Правила счастливого реставратора

«Лайя, выбирать самых проблемных мужчин — признак собственных проблем. Тебе так нужны эти несчастные?» — здравый смысл стучал мне по голове, хорошо, что фигурально. Я возмутилась. Ноэ не несчастный! Какой угодно: раздражающий, чересчур проницательный, скрывающийся за масками, усталый, одинокий, но не несчастный. «То есть, с тем, что он тебе нужен, ты согласна? И где мысль о таком притягательно-страдательном Владе? Я-то его отношу к категории «проблемный», но ты о нем не подумала?» Мне совсем не нравилось, на что намекал голос разума. Потому что это неправда и вообще, что разум знает о сердечных проблемах и душевных метаниях? Сердцу ведь не прикажешь… А о Владе думать, после того, что я увидела в воспоминаниях Ноэ, не получалось. Всё ещё стояли перед глазами сломанные ногти мальчишки, пытавшегося вынуть ключ из запертой им же самим шкатулки. И я так боялась, что у него получится, он выбежит из укрытия и убьют ещё и его, забывая, что это только прошлое и Ноэ дожил до сегодняшнего дня. И не могла пошевелиться, не могла ничего изменить, застыв в вязкой патоке разделившего нас времени. — Убийц покарали? — голос сел от сдерживаемых слез, но я придал ему твёрдость. Только не жалость, только не для Ноэ. — Закон о низших тогда ещё действовал, так что формально падальщики ничего не нарушили, — мне приходилось напрягать слух, чтобы различить слова, которые он произносил, отвернувшись. — Потом пришёл один тёмный не по рождению, а по праву силы, и все изменил. Нетитулованные тёмные получили права и защиту закона, а пешек, убивших моих родителей, казнили в соответствии с новым законом. Я восхищался королём Карпат, вступившим в борьбу с несправедливостью и выигравшем её. С тех пор и началась наша дружба с Владом. — А заказчика? — я уцепилась за его недоговорку. Почему-то стало важно узнать. — Ты упомянул пешек, значит был тот, кто отдал приказ? — Следователь начинающий, многие знания — короткие годы, — он щёлкнул меня по носу, раздвигая губы в ослепительной улыбке. — Бери пример с меня, я больше семи веков прожил. Как думаешь, почему? — Ты знаешь, что ничего не знаешь? — подхватила его тон я, понимая, что моими слезами ничего не изменишь, а утешать меня, виновницу его встречи с прошлым, — это чересчур. Ему больнее, даже если он прекрасно играет, что это не так. — Увы, я не Сократ, я даже этого не знаю, — рассмеялся он. К реальности меня вернул рывок, уберегший от встречи с фонарным столбом и усилившийся запах можжевельника. В который раз за день мы непозволительно близко? Хотя, уткнуться носом в рубашку Ноэ все же лучше, чем врезаться в столб. Смущённо отпрянула и огляделась. Мы подошли к свечной лавке, и я заметила Юстина, нашего таинственного хранителя библиотеки. Он купил около десятка свечей и теперь зажигал и втыкал их в песок, испещренный каплями воска и чужими огарками. — Ноэ, у нас в городе есть традиция зажигать свечи в память об умерших. Ну, чтобы они не заблудились в пути, чтобы согрелись, чтобы знали, что их помнят. Ты не хочешь? — закончить я не решилась. Заговорить об этом вообще не было хорошей идеей. — У нас об ушедших просят Мать-Тьму, — он задержал взгляд на трепещущих огоньках свеч, а я закусила губу, понимая, что подняла тему зря. Он другой, зачем ему людские традиции? — Но я думаю, Тьма не против комочка света, в конце концов, её супруг — Свет. Если, конечно, они опять не в ссоре… — Ноэ усмехнулся. — Но дело не в том, хочу я или нет. Пойдём, Лайя, Влад ждёт. В его голосе прозвучало сожаление, едва уловимое, но я услышала. Если он, вероятно, хочет, но дело не в этом… — Ты хочешь, но не можешь? Ноэ, а если я сделаю это за тебя? Ноэ остановился, изучая меня тяжёлым, не похожим на прежние взглядом. — Лайя, ты ужасающе, до зубной боли, напоминаешь светлых леди, но да, я попрошу тебя о помощи. Я, кажется, просияла, судя по его