Посох Мерлина. Легенды прошлого столетия

      За учёбой время летело со скоростью света. Ну или иногда падало до скорости самого быстрого пегаса в атенеуме из-за некоторых скучных уроков по типу азов. Однако даже по этому предмету приходилось делать домашнее задание не на коленке, чтобы получить отличную оценку за экзамен без сдачи самого экзамена. Да и Себастиан серьёзно взялся за подготовку к отборочным экзаменам, объясняя свои завышенные требования тем, что Брендон и Тёрнеры слишком долго тянули с решением. И хотя время действительно летело вперёд, Брендону домой хотелось как никогда раньше.       Первый год был непростым, даже если закрыть глаза на все беды, в которые он оказался втянут из-за солторов. Тогда он впервые оказался так далеко от дома и не мог покинуть атенеум на выходных, чтобы набраться сил в своей собственной комнате и вернуться к учёбе. Однако всё то веселье, новые впечатления, новые люди и ощутимое совершенствование в колдовстве не оставляли времени на грусть или плохое настроение. Спустя год даже ссоры с той же Дан или выяснение отношений с Алексом касательно его разбросанных вещей не выбивали почвы из-под ног так сильно, как казалось тогда. Но вот второй год в стенах атенеума оказался другим. Брендону казалось, словно из его жизни высосали дух первооткрывателя, отобрали звание главного героя и отдали роль второстепенного персонажа. И, возможно, из-за этого более напряжённая учёба и нависшие экзамены ощущались чем-то убивающим изнутри.       Весь ноябрь и первую половину декабря Брендон только и делал, что бегал из кабинетов в комнату для сна, из комнаты в кабинеты. Его стол, который ещё год назад мог оставаться нетронутым днями, ведь прочитать параграф можно было и на кровати, сейчас оказался захламлён всевозможными листочками, шпаргалками, учебниками и тетрадками. Ему приходилось переключаться с домашнего задания по волшебной математике, которая по сути состояла из стандартной математики с небольшой примесью ещё одной кучки непонятных значков, на амддиффин, где тоже было мало что понятно. Возможно, потому что Себастиан шёл не по учебной программе и рассказывал о более сложных, но интересных и впечатляющих способах победить любое существо и напасть волшебного мира. Ну или потому что впихивать в голову столько информации про любое существо этого самого волшебного мира оказалось слишком сложно. Уже через неделю с начала учебных занятий Брендон даже во снах видел, как делает домашнее задание или сдаёт экзамены, на которые всегда опаздывает, лажает и остаётся за учебниками вместо отдыха, чтобы пересдать экзамены. Поступая в Гринчвилд, он не ожидал, что ему придётся настолько усердно учиться и отчаянно хотеть домой.       А это он даже забросил своё новое хобби в виде самого обычного футбола, которым только начал заниматься до отъезда на каникулы. Как Стефан или Мелани успевали ходить на танцы помимо учёбы, для него было загадкой. Да и те пятиминутные дёргания струн перед сном слабо походили на полноценное занятие музыкой, как это было в начале года. И что за чёрт его дёрнул отбираться в Италию… Брендон молился всем богам, которых мог вспомнить, что Италия стоит этих мучений, недосыпа и язвы от нервов через десять лет.       А время всё бежало, неумолимо приближая Йоль. Дорожки раз в несколько дней становились белыми от тонкого слоя снега, когда-то зелёный газон превратился в мешанину грязи от стаявшего снега и следов учеников. По атенеуму ходили слухи, что то тут, то там видели йольского кота, но Брендону некогда было заниматься его ловлей. Лишь в один вечер он позволил себе задуматься о том подвале, куда его завела охота в том году. Несколько раз он всё же был почти готов встать с кровати и предпринять новую попытку подружиться с каффиихтом, но осознание, что завтра много дел и ему некогда валять дурака, припечатывало к поверхности кровати и заставляло лишь грустно вздыхать. Он ожидал, что после такого Дагда обязательно приснится ему и потребует защищать весь мир, но ночь прошла на удивление спокойно. Только утром Брендон проснулся необычно грустным — ощущение, что какая-то важная часть его самого была потеряна этой ночью, не хотело покидать его до самого завтрака. А потом, после плотного завтрака и под наплывом новых дел и уроков, думать об этом уже было некогда.       