Правила счастливого реставратора

Девочки, не знаю каким чудом, уговорили Влада стать Хранителем Огней на празднике. Хотя, Милли, Кэтти и Кэсси вместе — это сила, а там рядом и Мика с мурчащим от счастья Носферату как группа поддержки была. И за Владом остался выбор своей невесты на эту ночь, той, кто решится плыть вместе с ним даже в пасть смерти, а точнее к заготовленному, но не подожженному костру. Но об этом пускай его юные организаторы предупреждают. Больно. Может, не идти на праздник совсем? — Ноэ! — меланхолию смыло гневной волной. Я шла по коридору, а на мне, вместо рабочих джинсов и пропахшей растворителями футболки оказалось платье и туфли на каблуках. Чуть не упала от внезапной смены центра тяжести. — Только сними невидимость! Казалось, я разглядела висящую в воздухе улыбку, но поймать непрошенного имиджмейкера, загнать в угол и припереть к стенке не сумела. — Увидимся на празднике, — донеслось до меня ехидное напутствие, растворившееся под высокими потолками Чёрного замка. Сандра подняла вверх большой палец, увидев меня в общем зале. — Ай да Ноэ, ай да молодец! Надо же было так все провернуть! — Найду и… — а тут я осеклась, потому что «поколочу» звучало по-детски, а ещё начальников не бьют. — Кстати, заметила, что он стал относиться к тебе гораздо теплее? — Ему это выгодно, — пожала плечами. Их с Владом разговор про кольцо до сих пор вертелся в моей памяти, и Ноэ я опасалась. Окольцует ещё. Поэтому кольцо Мехмеда я больше не снимала, сознавая: мастер иллюзий может свою ловушку замаскировать под любое из моих украшений, я и не замечу. — Как мне кажется, кто-то в этом доме сильно близорук, а кто-то — слишком хороший актёр, Лайя. Я надеялась, что она про Влада. Близоруким он быть не может, в моём признании только «люблю» не прозвучало, потому что я не смогла произнести это слово рядом с ним. Может, он правда хорошо притворяется? Какая ты жалкая, Лайя! Праздник завертел меня в своей карусели, окунул с головой в водоворот улыбок, пропитал запахом ванили и шоколада, окатил брызгами фонтана. Сосущее под ложечкой чувство отступило перед радостным напором. — Тюльпан моей семьи, вот ты где! Я обернулась, хлестнув волосами по лицу. Как всегда в чёрном деловом костюме, при галстуке. — Кузен! Когда ты приехал? Почему мне мама ничего не сказала? И где тётя Стелла? — Кузина, умерьте свое любопытство, — рассмеялся Мехмед, погладил меня по волосам, как в детстве. — Моя мама сейчас общается с твоей, а это надолго, как ты знаешь. А насчёт предупреждения… Тактика великих завоевателей — приходить туда, где не ждут. — Великий завоеватель, я тебя ждала, вообще-то, — я взяла кузена под руку и развернула в предполагаемо нужную сторону. — Милли видел? Он покачал головой. — Ты не поверишь, какой она взрослой стала. Ну, расскажи мне, как твоя торговая империя? — Секунду! О мой сладкий лукум! Лайя, ты со мной? О нет, мы прошли мимо лавочки восточных сладостей и сейчас этих сладостей не станет. — Злодейски лишим детей лукума? Кузен, только если полкило, не больше! Торговались мы отчаянно и вовсе не с продавцом: я с совестью, Мехмед со мной. Сошлись на килограмме. Ну, хотя бы не буду чувствовать себя сестрой турецкого завоевателя, лишающего мирных жителей Лэствилла последних запасов. — А как твои румынские каникулы? — невнятно из-за лукума во рту поинтересовался Мехмед. Я рассказала, умалчивая о сверхъестественном, ворвавшемся в мою жизнь. И о Владе, ворвавшемся в мою жизнь и невольно приручившем меня. Но он не в ответе за моё приручение, я сама виновата, сама выбрала его. А Мехмеду не стоит знать, как я по глупости последовала за незнакомцем, жила в его замке и сейчас продолжаю это делать. Мне самой стыдно, стоит посмотреть на факты, а Мехмед, воспитанный дядей Мурадом в строгости, не оценит совершенно. Поэтому я рассказывала про моего невыносимого начальника, изводящего меня подколками и загружающего работой в галерее. — Значит, Ноэ Локид… Представишь нас? — Зачем, кузен? С Винсентом ты не знакомился, если ты помнишь, — я даже руку оставила в пакете с лукумом, забывая её вытащить и отправить лакомство в рот. — Цветок моей семьи, своего прежнего босса ты охарактеризовала «адекватный, работать можно», а дальше мы обсуждали картины, над которыми ты работала. А тема нового начальника занимает тебя гораздо больше, чем два портрета времен Османской Империи. Их ты упомянула мельком, про него я слушаю уже четверть часа. Кажется, Мехмед сделал неправильные выводы. К счастью, Ноэ мы не встретили, зато натолкнулись на наших юных, но очень деловых организаторов. Милли повисла на Мехмеде, опешившем от такого напора. А может, он не узнал мою вытянувшуюся за лето сестрёнку. — Милли? — все же не узнал, судя по изумлению в голосе. — А кто же ещё? Я теперь организатор этого праздника, представляешь? А теперь мне надо работать, — Милли отошла, поправила рассыпавшиеся волосы и напустила на себя строгий