухню за новой содовой, а когда я вернулся, Майкл уже переключил канал. На его бёдрах лежала подушка. Я сказал что-то отвлечённое, но он вдруг очень серьёзно посмотрел на меня: - Я думаю, что я занимался сексом! – он сказал это, как какое-то большое откровение, и я не сдержался и рассмеялся. - Что? - Я вообще не удивлен, Майкл. Он не предавал этому значения, но я замечал, что память о прошлом возвращалась к нему именно на уровне ощущений. Он узнавал вкусы, например лазаньи или колы, замечал признаки собирающейся грозы, иногда начинал мурлыкать мелодии песен, которые слышал в «первый раз». Но, конечно, главные открытия ждали нас впереди. И как мне ни больно признавать, в них была прямая заслуга этой проклятой лошади, Билли. Она будто магнитом притянула его к себе, и, как бы я не пытался переключить его внимание на других животных – в конце каждого дня неизменно находил его рядом с ней. Я ненавидел и боялся её, но Майкл рядом с ней просто светился. Он придумал ей новую кличку – Детка и упросил меня разрешить немного пасти её. Я не мог отказать, видя, как он оживлён и полон сил рядом с ней. Он носился за ней на коляске по леваде, и от этих упражнений крепли его руки, становились всё более рельефными. Когда же в конце очередного дня я увидел, как он стоит на своих ногах и чистит её, то и вовсе наступил на горло собственным чувствам и дал распоряжение скрыть объявления о продаже. Майклу решил ничего не говорить, так как замечал, что ощущение ограниченности времени подстёгивало его к прогрессу. Через две недели после того, как сняли гипс, он при помощи приставной лестницы забрался на неё и, лёжа на специальной попоне, под аккомпанемент моего обрывающегося с каждым шагом Билли сердца, проехал от одной стенки конюшни до другой. Майкл не знал, но я наблюдал за ними постоянно. Каждый раз, когда они резвились в леваде, каждый раз, когда он садился или ложился на нее – я наблюдал из-за подсобок и перегородок. Мне было стыдно, но я не мог доверить ей Майкла. Никак. Я не пережил бы, если бы она убила и его. И пусть считает меня психом или иррациональным идиотом – я хотел быть рядом, когда он с этой дьяволицей. Наконец, настал день, когда Майкл смог сесть в обычное седло. Я не выдержал и, чтобы быть как можно ближе, предложил вместе с ним прогуляться верхом до старого пруда. Это было недалеко, дорога ровная и без неожиданностей. Майкл был счастлив. Конечно, он смотрелся невероятно на коне, такой уверенный в себе и полный юной хрупкой красоты – я буквально видел на нём ковбойскую шляпу на месте моей потертой синей бейсболки, которую я ему подарил. Мы очень медленно доехали до старой мельницы, а потом, через луг, ещё немного до пруда. Чтобы не вести лошадей к покатой насыпи, я предложил привязать их тут, но Майкл упрямо сказал, что докажет мне кроткость нрава своей Детки и попросил оставить без её веревки. Я подумал, что, если она убежит - моя жизнь станет только проще, и согласился. Пока я почти на своих руках спускал Майкла на землю, Билли обнюхивала Серафима. - Смотри, они друг другу нравятся, - смеясь заметил Майкл. - По-моему, ты - единственное существо на свете, кто ей нравится. - Ты слишком предубеждён против неё. Детка - замечательная. Майкл уж вполне сносно ходил к этому моменту и я, поддерживая под руки, довёл его до насыпи и осторожно усадил на землю. - Как здесь красиво. Вода — это прекрасно. - Это всего лишь заболоченное озеро, Майкл. Хотел бы я показать тебе океан... Майкл посмотрел на меня каким-то особенным взглядом. - Расскажи, почему тебе нравится океан? - Знаешь, у меня тут неплохо, но... Океан – это другой мир. Там дышится иначе и думается иначе. Когда пальцы твоих ног зарыты в песок – в голове так легко и спокойно, будто на всём белом свете больше нет ни одной проблемы, а только вот эта синяя вода до самой кромки неба. Я осёкся, смущённый собственной эмоциональностью, но Майкл заворожённо смотрел перед собой, на гладь озера, и казалось, что он видит океан. Вдруг, сзади я услышал характерную возню. Обернулся и увидел, что Серафим как-то отвязался и, радостно фыркая, пытается покрыть Билли. Этого я ожидал меньше всего. - Проклятье! - Я вскочил и побежал к ним. - Ну что ты, Кас, неужели ты будешь противиться настоящей любви? – смеясь, закричал мне вслед Майкл. - Ты не понимаешь, это чудовищное