Бесстыдник

      Лань Ванцзи не был дома чуть больше года.       Несмотря на то, что первые одиннадцать лет своей жизни он прожил в Китае, домом в последнее время привык считать всё-таки США, куда они вместе со старшим братом и дядей, который их воспитывал после смерти родителей, эмигрировали шесть лет назад. Особых проблем с языком у Лань Ванцзи не возникло: он отлично учился в школе и английский ему давался не хуже, чем остальные предметы. К тому же, последние полгода перед отъездом он изучал его углубленно. Но, тем не менее, адаптация далась ему непросто. По крайней мере в том, что касалось людей и местных порядков.       Они поселились в относительно небольшом городке неподалеку от Лос-Анджелеса. На самом деле сам город Лань Ванцзи даже понравился. В сравнении с очень многолюдным Пекином здесь оказалось в разы легче дышать. А еще круглый год было тепло и куда более солнечно, чем он привык. И как только Лань Ванцзи окончательно адаптировался к местному климату, он признал про себя, что ему это очень даже по душе.       Но вот с людьми и нравами оказалось несколько сложнее. Первое время ему было сложно привыкнуть к здешнему ритму жизни и к принятому в этой стране взгляду на социально-приемлемое поведение. В Китае, а главное — в собственной семье, воспитание было весьма строгим и консервативным, благодаря чему Лань Ванцзи в своем поведении руководствовался весьма жёстким сводом правил и ограничений касающихся морали, долга и благовоспитанности. Чего, пожалуй, ожидал и от окружающих, но не обнаруживал. У него собственно и в Китае с этим уже были некоторые проблемы, но в этом новом обществе, с его чрезмерно свободными нравами, ситуация усугубилась многократно, заставляя его чувствовать себя совсем уж неуютно с непривычки.       Да и среди местного населения его естественное поведение воспринималось как чрезмерная чопорность, из-за чего одноклассники в его новой школе считали Лань Ванцзи очень высокомерным (причем зря — Лань Ванцзи самовлюбленностью никогда не страдал), и скучным — в силу его молчаливости. Прибавить к этому некоторую социальную замкнутость, и вот вам формула как проучиться в средней школе три года, и так и не завести ни одного друга или даже приятеля.       Не сказать чтобы его это сильно тяготило. Он всё-таки был больше сосредоточен на учебе, чем на чем-либо еще. Ему не было ни до кого дела, так что какая разница, что никому нет дела и до него? Да и слишком он отличался от окружающих его детей, чтобы найти с ними что-то общее и дружить. Ведь, несмотря на развращенность мира, который его теперь окружал, он оставался всё таким же серьезным, строгим и благовоспитанным, не поддаваясь влиянию окружения.       В четырнадцать, когда Лань Ванцзи перешел в старшую школу, его полному социальному уединению пришел конец. А всё из-за одного шумного веселого парня, который с первого же дня прилип к нему как банный лист и всеми силами пытался с ним подружиться, несмотря на получаемый в ответ игнор со стороны не ожидавшего и непривыкшего к подобному напору Лань Ванцзи.       На самом деле Вэй Усяню — а именно так звали новичка, не обязательно было к кому-то цепляться в поиске компании. Он был очень общительным мальчишкой и довольно быстро завел себе кучу приятелей в школе, не прилагая для этого вообще никаких усилий: он был веселым и обаятельным, так что люди тянулись к нему сами. Вот только Лань Ванцзи восторгов большинства не разделял, и не обращал на Вэй Усяня внимание точно так же, как и на всех остальных. Точнее пытался. И то только поначалу.       Вэй Усянь почему–то сам вдруг пожелал с ним подружиться. И его не отталкивали ни его так называемая чопорность, ни холодность, ни полное безразличие к собственной персоне. Даже наоборот — это его кажется только подстёгивало, и он пытался всё упорнее: часто садился за соседнюю парту и вечно подшучивал либо над самим Лань Ванцзи, либо просто хохмил, пытаясь вызвать у него улыбку; напрашивался с ним на совместные проекты и доклады, когда таковые задавали в классе; лез с болтовней при каждом удобном случае и подсаживался на обедах в столовой.       