Кровь, страх, свобода

Вы когда-нибудь пробовали тюремную еду? Меня начинает тошнить уже от одного еë вида. Я сижу напротив Саймона и смотрю на какую-то серую массу, на вид напоминающую чью-то блевотину и пахнущую не лучше. Льюис сочувствующе глядит, впихивая в себя это нечто, что называют здесь кашей. — Ешь, а то будет плохо, — говорит он мне, но я не слушаю, у меня аппетита нет, давиться я не хочу. — Пацан, не выёбывайся, ешь что дают, — повторяет Сантьяго, это меня немного настораживает, но желания поглотить эту массу не прибавляет. — Новенький не знаком с правилами этого заведения? — слышится сзади грубый насмешливый мужской голос. Это охранник, и меня раздражает один его вид. Слишком самовлюблённый, хитрый, какой-то злой. Он подзывает своего напарника. — Ничего, мы покажем тебе. Он резко подходит ко мне и запрокидывает голову, я даже не успеваю ничего сказать, как меня сильно хватают за нижнюю челюсть. Второй охранник принимается пихать блевотную кашу мне в рот, заталкивая по самое горло, царапая его почему-то острой по краям ложкой. Я начинаю давиться, не могу сглотнуть, часть этой серой массы попадает мне в дыхательные пути. Задыхаюсь. Слышу, как недалеко кто-то роняет посуду и охранники удаляются. Ко мне быстро подбегает Саймон, а дальше я вырубаюсь и ничего уже не вижу. Открываю глаза буквально через несколько секунд, когда чувствую сильный удар по спине и каким-то чудом выплёвываю грёбаную кашу, меня выворачивает, но чужие руки отрывают меня от земли, заставляя встать, и Саймон услужливо протягивает стакан воды. Понимаю, что вторым моим помощником является Рафаэль. Странно. Не могу сразу разгадать этого человека, так же как и Магнуса, который уронил чашку, наверное, специально отвлекая на себя внимание охранников. Похоже, я просто уже себе фантазирую. — Порядок? — спрашивает Рафаэль таким тоном, будто ему насрать: сдох я или ещё жив, но знаю, что это забота, пусть испанец и пытается сделать вид, что ему всё равно. — Спасибо, — тихо говорю я ему и Саймону. Скорее всего именно этот парень стал инициатором их помощи. — На коленях поблагодаришь, — бросает Рафаэль. Смотрю на него, еле прикрывая отвращение в глазах. Страха нет, уже давно нет. Я больной на всю голову просто, — Да расслабься, я несерьёзно. Меня вообще всё это не интересует. Я морщусь, не могу раскрыть этого человека вот никак. К нам подходит Магнус, кидает быстрый взгляд на меня и кивает испанцу, отводя его в сторону для разговора. — Лучше больше не попадайся им на глаза, — советует Саймон, — А то плохо будет. — Постараюсь, — я и сам прекрасно это осознаю. Сейчас переключаю внимание на другое, хочу задать вопрос насчёт их отношений с Рафаэлем. И хоть мне слабо верится, что у кого-то здесь могут быть отношения, любопытство всё равно остаётся. — Что между вами? — киваю на стоящего поодаль испанца. — Я нравлюсь ему, он взял меня под своё крыло ещё в самом начале. И это, можно сказать, спасло мне жизнь. Я очень ему признателен, — вижу, как парни возвращаются, но не спешу останавливаться. Наверное, поступаю как уёбок, но интересуюсь. — Любишь его? — ответ уже знаю, но Рафаэлю тоже стоит его услышать. — Люблю? Нет конечно, — правильно, я тоже в любовь не верю, — Я приспосабливаюсь, пытаюсь выжить, выполняю его требования и могу не бояться за свою безопасность. Я согласен, чтобы мною пользовались, но я пользуюсь взамен. Испанец понимает, что говорят про него, и этот взгляд, полный боли и разбитых надежд, не передать словами. Всё кончено, видимо. Я прекрасно умею рушить чужие жизни. Рафаэль сжимает зубы и уходит, скорее всего в его голове рождается план мести, и мне кажется, что бедному Саймону не повезёт. Магнус смотрит на меня осуждающе, но какая ему вообще разница, какое дело до меня и моего ужасного поведения. Его глаза заставляют меня тоже почувствовать вину. Но я же ничего не сделал? Паренёк сам всё сказал. Всех заключённых выпирают из столовой. Дальше нас распределяют на работу: кто-то отправляется на кухню, кто-то в прачечную, остальных сгоняют на общие работы. Гениальная идея государства заставить заключённых пахать в тройном объёме без зарплаты и без нормальной еды. А жаловаться нельзя, да и кто будет слушать. Мы стоим у станков, изготавливая