смешение! - Ну и зануда же ты, мистер Новак. После того случая мы выезжали ещё пару раз, но теперь я надёжно привязывал обоих лошадей на почтительном расстоянии друг от друга. Наше сосуществание с Майклом стало ровным и комфортным. И, казалось, всё наконец- то начало быть как надо: я начал работать по-настоящему, Майкл – делал значительные успехи в реабилитации. Даже с памятью у него случился значительный прорыв – однажды после очень задумчивой прогулки верхом на Детке он повернулся ко мне и с почти испуганным выражением лица твёрдо заявил: - У меня был брат. - Как чудесно, Майкл! Ты помнишь что-то ещё? Как его зовут? Чем он занимается? Какого он возраста? Но он больше ничего не смог сказать. Всё же, это было хорошо. А могло бы быть ещё лучше, пока не вмешался другой брат, мой. Закари явился, когда мы собирались на очередной визит в больницу. Я спустился с крыльца и ждал, когда соберётся Майкл – ему важно было сделать всё самому. - Здравствуй, младший. - Закари. - Ты наладил свои дела, как я просил? – его глаза блуждали где-то поверх меня. - Мои дела и были в порядке. - Значит, ты готов сейчас поехать со мной к отцу на разговор? – кивнул он так, будто дело уже решено. - Нет. Только в этот момент он посмотрел мне в глаза: - Это почему же? - Потому что тебе стоило сперва позвонить, у меня планы. В этот момент дверь распахнулась и на крыльцо выехал Майкл, довольный тем, что оделся совершенно без помощи. Лицо Закари брезгливо скривилось: - Вижу твои планы. - Кто это, Кас? – нахмурившись, спросил Майкл. - Это мой старший брат, Закари, и он уже уходит. Смерив Майкла высокомерным взглядом, Закари как ни в чём не бывало, продолжил: - Знаешь что, БРАТИШКА, у тебя не получится всю жизнь избегать последствий своих глупых поступков. Отец очень зол на то, что ты саботируешь работу в авиакомпании уже несколько месяцев. НИКТО не станет ждать, пока ты наиграешься со своей новой игрушкой. Если в тебе есть хоть капля достоинства - ты явишься в офис завтра же и окончательно объяснишься с отцом. – Его тон был просто уничтожающим. Меня затрясло от гнева. - Почему вы так с ним разговариваете? - вдруг ледяным тоном спросил Майкл. - Он больше не в вашем фамильном монастыре, нельзя ли побольше уважения? – И вот тут стало холодно мне, потому что лицо Закари начало растягиваться в самой едкой ухмылке, на которую он только был способен. - Так ты рассказал ему и этот свой грязный секрет? Ну конечно. Он - просто очередная слабость, которая разрушит твоё будущее. - А ты, щенок, - он даже не удосужился посмотреть на Майкла, - Почему решил, что можешь со мной вообще разговаривать? Ты - всего лишь паразит, присосавшийся к деньгам моего бестолкового брата. И не обманывайся его особым отношением к тебе – он потакает своим сиюминутным порывам. А ты - как был никем, так им и останешься. Я знал, что драка лишь усугубит дело. Поодаль уже смотрели в нашу сторону работники ранчо, да и Майклу это видеть было вовсе ни к чему. - Какого чёрта ты вообще приехал? – процедил я, сжимая кулаки. Лицо Закари поменяло выражение как по щелчку. Он выглядел, как человек, который добился своего: - О, всего лишь привёз из ремонта твою машину, БРАТИШКА. Всю дорогу до больницы и обратно, Майкл не проронил ни слова. Я говорил ему – что Закари – напыщенный идиот и его слова ровным счётом ничего не значат, но Майкл только прятал глаза. Когда мы вернулись домой, он спросил: - Какую машину привёз вой брат? Пикап, вроде, не ломался. - Форд мустанг... ту самую, на которой я попал в аварию – ответил я, в душе радуясь, что Майкл заговорил в принципе. - У тебя несколько машин? - Четыре. Он покусал губу: - Покажешь... Мне её? - Сегодня уже поздно. Завтра. Я хотел предложить поужинать, но Майкл молча удалился к себе в спальню. Тогда я включил в гостевой телевизор погромче, но он так и не появился. Заснуть у меня, конечно, тоже не получилось, поэтому я пошёл к двери Майкла и позвал его. Вместо ответа я получил только неясный шорох. - Ты спишь? Молчание. - Майкл, прошу тебя, не обращай внимания на слова Закари, это всё такая чушь! - Нет, он как раз прав, - услышал я срывающийся голос и у меня упала планка. - Надеюсь, ты одет, потому что я вхожу, - сказал я и немедленно вошёл. Майкл всё ещё сидел в своей коляске, полностью одетый, и смотрел на меня воспалёнными