Не готовы

— Вы готовы говорить? — Саша отшатнулась от Энн, спешно оборачиваясь. Ее глаза наткнулись на Марси — губы сами растянулись в недоверчивой улыбке. — Я… Я готова. — Энн сделала шаг к Марси, дожидаясь ее ответа.       Девушка медлила. Ее потупленный взгляд плавал где-то в ворсе ковра, не желая подниматься ни на сантиметр. Это определенно тревожило. — Марси. — Дженнифер подбадривающе сжала ее плечо. — Помнишь, что я сказала? — Да. — девушка выдохнула и наконец медленно шагнула к Энн навстречу. Их глаза встретились. — Чтож, оставляем вас наедине. — Саша поспешила вытолкать за дверь Дженнифер, вполне готовую остаться, в качестве группы поддержки для обеих девушек. За спиной Марси она одними губами прошептала «удачи».       Щелчок закрывшейся двери ознаменовал обращение к их болезненному разговору, который каждая так усердно и так безуспешно пыталась закинуть на пылящиеся задворки памяти. Между ними продолжало растекаться вязкое молчание. Да, может, они приняли решение наконец поговорить, но сделать первый шаг, просто уже наконец попробовать поднять эту тему было до подкашивающихся ног страшно. Они осмелились, но подсознание все ещё отчаянно сопротивлялось, вырывалось из рук, не позволяя себя подчинить, со скрипучим шипением: «Одно неправильное слово, и вся ваша двенадцатилетняя подружба безвозвратно сгинет в прошлом, и некого будет винить кроме себя, себя, себя…». — Марси… — Нет! — Марси, будто вообще не собиравшаяся произносить ни слова, поспешно прервала ее. Энн испуганно затихла. Боже, она даже толком сказать ничего не успела. — Нет, Энн, погоди, я… Я должна сказать. В общем… Я… Черт, с чего начать? Л-Ладно, неважно. Про наше прощание… Ты… Нет, я… Ты тогда сказала… — почти черные глаза панически метнулись в сторону Энн, лишь чтобы так же быстро отвернуться. — Я тогда сказала, что мы не готовы… Но, честно, на самом деле я… я тебя… — Марси втянула воздух сквозь зубы и так же медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. — Энн Бунчой, я просто без ума от тебя. От тебя, и твоей улыбки, и твоих ужасно мягких волос, и твоего смеха, и твоих потрясающих глаз, и абсолютно каждой клеточки твоего тела, каждой черты твоего характера, просто тебя всей, потому что ты самая невероятная девушка, из всех, кого я когда-либо встречала!       Энн ошарашено застыла. О… Ого… Определенно не то, что она ожидала услышать… — Мар… — Нет, я договорю! — вновь перебила Марси, отчаянно жмурясь, словно от этого Энн вдруг переставала слышать ее. — Я без ума от тебя, я люблю тебя, и я хотела и хочу, чтобы у тебя было только лучшее! А я… После всего, что я натворила, я что угодно, но не самое лучшее в твоей жизни, поэтому я тогда наговорила все это, и думала, что рано или поздно справлюсь с этим, и у меня даже правда начало получаться, но вдруг я увидела Дженнифер, и… И все с ног на голову перевернулось: я была подавлена, но удовлетворена, потому что мне казалось, будто я поступаю правильно, а, видя рядом с тобой кого-то другую, это чувство пропало, и я ощутила себя бестолковой дурой, которой, несмотря на все ее поступки, предоставился такой потрясающий шанс, а она сама же отвергла его, и… И, боже, я продолжаю раз за разом переходить все границы, забывая, что не имею право находиться так близко, когда сама же тебе отказала… — абсолютно четкое, почти что осязаемое чувство дежавю накрыло ее. Марси разве что оставалось судорожно взять ее за руки и