вид, — дорогие родственники, гуляйте без меня. — Милли, ты же понимаешь, как на празднике мало лукума, — поведала я трагическим шепотом. — Нет-нет-нет, веди его к Асмодею, там фокусы! И не выпускай пока! Я не могу тебе помочь, но я в тебя верю. Светло-русая макушка обнаружилась в первых зрительских рядах, но обнаружена была слишком поздно, когда мы садились по соседству. Не повезло. Представление тянулось и тянулось, я сидела, как на иголках, напудренный до смертельной бледности Асмодей выдавал стандартный набор фокусов без огонька, зато с огрехами. — А теперь «Исчезновение»! Есть ли среди вас доброволец, кто готов ступить в ничто и вернуться обратно? Добровольцев не было. Ещё заест механизм и что потом? Как выбираться из ящика? Я бы пошла, только если бы заранее запаслась топором и циркулярной пилой. — Я готов! " А вот сейчас будет интересно!» Как хорошо, что троллить будут не меня. — И моя спутница тоже! — он потянул меня за руку. От неожиданности я даже не сопротивлялась, позволяя вывести себя на сцену. — Не беспокойся за своего восточного Цербера, рядом с ним сидишь ты, — прошептал мне на ухо Ноэ, стоило Асмодею запереть нас в коробке. Сейчас, когда свет прожекторов не слепил глаза, я разглядела рядом с Мехмедом себя. — Материальные иллюзии мой конёк, Лайя, можешь не переживать за свою репутацию. Хотя, опасность разоблачения обостряет все чувства, не находишь? — о да, я готова была его убить! Где моя циркулярная пила, я придумала ей другое применение! Увы, в такой тесноте я скована по рукам и ногам, даже не толкнешь его. — Впрочем, почему бы не помочь бедняге Асмодею ещё немного? Головокружение, мимо меня пронеслись все знаки зодиака в обратном порядке на сверхзвуковой скорости, наверное. Это даже не звёздочки в глазах, это хуже. — Ой мама! — Поучения деда мне в уши! Отношение к ситуации мы высказали синхронно и единодушно. Просто это уже не ящик, это флорентийский сад с цветущими розами, качелями, которые так и зовут оторваться от земли, пусть и на миг, со свечами, горящими в стеклянных фонариках. — Ты и правда лучший в своём деле? — Без сомнений. Смотри, как хорошо ты перенесла перемещение порталом, — он выпустил меня из своих объятий, а я только сейчас сообразила, что стояла непозволительно близко к нему. — Это не иллюзия? — коснулась лепестков роз, на которых ещё не высохли капли росы. Нет-нет, я сейчас стою в ящике и жду, когда меня освободят от моего соседа! — К сожалению и для меня, и тебя нет, Лайя, — он опустился на траву, совершенно не опасаясь за белоснежные брюки, и взъерошил волосы. — Ты какая-то аномальная зона для меня! Ты ломаешь мои планы, ты предсказуемая и непредсказуемая одновременно, в тебе есть и свет, и тьма. И это привлекает, но так раздражает! Я примостилась на краешек качелей, не в силах устоять. Не после его признания в абсолютной взаимности наших взаимных чувств, а после перемещения. И подумала, что Ноэ очень гармонично смотрится именно здесь, даже по цветовой гамме. Нарисовать бы… Давно не брала кисть в руки. — Мы очень торопимся обратно? Выгнутая бровь, но он все же любезно ответил. — Здесь не идёт время, можешь не беспокоиться. Хочешь вернуться к своему турецкому спутнику? — А карандаши цветные и бумага здесь есть? Красиво очень, — смутилась я под его взглядом. Он усмехнулся, но поднялся на незамеченную мной террасу и вынес весьма старинного вида пергамент, карандаши разной степени наточенности и ножик. — Заточу, пока мы тут. Он вальяжно разлегся на траве, ловко орудуя ножом, а я отпустила фантазию с поводка. Когда я очнулась, с пергамента, разделенного фиолетовой молнией по диагонали, на меня смотрел два Ноэ. Один Ноэ, подвид раздражающий, — традиционно светлые одежды, ни пятнышка, ни складочки, лежит на траве, ехидно улыбаясь (это я с оригинала срисовала, он сейчас один в один), а вокруг дышит умиротворением цветущий сад. Другой Ноэ… Сама не знаю, какими путями бродила моя фантазия, но этот подвид Ноэ, если бы существовал, меня заинтриговал бы. Длинные белые волосы, шрамы на лице, тёмный камзол и в руке голубое пламя, перетекающее в полыхающую синевой плеть. И клубящийся мрак за его спиной. — И о ком ты с такой задумчивой улыбкой грезила, моя творческая личность? — голос за моим плечом. Опять подкрался, а я не заметила. — Не грезила я ни о ком! Мне сам процесс нравится, а о тебе я не грезила, ты меня взаимно раздражаешь! — прятать свой рисунок было поздно. Но надумать лишнее этому обладателю кольца я не позволю! Он тихонько раскачивал качели, рассматривая моё творение. — Ты полна загадок, человеческий детёныш! Так нравятся антигерои? Дарт Вейдер, Дориан Грей, Призрак Оперы, Локи Лафейсон… Не видел в твоих работах ни одного Люка Скайуокера или же Тора. — Нет, Тор слишком правильный, и поэтому скучный. И правителем он будет никаким. — Правильно думаешь, малышка, — тихий смех обжег мочку уха. — Мне стоило задуматься об этом раньше.