глазами. По его щекам текли крупные слезы. - Ну что ты?! Его подбородок задрожал: - Он прав, я – никто и просто паразитирую на тебе. - Не говори ерунды, - горячо перебил я его, опускаясь на колени перед коляской. - Я... я больше не могу быть никем! Прошу тебя, Кастиэль, покажи мне эту машину! Я должен вспомнить. Давай завтра же позвоним копам, и я сознаюсь, пусть они возьмут мои отпечатки или что им ещё нужно? Пусть задержат меня! – его плечи сотрясались от рыданий. - Так-так! – я взял его руки в свои, - Майкл, смотри на меня! Я сделаю всё о чем ты просишь, но я ЗНАЮ, что ты ничего плохого не сделал, слышишь? И я ЗНАЮ, что ты обязательно всё о себе вспомнишь. Тебе просто нужно время, Майкл. Я притянул его голову к своей и прислонился лбом к его лбу. - Ты мне веришь? – Он, не отстраняясь, кивнул и затих. Я обощёл коляску сзади и обнял его. - Всё будет хорошо, Майкл, дай только срок. - Я думал, ты не любишь обниматься. - Это кто тебе такую чушь сказал? Утром первым делом я показал ему машину, он медленно обошёл её вокруг, легко перечисляя все её характеристики и даже предполагая, что именно чинили. Я замер, стараясь не спугнуть его. - Нет, ничего не помню об аварии, - грустно покачал он головой. - Майкл, - решил я переключить его, - а что ты можешь сказать об этом минивэне? - Майкл совершенно точно сказал характеристики и этой машины, и что ломается чаще всего. - А в пикапе, - у меня небольшой срежет – не унимался я. - Колодки, я сразу заметил. Думал, ты в курсе. - Майкл, - я подошел к нему в плотную, очень взволнованный, - как ты думаешь, ты не можешь быть...? - ...автомехаником! – закончил он за меня. На месте аварии тоже озарений не было. - Вот здесь лежал твой байк. - Какой он был? - Чёрный. - а марка, модель? - Прости, я не разбираюсь.
 Мы наведались в полицейский участок, но прежде я взял с Майкла обещание, что он не будет ничего заявлять про своё мнимое убийство. Он, ожидаемо, вёл себя нервно. - Сэр, какой номер был на мотоцикле? Полицейский недобро посмотрел на Майкла исподлобья: - Вы думаете, мы не проверили бы номер, будь он? Нет, молодой человек. Похоже, вы ехали без него. У нас только есть VIN-код, но проверка была достаточно долгой, очередь запросов, сами понимаете, - он полистал что-то в компьютере и удивлённо поднял брови: - Вы прямо угадали время, когда прийти. Вчера получена информация. Так... помимо места производства, есть ещё место перепродажи - «Winchester inc». Конечно, мы поехали туда сразу же. Майкл от нетерпения просто искусал губы. «Winchester Inc» представляло собой довольно большое здание с двумя выставочными залами на первом этаже и офисным блоком. Я направился было к центральному входу, но Майкл дернул меня за рукав, показав на вывеску в стороне: - Смотри, «Автосервис Winchester Inc». Я мог там работать! Перед самым входом он встал с коляски, и предупредил мой протест: - Люди там могли знать меня. Не хочу, чтобы они видели меня таким. Поддерживая его под руку, я толкнул дверь. Автосервис был не такой выбеленный, к каким привык я, но тут кипела работа. Работники не обратили на нас никакого внимания, и я откашлялся: - Простите, как нам найти управляющего? Крупный парень в замасленном комбинезоне, отстёгнутом с одного плеча, распрямился из-под капота какого-то ретро-кара, и, едва скользнув по мне взглядом, впился в глазами в Майкла. Я почувствовал в руке Майкла, которую я держал, нарастающую дрожь. - Бобби!!! – страшным голосом заорал механик и так и застыл с полураскрытым ртом. Совершенно тощий лопоухий парень, копавшийся до это в инструментах, как кошка, подскочил к нам в три шага и, остановившись в каких-нибудь тридцати сантиметрах от лица Майкла закричал: - Какого чёрта?! Какого? Чёр... БОББИ!!!! – и кинулся бросился обнимать Майкла так крепко, что тот ойкнул. И тут, наконец, появился тот, кого они, видимо, звали. Мужчина средних лет потрёпанного вида с уставшим лицом отирал на ходу руки и, близоруко щурясь, ворчал: - Ну чего орёте? Сколько раз говори.... – Он остановился, прервавшись на полуфразе, крепко сжал губы, а через мгновенье тоже кинулся к Майклу: -Дин! Сынок!! Мне оставалось только со стороны следить за тем, чтобы они не повалили его на землю. - Прошу, осторожно, Майкл. - Меня зовут ДИН! – из-за плеча обнимавшего его мужчины сказал Майкл со слезами на глазах. Спустя долгие минуты невнятных выкриков и объятий, мы сидели в «офисе» Бобби – маленькой клетушке со старым письменным столом и шаткими стульями. Я всё-таки прикатил от входа коляску и усадил в нее Ма... Дина. - Как же так, сынок? Ты совсем ничего не помнишь? – отирая грязным рукавом слёзы спросил Бобби. - Нет. - Бедный, бедный мальчик. Я знал, что ты не просто сгинул. Я верил, что ты жив! - Что случилось...