***
Вечеринка проходит по плану: в целях безопасности Джейсон сваливает пораньше — и возвращается, только когда всё заканчивается, впервые в точности соблюдая инструкцию. И цепляет на лицо наиболее ошарашенное выражение, глядя, как крутят учеников и обслугу, а Дик раскрывается перед теми, кто оказался не втянут. После в участке Джейсон соблюдает серьёзность при беседе с полицией и (на целую минуту или около того) краснеет, как и положено юному сыночку миллиардера, которого хвалит командующий офицер. В том, чтобы сыграть подобную роль, нет ничего сложного. В присутствии Дика особенно хорошо удаются ошарашенность и румянец. А вот потом становится ой как непросто — когда они отправляются спать. К Дику. — Предлагаю просто взять чего-нибудь навынос и отдохнуть, а за вещами заедешь завтра, — очень убедительно говорит Дик. — Ну да… — бормочет Джейсон, слишком вымотанный, чтобы как-то реагировать на то, что Дик слишком близко. От его присутствия даже почти уютно.***
А вот когда тебя вжимают в кухонную стойку рядом с тем самым ужином навынос, это уже нифига не уютно, это прямо-таки анти-уютно. Ладони Дика блуждают по бокам Джейсона, по его спине, по плечам, обхватывают лицо — и Джейсон может только пялиться широко раскрытыми глазами и стонать в набросившийся на его губы горячий рот. Румянец, конечно же, снова горячит лицо, стекает под воротник до самого живота, обжигает спину; Джейсона всего корëжит, но он просто не может ни остановиться сам, ни велеть остановиться Дику — он не хочет, чтобы Дик останавливался. Дик тоже вымотан, его хватает лишь на то, чтобы, так и не выбравшись из чертовски тесного кухонного уголка, тереться членом о член Джейсона через два слоя одежды — но это всё равно настолько охуенно, что у Джейсона перехватывает дыхание. Ладонь Дика лежит на его щеке, а сам Дик смотрит на Джейсона так, будто он какое-то чудо или сокровище, и голубая полоска радужки едва различима в его глазах — настолько они черны от желания. — Ты такой красивый, — внезапно шепчет Дик. И мягко прикусывает его нижнюю губу. И это оно. Это то самое, на что Джейсон уж точно не подписывался: это куда больше, чем всё, что он себе представлял (не то чтобы особо часто или подробно). Он обхватывает Дика за плечи, впечатывается губами в его губы и лезет ему в штаны — и похуй на всё остальное. Тоже кусает (возможно, немного сильнее, чем Дик укусил его) за губу, вырывая звучный всхлип, и в последний раз с силой толкается навстречу бëдрам Дика, утаскивая его следом за собой за грань. — Кто бы говорил, — выдавливает из себя Джейсон чуть погодя. Дик улыбается в ответ настолько ослепительно, что Джейсон почти в ужасе от мысли о том, какое может быть выражение на его собственном лице.***
Меж тем дело всё ещё надо доследовать: по-Бэтменовски, по самые тёмные тайные глубины, — так что после того, как полиция перестаёт мешаться под ногами, эти «ещё несколько дней» затягиваются довольно надолго. Джейсону как обычно везёт: эти самые «тёмные тайные глубины» находятся в Готэме, так что Дик — после официального закрытия дела полицией — берёт продолжительный отпуск и отправляется домой в особняк. Джейсон раньше никогда не обращал внимания на то, что их комнаты рядом — да он даже не мечтал встретить Найтвинга до окончания собственных многолетних тренировок (да и после, судя по реакции Брюса и Альфреда, возможность подобной встречи была под сомнением). Теперь Джейсон полагает, что это крайне… удобно. С учётом всех обстоятельств. Каким бы ни был Брюс умным и крутым детективом, каким бы проницательным ни был Альфред, ни тот, ни другой не замечают, что между Диком и Джейсоном что-то происходит. Или их это просто не колышет. В чём бы ни была причина, на взгляд Джейсона, это куда как неплохо. Сам Джейсон в душе не ебёт, что именно между ним и Диком происходит, и разбираться в этом не собирается.***
