***
— Драко, я понимаю, что Грейнджер достаточно яркая фигура волшебного мира, но давай ты не будешь так открыто на неё пялится, — раздался над ухом Малфоя тихий смеющийся шепот Блейза Забини. Драко перевёл взгляд на друга. — Пялишься на девушек обычно ты, — усмехнулся блондин, намекая на одну знакомую гриффиндорку, и отпил уже успевший подостыть зеленый чай. Блейз не отстранялся, продолжая дышать над ухом. Это начинало раздражать. — Что-то ещё? Но он лишь продолжил с того места, на котором остановился, показательно игнорируя замечание друга. Драко так и не прислушался к его совету, продолжая блуждать, надеясь наткнуться на что-то новое. Делал он это машинально, по привычке, которая появилась у него в начале года. Казалось, за 3 месяца он выучил каждый узорчик на стенах, каждый стык плиток и расположение факелов. За изучением он проводил столько же времени, сколько за размышлениями о смысле своего пребывания здесь, в этом чертовом старом замке, где почти каждый смотрел на него с презрением и отвращением и считал своим долгом напомнить о тех днях, которые хотелось стереть Обливейтом. Ежедневно его и других слизеринцев проводили взглядами, говорящими сами за себя. Большинство дней было плевать, кто о ком и что думает, но иногда становилось настолько противно… от других и от самого себя, что маска равнодушия не выдерживала, и роковая трещина проходила через середину, разламывая её на левую и правую стороны. Но показывать свои чувства равносильно признанию, что все они выиграли. Они правы в ничтожности его самого и других, а такое недопустимо. Проявления слабости не стоит стыдиться, как понял Драко слишком поздно, но в данном случае слабость являлось самым, что ни на есть шагом в пропасть, в черную бездну безысходности, от который все старались уйти как можно дальше, прикладывая неимоверное количество усилий. Но было пару человек, которые провожали их иными взглядами. Взглядами, полными сопереживания и некой доброй жалости. Такой взгляд принадлежал ей, Гермионе Грейнджер, чёртовой эмпатичной гриффиндорке. От этого взгляда Драко иногда хотелось провалиться под землю. Было желание подойти к Грейнджер и высказать всё то, что он думает по поводу её сопереживающих взглядов, которые следовало бы засунуть глубоко в задницу. Малфой чувствовал себя провинившимся щенком, нагадившим где-нибудь в коридоре на коврике у входа. В карих глазах читалось это чертово «Мне так жаль…». Но это было бы верхом неблагодарности с его стороны. Ещё одной проблемой для Малфоя стала их командная работа на Зельях. Было ощущение, что Слизнорт поехал кукушкой на старости лет. Мало того, что 2 часа проходят в полном молчании, так ещё и десятка 3 взглядов прожигают тело. Не сказать, что в такой атмосфере приятно работать. Хотя есть и плюсы. Ниже «Превосходно» они не получили ни разу. Работали молча, но слаженно. Не надо было разделять обязанности, каждый брался за то, что хорошо получалось: Малфой резал корнеплоды и очищал от оболочек другие ингредиенты; Грейнджер помешивала зелье по инструкции, показывая на часы каждый раз, когда требовалось что-то добавить. Было в этой практике что-то странное, и они это понимали. Вместо слов напарники перебрасывались взглядами. Выразительное «нет» и снисходительное «ладно, черт с тобой» они разобрали и применили на практике сразу. Иногда, конечно, хотелось не только посмотреть, но и высказать, но ни Драко, ни Гермиона пока не решались нарушить некую идиллию их рабочих взаимоотношений, вырываясь из своей зоны комфорта и переходя границы чужой. Иногда, когда приходилось дожидаться определённого этапа готовности зелья, они просто сидели друг против друга. Девушка, как ещё в первый раз заметил Драко, избегала любого зрительного контакта с ним в такие моменты, переглядываясь с подругой или однокурсниками. Однако Малфой без стыда нагло рассматривал гриффиндорку, что, несомненно, её раздражало. До какого-то момента. И если бы Драко кто-нибудь сказал лет так пять назад, что он будет засматриваться на Грейнджер, то наслал бы какое-нибудь проклятие. С фразой «А Грейнджер-то похорошела», которую в начале года изрек кто-то из команды по квиддичу, пришлось согласиться и Малфою. В начале он, конечно, посчитал всё глупостью, но потом что-то запретило ему это отрицать. Он сидел напротив и изучал её профиль. Густые брови, длинные ресницы, аккуратный носик и пухлые губы. Каштановая