со мной? - Беда, парень. Твои родители погибли в аварии, Сэмми, твой брат был в коме, ты как узнал – сорвался конечно к нему. Дальше мы потеряли тебя. Дин тяжело сглотнул: - В аварии? Я... их убил? - Господь с тобой, мальчик. Их убил пьяный водитель грузовика – тебя там и близко не было. Мы когда поняли, что ты не появился у Сэмми в больнице – забили тревогу. Я через парней нашел номер Касси, твоей подружки, и мы конечно сразу заявили в полицию. Но нам сказали ждать три дня. Мол, найдешься сам. Ага, хрена лысого. Мы обзвонили все больницы и морги в штате, но не Динов Винчестеров, ни людей без сознания нигде не было. - Потому что я назвался другим именем – сдавленно сказал Майкл. – Но я помню, что я в чём-то виноват перед ними... - Бог знает, Дин. Твой старик был – не подарок, ты часто ссорился с ним, может, перед аварией тоже – не знаю. - А мой брат, он тоже..? - Сэмми жив. В депрессии и ещё лечится, но жив. Прости меня, ей богу, я сделал для пацана всё что мог. – Бобби снова заплакал. - Сможешь... отвезти меня... - Домой? – встрепенулся Бобби, - Спрашиваешь! Сейчас же позвоню ему и Касси. Моё сердце рвалось на части – я понимал, что происходит невероятное, необходимое чудо и в то же время стремительно терял его - моего Майкла, моего Дина. Но всё же, я делал что должен, через силу. Я вёз его и Бобби в его новый\старый дом. Я делал с ним первые шаги за порог и чувствовал его дрожь. Я плакал вместе с ним, когда его обнял брат и Дин прошептал: «я помню тебя, Сэмми!». Я вместе с ним сгорал от неловкости, когда хрупкая девушка горячо целовала его, обливаясь слезами. И я умирал, когда мне пришло время уходить. Дин вышел за мной и подарил мне одно из тех крепких объятий, на которые был так богат сегодняшний вечер. - Спасибо тебе, Дин. Ты спас меня. Ты изменил меня. - Эй, ты что? – он заглянул мне в глаза, - Почему ты прощаешься? - Нас обоих трясло, я сжал его плечо: - Ты должен идти... к ним. - Должен. Но я не потеряю тебя, слышишь? - До свидания, Дин. – Я собрал все силы и заставил себя выйти в ту дверь. И меня будто поглотила тьма. Я вернулся в наш дом, только чтобы понять, что теперь здесь два призрака, и я не могу здесь жить. Я не мог видеть Серафима и Билли, Я не хотел знать и чувствовать совсем ничего из того, что что пережил вместе с ним. Я больше не был собой. Я больше не мог жить своей жизнью. Дин пару раз звонил мне, но это были робкие разговоры, в которых сквозила недосказанность, и я стал бояться телефона. Я понимал, что Дин попросту занят. Его захлестнула жизнь, а я - стал просто тенью. Панические атаки стали для меня привычным фоном. Последнее смелое, что я сделал – бросил в лицо отцу бумаги с отказом от своей доли. Суд состоялся заочно, и всё, что мне вменили – только денежная компенсация, которую, как они посчитали, я давно выплатил, заботясь о Дине. Так оборвалась последняя моя к нему нить. Я понял, что выхода у меня два – либо умереть, либо убежать как можно дальше. Я не мог похоронить вместе с собой память об Амелии, поэтому выбрал второе. В течение месяца, я распродал свои машины и всех лошадей, а затем продал и ранчо. Счастливое избавление в несчастливых обстоятельствах. И вот, когда я в последний раз закрывал за собой дверь, у моего, уже бывшего, дома остановилась черная Импала и вышел он. Прошло всего несколько месяцев, но Дин выглядел гораздо старше. Обойдя машину, он подошел ко мне медленным, но уверенным шагом: - Ты правда думал, я ничего не узнаю? - Как? - Самандриэль. - Ясно. Повисла пауза, в течение которой я только считал удары сердца, а Дин блуждал по моему лицу взглядом, будто ища ответ на ещё не заданный вопрос: - Возьмешь меня с собой? - Куда? – выдавил я, и голос сорвался. - К океану. Пальцы в песке, голова – в небе. - Но как же твоя жизнь? Дин улыбнулся и прикусил губу. - Не получается. Без тебя не получается. Пожалуйста, научи меня жить ещё раз.