плакать, чтобы Энн уж точно прошибло одно из самых ужасных событий за всю ее жизнь. Кошмарное воспоминание стягивало кожу мурашками. Энн абсолютно не нравилось, в какое самобичевание скатывается этот монолог. — Но мне так хорошо с тобой, Энн… Мне так хорошо, что я забываю обо всем, забываю о чувстве вины, забываю о своих поступках, забываю обо всем мире, просто потому что рядом со мной сидишь ты и разговариваешь, улыбаешься МНЕ, просишь рассказать о чем-то, поправляешь волосы… — Марси. — Я просто думала, что не должна быть с тобой, потому что не могу дать тебе всего того, что ты на самом деле заслуживаешь, но Дженнифер тоже не могла, и я начала завидовать, что она смогла принять это, а я нет, и я думала, что она должна… — Марси! — Марси вздрогнула: казалось, она только-только заметила, что ее все это время вообще-то кто-то слушал. Перед тем как девушка отвернулась и прикусила губу, замолкая, на ее лице отразился такой страх, будто Энн стояла перед ней с окровавленным топором, а не встревоженно нахмуренными бровями. Очень плохой знак.       Энн лихорадочно размышляла, с чего ей следует начать. Ее сбивала с толку буквально каждая буква из словесного потока Марси, и, честно говоря, вся ее сила воли сейчас уходила на то, чтобы не сказать: «Не знаю, что за психиатр тебя в итоге осматривал после Амфибии, но его нужно уволить к черту».       Вдох-выдох. Энн собралась с мыслями. Во время примирения с Сашей, она говорила от сердца, и все прошло хорошо. Нужно перестать уже думать. Пока она думала, Марси закапывалась в бесконечном чувстве вины, о котором Энн знает не понаслышке. Марси нужно уже хоть что-то, а не молчание, которое она очень удачно может трактовать как угодно. — Марси… — Энн вздохнула. Она вложила в свой взгляд все сочувствие, которое вообще могла в себя вмещать ее душа. — Почему ты молчала? Я не упрекаю. Не говорю, что ты в чем-то виновата. Просто спрашиваю.       Марси не подняла голову. Несмотря на все выводы, рефлексию, уроки, которые они вроде как выучили, Энн сковал подсознательный страх услышать худшее: «Я думала, что вы не будете слушать». Конечно, полнейший бред, тем более от Марси: даже будь так, она никогда не скажет это в лоб. Вот только прошлые шрамы до сих пор не зажили, прошлые ошибки до сих пор не искуплены, и все ещё болезненно стягивают кожу, постоянно напоминая о себе. — Я… не хотела, чтобы вы беспокоились обо мне. — наконец сказала она настолько тихо, что Энн едва различила отдельные слова. Скорее интуитивно поняв, что она хочет сказать, девушка замерла.       Пара очень долгих секунд. Неуверенный шаг вперед. Объятия. Марси вздрогнула, но тут же обмякла в ее руках, будто кусок пластика над зажигалкой. — Ты никогда не обременишь нас своими проблемами, Марси. — прошептала Энн. — Никогда. Мы же не зря проходили через это все. Мы всегда готовы тебя слушать. Мы всегда хотим тебя слушать. О чем бы ты ни говорила: об аниме, играх, новых знакомых, школе, чувствах, мыслях, проблемах, мы рядом. Нас связывает очень много. Достаточно много, чтобы мы не решали подруга за подругу, хотим ли выслушать наши проблемы или не хотим, правда?       Энн немного кольнула совесть. Кто бы говорила, ага? — Я знаю, просто… с каждым своим поступком я чувствую себя все более виноватой, хотя меня все уже простили. У всех получилось простить меня, кроме меня самой. Мне сложно просто вдруг начать говорить об этом. Энн, ты должна меня понимать! — она подняла на нее отчаянный взгляд.       