В итоге, Лань Ванцзи и сам не заметил когда преследовавшая его всюду непрекращающаяся болтовня Вэй Усяня превратилась из раздражающей в просто привычную, став естественной частью его повседневной реальности. Сложно понять в какой именно момент Лань Ванцзи перестал его избегать и делать вид, что совсем не слушает, что тот говорит, кратко и немногословно, но всё же отвечать на его вопросы, и даже сдержанно, едва заметно, улыбаться на его шутки. Наверное Вэй Усяня уже можно было назвать его почти-другом на тот момент, когда, два года спустя, ему временно пришлось улететь обратно в Китай.       Лань Цижэнь — дядя Лань Ванцзи, воспитывающий их с братом с ранних лет, из-за каких-то сложностей со своим бизнесом был вынужден вернуться в Китай на неопределенный срок. А так как Лань Ванцзи на тот момент было всего шестнадцать, ему пришлось поехать с ним. Лань Сичень — старший брат Лань Ванцзи, уже достиг совершеннолетия и был на последнем курсе в университете, так что он остался доучиваться.       По правде сказать, Лань Ванцзи вполне мог бы остаться под его присмотром: нужно было всего-лишь оформить пару бумаг для временной передачи опеки. Но дядя пожелал забрать Лань Ванцзи с собой, посчитав, что тот находился тогда в том самом возрасте, когда ему особенно сильно была необходима твердая рука в воспитании, на что Лань Сичень, ввиду мягкости своего характера, а также чрезмерной занятости из-за диплома, был (как минимум временно) не способен. Лань Ванцзи подозревал, что дело было скорее не в возрасте, а в «пагубном влиянии» одного конкретного одноклассника Лань Ванцзи, которого его дядя буквально с первого взгляда невзлюбил, но, разумеется, озвучивать эту мысль не стал.       Видимо и правда не бывает ничего более постоянного, чем временное. Потому что, по прошествии года дела на работе Лань Цижэня так окончательно и не уладились, вынудив его продолжить работу в Китае и грозя затянуться на неизвестный срок. Но в США рано или поздно он всё же планировал вернуться, и понимал, что если он хочет, чтобы у Лань Ванцзи не было проблем с поступлением в колледж, тому будет лучше доучиться хотя бы последние полгода в американской школе. Поэтому Лань Цижэнь нехотя отправил Лань Ванцзи обратно, на попечение старшего брата, который уже успел полноценно устроиться на работу и стал по-настоящему самостоятельным.       Лань Сичень встретил его в аэропорту, приветственно обняв застывшего от потрясения Лань Ванцзи и добродушно «не заметив» его покрасневших от смущения ушей. Лань Ванцзи скучал по брату, и впервые увидев его спустя столько времени обрадовался настолько, что в глубине души даже хотел его обнять. Вот только Лань Ванцзи был скуп на эмоции и совершенно не умел их проявлять, так что вряд ли решился бы на подобное сам. Хвала высшим силам за то, что его старший брат оказался куда более раскрепощенным и не заморачивался лишними сомнениями в подобных вопросах.       — Ванцзи, ты так вырос за этот год. Боюсь, еще совсем чуть-чуть и буду смотреть на тебя снизу вверх, — мягко попенял его брат по пути к своей машине.       — Сюнчжан преувеличивает, — впрочем в этой фразе не было необходимости: Лань Ванцзи пока отставал от Лань Сиченя на полголовы и тот просто подшучивал над ним. — Как твои успехи?       — О, работа на губернатора штата мне всё еще нравится, спасибо. Те несколько лет стажировки в его команде пока я еще учился пошли мне на пользу, так что теперь карьера довольно быстро идет в гору. Кто знает, может в будущем достигну не меньших высот, чем мой начальник… — улыбнулся Лань Сичень. Он не хвастался. Просто делился успехами и планами на будущее — в амбициях ему всё-таки не откажешь. — Впрочем, деталями тебя утомлять не стану: я всё еще помню, что ты считаешь политику сложной и неинтересной. Но факт того, что я вполне доволен положением дел и обзавелся парой хороших друзей, думаю, заставит тебя порадоваться за меня.       — Ты прав.       