Всё детство омега в любви купался. Родители ни в чём не отказывали маленькому омежке. Потакали всем его прихотям. В юности изменилось мало. Отец баловал дорогими украшениями, всё так же безоговорочно потакал прихотям, позволил самому выбирать институт. Но уже тогда отец готовил сына к выгодному будущему. "Любовь - это чушь собачья". "Любовь только в сказках". "Выгодный брак - путь к безоблачному будущему".
И Юнги свято верил. Так будет правильно. Так делают все. Но судьба подарила ему Чонгука.
Истинную любовь. А потом отняла. Однако ненадолго. Недаром говорят: "после чёрной полосы идёт белая". Жизнь Юнги - сплошной пешеходный переход. Жаль, что не удаётся ступать лишь по белому. Так было бы проще.
А потом появился Чимин. Сплошное чёрное. Кажется, у кого-то там, наверху, попросту закончилась белая краска.
Сейчас омега едет в особняк и улыбается. Каждого человека судьба преподносит с определенной целью. Роль Чонгука в его жизни проста.
Люби, дыши, радуйся, наслаждайся. Живи.
Чонгук – его половинка, его неотъемлемая составляющая. Без которой его попросту не станет.
А Чимин... Чимина небеса послали с совершенно иной целью. Сломить, разрушить, уничтожить. Нет... Не так...
Скорее... Сделать сильнее, закалить, заставить бороться, падать, подниматься, снова падать, словно быстрый бег по кочкам. Не расслабляться. Отточить нрав, характер. Снять розовые очки. Понять, что в жизни нельзя быть мягким, слабым. Нужно уметь постоять за себя. Доказать, что ты достоин. Достоин жить в этом современном жестоком мире. Только прошедшие через ад понимают, насколько тяжела и одновременно прекрасна жизнь.
Знакомые ворота встречают омегу приветливым щелчком. Медлит. Специально. Телефон в руки берёт. К уху подносит. Будто разговаривает.
– Чонгук, я к особняку только подъехал. Да, кое-какие вещи. Я задержусь.
Выключает его. Не думает. Не позволяет себе думать. Иначе им страх завладеет. Но этого нельзя допустить. Стоп. Тогда ведь Чимин поймёт всё. Нужно бояться. Чтобы тот не заподозрил ничего. Пусть думает, что Юнги по-прежнему боится, что Чимин до сих пор вселяет в него ужас.
Медлит снова. Ключи роняет.
Ну же...
Где же ты...
Нагибается. Поднимает ключи и входит за ворота. Оборачивается, чтобы запереть. Замирает.
Пришёл...
– Малыш... Помоги мне...
Падает на колени перед ним. За голову хватается, а омега в ступоре. Он не понимает, что делать. Не понимает, что происходит сейчас. Как себя вести и как реагировать?!
– Чимин?
– Мне больно, очень больно.
Юнги даже руку протягивает. Одёргивает. Такого он не ожидал. Чимин беззащитным выглядит, обезоруженным. Не хищник, как прежде. Словно жертва, в угол загнанная.
Он лбом уже асфальта касается, скулит от боли. Что делать? Помочь? Или бежать к херам отсюда? Пусть мучается. Но чёртова человечность не позволяет. Заставляет схватить за локоть, поднять, захлопнуть ворота и в дом завести. А кругом тишина. До входной двери немного ещё. Омега руку альфы себе на плечи укладывает, тот послушно опирается, скуля идёт вперёд, в дом заходит, снова на колени падает, пока Юнги дверь входную закрывает.
Омега, кряхтя, снова поднимает альфью тушку и в полумраке в гостиную ведёт. Шторы вокруг завешены плотно, создавая мрачную обстановку. Омега Чимина на диван усаживает. Тот руки с головы не убирает, продолжает скулить жалобно, будто боль терпит ужасную.
– Помоги мне... Прошу тебя.
Юнги пугается уже не на шутку. На корточки садится перед ним.
– Чем тебе помочь? Что мне сделать? Может, скорую?
– Нет... Не надо скорую... Больно... Прошу...
Юнги поднимается и в ванную бежит, свет включает, хватает с полки аптечку и к альфе возвращается. Достаёт блистер обезболивающего и две таблетки выковыривает. Берёт кувшин со стола и воду в бокал наливает. Протягивает альфе лекарство и воду и просит принять.
Чимин руки дрожащие протягивает к омежьим, принимает лекарство, выпивает, запивает водой с рук его.
– Потерпи. Это должно помочь.
Не такой он себе их встречу представлял. Всё, что сейчас происходит, из колеи выбивает. Лучше бы напал, угрожал. Можно было бы защититься, ответить, отомстить. Но что делать сейчас? Как мстить, когда Чимин в таком состоянии?
