В то время как

      Пятница, прошло две недели с горячего монолога Эйса, у Ло только-только заканчивалась смена. По правде говоря, день был сегодня какой-то простой и тухлый, всего одна операция, остальные его пациенты были выписаны ещё в среду и четверг, так что он просто сидел и лениво заполнял документацию, практически всё время переписываясь с мугиварой. Мужчина пытался во всех этих сообщениях найти то, о чём говорил другой пожарный, и ведь находил, понимал, к огромному своему удивлению. Значит ли это, что он может?..       В один момент Луффи написал, что начал гореть какой-то торговый центр, сильно так, туда съезжаются бригады почти со всего города, а ему самому, разумеется, поехать нельзя. Часа через два-три начался кипиш и в больнице, где работал Трафальгар: медсёстры и медбратья бегали по этажу с каталками, Куреха внезапно стала звонить вообще каждому врачу, кто сейчас способен оперировать, чтобы вызвать их в операционные. Таким образом, Ло был обречён провести ещё полночи на рабочем месте.       — Целых два крупных пожара за последние полгода, какого чёрта?       — И не говори, и оба кошмарные.       — Мне сестра сказала, это потому что все платят властям, чтобы не менять неисправные пожарные сигнализации. Ублюдки.       — Ага, в прошлый раз пятеро померло, а это было жилое здание! Щас вообще ТЦ горит, говорят, уже десять человек спасти не успели.       — Я думаю, в следующий раз выборы в нашем штате будут ой какие горячие…       Трёп медсестёр дошёл и до хирурга, тот заинтересованно обернулся. Десять человек… обычно в будние не так много людей в подобные места, так что всё могло быть хуже, гораздо хуже, будь это суббота или воскресенье, но вечер пятницы… на самом деле, не многим лучше. Хотя, наверное, всё и так очень плохо, раз даже в их больницу, как узнал Ло, вторую в очереди, поступает сразу так много пострадавших. И, всё же, ему нужно работать. Пациенты сами себя не прооперируют. ***       Как только он вышел из операционной, снимая перчатки и дурацкую шапочку, делающую его похожим на клоуна, Трафальгар взял в руки смартфон. Двенадцать часов ночи, а он только-только закончил, последние новости передавали снующие туда-сюда другие врачи и медсёстры. Пожар окончательно ещё не потушили, всё ещё есть полыхающие участки, но большинство людей удалось спасти. На экране гаджета высветилась целая вереница сообщений от Луффи. Эйс тоже поехал к этому торговому центру, Монки почему-то сильно за него переживает, наверное, потому что он сидит в депо, не в силах помочь брату, если с ним что-то случится, как это было в прошлый раз. Хирург лишь извинился перед пареньком за то, что долго не отвечал, объяснил ситуацию, принялся его успокаивать, говорить, что всё будет в порядке, и предложил пожарному позвонить ему сейчас. Тот охотно согласился.       — Я был у диспетчеров только что, рация Эйса не работает! — тут же выпалил Луффи, стоило ему поднять трубку. Он звучал невероятно встревоженно и испуганно, в голосе слышались надлом и едва сдерживаемые рыдания.       — Может, на рацию попала вода и она вышла из строя? Или пытался пробиться через что-то, чтобы кого-то спасти? Я уверен, что…       — Нет, — тут же перебил его Монки, — наши рации так просто не сломать, для этого нужно…       Кажется, к нему пришло озарение. Он замолчал, а затем часто рвано задышал, будто осознание это было просто отвратительным.       — Ло…       — Луффи-я, я уверен, Эйс будет в порядке. Он же самому себе умереть не позволит.       — СКАЖИТЕ ИМ, ЧТОБЫ РАЗГРЕБАЛИ ЗАВАЛЫ! — крикнул пожарный своим коллегам в диспетчерской, наверное, он всё ещё находился где-то неподалёку. — ЧТО?!       