Лань Ванцзи и правда был рад за брата и очень гордился им, но просто не знал, как еще эти эмоции проявить. Оставалось надеяться, что проницательный Лань Сичень, как и всегда, прочтет всё по его лицу, и поймет, что Лань Ванцзи говорил искренне. Так и произошло: Лань Сичень ласково улыбнулся ему, легонько сжав его плечо прежде чем они сели в машину.       — А сам-то не оставил в Китае никого, по кому будешь скучать?       Лань Ванцзи с заминкой и едва уловимым сомнением ответил:       — Дядю.       Лань Сичень мелодично рассмеялся, оценив его весьма своеобразный юмор, но ничего на это не сказал. Они любили дядю, но… с ним было трудно. Впрочем, рано или поздно Лань Ванцзи всё равно хоть немного, но начнет по нему скучать, так что сказанное не было неправдой.       А еще, Лань Ванцзи был благодарен Лань Сиченю за то, что тот не стал добивать его дополнительными вопросами, спокойно приняв полученный ответ, или точнее уход от ответа. Лань Сичень слишком хорошо его знал, чтобы удивляться тому факту, что Лань Ванцзи не завёл себе новых друзей, пусть он и надеялся на это, когда спрашивал. Сам Лань Сичень, несмотря на строгое воспитание дяди, обладал потрясающими навыками адаптации в любых ситуациях, поэтому, пусть он и оставался примерным и благовоспитанным «по всем правилам» племянником в глазах Лань Цижэня, на деле как-то умудрялся это гармонично совмещать с другими социальными ролями и не оставаться аутсайдером. Так что у Лань Сиченя и правда не возникало никаких проблем с общением и была куча друзей. И Лань Ванцзи он желал если не совсем того же (ввиду того, что Лань Ванцзи не нуждался в таком же количестве социальных контактов), то хотя бы чего-то похожего.       Пару минут они ехали молча. Лань Сичень давал ему немного прийти в себя после долгого и утомительного перелёта, а Лань Ванцзи любовался проплывающими мимо пейзажами, припоминая знакомые места, которые он уже давно не видел. Он и правда скучал по этому месту весь прошедший год. Особенно сильно он это ощутил когда выходя из здания аэропорта ему резко захотелось снять своё теплое зимнее пальто. На улице был февраль и до вылета он в этом пальто нуждался, а теперь ему в нем было жарковато. И это было приятное чувство. В Калифорнии всегда было довольно тепло, и Лань Ванцзи это нравилось, пусть он ни разу никому в этом не признавался вслух. Он и сам не знал почему.       — Должен тебя предупредить, — заговорил Лань Сичень пару минут спустя, — я об этом как-то упоминал в переписке, но не уверен помнишь ли ты об этом: я переехал из нашей старой квартиры в другую около полугода назад. Не беспокойся, там есть для тебя комната и даже общая гостиная, но сама квартира несколько меньше и расположение иное: она в другом районе, чуть ближе к моей работе.       — Я помню. Ничего страшного. Это было верное решение, — ответил Лань Ванцзи. Брату и правда ни к чему было, живя одному, продолжать платить ренту за ту большую квартиру, что они снимали прежде для троих.       — Кстати, у меня для тебя хорошие новости: я уладил все формальности с твоими документами и переводом, так что уже завтра сможешь отправиться в новую школу. Точнее, в старую. Добираться до нее теперь, конечно, придется несколько дольше, но не сильно. Я подумал, что тебе будет куда приятнее вернуться туда, чем идти в новую школу, пусть та и неподалёку от дома. К счастью, проблем с твоим восстановлением совсем не возникло и тебя даже зачислили в тот же самый класс, представляешь? Ты рад? — улыбнулся Лань Сичень, на секунду стрельнув в его сторону своим мягким всевидящим взглядом.       Это было совсем необязательно. Лань Ванцзи уже знал, что поблизости от новой квартиры Лань Сиченя была другая школа, и, в принципе, был готов к тому, что брат подаст его документы именно туда. Ему ведь всегда было безразлично где учиться. Школа это просто место, и учёба — везде учёба, так что какая разница? И Лань Ванцзи действительно так думал, но…       — Мгм, — только и ответил он, понимая, что его почему-то и правда обрадовала эта новость.