Девушка сглотнула. Да. Да, она ещё как понимала, но откуда Марси об этом знает? — Энн, я не поверю, что за год, тебя почти ничего не беспокоило. — поймав ее сконфуженный взгляд, сказала Марси. — Ты правда хочешь сказать, что единственное, о чем ты переживала, это математика, поступление в колледж, контрольные и пару раз наше расставание с Амфибией? Саша рассказывает почти все, но ты, Энн, почему ТЫ не говоришь нам о своих проблемах? Ты же сама прекрасно понимаешь… — Да, да, я понимаю! — поспешно перебила Энн, сжимая ее ладони в своих. Марси права. Марси, черт побери, права, и поэтому пора заканчивать. — И ещё я понимаю, как вы хотите это услышать, потому что чувствую тоже самое! Так вот, знаешь, что меня волнует? Меня волнуют люди вокруг, меня волнует Дженнифер, меня волнует математика, поступление в колледж и контрольные, меня волнуешь ты, твое состояние, твой отказ, твои чувства и твое прекрасное лицо, а ещё меня волнует Амфибия и то, что я возможно просто копия настоящей Энн, которая погибла, только-только успев понять, кто она и кем хочет быть!       Марси наклонила голову. То, что ей требовалось время, чтобы обработать всю информационную кашу, которую вывалила на нее девушка, было ожидаемо, но на Энн ее молчание подействовало удручающе: Марси ведь тоже не способна ответить на эти проблемы. Может, не стоило вывалить на нее все так разом? По очереди, со временем, вместе с Сашей спокойно поднимать тот или иной вопрос, и разбираться с ним. Да, точно. Боже, Энн, то, что ты перестала думать, очень заметно. — Прости. — она вздохнула, опуская веки. — Прости, Мар-Мар, зря я так резко… — Энн. — мягкое прикосновение к щеке заставило ее открыть глаза обратно. По лицу Марси разливалась нежность. — Меня волнуете вы с Сашей, меня волнует переезд и 6-часовой перелет между нашими городами, меня волнует Дженнифер, меня волнует Амфибия, меня волнуют мои эмоции, поступки мысли, меня волнует мой тупой отказ и ты, ты, Энн, ты волнуешь меня больше всего, потому что я засыпаю, думая о тебе, сплю, думая о тебе, просыпаюсь, думая о тебе, ем, думая о тебе, делаю все, думая о тебе! И если я что-то поняла, пока столько времени думала, так это то, что ты изменилась, но все, что я любила в тебе, осталось таким же. Я уверена, что ты такая же настоящая, как и была. — О-Откуда ты знаешь..? — прошептала Энн, словно только что больше ничего из слов Марси не разорвалось счастливым салютом в ее сердце. — Я не знаю. Я чувствую. — ответила она, ласково обхватывая ее лицо. — Я сомневаюсь в очень многом, но не в этом, Энн. Я люблю тебя. Слишком сильно, чтобы не заметить такого.       Эти слова эхом отдались в ушах, со всей силы ударив по вороху и так несобранных, беспорядочных мыслей. Энн в абсолютно безрассудном порыве вдруг приблизилась и поцеловала ее. Марси от неожиданности резко стиснула ее щеки, но почти мгновенно расслабилась. Их накрыло такое всепоглощающее чувство привязанности, такое обжигающее тепло, что бабочки, порхающие в животе, заметались по всему телу. — Н-Нет, стоп. — Энн не знала, сколько силы воли ей понадобилось, чтобы отстраниться, но, учитывая мгновенно расплывшееся по губам чувство утраты, очень много. Она смущенно закрыла глаза. — Мы должны договорить. — Э-Энн… — Марси изумлённо хихикнула, кажется, с каждой секундой лишь удаляясь и удаляясь от таких рациональных мыслей. — Я… Боже… Ты… — Марси, я тоже тебя