копна волос из птичьего гнезда окончательно приняла форму аккуратных локонов, спускавшихся по плечам, обрамляя скулы. По внешности и, очевидно, манерам она не уступала слизеринкам, возможно даже обходила их по некоторым параметрам. И вправду было странно осознавать, что перед ним сидит та девчонка, чью жизнь он намеренно портил из-за отказа Поттера в дружбе. Хотя кто сказал, что это все та же девчонка? Жизнь помотала всех. И так, как было раньше, больше не будет. Той Грейнджер больше нет. Как только она появилась в Большом зале без Поттера и Уизли в начале года, это стало ясно, как день. Приветливая улыбка на повзрослевшем лице, искорки, играющие в карамельных глазах и нотки новой главы в её жизни в шлейфе вишневых духов. Всё та же мантия, но человек, облеченный в неё, с совершенно другим опытом. — Драко, ты идёшь? — Забини похлопал друга по плечу, вырывая из мыслей. Парень огляделся. Зал почти опустел. — Да, иду, — Малфой захватил сумку и вместе с друзьями направился к выходу. «Что за день сегодня! — подумал Драко, потирая переносицу»***
— Почему с утра пораньше ты потащила меня в библиотеку? — поинтересовалась Джинни, присаживаясь за стол у окна. Девушка протерла запотевшее стекло, на котором начал намечать эскизы своих рисунков мороз, рукавом толстовки: на улице начинался снегопад. — Потому что у меня по Трансфигурации ещё гиппогриф не валялся, — ответила шатенка, опуская сумку на стоящий рядом стул. — Ты могла и не идти со мной, в чем проблема? — Напомни-ка, в какой секции твои магловские романчики? — Гермиона удивленно уставилась на веснушчатое лицо подруги. К магловским романам Джинни была равнодушна от слова «слишком». Ее больше интересовала литература на спортивную тему и толстые томики сглазов и ядов, с которыми Уизли была практически неразлучна в свободное от учебы и тренировок время. — Посмотри в четвертой секции. — Так, четвёртая секция…четвёртая секция…четвертая секция…— повторяла Джинни, словно мантру, скрываясь за высокими стеллажами. Гермиона, оставшись в полном одиночестве, неспешно достала свитки пергамента, тетради, ручку и другие письменные принадлежности, которые могли пригодиться в течении этих «весёлых» часов. В библиотеке было пусто и уютно. Гермиона любила приходить сюда утром в выходные дни по этой причине. Никто не отвлекал, не шептался, не шуршал бумагами и не бродил туда сюда в поисках нужного справочного материала. Теплое свечение от факелов и светильников мягко обволакивало помещение, заполненное приятным запахом старых страниц и книжной пыли, хранившейся на полках протяжных высоких стеллажей столетиями. Старая библиотека стала пристанищем для Гермионы на первом курсе и продолжает быть им до сих пор. Обычно она старалась занять стол в глубине, за множеством книжных стеллажей, но сегодня право выбора было у Джинни, поэтому они заняли первый же стол, расположившись в самой дальней его части. Выложив последний, самый важный свиток, Гермиона отправилась за нужной литературой, поиск которой обещал быть не менее увлекательным. В это время в библиотеке появилось ещё несколько учеников, нарушивших такую привлекательную идиллию, а с этим и часть планов Гермионы. — Уже кто-то занял наши места! — возмутилась Астория, покосившись на сумки и принадлежности. Ее восклики были непозволительно громки в стенах библиотеки. — Я же вам говорила, что стоит поторопиться! — Астория, какая разница где делать Трансфигурацию? — Малфой повесил сумку на соседний от занятого стул. Хотя в чем-то Астория была права: лучшие места единственного большого стола, находящегося в самой светлой части библиотеки, были заняты. — Мы можем сесть в другое место, чтобы не отвлекать их, — и Тео кивнул на два занятых места. — Что-то мне подсказывает, что такую компанию не оценят по достоинству. — Если надо, сами отсядут, — уверенно заявила Астория. — Я со вчерашнего дня планировала занять эти места. — Как жаль, что моё добродушие так и не оценили по достоинству, — сделал крайне расстроенную моську Теодор. Блейз тихо рассмеялся, а другие продолжили разбирать сумки. — Н-да, а ещё друзья называются! — Мерлин, вы можете помолчать? — Что-то ты сегодня нервная, Тори. Если нужно, я могу посоветовать успокоительные настойки, — дружелюбно предложил Блейз, — ну или огневиски. Могу открыть для тебя тайничок, — за что получил толчок в плечо и гневный многоговорящий взгляд: — Себе