Брендон даже не заметил, как атенеум начали украшать к Йолю, а одноадранцы — всё чаще говорить о планах на каникулы. Просто в один день, когда у них отменились азы из-за болезни мистера Хогана и последние два урока из-за скорых каникул, он поднял голову и заметил, что в общей гостиной стояла уже украшенная ель, в креслах, покрытых зелёными вязаными пледами, сидели ученики Гринчвилда и играли в настольные игры, вязали что-нибудь по заветам древних кельтов или просто пили яблочные пунши с гвоздикой. Потом он открыл для себя, что уже второй день ест традиционно йольские угощения в виде огромного количества всевозможных орехов и булочек с тмином или же баноффи из бананов. Во время обеденного перерыва относительно отдохнувший мозг Брендона наконец понял, что те вкусные рулеты из бисквитного теста и крема на самом деле символизировали йольское полено и что всё это он запивает виноградным соком, который больше пах корицей и апельсиновой корочкой, чем виноградом. И что если хорошо прислушаться, то среди разговоров слышны отголоски песен про зиму, Йоль или Рождество. Тем же вечером, когда он с друзьями коллективно решили не делать домашнее задание, показывали рождественские фильмы. У Брендона было ощущение, что в том году крутили эти же кинокартины, поэтому он не стал торчать весь вечер в гостиной, погружённой в свежий аромат хвои и сладкий из-за напитков и цитрусовых. Пока он и Кит пробирались через развалившихся отдыхающих в общей гостиной, им обоим успели всучить по зелёному шарфу, на которые очевидно пролили пунш. И пока Брендон пытался красиво намотать его на шею — как это сделал бы его папа — налетел на Эриду.       — Ого, какие люди, — протянула она прежде, чем Брендон успел открыть рот для извинений.       Он сразу бросил все попытки привести внешний вид в порядок, и концы шарфа безвольно повисли на груди. Эрида стояла в форме, будто только-только ушла с уроков, а под глазами залегли синяки. Выглядела она совсем не по-праздничному. Брендон резким движением сдёрнул с себя шарф и протянул ей.       — Красивый. Ты вязал?       Кит хихикнул и уже хотел сострить, но Брендон его опередил.       — Нет. Но это тебе, чтобы хотя бы немного придать тебе вид живого человека.       — М-м. Тогда передай тому, кто вязал, что стежки неровные.       — Тебе не нравится? — растерянно спросил Брендон и тут же ойкнул из-за удара по плечу.       — Какие люди! — послышался голос Алекса у самого уха Картера. — А чё такая деловая? Или в вашем чешуйчатом царстве веселье на официальном уровне запрещено?       — Ой, Але-е-екс, — протянула Эрида, повязывая шарф, — а я думаю, почему внезапно стало так душно, а это ты пришёл.       — Не придумывай, я — душа компании!       — Компании зануд, — в один голос сказали Брендон с Китом.       — Кстати, когда вы уезжаете по домам на каникулы? — спросил Кит до того, как Алекс снова открыл рот. — А то мы с Мелли и Брендоном уже завтра в обед.       — Меня дома не ждут, так что я останусь здесь.       — Я и Стеф послезавтра утром. Моя бабушка не согласилась ждать хотя бы обеда, поэтому придётся вставать аж в 6 утра. Можете себе представить…       — Можем, из-за твоего храпа мы в шесть утра и без этого просыпаемся, — вставил Кит. — В любом случае, раз это наш последний вечер перед каникулами, может, посидим все вместе в нашей комнате?       — А ты нас со Стефом не хотел спросить?       — Стеф, в отличие тебя, реально душа компании, так что он точно не будет против, — ответила Эрида.       — Тебе идёт зелёный, — внезапно вставил Брендон, когда Кит дал команду собраться в комнате через десять минут.       — Естественно, она ж змея. Это её цвет, — добавил Алекс.       — Знаете, я, наверное, не пойду. У меня ещё много дел, так что пока. — Эрида сдёрнула шарф, всучила его Брендону и поспешила уйти в другом направлении.       — Она что, обиделась? — со смешком спросил Алекс и, поймав разгневанные взгляды, внезапно поменялся в лице. — Правда обиделась? Она же никогда… Не как другие девчонки… Я пойду догоню её…       — Ну ты и козёл. Стой здесь, а то ещё что-нибудь сморозишь. Я её приведу, — сказал Брендон и побежал за Эридой.       Она не успела уйти далеко, но Картер был уверен, что несколько метров она всё же пробежала, чтобы побыстрее скрыться от них. Шла она быстро, но ничего, кроме этого — ни осанка, ни подъём головы — не выдавало её чувств. Может, лишь её глаза как-то особенно расстроенно сверкнули, когда Брендон догнал её, но ничего более.       — Не бери в голову, Алекс — идиот.       — Я знаю. Мне всё равно на его слова.       — Тогда почему ты так реагируешь?       — Как? — Эрида остановилась посередине коридора, не обращая внимания на проходящих мимо учеников.       — Так, — выпалил Брендон и сжал губы. Он и сам не понимал, что не так в её поведении и что выдаёт её эмоции, но просто чувствовал это. Он растерянно протянул несколько гласных, пока собирался дать хоть какой-то вразумительный ответ, но Эрида уже огибала его, чтобы идти дальше.       — Да брось, просто приходи повеселиться…       — У меня много дел.       — Ну вот, например! Вот что не так. Ты раньше не отказывалась от посиделок с нами.       — Что ж, всё бывает впервые. Может, однажды и ты думать начнёшь.       — Да что с тобой не так? Он же тебе и бо́льшие гадости говорил! И ты ему!       — Всё со мной так! — крикнула она, резко разворачиваясь к Брендону. Её зелёные глаза ярко блестели и казались особенно зелёными на фоне синяков от недосыпа. Вообще синяки стали настолько неотъемлемой частью образа Эриды, что он даже перестал их замечать. Но сегодня они были особенно глубокими.       — Ты вообще спишь? — спросил он.       — Сплю. Не переживай.       — А ты… — Брендон запнулся и потупил взгляд. Неловкость сковала его по рукам и ногам, но почему, он не понял. Возможно, потому что она выглядела как фарфоровая статуэтка, которую легко разбить, но никто не замечает её под ногами и продолжает перешагивать. Или потому что он сам не верил в то, что хотел спросить.       — Ну что я? — с явным раздражением переспросила Эрида. — Чищу ли зубы? Дважды в день. Что ещё узнать хочешь?       — А ты уверена, что ты спишь?       — …Чего?       — Ну просто… Просто я слышал, как Дан говорила о тебе и…       — Обо мне? Она умеет думать о ком-то, кроме Вермора? Мы уже обсуждали, что она просто не может терпеть тебя и твоих друзей.       — Не ёрничай, я вполне серьёзен. Я говорил тебе, что там была целая куча наших, одной из них могла быть ты. Дан именно твоё имя назвала, никого кроме…       — Ты вместе с Мелани решил в родителя играть? Не валяй дурака, Брендон, я ей просто не нравлюсь. Я сплю, и у меня нет никаких проблем.       — Ну да, рассказывай эти сказки кому-нибудь другому. Я с такими синяками год проходил, я их распознаю, — сказал Картер, на что Эрида лишь закатила глаза. — Так ты пойдёшь с нами?       — Зачем? Мне кажется, вы и без меня хорошо повеселитесь.       — А ты не хочешь с нами хорошо повеселиться?       — Зачем я вам там?       — Ты наш друг. Ты мой друг. Может, мы и не болтаем так много, как с Китом, но мне нравится быть с тобой… Ну обсуждать всякое. Ты меня понимаешь. Тем более скоро Йоль.       — И что, ты мне подарок подготовил? — Эрида сложила руки на груди и посмотрела на него с таким взглядом, словно он порол чушь последние часов десять.       — Ну вообще да, — наконец ответил Брендон. — Чего ты смотришь на меня, как будто у меня третья рука выросла? Это же большой праздник, а какой праздник без подарков? Ой, даже не открывай рот сейчас, а то всё настроение испортишь. Так идёшь?       Эрида некоторое время молчала, и Брендон видел, как она колебалась с ответом, прежде чем сдержанно кивнуть: – Ладно. Но на часик.