Юнги тянется в карман за телефоном, достаёт его. Может Чонгуку позвонить? Может он разберётся быстрее?
– Убери пожалуйста... Не звони никому. Мне станет легче, и я уйду. Обещаю. – хриплым голосом просит Чимин.
Юнги смотрит на него. Тот взгляда даже не поднял. Всё так же сидит, склонив голову к коленям и обхватив ладонями. Чуть погодя опускает локти на ноги, опирается, восстанавливая шумное прирывистое дыхание.
Юнги зверь изнутри сжирает за собственную слабость. Нужно позвонить, вызвать полицию или скорую, сдать с потрохами. Но омега, видимо, всё-таки настолько глуп, что идёт на поводу у альфы. Он выдыхает и откидывает телефон на стеклянный кофейный столик сзади. Плюхается на задницу и сидит в ожидании.
В крайнем случае Юнги сможет постоять за себя. Он уверен в этом.
Чимин внезапно заваливается на бок и мирно укладывается на диван, положив руки под голову. Глаза его прикрыты. Дыхание нормализовалось. А Юнги как уселся на задницу напротив него, так и сидит. Сам не знает, чего ждёт. Пробуждения зверя? Опасности? Лучше уж она, чем вот так сидеть и не вдуплять.
– Спасибо.
Юнги и не заметил, как глаза прикрыл. Но голос альфы заставил зверька омежьего встрепенуться. Омега смотрит на него. В полумраке различает взгляд. Леденящий. Замораживающий.
– Полегчало? – спрашивает тихо.
– Полегчало. Можно чая? С ромашкой. Он, ведь, успокаивает?
Омега не говорит ничего. Молча встаёт и идёт на кухню, свет включает. Слепо исполняет просьбу его, не думая о последствиях. Видимо сейчас он до такой степени самонадеянный, что напрочь отрубил инстинкт самосохранения.
Юнги набирает воду в чайник, ставит на подставку, кнопку включения нажимает. Ждёт.
За окном темнеет потихоньку.
Чонгук наверное дома уже... – думает. –
Переживает наверное...
Тишину нарушает щелчок. Омега наливает кипятка в чистую чашку и кладёт сушёные листья ромашки. Запах врезается в нос вместе с паром кипятка.
Юнги ставит чашку на блюдце и покидает кухню. Дом постепенно окутал мрак. По дороге в гостиную парень включает светильники, рассыпанные кое-где вдоль стен.
Наконец он добирается до гостиной, но альфы на диване нет. Омега ставит чашку на стол и осматривается. Чимина будто след простыл. Юнги двинулся было к выходу, но со второго этажа раздаётся звук битого стекла. Парень недолго думая на шум идёт, поднимается по лестнице и замирает у входа в спальню. Дверь открыта. В слабом свете ночника видно силуэт альфы, что стоит у прикроватной тумбы. В его руках фото в рамке. А ещё одно валяется на полу.
– Чимин? – голос омеги дрожит. Вся прыть испарилась мгновенно, потому что подходя ближе, омега замечает своё фото в чиминовых руках. А то, что валяется на полу – свадебное фото с Чонгуком.
– Ты красив. – Чимин шаг по разбитому стеклу делает, рамку обратно на тумбу ставит. Взгляд его падает на заправленную постель.
Омега так и стоит за его спиной. Не дышит, кажется.
– На этой кровати он трахает тебя? – бьёт набатом по омежьим ушам.
Юнги делает пару шагов назад, уже бежать готовится, потому что Чимин на него оборачивается, взглядом бешеным нутро переворачивает.
– Ты ведь готовился к встрече со мной, не так ли? – медленно к омеге идёт, под ногами стекла с деревом хрустят.
– Занимался боями... Стрелять учился... Так, готов ли ты сразиться, Юнги?
Знает... Следил...
Омега потихоньку в руки себя берёт. Сбившееся дыхание восстанавливает. Сейчас. Иного пути нет. Плечи его выпрямляются, взгляд устремлён на альфу, подбородок вверх вздёрнут.
– Готов. Ну так, давай. Нападай.
И Юнги нападает. Он к альфе срывается и что есть силы кулаком в скулу бьёт. Чимин отшатнулся даже, губы его в улыбке растянулись.
– Не хило для омеги. Ещё. – просит. С вызовом в блестящие кофейные глаза смотрит.