посоветуй. Где-то в глуби библиотеки послышался шорох и еле разборчивое ругательство. Слизеринцы переглянулись, ожидая соседей. Малфой же к тому времени успел смириться с тем, что с Грейнджер они уже неразлучны. За стеллажом мелькнула рыжая макушка, заставившая Блейза оторваться от спора с друзьями. — Гермиона, ты там жива?! — громким шепотом воскликнула Джинни. Ее спина и рыжие локоны показались в проходе меж шкафов. — Да, все хорошо. — Девушки выплыли из-за стеллажей. Уизли несла одну увесистую книгу в бордовом потертом переплете, в то время, как Гермиона беспалочковой магией левитировала внушительную стопку. — Какая неожиданная встреча, — усмехнулся Малфой, закидывая ногу на ногу. Его длинные пальцы перебирали древо палочки. — Доброе утро, — поприветствовал однокурсниц Теодор, чем заслужил настороженный взгляд Астории. Она всегда бросала его на своих друзей в присутствии этих двух зачастивших в их общество гриффиндорок. — Как настроение? Джинни, встретившись глазами с Блейзом, широко улыбнулась, с охотой ответила Теодору «Нормально», закатила глаза на нахальный взгляд Малфоя и, стараясь его игнорировать, села на свое место. Она раскрыла понравившийся роман, делая вид, что происходящее вокруг её не интересует, хотя Гермиона знала, что кое-кто ее все же интересует. Грейнджер улыбнулась уголками губ и спокойно ответила: — Спасибо, хорошо. Твоё как? — У меня тоже всё хорошо. — Мерлин, как же это неестественно и фальшиво звучит, — тон Астории был полон недовольства. Она уставилась в толстую тетрадь, где аккуратным почерком была выведена лекция. — Астория, не начинай… — попросил Блейз. Гермиона промолчала. Достав палочку из сумки, она закрепила собранные в пучок волосы, выправив передние прядки. Ей слова Теодора не показались неискренними. Честно признаться, Нотт и Забини казались Гермионе вполне сносными ребятами. На 6 курсе они вместе находились в старостате и решали некоторые возникающие проблемы. Пообщаться, конечно же, удалось. Да и сейчас она охотно болтала с ними на переменах и в Большом зале. Джинни стала их связующим звеном, практически окончательно вынырнув из раздумий о закончившихся отношениях с Гарри Поттером. Работа в паре с Блейзом давала свои плоды. Уже месяц Джинни подрабатывает ее личным Солнцем, постепенно возвращаясь к жизни. Она стала больше шутить, шире улыбаться и как можно чаще язвить однокурсникам со змеиным значком на мантии. Девушки восстановили традицию каждую субботу устраивать вечер правды, делясь тем, о чем не было возможности рассказать среди недели. Вчера, наконец, удалось выведать ещё одну интересную историю о незаменимом Забини. И, видит Мерлин, это были самые уютные из их посиделок. — Давайте сегодня обойдемся без ссор? — миролюбиво попросил Блейз, глядя на подругу. Та намеренно игнорировала его. — Неужели нельзя пару часов просидеть за одним столом и не поругаться? Забини с надеждой посмотрел на Гермиону. Та отвела взгляд и, так и не ответив на вопрос, раскрыла тетрадь. Меньше всего сейчас хотелось выяснять отношения. Все планы накрылись чешуей дракона. Ни тишины, ни уюта, ничего. Прекрасное начало дня. За окном размеренно шёл снег. Мороз поддувал в щели, из-за чего время от времени кожа покрывалась мурашками. Через некоторое время Забини перестал прожигать девушку взглядом, и слизеринцы начали решать, каким образом будут писать эссе. Нотт и Забини пошли на поиски пособий, и библиотека погрузилась в относительную тишину и нарастающее от чего-то напряжение. То ли от изучающего взгляда Малфоя, то ли от стервозного духа, который распыляла Астория. — Джин, а когда у вас тренировка? — спросила у подруги Гермиона примерно через полтора часа после их прихода в библиотеку. Уизли глянула на часы, недовольно нахмурившись. На часах было без десяти минут 11. — Через 40 минут. Мне уже нужно идти. — Взгляд Джинни выражал искреннее сочувствие. Если Забини, Нотта и Паркинсон она переваривала, то вот с Асторией были некие проблемы. — Удачи. Передай Дину, чтобы подошел ко мне после тренировки, — оторвавшись от «Трансфигурации и трансфигурационной механики», девушка еле заметно кивнула ей, мол, не переживай, как-нибудь справлюсь. Джинни взяла с собой книгу и, забросив сумку через плечо, направилась к выходу. Последние рыжие прядки скрылись за углом под взглядом Забини, со скрипом хлопнула тяжелая деревянная библиотечная дверь. Вскоре помещение