***

      В ту ночь мало кто собирался спать. Пару раз Эриде и ещё нескольким ребятам из других адранов, которые решили присоединиться к празднованию скорого отбытия домой, приходилось прятаться за диванами и шторами, когда возглас «Себастиан идёт проверять порядок!» разлетался по всей гостиной кайндаймха. Несколько раз некоторые всё же дремали по полчаса, но шум в гостиной или в комнатах выше не мог не разбудить, поэтому не оставалось ничего, кроме как продолжать играть или разговаривать. И если игры почти не продвигались дальше, то темы менялись невероятно быстро. Как и напитки и еда — лишь богам известно, кто и когда притащил в гостиную несколько кастрюль пунша и коробок печенья и орехов, но рядом с ними постоянно толпилось по несколько человек, чтобы как можно быстрее вернуться к своей компании своих друзей с парой стаканчиков пунша и пригоршней закусок. К великому удивлению Брендона, Себастиан то ли настолько привык к сладкому душному запаху напитка, то ли просто ничего не сказал, но даже в самые тёмные часы ночи у кастрюлей кто-нибудь да вертелся. Он сам поднялся в комнату с обновлённой порцией пунша в полвторого ночи, когда Кит в споре стукнул кулаком по полу так сильно, что стопка карт для фуллоуза покосилась.       — Так, нет! — воскликнул он. — Почему это я лузер? У меня точно аура суперзвезды!       — Кит, да отстань ты от него, — со страдальческим лицом протянула Мелани. — Ты вообще ходить собираешься? Мы уже полчаса ход сделать не можем!       — Вообще-то, почти час, — сказал Брендон. — Но, вообще, я считаю, что мою ауру Алекс правильно охарактеризовал.       — Ты меня, конечно, извини, но в каком это месте ты у нас популярная звезда?       — Ну а кто, если не я?       — Эм, я, например, — сказала Мэрсайл. — А ты лузер, потому что проигрываешь в игре.       — Мне просто в картах не везёт, это не значит, что, когда на нашу компанию смотрят, про меня думают, что у меня аура лузера! Ну у любого спросите! Вот где эти алэсдейрцы, когда так нужны?       — Забей, Кит, я вообще по его версии криминальная личность, — махнула рукой Эрида.       — Ну потому что ты так на всех смотришь, будто реально убить готова, — объяснил Алекс. — И вообще, Тёрнер, только ты ноешь, а все остальные со мной согласны. Значит, статистически, я попадаю в яблочко.       — Да потому что Мелани ты назвал мозгом нашей компании, этого популярным, а себя вообще ловеласом. Какой ты, вообще, ловелас? Тебе из наших девочек подзатыльник даже Мэрсайл давала!       — Да, давала, но от большой любви. И вообще, я же не жалуюсь, что пять минут назад ты при всех назвал меня идиотом!       — Ой, извини, не знал, что ты скрываешь. Я вообще удивлён, что Стефан не возмущается.       — Во-первых, он спит, — сказала Мэрсайл.       — А во-вторых, он привык, что дружит с придурком, и его не надо слушать, — добавила Мелани.       — Вот из-за таких замечаний у тебя аура мозга нашей компании, — хлопнула её по плечу Эрида. — Вообще, я думаю, что Белл реально угадал с нашими аурами, но ауру Кита перепутал со своей.       — Знаешь что, Мортемон? Я тебя вот стукну и не побоюсь твоей ауры криминальной личности.       — Очень зря, я ведь на тебя могу вампиров натравить.       — Знаете, что мне недавно Дан сказала? — оживился Брендон. — Она спросила, а не я ли натравил вампиров на концерт в сентябре.       Мелани ударила его по бедру, и тут до него дошло, кому он сейчас это сказал, поэтому поспешил отвлечься на пунш, пока Мэрсайл и Алекс сверлили его непонимающими взглядами. Эрида сбоку от него никак не отреагировала, кроме как поднятой брови.       — С чего бы она это спросила? — попытался подтолкнуть его к ответу Алекс. — Она, конечно, с прибабахом, но не настолько же.       — Да там стопроцентно Вермор ей этим мозг запудрил. Он же этот… Параноик.       — Он не параноик, Кит, а просто придурок.       — Ну там наверняка не без его влияния такой вывод возник, — согласился Брендон. — Но вообще вы тут все знаете, что в том году мы стащили солтор основателя…       — Нет никаких мы, это делал ты, а я стоял в сторонке! — прервал его Алекс. — И, пожалуйста, когда учителя в итоге узнают, что это ты его спёр, не забудь, что я тут ни при чём.       — И после этого ты называешь себя кайндаймхцом?       — О нет, Мелли, не путай тёплое с мягким, — вмешалась Эрида. — Я тебе ещё в том году сказала, что кайндаймхская сущность заключается в защите обиженных и тупых поступках.       — Не забывай, что с кем поведёшься… Ну короче, она считает, что я сильно засматривался на этот солтор, поэтому, по её логике, я его стащил, а где древние предметы, там и вселенская мощь. Поэтому, по её логике, я виноват в вампирском нападении, — неловко заключил Брендон, старательно избегая фирменный «мамин» взгляд Мелани. Он ещё несколько секунд помолчал, соображая, как бы отвлечь подругу от желания обсудить его болтливость перед «непосвящёнными», и не придумал ничего лучше, кроме как криво и косо увести тему от себя: — Слышали, кстати, что у нас в Южном крыле есть неофициальное собрание охотников на вампиров?       — Если это так, я бы туда вступил, — тут же поддержал новую тему Алекс. — Не зря же меня Себастиан одним из лучших учеников считает.       — Это он тебе в твоих фантазиях сказал или во сне? — хихикнула Мэрсайл.       — Ой, да заткнись. Я без шуток готов этих вампиров мочить. Расплодились, гады, весь мир терроризируют, а мы терпим. Любого, вообще, прикончу, с ними ведь делов на раз-два!       — Твой энтузиазм, конечно, похвален, и это отличная черта, но знаешь, какая черта хреновая?       — Прыщи, — с уверенностью сказал Кит.       — Быть мёртвым. Что ты сказал? Прыщи?!       — Нет, тебе послышалось, я тоже сказал быть мёртвым. Но раз ты упомянула прыщи, то это реально хрень полная. У меня вся спина…       — Нет у нас никакого собрания, — прервала Кита Эрида, и теперь уже Брендон удивлённо поднял бровь.       — После всех этих бесконечных обсуждений, которые мы слышим вот уже несколько месяцев, ты так уверенно это утверждаешь?       — Да, потому что учителя об этом узнали бы и развезли всех по домам. Удивительно, что у тебя не аура тупого спортсмена после таких вопросов.       — Даже если слухи Брендона были полнейшей чушью, их хотя бы интересно обсуждать, кайфоломщица, — сказал Алекс.       — Ну тогда у меня есть для вас не просто слухи про вампиров, а чистейшая правда. Мои родители, видимо, на меня рукой махнули, поэтому я сама ничего об этом не знала. Но я слышала, как Киллиан, который друг Вермора, рассказывал этому самому Вермору о неком лагере. Он говорил, что перед его посещением и после него со всех присутствующих соглашение о неразглашении…       — И как тогда он это растрепал? И как ты вообще это услышала?       — Меня часто игнорируют, а в этом есть свои плюсы. Ты, наверное, удивишься, но родители Киллиана ну очень отличаются от моих и Вермора, поэтому они как-то ухитрились найти лазейку. Наверное, чтобы просвещать сомневающихся…       — Просвещать в чём? — спросил Брендон под охи Мэрсайл.       — Это было связано с прошлогодними террористами, не тупи. Киллиан давно ходил к ним, чтобы или присоединиться к ним, или молчать об этом до конца своих дней. В любом случае он не сделал ни того, ни другого. И теперь говорит, что эти террористы пытались сотрудничать с вампирами. Но какой-то член этой группировки не захотел этого, поэтому натравил голодного вампира на весь лагерь…       — А когда? И что потом? — опять спросил Брендон, ощущая, как сердце рвалось из груди. Он прижал солтор под рубашкой к телу и неотрывно смотрел на Эриду.       