Омега снова ударяет. Раз, второй. Обе щеки альфы покраснели от ударов. Коронный пришелся ногой в живот и Чимин согнулся. Не отвечает. Поддаётся. Юнги ногой в лицо его ударяет, рассекая кроссовком бровь. Альфа на спину упал и Юнги к нему рванул, сверху уселся и бьёт. Бьёт так, что руки собственные боль пронзает, но не останавливается. В глазах его тьма, молнии плещутся. Он дышит громко, тяжело, сердце колотится бешено. Замер. Дыхание переводит. С глаз будто пелена спала и он на альфу смотрит. Тот руками за лицо схватился и замер. В тишине лишь их дыхание громкое слышно. Но Чимин её смехом нарушает, убирает руки с лица и смеётся, оголяя окровавленные зубы. С брови его кровь течёт тонкой струйкой, на щеках красные пятна да ссадины красуются. Он на палача своего смотрит, опустив руки на пол вдоль туловища.
– А ты изменился, малыш... Сильный стал, смелый. Хвалю. Даже страха твоего не чувствую. Лишь ярость. Она не менее прекрасна. Правда? – голос его хриплый, дрожит слегка.
Юнги молчит в ответ. Глаз с него не сводит, любуется творением своим. Это начало лишь. Начало конца одного из них.
– Чего остановился? Продолжай, детка. – улыбаясь просит Чимин, вздёргивая бёдрами.
И Юнги снова бьёт. Бьёт по лицу, рукам, которыми тот начал прикрываться.
Альфу это забавляет лишь. Он чужой яростью наслаждается, словно губка её впитывает.
Омега уже рук собственных не чувствует. Костяшки разбиты в кровь, кожа местами содрана. Он с альфы встаёт и в сторону отходит, о стену спиной опирается.
– Неужели выдохся? – дразнит сквозь смех альфа, утирая кровь с лица.
Он потихоньку поднимается на ноги, встаёт прямо и с улыбкой на омегу смотрит.
– Выдохся. А мы, ведь, только начали, Юнги. – выпаливает.
– А теперь защищайся.
Омега взгляд на него бросает ошарашенный и еле уворачивается от удара.
Кулак альфы в стену ударяет. Омеге кажется, что та треснула от такого выпада.
Юнги срывается и выбегает из спальни, по лестнице вниз мчится. Он много сил потратил на удары, а Чимин как огурчик. Готов к труду и обороне. Не спешит. Медленно выходит из спальни и за омегой идёт.
– Можешь даже нож прихватить, Юнги. А лучше пистолет. Потому что я готов голыми руками задушить тебя.
***
Чонгук в квартиру зашёл уже. Он прилично задержался в клубе. Бывший владелец подкинул новых хороших клиентов, которые не прочь выкладывать зелень ради хорошей дури. Чонгук с Тэхёном и рады. Тот снова ничего взамен не взял. Как обычно бросил "Сочтёмся" и покинул кабинет владельцев.
Альфа всю квартиру обошёл, но омеги дома будто и не было. Хотя время позднее уже и тот должен был вернуться с работы.
Чонгук телефон достаёт с кармана пиджака и мужа набирает. В ответ лишь настораживающее "Абонент не доступен". Альфа набирает Намджуна.
– Здравствуй Чонгук.
– Намджун, привет. Ты ещё в конторе?
– Да. Что-то случилось? Голос у тебя не очень.
– Юнги ещё там? Задерживается?
– Нет, Чонгук. Юнги часа полтора назад уехал. На такси кажется.
– Странно... Его дома нет. Может он собирался куда-то? Ты не в курсе?
– Нет друг. Вроде домой собирался. Что-то пищал про мраморную говядину на ужин. Может в магазине задерживается?
– Может быть. Ладно, до связи, Джун.
– До связи. Набери мне, когда вернётся.
– Хорошо.
Уровень беспокойства стремительно взмыл вверх. Если омега за покупками поехал, найти его будет уж очень трудно. В городе полно продуктовых. И Юнги никогда не закупается в единственном. Всё же Чонгук решает прокатится по окрестностям и поискать своего омегу.
А в холодильнике под пленкой красуется говядинка, что омега ещё с утра перед работой приготовил.
***
Юнги бегает глазами по кофейному столику, под него заглядывает, но телефона его и след простыл.
– Не это ищешь? – раздаётся где-то за спиной голос Чимина.
Юнги оборачивается и видит у Пака свой мобильный.
– Сука.
Он срывается на кухню, добегает до тумбы кухонной, открывает ящики один за другим, дрожащими руками достаёт оттуда нож и резко разворачивается в ожидании альфы.
– Ух... Большой. Не боишься сделать мне больно? – Чимин уже на кухню зашёл, о стену плечом опирается, с улыбкой демона на оружие в руках омеги смотрит.