доброй усмешке. Не то, чтобы счёт сколько он мне, а я ему был моим хобби, но мне так ни разу и не удалось быть ему полезной. А хотелось. У его мамы было очень красивое имя, звёздное. Бетельгейзе. Я шепнула в подступающую вечернюю тьму просьбу, чтобы родители Ноэ обрели покой и не волновались за сына, потому что он вырос замечательным, у него есть настоящий друг. И я тоже хочу, чтобы Ноэ нашёл врага и победил его, и постараюсь помочь тем, что в человеческих силах, потому что несправедливость и предательство заслуживают уничтожения. Мехмед, неслышно вставший за моей спиной, помог мне подняться с колен. Я отряхнула землю, прилипшую к подолу, а дальше пришлось представить их друг другу. Начался серьёзный мужской разговор о серьёзных мужских проблемах, но нервы не успокаивались. А вдруг кузен надумал лишнее? Ноэ же кажется ветренным бедствием, врывающимся в девичью жизнь и также быстро исчезающим. Мехмед не одобрит и выскажет или ему, или нам обоим. И о каком одобрении я думаю? Пусть поднялся ветер, но мне очень резко стало жарко, особенно щекам. Семь веков, Лайя, опомнись! Я, отпросившись у Мехмеда, совершила тактическое отступление к друзьям, просчитавшись, что там меня ждала Милли с требованием отпустить её с девочками покататься на лодке. Лео осаждала Кэтти. Мы с собратом по старшинству в семье переглянулись, сочувственно кивнув друг другу, и все же поддались мольбам и шантажу. Впрочем, Лео был гораздо зануднее меня, повторяя все правила безопасности менторским тоном, полным надежды, что подростки сдадутся раньше, чем кончатся правила. Кто-то забыл свой переходный возраст. Не удержим, но отношения испортим. — Лео, девочки сами уже организаторы праздника, — извиняющимся тоном начала я. — Уверена, они все прекрасно знают. Правда? — повернулась я к приунывшим девочкам. — Да! — они словно свет в конце тоннеля увидели, на глазах оживляясь. Лео поджал губы, но все же кивнул, отпуская юных покорителей реки в свободное плавание. А у нас наметилась проблема: про Хранительницу для Влада спохватились поздно. Платье залежалось с прошлых лет, эта проблема решалась, а девушку себе в пару Влад не выбрал. «Не выберет, не обманывай себя,» — вздохнула интуиция. Но я все равно, убивая по кусочкам сорняки надежды, ждала. Он выбрал Сандру, к великому недовольству Лео и моему глупо оборвавшемуся сердцу. Но платье решило иначе, точнее, Сандра радостно отказалась от почётной роли, стоило застежкам не сойтись на её спине. Зато на меня оно село как влитое, окружая меня запахом тлена и мышей. Я поморщилась, отвращение накатывало неподконтрольными мне волнами. Вот и попала в сказку «Золушка», только вместо туфельки платье, неизвестно кем хранившееся и выдержавшее явно не один праздник. Платье использованное, я чувствую себя использованной, в носу щипет. «Зато впереди ждёт Влад, мы поплывем с ним вдвоём на плоту. Ты всегда мечтала стать героиней праздника рядом со своим любимым, вот, наслаждайся, только ты, он и река,» — морзянкой простучало предательское сердце, разгоняя по сосудам предвкушение чуда. Мы поплыли дружной шумной компанией. Серебряные нитки кололи кожу, невыносимо хотелось сбросить пыточную одежду и почесаться. А ещё закричать, глядя в безучастное темно-синее небо, выплескивая боль разбитой мечты и разочарование собственной глупостью. Но вместо крика и слез я тихонько рассмеялась, сначала нервно, а потом искренне, сознавая, что в мой разум проник не Призрак Оперы, конечно, но творец хаоса точно: его копирую. «Он мой двойник,» — издевательски вывел последнюю строчку своей партии Призрак (я накануне переслушала этот дуэт, и мелодия привязалась). — Что за фигуры у костра? — напряжённо заметил Лео, подбираясь, как перед прыжком. — Так и должно быть? — Нет, — до рези всматриваясь в два тёмных пятна около заготовки для праздничного костра, я леденела от предчувствия беды. Только не Милли!