Ему были безразличны возможные косые взгляды Алекса, он не ощущал тёплую руку Мелани на своём плече. Единственное, что было в его голове, — надежда, что украденный солтор никак не связан с этим нападением. В глубине души он понимал, что укравший его человек в плаще был заодно с новой «армией Барр», и, как бы ни старался, не мог заглушить это осознание. Он чувствовал, как ответственность за лежащего без сознания Мелроуза ложится ему на плечи. И в этот раз это даже не было влияние Дагды или непонятных снов и Мерлине и Барр — сейчас он чётко осознавал, что возможная смерть этого мюридхаудца является последствием ошибок самого Брендона.       — Он ходил летом, но говорили они об этом после нападения. Говорят, среди зрителей был тот, из-за кого все в лагере погибли.       Брендон вдохнул и забыл выдохнуть. Мысли носились в его голове с бешеной скоростью: человек в плаще забрал солтор у русалки, чтобы отомстить предателю. Из-за этой мести пострадали невинные, некоторые до сих пор умирали от яда вампиров, прямо сейчас может умереть парень, которого он видел почти каждый день. И это всё его вина, ведь именно он отдал солтор русалке. Он запустил эту катастрофу, он… Настоящий убийца, который отнял жизнь не только у курочки в подвале, но и у десятка выпитых и отравленных. Слёзы медленно застилали глаза, и он отвернул голову к окну, пока Алекс опять болтал, как убьёт всех вампиров. Тёплая рука Мелани дрогнула и сделала несколько ободряющих поглаживаний по его плечу, из-за чего слёзы начали накатывать быстрее. Он что-то ляпнул про остывший пунш и на непослушных ногах двинулся к двери в надежде, что его никто не окликнет. Он уже почти вышел, как рядом мелькнула рука Кита, толкнула дверь и пропустила Брендона вперёд. Его громкий голос оповестил всех, что они оба дико голодные и хотят поискать что-нибудь помимо печенья.       Брендон на это кивнул и поспешил спуститься в гостиную, где всё ещё толпились некоторые из старших, но единственный источник света в виде пламени камина легко бы скрыл слёзы. Он молчал, и Кит тоже. Брендон был очень благодарен за это — так очевидно расплакаться перед другом ему не хотелось. Они просто стояли у кастрюли с пуншем и болтали в них половниками, пока к столу не подошли несколько человек. Тогда Брендон просто уселся рядом с диваном и начал отпивать напиток мелкими глотками — пить он не хотел, но это хоть как-то отвлекало от мыслей. Кит сидел рядом и возил пальцем по краю своей чашки.       — Ты не виноват в этом, — наконец сказал Тёрнер, не глядя в сторону друга. — Ты ведь не знал, что так получится. Ты верил, что…       — А что, если бы учителя не отдали этот солтор? Я… задумывался об этом летом, но быстро отбрасывал эти мысли, но теперь… Что, если они не собирались отдавать, они хотели спрятать его, и тогда бы русалка не отдала солтор тому человеку, а он не наслал бы вампиров на тот концерт.       — Но у меня ведь не получилось командовать нечистью, почему он смог бы?       — Я просто чувствую это.       — Ну я тоже много что чувствую.       — Человек приказал ей отдать солтор, и она отдала. Она ослушалась меня, потому что приказы этого человека сильнее. Он сильнее. А кому, кроме как этой новой армии Барр, были нужны солторы? Никто не знал, чего они хотят, это не совпадение. Он забрал… и… на-наслал… — Слёзы покатились из глаз быстрее, чем Брендон понял это.       