– А ты не боялся, когда резал меня? – дрожащим голосом выпаливает омега. Он крепко нож в руке сжимает, оперевшись задницей о тумбу.
– Не боялся. А ты боишься. Я по глазам твоим это вижу.
– Не боюсь.
Чимин от стены слабо отталкивается и снова наступает.
– Ну так давай, сделай мне больно. Убей меня, Юнги.
Он резко оказывается напротив омеги и замирает. Живот его резкая боль пронзает, а лицо искажается в гримасе боли.
– Глубже, детка. – хрипит.
Юнги не понимает, что делает. Не хочет понимать. Лишь послушно давит рукой на рукоять, проталкивая дальше в мягкую плоть.
Чимин медленно отходит назад. Ноги его чуть согнуты в коленях, каждый шаг боль жгучую приносит. Он рукой дрожащей обхватывает крепко рукоять ножа и вынимает тот резко, крича от боли. Оружие падает на пол, лезвие по основание в крови. Альфа ладонь прижимает к ране, потихоньку оседая на светлый паркет.
Юнги не шевелится. С ужасом следит за действиями Пака. Взгляд падает на пятно крови, что постепенно растёт на белой рубашке. Омега подходит к альфе и рядом с ним на колени садится, ладошкой нежно по щеке его проводит.
– Ты не защищался. – тихо говорит, стараясь смотреть в глаза, а не на рану. – Почему?
У Чимина сил нет разговаривать. Боль всё тело окутала. От потери крови в глазах темнеет. Он лишь улыбается в ответ.
– Ты столько боли мне причинил... Избивал, насиловал. Так почему сейчас не бьёшь меня и даже не защищаешься? – кричит сквозь выступающие слёзы омега.
– Зачем? – его голос тихий, будто неживой. Лицо бледнеет. Рука, что рану прижимала, плавно опускается вдоль туловища, находя своё пристанище на полу в луже крови.
Юнги, кажется, только сейчас осознал, что натворил. Он слёзы вытирает и поднимает голову, глазами по кухне бегает, в надежде найти хоть что-то, чем можно зажать рану. Он наконец цепляется взглядом за белое вафельные полотенце, встаёт с коленей и бежит к нему, с крючка снимает и к альфе бросается. Снова падает на колени и зажимает белой тканью рану. А с глаз всё новые дорожки слёз текут.
Радоваться, ведь нужно. Так почему они текут? Почему чужая кровь облегчения не приносит?
Его кровь.
Омега поднимает взгляд на альфу и видит бледное лицо с уже закрытыми глазами.
***
Чонгук уже весь район исколесил в поисках Юнги, но тщетно. Внезапно раздаётся звонок мобильного.
– Юнги? Где ты, чёрт возьми.
– Ч-Чонгук... Я в особняке... Я убил его. – охрипшим голосом говорит омега, а Чонгук резко по тормозам бьёт ногой.
– Что? Кого ты убил? Ты в особняке?
– Да...
– Сейчас приеду.
Чонгук заводит авто и возвращается на первом же повороте, педаль газа в пол вжимает, дрожащая рука нервно крутит руль. Второй он друга набирает, просит подъехать в особняк.
***
Юнги отбрасывает в сторону телефон, снова Чимина по щекам бьёт и отчаянно просит очнуться. Припадает ухом к его груди и сердцебиение пытается расслышать. Но в ушах звон стоит, не позволяет сконцентрироваться.
Омега кричит от безысходности. Крови очень много, она пугает. Парень дрожащими пальчиками пуговицы на чужой рубашке расстёгивает, охает от вида большой раны, поднимается и в гостиную бежит. Достаёт с серванта бутылку водки, снизу берёт швейный набор и бегом возвращается на кухню. Откручивает пробку и льёт прозрачную жидкость на рану, обрабатывает. Роется в коробке с нитками, достаёт катушку потолще, берёт иглу большую и вдевает нить в ушко.
В своей жизни ему лишь раз пришлось зашивать вещь. А это, блядь, кожа человека. Умирающего человека. Руки совсем не слушаются. Парень залпом выпивает немного водки, успокоиться пытается. Он обтирает рану чистым полотенцем, захваченным по дороге с ванной и принимается зашивать рану.
***
Тэхён уже подъезжает к особняку. Он подходит к воротам и нажимает кнопку звонка. Те, спустя несколько секунд открываются и альфа быстро идёт к входу. Голос Чонгука по телефону был взволнованный и Ким не знает, что ждёт его внутри.
Альфа уже к двери подходит, собирается позвонить, но та отпирается и Тэхён омегу видит по уши в крови.
– Ёбушки воробушки. Юнги, ты корову зарубил?
– Нет. Чимина.
