***
Сынмин ненавидит понедельники. Абсолютно все силы, накопленные за выходные при помощи прокрастинации и пожирании годового запаса чипсов его матери, растрачиваются в первые три минуты после звона будильника. Церковный хор, который по обычаю будит его, уже не действует так отрезвляюще, а скорее заставляет задуматься о бытие жизни — может, действительно, пора уйти в монастырь. Подстричься налысо, обзавестись собственным хозяйством… Ну, все эти дела. Типичные бытовые обязанности любого мужчины за сорок. Возможно двадцатилетнему Сынмину наконец-то предоставился шанс одуматься. Например, не вставать на эти гребанные пары и не идти в университет. Зачем вообще Сынмину высшее образование, если он собирается всю жизнь смотреть танцевальные практики BTS и создавать ничтожную видимость жизни, чтобы мама не подумала, будто бы корчилась от боли просто так. Да, депрессивное утро понедельника. Классика. Ким встает с кровати, оставляя после себя ворох простыни и одеяла, а еще кота Альби — плюшевый подарок от друзей на заселение в комнату университетского общежития. Тогда это был целый праздник, ведь из-за раннего заселения семейство Ким помогло выбить своему сыну комнату на одного, обеспечив парня практически собственным жильем до окончания учебы, и теперь ему оставалось лишь поддерживать образ приличного студента, чтобы никто не захотел отобрать у него жилищное пространство. Ну, это у него получается отменно. Притворяться. Причем, совершенно неважно, кем и когда, главное — особое желание и мотивация. Например, сейчас он притворяется, что очень рад увидеть заспанного и воняющего Чана в коридоре их блока, который, скорее всего, опять всю ночь провел в компьютерах и удосужился подняться только ради того, чтобы справить нужды. Впрочем, Чан довольно приветливо улыбается Сынмину и даже пытается казаться бодрым: — Эй, Мин-Мин, как делишки? Видел, ты вчера вернулся довольно поздно? Неужто подружка завелась? Сынмин хочет выпилиться уже после первого вопроса, но когда Бан задает последний — он мысленно затягивает петлю вокруг шеи и сбрасывается на ней с крыши здания общежития. Он ненавидит, когда люди лезут в его личную жизнь. И под этим понятием он подозревает буквально все, что касается его самого. Его дела, его увлечения, его отношения — все это должно оставаться только в голове у Сынмина, иначе есть вариант довериться не тому человеку. А еще он ненавидит тупые сокращения своего имени. Друзья даже под страхом смерти никогда не называют его «Мином» или «Малыш-Сынмо», потому что в первом случае Джисон получил тряпкой по лицу в седьмом классе, а во втором — на того же Джисона была вылита вода из-под этой тряпки. Именно после этого они начали дружить, и Хан с тех пор ни разу не пытался посягнуть на 6 букв в имени Кима, сохраняя их целостность. — Классно, Чан. Разве тебе не пора спать? Сынмин попытался перевести тему. Бан либо сильно хотел спать, либо на самом деле не хотел ни о чем говорить, но быстро кивнул головой и пошел в свою комнату, на ходу почесывая спину и зевая. Получился диалог в стиле гранж. Непринужденный, неловкий и с запахом говна изо рта. Все, как Сынмин любит. Его утренние мучения закончились ровно тогда, когда он переступил порог первого корпуса своего университета и увидел Джисона, который очень грустно смотрел на цветы в живом уголке. Скорее всего он был расстроен от мысли, что даже растения — живее его, но Сынмин все равно проявил все свое дружелюбие по отношению к этому парню и подошел ближе. — Ты мой лучший друг, но я не хочу знать, почему ты грустишь из-за колеусов. — Доброе утро, Сынмин! — Джисон потянулся с объятиями и получил одобряющую улыбку в ответ. — Я не грущу из-за колеусов. Скорее из-за того, что им не нужно идти на информатику, а мне — да. Сынмин же говорил. Дурацкие живые растения, которые вгоняют всех студентов в комплексы. — Информатика — ка-а-а-йф! — Сказал человек, который учится на технической специальности. Скажи, если тебе вместо тарелки с едой подсунуть уравнения из тригонометрии, ты сожрешь их? — Нет, сначала решу, — Ким забавно сщурился, наблюдая за хмурым выражением лица друга, и похлопал того по плечу: — Да ладно, я вот ничерта не понимаю в твоей специальности, но все равно имею смелость ходить на совмещенные занятия. Джисон согласно кивает, но вряд ли ему становится легче. Он предпочтет рассматривать цветы сорок часов своей жизни, чем два часа просидеть в аудитории с профессором Ли, и Сынмин это понимает — в смысле, он видел профессора в худших его состояниях. Например тогда, когда его группа разгромила спортивный зал, устроив там игру в домино с матами. Или тогда, когда Джисон решил нарисовать юмористический комикс про Ли с использованием откровенно пошлых шуток. — Да ладно тебе, Джисон, он давно уже забыл про это, — Сынмин пытается поддержать товарища, но сам прекрасно знает — такие редкостные мудаки, вроде Ли