какие-то железки, не знаю, для чего они нужны, и у меня ощущение, что никто из находящихся здесь не в курсе. Я сбегаю в туалет к умывальникам, пытаюсь прополоскать горло, сплёвываю в раковину кровь, мне плохо уже от одной мысли, что творится там внутри. Слышу какие-то звуки из кабинки туалета, осторожно наклоняюсь, мне противно, понимаю, чем они там занимаются, но любопытство берёт верх. Вижу оранжевую робу, парень стоит на коленях, а рядом человек в тёмной униформе охранника. Чёрт, а это начинает приобретать уже интересные повороты. Слышу властный голос. — Глубже, работай своим грязным ртом, шлюха, — это тот охранник, который запихивал мне в рот кашу. Интересно, а за изнасилование их увольняют с работы? О чём я, блять, спрашиваю, всем плевать на заключённых, им без разницы, кто кого ебёт: они сами друг друга или ими пользуются охранники. Решаю свалить от греха подальше, пока меня не заметили, но мне ужасно хочется выяснить, кто это был, может, всё-таки что-то удастся исправить, кому-то помочь. Понимаю, что сам могу в такой ситуации оказаться. Поступаю как трус, сбегаю. День идëт слишком медленно. Это сущий ад, как я протяну ещё несколько десятков лет? Может, жизнь не настолько важна и можно просто убежать от неё? Уйти из мира? Не бороться? Складывать руки ещё рано, увы. На ужин еда, кажется, становится лучше, или я просто начинаю привыкать к её вкусу. Ко мне задираются какие-то мужчины, но я просто шлю их нахуй. Пока что отстают, но я осознаю — это только на время. Вечером опять душ, водные процедуры. Чувствую на себе множество разных взглядов, но пытаюсь их игнорировать. К сожалению, тело каждого человека здесь — это лишь объект сексуального желания, который получит самый сильный. Замечаю некоторых парней, которые по несколько человек запираются в туалетных кабинках. Идеи две — или секс, или наркота. Как же без последнего? Здесь наверное своя мафия, свой бизнес, лишь бы меня не втянули в это всё. Магнус смотрит на меня с презрением, проходит, толкая плечом. Сегодня он совершенно не такой, каким был вчера. И я сам в этом виноват. Из-за Саймона. Наконец наступает отбой. Вторую ночь засыпать легче, тем более я вымотался за день так, что, кажется, вырублюсь, как только коснусь подушки, но у моих соседей другие планы. Рафаэль сегодня весь день игнорирует своего недопарня и тот не понимает, что происходит, а теперь подходит, как обычно, к постели испанца и хочет лечь рядом, но его грубо отталкивают. — Уёбывай нахуй, не хочу больше видеть тебя, — взрывается Рафаэль. Он зол, но физическим способом на парне гнев не вымещает, за что я начинаю его уважать. — Что случилось? — недоумевает Саймон. — Как будто бы сам не знаешь. Мне противно, когда считают, что я пользуюсь человеком, и пользуются мной взамен, — зло шипит испанец, а парень начинает бледнеть, осознавая, что его слова были услышаны. Он волнуется, переживает, в его глазах видно раскаяние, неужели Рафаэль и правда дорог ему? — Я… — пытается оправдаться он, — Я не рассчитываю на что-то большее, — лепечет Саймон, сквозь темноту разглядывая взбешённый взгляд испанца. — Значит то, что между нами было, для тебя всего лишь взаимное пользование, и ты не думаешь, что я мог действовать с тобой по-хорошему? — я замечаю, как тёмный силуэт Рафаэля поднимается, и почему-то даже мне становится страшно, — Тогда я покажу тебе, что значит по-плохому, — испанец быстро хватает Саймона, толкая его на кровать, заставляя согнуться, выпятить задницу. — Раф, кончай, блять, не пугай его, — шепчет со своего места Магнус. Но тот его не слушает, пытаясь поставить парня в удобную для себя позу, ударяя его о спинку кровати головой. Саймон просто вжимается лицом в подушку и прикрывает голову руками, чтобы, если его будут бить, сотрясение мозга не подарили. — Заткнись, Магнус, — слышится злой голос, и я понимаю, что испанец не остановится, сейчас его переполняют эмоции и он не может так просто прекратить. Рафаэль грубо раздевает Саймона, надавливая ему на поясницу. Тот весь дрожит, я, наверное, реагировал бы на его месте точно так же. Не представляю, как сейчас ему страшно. — Ты не сделаешь этого, — пытается вразумить друга Магнус, но испанец вообще игнорирует его слова, обращаясь к Саймону. — Я