Похороны L. Мацуда.

Глаза мои открылись. Свет лампы врезал мне по глазам. Тело знобило, в глазах была сонливость. Заснул я, видать, пока думал. Дождь всё продолжал лить и молотить по крыше странного жилища. Протирая глаза, я встал со стула. Нужно было идти домой, и уже там придумать план мести. Однако я весь промок, а вновь выбегать под дождь и повторно промочиться, добегая до своих, желания было столько же, сколько и заболеть. Не дай бог после такой пробежки под дождём заболеть. Уйти я мог только когда дождь закончится, либо когда меня хозяин выставит. Оставалось только сидеть и ждать, и параллельно придумывать план мести. Так я и сделал: снова сел за стол и начал перебирать варианты плана. «Безусловно, главное – убить. Но как? Всё должно пройти как по маслу. Меня ни в коем случае не должны заметить. Какие у нас есть вариации? Жалко, что бумага на столе чужая. С бумагой было бы легче. Ну ладно, обойдусь.» Поток мыслей прервал внезапный скрип. Меня дёрнуло, стул чуть качнулся, чуть не повалив меня. На пороге стоял мужик в дождевике. Снимая дождевик, он вошёл внутрь и закрыл дверь. Мокрый дождевик полетел на крючок, брызги разлетелись по дому и попали в меня. Я вскрикнул и встал. Мужик резко повернулся ко мне. Своим удивлённым взглядом он оглядел меня всего с ног до головы. Естественно, я как воспитанный человек принялся извиняться и объяснять ему что я забыл в его норе. -Простите, что вошёл без разрешения. Я… Я просто хотел укрыться от дождя. Можно я останусь у вас переждать дождь? –Мужик улыбнулся и вылез из резиновых сапог. -Оставайтесь, если хотите. –Мужик включил свет, резкий свет энергосберегающей лампы ударил мне по глазам, так, что я прищурился. –Вы, похоже, промокли? Давайте я вам чаю сделаю. -Ох… Да, конечно. –Только сейчас я увидел, что в правой части жилища стояла кровать, а рядом, почти у самой двери стояла плита с чайником, и раковина. Мужик вымыл руки и поставил чайник кипятиться, пока я сел обратно и достал телефон посмотреть время. На часах было без двадцати семь вечера. Тут же я вспомнил про звон. Я полез проверять почту. У меня было три непрочитанных сообщения от шефа. В них шеф, естественно, ругался на меня из-за моей пропажи. Шеф, 18:19: Мацуда, мы уже стоим у ворот кладбища, где ты пропадаешь? Шеф, 18:26: Почему ты не отвечаешь? Лайт вернулся без тебя, сказал, что не пересекался с тобой. Мы тут в машине сидим и ждём тебя. Где ты?! Шеф, 18:31: Мацуда, это уже не смешно! Где ты, мать твою!? Просто потрясно: шеф и остальные меня ждут, а я сижу и пью чай в хижине какого-то лесника. Но, опять же, промокать под дождём, а потом пролежать неделю дома с соплями мне не катит. Я решил ответить шефу, написать что-нибудь в качестве оправдания. Уже через секунд десять первая попавшаяся мысль была на экране. Мацуда, 18:41: Шеф, простите, ради бога. Я решил навестить своего покойного родственника, но попал под дождь и спрятался в доме одного хорошего человека. Простите, что не сообщил вам. Могила была совсем рядом, я подумал, что успею до начала дождя. Простите. Вы езжайте без меня, не ждите Отправив сообщение, я убрал телефон в карман. Мужик тем временем достал из-под кровати раскладной стол и, разложив, поставил его в центре комнаты. Вскоре на столе уже стояли две кружки. Оставалось дождаться, когда закипит чайник. -Присаживайся, -сев за стол, пригласил меня мужик. Я уселся на стул и откинулся на спинку. В сон больше не клонило, но ноги всё ещё болели, держаться было трудно. Даже в школьные годы у меня небыло такой пробежки, после которой я валился с ног. -Ты вообще откуда прибежал? -С кладбища… Навещал покойного родственника… -Ясно. –На мгновение он замолчал. -Меня Косима Ито зовут, тридцать три года, художник. А ты кем будешь? –Невероятно, но в тот момент мне не особо хотелось говорить с ним. Обычно меня так и тянуло с кем-то поболтать, не зря меня иногда обвиняли в болтливости. Тогда же всё, чего мне хотелось – прийти домой и закутаться в тёплое одеяло. Лежать в тишине, попивать тёплый кофе и думать… Думать над планом. И всё же я не удержался. -Мацуда Тода, 25 лет, полицейский… -Ого, -с присвистом удивился Косима, -редко