— Нахрена было меня дразнить-то с самого начала? — как-то спрашивает Джейсон. Дик смотрит. Долго... — Ну… Это же сработало? — отвечает он вопросом на вопрос и ухмыляется, ничуть не помогая и вгоняя Джейсона в краску. (А вот с распространением румянца дальше Дик очень помогает — повалив Джейсона на кровать и отдрачивая ему так, что Джейсон прогрызает подушку… И Джейсона это ничуть не бесит.) (Ну, может, немного пиздецки озадачивает.)***
Тёплые ладони Дика буквально везде, его мягкие губы скользят по лицу и шее, его шёпот (всякая глупая милая чушь) или внезапная похвала за то, что делает прямо сейчас или сделал в течение дня… Чувствовать Дика рядом — хорошо, и к этому так просто привыкнуть, что Джейсон просто уверен: долго это не продлится. В его жизни — никогда не длится. Никакая не тайна.***
После того как они обрубают последний хвост цепочки наркотрафика, следует финальный отчёт. Дик пространно расписывает, как хорошо Джейсон тренирован и насколько плодотворно было их сотрудничество, и как хорошо он себя показал в своём первом деле. И ни словечка сверх того. Но Брюс всё равно пиздец недоволен: он так долго орёт на Дика, что Джейсон отчаивается дождаться окончания и уходит спать. На следующий день Альфред выглядит очень виноватым: Дик свалил в Бладхейвен. И Брюс тоже куда-то свалил.***
Но круче всех «сваливает», конечно же, Джейсон: почти сразу после и на много-много лет.***
Джейсон сидит в переулке, прямо на земле. Небеса над Готэмом расцвечены огнями, повсюду крэйновский токсин, но Джейсону нужна передышка. К собственным базам не пробраться… Да и не хочется. Каждая частица его тела буквально визжит, что он слабак и неудачник, что его разум и душа разбиты; все джокерские установки перекошены. Но и так просто сдаться и свалиться Джейсон не может… Сплошное ёбаное «твоя сила оказывается бесполезной и оборачивается против тебя». Так что он сидит в переулке и мычит себе под нос. И тут прямо перед ним спрыгивает тень и замирает на месте. Джейсон вскидывает взгляд… И тоже замирает. Они пялятся друг на друга; фигура Дика кажется непривычно деревянной. — Стал городской горгульей? — внезапно даже для себя спрашивает Джейсон. Из-за шлема голос звучит глухо, как сквозь толщу воды. Дик падает перед ним на колени, стягивает с него шлем. Джейсон сопротивляется, но недостаточно сильно: он слишком занят попытками ухватить внутри себя нечто, ожившее рядом с Диком. Джейсон следит за руками Дика: ладони Дика блуждают по бокам Джейсона, по его спине, по плечам, обхватывают лицо. Прикосновений Джейсон не чувствует, но оно и к лучшему. Чужие прикосновения — штука неприятная, уж это Джейсон уяснил, вызубрил на собственном горьком опыте. И всё же… что-то он чувствует. Будто сквозь толщу воды. — Очень таинственно, — добавляет Джейсон, не понимая, зачем вообще говорит — когда Дик так смотрит, слова просто выскальзывают сами по себе. — А сработает?.. — спрашивает Дик, хотя явно хочет просто заорать — столько в его голосе боли и отчаяния. Дик с такой силой закусывает нижнюю губу, что та белеет. Джейсон пялится… и пялится. И пялится ещё немного. А потом подносит к лицу Дика ладонь и кладёт ему на губы большой палец, чтобы перестал. И хмурится. — Эй, это моё, — шепчет он хрипло. Дик снова застывает, и его взгляд наполняется чем-то между надеждой и крайним отчаянием. Джейсон так и сидит, хмурый и неподвижный, но он наконец находит это. Собирает в кучку свою «немного ебучую озадаченность» Диком будто мозаику — из невозможно голубого взгляда, нежного прикосновения к лицу, едва касающихся бедра колен, упирающихся в землю рядом. Он дышит свободно — впервые за долгое-долгое время, почти вечность, кладёт руку поверх ладони Дика и переплетается с ним пальцами. — Ты всё ещё должен мне занятия после уроков, — шепчет он Дику в рот, и Дик вздрагивает всем телом. И пока Дик целует его, сжимая пальцы Джейсона в тёплой ладони, пока шепчет ему всякую милую чушь, всё остальное неважно. Возможно, Дик — и есть ответ, а «всё остальное» — тайна… А может, Джейсон просто всё не так понял. Всё, кроме того, что ни один «посторонний» не сравнится с единственным и неповторимым Диком Грейсоном.