Минхо, никогда и ничего не забывают. Они хранят воспоминания в коробочке внутри головного мозга и периодически достают ее оттуда, чтобы припомнить всем дебилам об их ошибках. Почему Сынмин так уверенно это заявляет? Он такой же. И была бы его воля, он бы с радостью харкнул всем своим обидчикам в лицо, но тогда в первую очередь ему придется харкнуть на самого себя — ох уж эти самокопания. — В общем, если ты увидишь, как я убегаю из первого корпуса со слезами на глазах — ты знаешь, кто виноват. — Бог? — Да, Минхолио Иисусие. Сынмин смеется. Очень громко. Он представляет каштановые волосы преподавателя, на которые падает свет от нимба, а еще эту белую мантию-рясу-что угодно, что скрывает его мерзкие кофточки с узорами и по-настоящему гейские бежевые брючки. И ему становится даже противно. — Ебать тебя в рот, Джисон. Ты только что оскорбил чувства всех верующих. Если бы Бог выглядел так, это была бы не религия, а мучение. — Это итак. На этом их диалог прерывается звонком, и Сынмин спешит попрощаться с другом, чтобы успеть на свою пару — там его ждет моральное насилие при помощи карандаша и линейки. Чертежи, чтоб их в рот.***
В следующий раз они встречаются уже на обеде, когда все потоки собираются в одном тесном помещении, чтобы пожаловаться на преподавателей и подготовиться к следующему забегу живых и мертвых. Сынмин берет классический набор тинейджера на пенсии: банку колы, сэндвич с чем-то, что раньше было живым, и булочку, отправляясь к излюбленному столику возле выхода. Там его уже поджидает Джисон. Крайне счастливый Джисон. Стоп, что?! Разве его не размазало презрительным взглядом Ли Минхо? Почему он вообще выглядит счастливым в ситуации, когда ему пришлось взаимодействовать с этим человеком больше двадцати секунд, Ким не понимает, но отчаянно стремится узнать, практически подлетая к столу. — Скажи честно, ты накурился в туалете? Ким считает свой вопрос логически-обоснованным, но Хан глядит на него исподлобья, посмеиваясь. — Ты не поверишь, что сделал Чонин! Сынмин, это просто чудо! А, Чонин. Тогда все понятно. Когда в жизни Джисона начинает действовать малыш Ян Чонин, все становится лучше. Это аксиома, которую Сынмин заучил еще в последнем классе старшей школы. Малыш Чонин — лучший друг Джисона с пеленок, который всего лишь на четыре года младше их с Сынмином, и постоянная головная боль последнего. Почему? Потому что дуэт Хана и Яна — катастрофа мирового масштаба, особенно когда эти двое начинают задумывать свои отвратительные делишки. И Сынмин был бы рад не участвовать ни в чем из этого, но Чонин, на самом деле, парень неплохой, а тусовки с ним всегда проходят круто. Они не настолько близки, чтобы Ким знал что-то больше имени, фамилии и возраста, но этого достаточно для приятной атмосферы — Чонин не лезет в жизнь Сынмина, а Сынмин это очень ценит. — Наконец-то решил ходить на уроки и получить аттестат? — Делает предположение Сынмин, тут же получая взгляд полный осуждения от лучшего друга. — Почему тебя всегда волнует тема учёбы? Ты же не сноб какой-то. Сам учишься на тройки. — Я учусь хотя бы на тройки, а он видимо мечтает из колов выстроить себе стену, которая убережет его от нормальной работы и жизни в достатке, — Хан хмыкает в ответ на это. Он не удосуживается ответить, но достает из кармана телефон, поворачивая его экраном к лицу Сынмина, и показывает яркий баннер. «ВЕЧЕРИНКА в честь дня рождения самого крутого и классного и потрясного Хан Джисона. Когда: пятница, 14 октября. Во сколько: в 17:00!» Яркий шрифт пестрит перед глазами, и Сынмин прозаически закатывает глаза; его друзья безумно обожают все эти громкие и размашистые празднования дней рождения, и разве он был бы действительно удивлен, если бы Ян и Хан не захотели праздновать двадцатилетие Джисона вот так. — Вечеринка, серьёзно? Сынмин только сейчас решается прижать свою задницу к стулу, открывая банку колы. Ему срочно нужно запить весь этот стресс, вызванный одним упоминанием вечеринок, которые обычно превращают социофоба и дурака по имени Сынмин в местного клоуна шутильного разлива. Он ненавидит вечеринки, потому что не умеет пить и всегда попадает в комичные ситуации, которые наблюдают буквально все, кто находится рядом. Каждый человек в округе, который хоть раз пил рядом с Сынмином, помнит, что того легче простого вывести на спор, включить в список самых безумных поступков мира и просто спровоцировать на постоянную херню. И это все, казалось бы, несовместимое, умещается в Киме только тогда, когда капля любого алкоголя любого градуса попадает в его рот. Поганый рот, чтоб его. Джисон не обращает на моральные уничтожающие сознания Сынмина переживания и продолжает радостно лепетать что-то о том, какой крутой будет предшествующая тусовка. — Не просто вечеринка, Сынм-и-и-н! — Джисон счастливо подпрыгивает на своем месте, практически начиная хлопать в ладошки. — Чонин-и взял на себя организацию самой крутой pawer point party в честь дня моего рождения, и знаешь, что самое крутое в этом? — То, что я не приглашен? — То, что ты будешь организатором. Ты же будешь? Ну ради меня-я! Он выливает на друга сразу самый весомый контраргумент, с которым Ким не сможет бороться при всем желании. Сынмин действительно слишком любит Джисона, чтобы не помочь в организации самого долгожданного и любимого праздника друга, даже если сам Ким никогда не празднует. И в этот момент начинается тот самый пиздец, который не сулит Сынмину ничего хорошего. Полный беспробудный беспросветный пиздец.***