люблю. — она проникновенно заглянула в ее глаза. — Очень. Ты будешь моей девушкой? — Я..? — этот вопрос мгновенно привёл ее в чувства. — К-Конечно! Господи, конечно, Энн! Я… — Марси быстро поцеловала ее, чтобы тут же отстраниться с абсолютно неверящей улыбкой на губах. — Я теперь правда могу так делать? Я так давно мечтала… Ты моя девушка. — улыбка исчезла. Прошла пара секунд. Она настолько резко уткнулась ей в плечо, что Энн чудом удержала равновесие. — Энн Бунчой — моя девушка. Моя девушка. Боже, моя… — она сдавленно выдохнула, когда Марси вдруг сжала ее в особенно крепких объятиях. И откуда у нее столько сил? — Да, М-Мар-Мар, отпусти, пожалуйста. — тихое сипение заставило девушку ослабить хватку, но не отпустить ее. — Я без ума от тебя, Энн Бунчой. — прошептала она. — И не могу сказать, что меня это не пугает. — Эй. — Энн улыбнулась, заставляя ее посмотреть себе в глаза. — Пожалуйста, Марси, давай не будем думать о страхах хотя бы сейчас, когда все хорошо? Мы обязательно со всем справимся. Вместе. Только одно правило: мы говорим, когда нас что-то волнует, ладно? — Ладно. — Марси со вздохом прижалась к ее лбу. — Мы справимся. Тем более с Сашей Вэйбрайт. — Точно. Уж она справится с чем угодно. — Энн улыбнулась.       Они затихли, но это мягкое, комфортное молчание абсолютно не походило на беспокойную, неловкую тишину между ними вчера на крыльце. — Энн? — М? — Я люблю тебя. — И я тебя.       Они определенно могли простоять так хоть весь день, но мысль о девочках, наверняка переживающих где-то на первом этаже, отрезвила. Девушка нехотя отодвинулась, но крепко стиснула ее руку, словно Энн собиралась сбежать при первой же возможности. — Идем? — Марси внезапно нахмурилась. — Что такое? — В последний раз. — она быстро поцеловала ее и решительно шагнула к двери. — Идем.       Энн улыбнулась. Да, с такой решительностью они точно ко всему готовы.

***

— Я лично предлагаю сходить в тц. Мне уже надоело сидеть два часа в кресле и смотреть в огромный экран. — Да ну, а вот в прошлом году ты была в восторге от любого кинотеатра, куда мы ходили. — Ну конечно, это у Джен были первые бунтарские подвижки. С такими родителями любая прогулка самым интересным событием была. — Вот-вот. Я теперь искушена, Крис, не получится пользоваться моими низкими стандартами. — Эй, а чего сразу пользоваться то? И в мыслях не было. — Да тебе лишь бы затащить кого-нибудь на просмотр своих ужастиков. — Ой, кто бы говорил, Саш. Я, в отличие от некоторых, хотя бы не в качалку тащу, а раз-вле-ка-ться. — Поднимите руки, кто кроме Криса «раз-вле-ка-ется» на ужастиках? Вау целых ноль человек, Крис. А ты знаешь толк в развлечениях. — Да что за буллинг то? Если бы я хотел, чтобы надо мной издевались, то кроме Лив ни с кем бы и не общался. — Мы же любя. — И ты туда же, Бунчой? Ужас, вообще меня никто в этой группе не жалует. Пора бы новых подруг искать. — Ага, мы то над тобой хотя бы любя издеваемся. Хочешь, чтоб тебя просто так оскорбляли? — Да вот даже сейчас, Вэйбрайт, даже сейчас издеваешься..!       Она рассмеялась, следя за их перепалкой. Когда Крис особенно не в духе, споры обычно становятся ещё смешнее.       В кармане вздрогнул телефон. Энн достала его. «Мар-Мар❤️»: "Эээээээй как дела у самой прекрасной девушки в мире??😳😳💕💕💕". Губы сами растянулись в улыбке. Она быстро застучала по клавишам. — …считаю, вы абсолютно безосновательно меня высмеиваете… "Ну и как же у тебя дела?".