постепенно начали заполнять ученики, явно желающие провести этот день по-другому, нежели погрузившись в домашнюю работу. Гермионе все они напоминали откладывающих все на последний день Гарри и Рона, которые носились, как угорелые от гостиной к библиотеке, не успевая написать какое-нибудь Зельеварение или Историю магии. Когда до обеда оставалось минут 10, ребята начали собираться в Большой зал. Почти все успели доделать работу. Покидав вещи в сумки и отлевитировав книжки на полки, они, не сказав ни слова, покинули вместе библиотеку. В коридорах замка было шумно. Все болтали и весело смеялись, поглядывая на окна. Виды за пределами каменного замка веяли праздниками, запахом мандаринов и еловых веточек, омелами, которые уже скоро будут заставать учеников в самые неподходящие моменты, в самых неподходящих местах и с самыми неподходящими людьми. Драко боковым зрением заметил улыбку Грейнджер и задумался о том, почему всем нравится Рождество и вся эта новогодняя суета. В его жизни было не так много отмеченных праздников. Любой день рождения всегда сопровождался приемом, Рождество — приемом, лишь весенние праздники они отмечали узким семейным кругом, и то, отец в большинстве случаев проводил его в своём кабинете за важными делами и кипами бумаг. В семье Малфоев не было такого понятия, как «Семейный праздник», что всегда расстраивало Драко. Когда он слышал от Дафны и Астории об их рождественском веселье, душу покрывала тонкая корка зависти. Когда Драко приезжал обратно в Хогвартс, всегда сталкивался с улыбающимися ребятами, пересказывающими свои рождественские истории. И в такие моменты зависть просыпалась даже к Поттеру, Грейнджер и Уизли, которые праздновали у рыжих. Становилось одновременно противно от такого гнетущего чувства разочарования и отвращения к ним, и любопытно, как в такой семье (семье Уизли) можно быть счастливым и вообще отмечать праздники, возвращаясь с улыбкой и, Драко не сомневался, наполненной спокойствием душой. Когда они спустились на 2 этаж, то одновременно поежились, проходя около внутреннего двора: снежинки пробирались через проемы и оседали на волосах, путаясь меж прядей. Неожиданно на плечах Гермионы оказался красно-золотой вязанный шарф с нашивкой льва, и девушка обернулась. Дин ей улыбнулся: — По тебе прям видно, что ты хочешь закутаться во что-то тёплое и выпить кружку горячего шоколада, — и приобнял подругу за плечи. Гермиона посильнее закуталась в шарф. От Дина одновременно веяло холодом из-за долгого пребывания на улице и теплом, которое дарила окружающим его улыбка. — В таком случае, где мой горячий шоколад? — рассмеялась Гермиона и выжидающе глянула на Томаса. — Скажу по секрету: начиная с декабря эльфы готовят отменный шоколад с зефирками. Обещаю захватить вечером специально для тебя. — Меня сейчас стошнит, — тихо сказала Астория, глядя на гриффиндорцев. День шатенки не задался, поэтому она критиковала все, что видела. Даже если ничего плохого не имела против. — Приторно. — Неужели ты не любишь горячий шоколад? — Нотт притянул Панси к себе и перекинул руку за изящную шею. — Или испытываешь отвращение к проявлению чувств? — Именно это я и имела ввиду, — попыталась небрежно скинуть с себя руку Тео, но ничего не получилось. Тогда она, достаточно охотно смирившись, прекратила попытки. — А мне нравится. Видно, что они хорошие друзья, — и Блейз опять приковал взгляд к Грейнджер, о чем-то рассказывающей Дину. Девушка активно жестикулировала, а с лица не сходила яркая улыбка. — Не удивлюсь, если она нравится Томасу, — шепнул Малфою Нотт. — Почему ты так решил? — Ну смотри, сколько мы идём вместе, Томас от неё не отлипает. — Он недавно начал встречаться с Парвати, — пресек поток мыслей и слов друга Драко. Астория очень любила сплетни. Волей неволей ты записываешь себе что-то на подкорку. — Поэтому сомневаюсь, что ему нравится Грейнджер. — Хорошо, но будем реалистами: её улыбка заставит поплыть кого угодно. — Забини, да у тебя жар, — Астория потрогала парня за щеки, заставляя отвернуться от гриффиндорки. — Точно. Не неси ерунды, — и похлопала итальянца по лицу. Драко ничего не ответил другу. Вновь послышался звонкий красивый смех, заставивший Малфоя еще раз повернуться к Грейнджер. Она выглядела нелепо и комично в накинутом поверх белой футболки объемном вязаном шарфе, с растрёпанными волосами и красными от смеха щеками. Почему она везде?