***

      Идя по территории школы и видя знакомые места, а порой и лица, Лань Ванцзи не испытывал сильной ностальгии: он не был особо привязан ни к самой школе, ни к соученикам. Были здесь, конечно, несколько преподавателей, которых он уважал чуть больше прочих, но, в принципе, на этом его симпатии к людям и ограничивались. Лань Ванцзи здесь учился, и только. Но какое-то странное волнение он сейчас почему-то всё же испытывал. Это волнение чем-то напоминало то, которое он ощущал в раннем детстве, перед тем как отец приводил его на ежемесячную встречу к матери, с которой они были в разводе. Лёгкое беспокойство с оттенком радости и нетерпения.       Лань Ванцзи шёл по коридорам, как и всегда не замечая никого и ничего вокруг. Подростки то и дело болтали, хихикали, даже ругались — но ему не было до этого особого дела. Он не обращал внимания и не прислушивался к их разговорам: Лань Ванцзи никогда подобного не делал и сейчас не собирался. Он просто шёл в класс, на занятия, и ни на что отвлекаться не планировал. До тех пор, пока его уши не резануло звучанием имени, произнесённом с неприятной, презрительной интонацией.       Лань Ванцзи невольно притормозил и обернулся в направлении звука, но обладателя этого имени поблизости не обнаружил. Лишь группка из троих парней проходила мимо, оживленно болтая.       — Я слышал, что этот парень за двадцатку может отсосать любому прямо в туалете, и весьма хорош в этом, — оживленно рассказывал своим приятелям прыщавый пацан лет пятнадцати.       — Серьезно? Я конечно слышал, что он гей и перетрахался с половиной футбольной команды — причем одновременно, но не знал, что он делает это за деньги, — ответил один из его дружков, присвистнув.       — Правда-правда, Вэй Усянь та еще шлюха, — поддержал третий, пошло осклабившись. — Не знаю насчёт зада, продаёт ли его или трахается за идею, но вот в рот за бабки берет без разбора. То ли так нуждается, то ли нуждается, — с нажимом добавил он и все трое заржали, скрываясь за поворотом.       Лань Ванцзи едва об собственные ноги не споткнулся, резко замерев на месте, посреди коридора. В него чуть не врезались, но он этого даже не заметил.       Люди шли мимо, направляясь по своим кабинетам. Где-то там слышался звонок, возвещающий о скором начале урока, а Лань Ванцзи всё смотрел пустым взглядом перед собой.       — Лань Ванцзи?       Только когда его аккуратно потрогали за плечо, он заметил стоящего рядом учителя математики, который, похоже, его узнал.       — Здравствуйте, — с трудом выдавил Лань Ванцзи.       — Ты в порядке? — спросил тот, стреляя глазами то на его лицо, то куда-то в область его плеча.       Лань Ванцзи опустил взгляд в том направлении и увидел свои побелевшие костяшки, намертво вцепившиеся в лямку рюкзака. Усилием воли он ослабил хватку и постарался выровнять дыхание — судя по лёгкому головокружению, с ним тоже были проблемы.       — Да. Спасибо, учитель. Простите, я, кажется, опаздываю на занятия.       В порядке ли он? Он пока и сам не понял. Но на занятия действительно уже опаздывал, так что большей частью он учителю не соврал. Запоздало пришла в голову мысль, что он немного забылся и здесь приняты несколько другие обращения к преподавателям, но было уже поздно.       В класс он зашел всё-таки с небольшим опозданием. За это он, конечно же, извинился, но так как появился в школе впервые после годового отъезда, ругать его не стали. Преподаватель узнал его и поинтересовался о причинах возвращения. Лань Ванцзи в привычной для себя манере ответил коротко и по сути и уселся за первую же попавшуюся свободную парту, ни на кого не глядя.       Прокатившиеся по классу шепотки на его счёт Лань Ванцзи проигнорировал, обращая взгляд на учителя. Но его он на самом деле и не слышал. В ушах всё еще звучал невольно подслушанный разговор, который вставал комом поперек горла, не позволяя себя переварить. Он вызывал в душе Лань Ванцзи такие сильные смятение и горечь, что он никак не мог сосредоточиться ни на чем другом.       Наверное только несколько минут спустя в голову пришла приносящая некоторое облегчение мысль: «это ведь могут быть просто слухи». Мало ли какой бред пришел в голову тем троим… Да, они не виделись и не общались с Вэй Усянем чуть больше года, но вряд ли тот мог так уж сильно измениться за это время. Или Лань Ванцзи не знал его так хорошо, как думал? Ведь тогда ни один из них еще ни с кем не встречался и как-то особо даже и не интересовался ничем подобным. Что если за этот год Вэй Усянь «созрел» и… Ну не настолько же… Почему это так беспокоило его самого Лань Ванцзи и сам пока не до конца понимал.       