После этого Ло слышал лишь чёткие ритмичные гудки, раздражающие своим пиликанием. Он не нашёл ничего лучше, чем вернуться в свой кабинет. В некоторых операционных всё ещё шла работа, в других же прибирались для проведения следующей операции. Люди практически перестали поступать, это хорошо.       Трафальгар спускался по лестнице (потому что в лифтах всегда было очень много народа, да и спускаться ему нужно было не настолько низко), и тут его телефон зазвонил, рингтон эхом отражался от стен лестничной клетки. Это снова был Луффи.       — Ло, — о, нет, он ревел. — Ло, он умрёт. Его…       Он прервался на дикий вой, такой, какой хирург от него ещё не слышал.       — Его придавило обломками, и из-за этого рация сломалась. Я… я…       Он так громко и надрывно плакал, что Трафальгар не мог найти себе места. Он должен был, просто обязан был прямо сейчас сорваться и побежать к этому пареньку, чтобы вдавить его лицо в свою грудь и гладить его голову, пока слёзы не перестанут течь из его глаз. Чем Монки заслужил себе такое наказание? Он никогда не делал ничего плохого, врач в этом уверен на все сто, нет, двести процентов.       — Так, Луффи-я, возьми себя в руки. Он ещё не умер…       — Но его придавило! Он точно умрёт…       — Нет, не умрёт. Прекрати. Тебе сказали, дышит ли он?       — Дышит…       — Значит, если его прямо сейчас погрузят в скорую, то он выживет.       Монки продолжал реветь, но его стоны уже были не настолько громкими, как до этого. Ло знал, что ещё он может сказать, чтобы Луффи окончательно успокоился и, наконец, взял ситуацию под контроль.       — Скажи диспетчерам, чтобы они направили его в нашу больницу. Я проведу операцию, никто лучше меня этого здесь не сделает.       На том конце провода послышался полный надежды вздох, и трубку вновь сбросили. Что ж, теперь только осталось наладить всё с Курехой. Предстоит очень сложная и долгая операция, так что ему нужно будет немного настроиться. ***       Эйса привезли через двадцать пять минут. Его лицо было грязным от копоти, в некоторых местах смытой каплями уже высохшей воды, глаза закрыты, губы растянуты в слабой улыбке, всё тело — один большой синяк, и это даже не преувеличение. Найти целый участок кожи было невероятно сложно. Ему предоставили список диагнозов Портгаса и у Ло едва челюсть не ударилась об пол, и глаза чуть не выпали из глазниц. Если он успешно закончит эту операцию, он будет героем. А если нет, то Луффи возненавидит его до конца жизни. Случайно ему вспомнился тот диалог с бабушкой после того, как он прооперировал Монки… она спрашивала, умирал ли кто-нибудь на его операционном столе.       Так вот, не умирал. Пока ещё. Если Эйс станет первым, Ло убьёт себя.       (Шутка)       (Это сделает Луффи)       Черепно-мозговая, позвоночник, несколько рёбер, ключица, левая рука и несколько пальцев на ней, левая стопа и малоберцовая кость, и это ещё не всё. Ей богу, почти так же, как у его младшего братца, но в разы, в разы сложнее. И это ещё не учитывая того, что могут быть также повреждения внутренних органов, но, вроде как, обошлось без этого, либо же повреждения были не настолько сильными. В любом случае, даже если там что-то будет, то у Ло хватит квалификации для того, чтобы провести операцию и на них, опыт у него есть, не то, что у других его коллег из его отделения.       Дышал Эйс очень тяжело на протяжении всей операции, все шесть часов. Ассистенты почти не мешались, даже наоборот, очень даже помогали, как и медсёстры, все были уставшие и сонные, да и к тому же понимали всю сложность того, что сейчас происходит.       