В итоге все доходит до того, что в социальных сетях создается несколько бесед. Первая — для оглашения информации всем гостям. Вторая — для организаторов. Чонин берется за дело основательно, придумывая определенную стилистику вечеринке, дресс-код, вишлист подарков, украшения и закуски на стол. Все, что обычно не интересует Сынмина — падает на их хрупкие плечи, и Ким сразу же планирует повеситься прямо внутри этого дома, который Чонин также арендует у своих знакомых на одну ночь. Они с Яном практически не переговариваются; Чонин просто скидывает список дел, Сынмин выбирает посильные себе и отписывается об итогах и результатах, пока беседа для всех гостей пополняется новоприбывшими. Половину из них Сынмин в жизни никогда не видел и не нюхал, но о некоторых вполне себе наслышан. Например, о парне по имени Хёнджин — тот был известным на весь факультет поддельщиком документов, который мог сделать любую справку на любое событие, и неплохо по этому поводу зарабатывал. Сынмин, конечно, несколько раз планировал обратиться к Хвану за свидетельством о смерти, чтобы не ходить на черчение, но потом быстро передумывал — слухи о грубости и небывалой ебнутости первокурсника ходили впереди него. Были в той беседе и те люди, которых Ким никогда не видел, но почему-то в процессе знакомства они оказались чуть-ли не лучшими друзьями брата рыбки младшей сестры тети Джисона, и Сынмин просто обреченно готовился к худшему. В такой компании ему не хотелось бы опозориться. Однако и тут планы Ким слетели в канализацию. Чонин не просто продумал тематику, он выбрал Сынмину костюм. Клоунский нос и огромные башмаки, спросите вы. Портупея, латексные штаны и отсутствие любого верха — скажет вам падающий в истеричном припадке смеха Чонин. Он явно сделал это, чтобы поиздеваться над другом по несчастью, но не ожидал, что Сынмин согласится так быстро — Ким не идиот, но давать повод для насмешек из-за отсутствия смелости не собирался. Ему не сложно посветить торсом какую-то часть вечера, особенно если это освободит его от компании друзей Джисона и Чонина. Именно поэтому парень заранее заготавливает презентацию на тему «Топ-6 ситуаций в моей жизни, когда я мог бы умереть, но не сделал это», детское масло для штанов и шиммер для тела. Он собирается воспользоваться своим положением, хорошенько отдохнуть на тусовке и поздравить своего лучшего друга. Ничего больше. Ну, по крайней мере, так думает Сынмин. А потом наступает четверг. Крайний день приготовлений перед празднованием и момент, когда Ким заседает в своей комнате, собираясь сделать большую часть дел и домашки на следующую неделю — просто чтобы спокойно позволить себе откисать все воскресенье с диким похмельем. Он практически не выходит наружу, довольствуясь своими квадратными сантиметрами, компьютером и газировкой, которая неизменно всегда является частью жизни Кима. Только под вечер, когда глаза уже начинают слипаться, а задница приобретает квадратный образ, Сынмин поднимается со своего места. Он планирует прогуляться до раковины, смыть усталость с лица и, возможно, даже сходить в душ, если тот не занят. Берет с собой все вещи, полотенце и небольшую коробочку с банными средствами, выходя из комнаты и плотно закрывает за собой дверь. Он делает несколько шагов по направлению к душевой, когда соседняя дверь, ведущая в комнату Чана, широко открывается. Она чуть не обрушает на Кима весь его запас шампуней и гелей для душа, но стопроцентно обрушивает маты изо рта парня на того, кто решил потревожить его спокойный шаг. К несчастью Сынмина из-за двери не выходит привычный ему заспанный Бан Чан, который непременно бы посмеялся по поводу этой ситуации и заставил Сынмина расслабиться. Оттуда выходит гребаный корейский Сильвестр Сталлоне, мужчина всех самых грязных мечт Сынмина и тот, что мигом заставляет парня заткнуться. Невысокий, но мускулистый парень в черных джоггерах и майке, открывающей вид на подкачанные руки, широкие плечи и ахуенные татуировки, которые тянутся от самой шеи к низу, покрывая собой все пространство груди, бицепсов и черт пойми чего еще. Парень будто только что сошел с обложки журналов для подростков с кризисом сексуальной ориентации, широко улыбается кому-то, кто все еще находится в комнате и идет вперед, не замечая стоящего в шоке