В итоге, решив не делать поспешных выводов по крайней мере до того, как не пообщается с самим Вэй Усянем, Лань Ванцзи аккуратно и незаметно заозирался по сторонам. Но в поле зрения того видно не было. Посомневавшись немного, оборачиваться к задним партам он всё-таки не стал: такое поведение было ему чересчур несвойственно, а потому привлекло бы слишком много внимания.       Конца занятия Лань Ванцзи впервые ждал с таким нетерпением. И когда звонок зазвенел, стал складывать вещи в рюкзак, незаметно стреляя глазами в сторону двери и провожая взглядом торопливо выходящих одноклассников. Рядом с ним вдруг возвысилась стройная фигура.       — Привет, Лань Чжань, — прозвучал непривычно робкий для этого человека голос. Преподаватель и большинство учеников уже покинули класс и в наступившей почти-тишине Лань Ванцзи слишком хорошо расслышал интонацию его голоса, уловив в ней то, что иначе возможно и не заметил бы.       Вэй Усянь выглядел иначе. Нет, на самом деле никаких глобальных изменений с самой внешностью не произошло. Он всё ещё был стройным, в меру высоким юношей с нежной кожей и лучезарной улыбкой. Вытянулся разве что самую малость и, возможно, похудел слегка, судя по заострившимся скулам. Но вот стиль его явно претерпел разительные перемены.       Лань Ванцзи помнил, что незадолго до его отъезда Вэй Усянь яро увлекся рок-музыкой, и уже тогда в его гардеробе появлялось все больше и больше черных вещей, украшений на шею и на одежду, состоящих из цепей, которые тот понемногу привносил в свою повседневную жизнь. Но сейчас весь его образ состоял из этого. Он был с головы до ног одет в чёрное: слегка свисающие на бедрах чёрные штаны, звенящие цепями при любом движений, обтягивающая чёрная футболка с широким воротом и непонятным разноцветным принтом, совершенно оголяющая руки и немного ключицы, куча цепочек на шее, браслетов на запястьях и колец на пальцах с выкрашенными в черное ногтями. Прическа тоже изменилась: волосы хоть и остались такими же длинными — до лопаток, но только сверху и сзади, будучи собранными в высокий хвост, из которого выделялись красным несколько прядей. Виски же оказались довольно коротко подстрижены, благодаря чему были хорошо видны проколотые уши: в одном лишь одна аккуратная черная серьга-гвоздик, а во втором куча различных сережек-колечек. Глаза — его хитрые серые глаза, были подведены черным карандашом и ресницы слегка подкрашены, из-за чего его прищур становился ещё более выразительным и… порочным. Все эти изменения в совокупности делали его образ несколько провокационным, даже почти непристойным.       Вэй Усянь широко ему улыбался в ожидании ответа, и лишь долгие годы знакомства с ним позволили Лань Ванцзи разглядеть в этой улыбке некоторую неестественность и натянутость. Ни одна мышца на лице Вэй Усяня лишний раз не дернулась, но Лань Ванцзи отчего-то почувствовал в его улыбке нерешительность и беспокойство. Раньше, как бы упорно Лань Ванцзи его не игнорировал, Вэй Усянь пёр напролом, ничего не опасаясь и не стесняясь. А сейчас он как будто боялся. У Лань Ванцзи даже создалось впечатление, что если он теперь поведет себя как когда-то, Вэй Усянь просто уйдет и даже не станет больше пытаться. Лань Ванцзи не собирался этого делать. Но при виде такого Вэй Усяня, к уже поселившемуся в нём смятению прибавилась какая-то болезненная тревога.       — Вэй Ин, — в конце концов ответил на приветствие Лань Ванцзи.       — Надолго вернулся? — спросил Вэй Усянь, слегка теребя лямку рюкзака на плече.       В этот момент мимо него прошел Мэтт — их рослый одноклассник-регбист.       — Что, ищешь себе нового любовничка? — хохотнул он, издевательски похлопав Вэй Усяня по плечу, и вышел из класса.       Глаза Вэй Усяня на секунду гневно стрельнули в сторону уже скрывшегося из вида одноклассника, но он удержался от комментария, и только сглотнул, сжимая подрагивающими пальцами лямку рюкзака. Сердце Лань Ванцзи сжалось.       — В школу до конца учебного года, — ответил он ровным тоном, как будто ничего не произошло. Встал с места, медленно направляясь в сторону выхода и, остановившись, обернулся к всё еще стоящему неподвижно Вэй Усяню. — А потом буду поступать в колледж. Какой-нибудь местный.       Вэй Усянь удивленно похлопал глазами и улыбнулся. На этот раз гораздо искреннее.       После они направились вместе на следующий урок. По дороге Вэй Усянь принялся рассказывать местные новости, с каждым последующим предложением всё увереннее и увереннее, становясь чуть больше похожим на прежнего себя. Временами в его адрес звучали непристойности от проходящих мимо учеников. Лань Ванцзи делал вид, что не слышит ничего, кроме того, что говорит ему Вэй Усянь, и тот делал то же самое, продолжая ненавязчиво болтать, будто и правда ничего необычного не происходило вовсе. Только на щеках его периодически проступала тень стыдливого румянца, а речь порой становилась преувеличенно эмоциональной или торопливой. О звучащей в его адрес грязи он не сказал ни единого слова.