когда-нибудь делал что-то такое с тобой, хоть когда-то использовал твоё тело для своего наслаждения, или заставлял тебя делать что-то?! Продавать наркоту? Делал из тебя оплату каких-то моих сделок? — отчаянно шепчет Рафаэль, сжимая его бока в руках до синяков, — Ты знаешь, что я плохой человек, ты видел, на что я способен, но с тобой никогда! Никогда я не позволял такого. Испанец тяжело вздыхает и, слыша приближение охранника, ложится, вжимаясь лицом в спину Саймона и накрываясь одеялом, надеясь, что не заметят. Я с боязнью наблюдаю за этой картиной, и готовлюсь помешать, если Рафаэль правда захочет сделать то, что задумал. Опасность минует, и испанец встаёт с парня, возвращая его в прежнее положение. Наверное, очень неудобно стоять так с высоко поднятой в верх задницей и выслушивать эмоциональную речь бывшего партнёра или кем они там были друг другу. — Раф, прекращай, — Магнус слезает со своей койки, желая разложить их по отдельным кроватям, но Рафаэль одумывается сам, отстраняется от парня, давая ему одеться. — Уходи, всё, Саймон, просто вали отсюда, — испанец эмоционально истощён, у него нет сил на что-либо, какие-то старания для этих испорченных отношений, но у того, кажется, едет крыша, потому что он на полном серьёзе отвечает Рафаэлю. — Нет, — парнишка явно сбрендил. — Покажи мне, какой ты, покажи всё, что хочешь сделать. Испанец сам встаёт в ступор, как и все мы, находящиеся в комнате. — Придурок, — Рафаэль сжимает в кулаке его волосы, — Я не могу причинить тебе боль, хоть и ужасно хочу. Саймон разворачивается, и в следующее мгновение они опять приближаются друг к другу. Слышится какой-то чавкающий звук, неужели они там целуются, а что ещё можно было ожидать от подобной пары. Я отворачиваюсь к стене и пытаюсь заснуть, Магнус тоже возвращается на своё место, не хочет мешать этим двум голубкам. Меня бесит вся эта ситуация. Я не верю в любовь. Это всё тупые детские сказки. В беспощадной жизни нет ей места. Здесь присутствуют только алчность, использование других людей, обман. Даже если чувства имеются, я тот человек, который не создан для них. Да кто нахрен меня полюбит вообще? Я никому не нужен, потому что приношу одни лишь проблемы. Не знаю, что там между Саймоном и Рафаэлем, но не думаю, что это какая-то тупая любовь. Главное, чтобы они не поубивали друг друга, а к тихим стонам и резким вздохам, я могу привыкнуть. Новое утро не отличается от предыдущего. Всё точно такое же и будет точно таким же ещё сорок грёбаных лет. Подъём, душ, водные процедуры, завтрак, работа, обед, работа, ужин, душ, водные процедуры отбой и сон. Саймон с Рафаэлем хоть по ночам развлекаются как-то, а мне даже не за кого ухватиться в жизни. Ко мне начинают приставать, какой-то мудак по имени Радж постоянно зажимает меня в тёмных углах. Они вместе со своей компанией ловят меня в прачечной во время перерыва. — Свежая кровь, — тянет этот придурок, и я отшатываюсь от него. Мне не страшно, я решил, что не буду бояться, но всё равно сердце уходит в пятки, а по телу пробегает неприятный холодок. Двое его собачек хватают меня за руки, но я дёргаюсь и выкручиваюсь, за несколько ударов расправляясь с ними, — Да ты ещё и сопротивляешься, люблю непокорных. Мне противно от одного вида этого парня, и я не представляю, как выбраться из этой ситуации и не стать чьей-то игрушкой. Пытаюсь пробраться к двери, но её преграждают. — Полегче, птенчик, — говорит один из его помощников, отталкивая меня. — Да он прямо бесстрашный, я погляжу, — хищно улыбается Радж, — Ну, мне такие не помешают, будешь наркокурьером у меня работать, пора смещать бизнес этого несносного Сантьяго. Пропускаю его слова мимо ушей, не особо вслушиваясь в фамилию. Не понимаю, когда я пытаюсь вновь сбежать, посылаю их и оказываюсь на полу, а по мне хорошо лупят ногами. Перестаю чувствовать тело на ударе тридцатом, но чего я хотел. Знаю, синяки будут по всей спине, а может и позвоночник отнимется после такого. Мне всё равно, если вначале я как-то пытаюсь отбиться, то теперь просто лежу не двигаясь и жду какого-то чуда. Оно случается, на пороге возникает знакомая фигура и выгоняет всех этих людей, кого-то силой, кто-то сам его боится. Ко мне подходят, осторожно проверяют, жив ли ещё. А потом