ко мне правоохранительные захаживают. Последний раз заходили, когда я здесь поселился. Их не устроило присутствие моей хаты рядом с кладбищем. -А зачем вы поселились рядом с кладбищем? -Из-за творчества. Я рисую весьма жуткие иллюстрации, связанные с духами и мистикой. Кладбище как нельзя лучше подходит для меня. -А вы не боитесь? Кладбище не то место, где можно жить. -А чего тебе бояться кладбища, если ты рисуешь ужасы? Единственное чего сейчас можно бояться – это Кира. Всех убивает, никого не щадит. Люди в страхе живут, накосячить боятся. И он это правосудием зовёт. Я, кстати, слышал, что полиция Киру больше ловить не будет. Это правда? -Да… Кира шантажировал нас, говорил, что если мы его ловить не будем, то он не будет трогать нас и политиков… И полиция согласилась на это. –Свист вскипевшего чайника остановил меня. Косима взял чайник и налил мне и себе кипятка. -И как вы, фарики, к этому отнеслись? –задал он мне хороший вопрос, закидывая в кружки пакетики. -Я, честно говоря, был в шоке. Такого от начальства я не ожидал. -А что этот ваш L? Как он к этому отнёсся. При упоминании Рьюзаки в голове у меня промелькнул тот день, когда шеф пришёл к нам и рассказал про шантаж. Перед нами встал выбор: уйти из полиции и ловить Киру вместе с Рьюзаки или остаться, ловить преступников, но потерять обеспеченную жизнь и обрести множество невинных людей на страдания и жизнь в страхе. Тогда я выбрал увольнение. Я хотел стать чем-то больше беспечного простачка. Но не смотря на все мои усилия меня продолжали считать идиотом. В какой-то момент я даже начал жалеть, что уволился. Однако теперь я понимаю, что, если бы я остался в полиции, то я не узнал бы личность настоящего Киры, не увидел бы его истинную сущность и не осознал бы какая он тварь. -Он дал нам выбор: либо остаться с ним и ловить Киру, либо остаться в полиции и не трогать Киру. -Что выбрал ты? -Я остался с L. Не столько из-за желания поймать Кире, сколько из-за желания быть полезным. –Не знаю почему я это сказал. Толи потому что мне захотелось поговорить, толи потому что мне больше нечего было ответить. Так или иначе, мой ответ его удивил. -Интересно… А что ты сам о Кире думаешь? -Я?.. Тоже, что и ты… -А вот мне что интересно: кем на самом деле является этот Кира. И он понимает, что творит? Моя рука опустила на стол опустошённую кружку. Мелко измельчённая заварка лежала на её дне. Таким мелко измельчённым я видел только кофейный порошок. Измельчённый кофе, остававшийся на дне чашки вперемешку с сахаром – это то, что оставлял после очередного приёма любимого напитка детектив Рьюзаки. -Не знаю. Да и не хочу знать. Единственное, чего я хочу – переждать дождь и пойти домой. Можно ещё чаю? -Конечно. –Ито налил мне чаю. Внезапно в кармане провибрировал телефон. Я тут же достал его. Шеф прислал ответ. Шеф 18:50: А предупредить не судьба что ли? Мы пол часа из-за тебя зря на месте простояли! Дальше небольшая переписка. Мацуда 18:51: Вы ведь уже уехали? Шеф 18:51: Естественно мы уже уехали! Как ты и просил! Мацуда 18:52: Хорошо. Простите, шеф, не подумал. Шеф 18:52: Мацуда, ты идиот! И вновь я идиот, и вновь получаю нагоняй за тупость. Нет, я безусловно сам виноват. Мало того, что вру, я ушёл, не предупредив Шефа и остальных. Однако это определённо того стоило. Положив телефон в карман, я взял кружку. Одежда уже почти высохла, ноги прекратили ныть, волосы тоже были менее влажные. А ливень всё долбил по крышам хижины художника. На улице начало темнеть, дело приближалось к темени. Я продолжал лакать чай. -Кому писал? –внезапно спросил меня Ито. -Шефу. Бесится опять. -Ясно. Всё оставшееся время мы сидели и говорили о его творчестве, обсуждали последние новости и свои любимые манги, и так мы просидели до самого конца ливня. Время пролетело незаметно быстро для нас. На часах было восемь. К тому времени я уже согрелся и высох. Сразу же, как из чашки исчезла уже чёрт знает какая порция чая, я вскочил и пошёл к выходу. -Спасибо за приём Ито. Я её как-нибудь зайду к тебе… Если, конечно, жив буду… -До скорого, Мацуи. Махнув рукой художнику на прощание, я вышел и закрыл дверь. На улице было невероятно сыро.