Операция кончилась в семь утра. От прилива адреналина Трафальгару всё ещё не хотелось спать, да и к тому же облегчение от завершения сложного процесса только подливало масло в огонь бессонницы. Пациента увезли в палату, и вместе с этим хирург сам вышел в коридор и направился в своё отделение.       Какого же было его удивление, когда он увидел там ходящего туда-сюда Луффи, кусающего губы и пальцы. Его глаза были красными, как и нос, вероятно, он просидел здесь всё то время, что Ло работал, ожидая, что ему станет что-нибудь известно о его брате.       — Трао, — выдавил он, заметив его. Да, Монки действительно плакал, это всё ещё было слышно по его измождённому голосу. — Всё в порядке? Где он? С ним всё хорошо? Он…       — Луффи-я, успокойся, — сказал врач твёрдо, сочувствующие глядя на парнишку. — Пойдём в мой кабинет.       Монки не стал возражать, лишь тряхнул головой и потёр ладонью заднюю сторону шеи. Ло некоторое время смотрел на него выжидающе, пока младший не собрался и не последовал за хирургом по коридору. Они проходили мимо бесконечного количества одиночных палат с зашторенными окнами, некоторые из них были открыты, показывая, что в помещении никого нет, Трафальгар понадеялся, что Портгаса всё ещё везут на каталке и Луффи ничего не увидит, но… зря это было.       Двое медсестёр и санитар везли каталку прямо в их сторону, в одну из пустующих палат. Луффи сразу же узнал брата, даже искалеченного и с опухшим лицом, Монки в момент побледнел, глаза снова стали наполняться влагой, его ладони задрожали, а хирург готов был удариться башкой об стену за свою тупость. Как он мог позволить пареньку увидеть это? Пожарный нетвёрдым шагом проследовал за каталкой, за медсёстрами, прямо в палату. Ло должен был это предотвратить и схватил того за край футболки, но он обернулся с таким безысходным взглядом, что желание его останавливать попросту испарилось, и врач просто молча поплёлся за ним.       Внутри, Трафальгар знал, сейчас перекладывают Эйса с каталки на койку, вот кто-кто, а уж Луффи точно не должен был этого видеть, это же такое жалкое зрелище, он только больше расстроится, да и Эйс сам не был бы рад, если бы его заметили в такой неловкий момент, когда он бы настолько беспомощным, поэтому пришлось его немного задержать, разжёвывая ему базовые правила нахождения в палате у пациента, нацепил на него свой халат, потому что в «уличной» одежде туда нельзя. Монки закутался в накинутый на его плечи кусок ткани, задумчиво потёрся щекой о белый ворот, вид у парниши был совершенно опустошённый и отсутствующий. Такой сильный контраст с его обычными эмоциями бил Ло в самое сердце, ему самому становилось плохо, глядя на пожарного в таком настроении, хотелось отгородить его подальше от всех проблем и невзгод, чтобы больше никто и ничто не смело омрачить это лицо.       И вот, когда работники больницы вышли из комнаты, прикрывая дверь, и удалились в только им известном направлении, мужчина поправил свой же халат на чужом теле и отошёл от стены, открывая путь. Несколько раз вдохнув и выдохнув, Луффи уверенно посмотрел вперёд и схватил Трафальгара за руку, стискивая её в своей. Это слегка ошарашило хирурга, но если младшему так комфортнее, то он только за. Пожарный же начал идти, Ло открыл ему дверь и они оказались в палате.       Слабое освещение с потолка неровно, но мягко падало на безмятежно спящего молодого парня. Его загорелая кожа как будто посерела от недостаточного количества крови в организме и множества ран, гематом и ожогов. Дыхание его было неглубоким и хриплым, голова перевязана множеством повязок, тело накрыто тёплым одеялом, руки положены сверху на пододеяльник, чтобы случайно не выпал катетер от капельницы, и чтобы трубка от неё не перепуталась с добрым десятком других таких же трубок и проводов, обвивших Эйса чуть ли не полностью. Рядом с кроватью стоял ритмично пиликающий аппарат с экраном для кардиограммы, рядом с ним аппарат для регулярного замера давления. Ло знал, что если сейчас он посмотрит вниз, на лицо Луффи, его сердце разорвётся.       — Ло…       Трафальгар крепче сжал чужую ладонь в своей.       — Он живой?       Парень шептал так тихо, будто если он произнесёт хотя бы один звук, случится апокалипсис.       — Конечно он живой, — отвечал хирург, показывая пальцем на аппараты. — Слышишь пиликание? Это значит, его сердце бьётся.       Младший резко вдохнул и задержал дыхание, смотря на покалеченного брата. Интересно, а Монки понимает, что и Сабо, и сам Эйс чувствовали себя примерно так же, когда он сам попал в больницу?       — Луффи-я, нам нужно идти. Ему нужен покой, чтобы он смог проснуться как можно скорее.       — Пожалуйста, ещё одну минуту.       Ло не мог согласиться и позволить ему продолжать мучать себя. Ради его же блага.       — Я не имею права вообще впускать тебя сюда, Луффи-я. Я всё объясню тебе, как только мы попадём в мой кабинет. Так же будет лучше, верно?       Монки едва услышал все слова, начал обдумывать их с серьёзным лицом, но по итогу кивнул и повернулся в сторону двери. ***       — …это всё, что я знаю, — Трафальгар вкратце и более понятно объяснил младшему то, что вчера сам читал с бумажек перед операцией. — Через примерно час-два к нему подойдут другие врачи, чтобы понять, что с ним ещё может быть, всё же, он перенёс огромное количество боли, ещё и неслабое такое сотрясение. Я выложился по полной, когда латал его, так что я уверен: раз я его собрал, значит, жить он точно будет…       — Подожди, то есть, то, что он выживет — это ещё не точно?!..       Ох, надо же было ему так облажаться. Вообще, да, но он тут не для того, чтобы вгонять Луффи в ещё большую панику и добавлять ему больше поводов для переживаний.       — Нет. Я же сказал…       — Я тоже не совсем глупый! Я и сам… сам всё вижу прекрасно…       Нет, только не снова. Его голос снова затухает, он спрятал лицо в ладонях, а врачу даже сказать на это нечего.       — Боже, Ло… Эйс он же… он же мне прямо как родной был…       — Не смей хоронить его раньше времени, он же потом тебя не простит за это.       — Я не… — он осекся, поняв, что говорил о брате в прошедшем времени и сам вздрогнул крупно, всем телом. — Эйс и Сабо, это все, кто у меня есть на самом деле. Мои друзья мне тоже дороги, я тоже их всех люблю, но… Ло… у меня нет никого ближе братьев. Никого…       Луффи плакал навзрыд, как можно глубже усаживаясь в кожаный диван в кабинете Трафальгара, он залез на него с ногами и уткнулся в колени лицом, заглушая вопли ладонями. Хирург только из-за всей этой ситуации понял, как же сильно он… нет, уже даже не влюблён, он любит этого придурка, и боль младшего так же сильно откликается в самом Ло. Нужно это всё прекращать. Старший поднялся со своего рабочего кресла, обогнул стол и сел рядом с пожарным, положил свою руку на его спину, начал её поглаживать, придвинулся ближе, обнимая, но, как бы ему не хотелось, он не мог взять все чужие страдания и принять их на себя. Нужно действовать сейчас, пока не стало слишком поздно.       — Луффи-я.       Пацан тут же поднял голову вверх, молча глядя на сидящего рядом, слёзы всё ещё текли из его покрасневших глаз с лопнувшими капиллярами.       — Я хотел бы… я мог бы быть ближе.       И, не давая себе времени передумать, он слегка нагнулся к чужому лицу, ласково огладил ладонью чужую щёку и мягко не настойчиво поцеловал едва дрогнувшие губы.