сознание меня покидает, и я так и остаюсь лежать на полу. Открываю глаза, нахожусь уже в лазарете, молодой человек лет тридцати в белом халате что-то записывает на листке бумаги. Хриплый стон обозначает моё пробуждение, и тот срывается с места, бросаясь ко мне. — Ты как? — обращается мужчина, — Руки, ноги чувствуешь? — Да, — хреплю я и даже киваю. — Хорошо. Я Рагнор Фелл — врач, — он подходит ко мне, начиная осматривать тело, и что-то бормочет себе под нос. — Как я сюда попал? — пытаюсь выяснить я, и доктор спокойно всё рассказывает. — Тебя принёс Магнус, Раджа отправили в карцер на неделю, но, мне кажется, когда он выйдет, то захочет мстить ещё, — осторожно говорит Рагнор. Моё сердце сжимается, неужели меня спас Магнус? Хочется тут же узнать почему, зачем, но ему такие вопросы задавать бесполезно. Он проигнорирует. Фелл помогает мне с моими ушибами, и через день я чувствую себя намного лучше, готовлюсь выйти отсюда. Этот мужчина оказывается очень приятным человеком, с ним можно говорить на разные темы, он много всего знает и спокойно разговаривает со мной на равных. — Ты вернулся, — вскрикивает радостно Саймон, я слышал, как он пытался навестить меня там, но его не пропустили. — Да, — констатирую факт и ищу глазами Магнуса, мне нужно с ним пообщаться. Рафаэль замечает моё состояние и говорит. — Магнуса тоже в карцер отправили на сутки, он сегодня начудил немного, но не волнуйся, он скоро вернётся. Я начинаю восстанавливаться, набирать силы, пытаюсь избегать всех тех, кто может причинить мне вред, я сейчас и так в ужасном состоянии. Жду не дождусь Магнуса, чтобы поблагодарить его. Но, когда он выходит, у нас разные смены работы, он холоден, он сторонится меня, и я не знаю, с какой стороны подступиться. — Спасибо, — говорю я, получается поймать его только вечером. — Не за что, — кидает тот и собирается уйти спать, но всё-таки останавливается, смотрит на меня, похоже, скрывая в глазах волнение, — Ты как? — интересуется скорее для проформы, но где-то глубоко в душе, я знаю, он переживает. Хотя с чего бы вдруг. — Чувствую по мне будто трактор проехался, — мне нужен ещё постельный режим, но я сам попросился, чтобы меня отпустили жить со всеми, работать и просто скучно здесь существовать. — Нужно было быть осторожнее, — укоризненно говорит Магнус, точно заботится. Стараюсь скрыть непонятно почему появляющуюся на мои губах улыбку, мне приятно, что он думает обо мне. — Я пытался, — оправдываюсь, но он качает головой, понимает, что не фига не пытался: не могу я просто сидеть на месте, точнее чётко следовать правилам и распорядку, но это скучно.

***

Я не мог предположить, что Рафаэль Сантьяго один из самых больших наркобаронов в тюрьме. Он казался более менее хорошим. Когда я нахожу его запас в бортике кровати, чуть не оседаю на пол от удивления. А Саймон в курсе? Я знаю — наркотики убивают людей, неужели испанец торгует этой дрянью. Моё мнение о нём портится, и теперь я лишь молюсь, чтобы меня во всё это не вплели. Спать с синяками ужасно неудобно, поэтому я начинаю мучаться бессонницей и принимаюсь замечать, как посреди ночи Магнус уходит куда-то, причём, ему открывает охранник, но тихо, чтобы никто не знал. Мне интересно — что он делает, но у меня нет возможности спросить это. Дни летят за днями, и я постепенно привыкаю к своей жизни. Проходит первый, самый сложный месяц моего нахождения здесь, и я понимаю, что нужно сбегать, потому что невозможно, особенно когда Магнус не реагирует, не обращает внимания. За всё это время ко мне только раз приходит Изабель, чтобы повидаться, родители даже не звонят, они, наверное, правда верят в то, что я убил человека. Осознавать это больно. Я чувствую здесь острое одиночество, мне нужен кто-то, с кем хоть когда-нибудь можно будет переговорить, но кто мне даст. С Саймоном мы общаемся чаще остальных, понятно почему, просто Рафаэль меня пугает своими теневыми делами, а Магнус сам меня избегает. Но почему-то мне кажется, если со мной что-то опять случиться они придут на помощь. А я ужасно хочу, чтобы мы с ним вновь говорили, как в самом начале, потому что эта холодность для меня слишком, в голове возникает идея — специально нарываться. Понимаю, всё закончится плохо, но мне ужасно нужен Магнус.