Он уткнулся головой в колени в попытках скрыть этот факт, но подрагивающие плечи спрятать не смог. Справа заелозил Кит, а через несколько секунд Брендон ощутил его тёплые руки. Кит похлопывал по спине, повторяя, что это всё слухи и никто ни в чём не виноват, а потом и вовсе приобнял за плечи, когда Брендон смог оторвать голову от колен. Картер не знал, как долго они так просидели, ведь ему казалось, что прошёл уже час или пять минут одновременно.       — Поверь мне, Брендон, ты не виноват. Не твоя вина в том, что в армии Барр такие ублюдки. Не твоя вина в том, что один из ублюдков вдруг захотел перестать быть ублюдком и накликал на себя месть психа. А русалка эта… Вообще коза! — воскликнул Кит с таким гневом, что Брендон прыснул от смеха.       — Знаешь, может, стоит попытаться найти те два солтора? Может, я и не виноват в том, что случилось, но вдруг в моих силах предотвратить дальнейшие смерти от рук этих палачей? И, может быть, я смогу подчинять не только эту тупую нечисть, но и делать более полезные вещи.       — Ну… В таком случае мы с Мелли всегда тебе поможем, — сказал Кит, поднимаясь с пола. — Идём?       — Идём… Знаешь, когда эта неразбериха с солторами закончится, я с такой радостью буду сидеть за учебниками.       — А потом? Ну, кем ты будешь потом?       — Испытателем заклинаний. Буду жить в нашем доме и обязательно заведу себе кролика. Или… шиншиллу. Фиг знает, как они выглядят, но звучит прикольно. А ты?       — А я путешествовать буду. Может, даже с Мелли, если она за эти годы мне не надоест. У нас будет лодка, поэтому, когда мы будем возвращаться, тебе придётся давать нам приют. Представь себе, что весь твой дом будет в разных статуэтках из всех уголков мира, и всякие вкусности и что там ещё привозят? Мы с Мелли всю жизнь в Манчестере сидим.       — О чём это вы таком разговариваете? — поинтересовалась Мэрсайл, когда Кит и Брендон вошли в комнату. Алекс продолжал спорить о чём-то с Мелани, а Эрида скучающе разглядывала шарф.       — Может, загадаем желания? — предложил Брендон. — Моя бабушка говорит, что все желания сбываются до первых песен эльфов. А они вот-вот начнутся, призраки уже вылезают.       — Да ну, все алтари далеко отсюда. Без них желания не сбудутся, — отмахнулся Алекс. — А мне лень куда-либо идти.       — Мы сами сделаем. У нас ведь всё есть. Вот у Эриды шарф зелёный, у Кита красный, белые свечи я принесла, поэтому по цветам попадания есть. Ветки омелы по всему Гринчвилду лежат, как и всякие кедры, а апельсины мы весь день таскаем.       — Дагда, да забейте. Всё равно ничего не сбудется, — подала голос Эрида. — И мне кажется, эльфы уже поют. Слышите? Завтра, наверное, придут сюда.       Брендон поспешил открыть окно, и холодный ветер ворвался в комнату. Уже давно забытые карты для фуллоуза разлетелись по полу. В первые несколько секунд ничего, кроме завываний ветра и шума волн, не было слышно, но потом до слуха Брендона долетели звуки песен эльфов. Только их голоса — ни звука арф, ни дудочек, ничего, и было в этом что-то особенно манящее. Слова на незнакомом языке, развеянные в воздухе, казались не чем-то осмысленным, а звуком, исходящим от звёзд. Но звучало всё равно красиво и как-то… необычно. Если бы он не знал, что эльфы поют в честь царя эльфов, возглавляющего войско Неистового гона, подумал бы, что это сами боги спустились на землю перед великим праздником.       — Вот чёрт. Не успели…       — Да брось, — сказала Мелани, выглядывая в окно, будто надеялась увидеть певцов. — У эльфов свой темп жизни, для них наши традиции и ход времени ничего не значит.       — Мне интересно, — вдруг раздался сонный голос Стефана, — почему нашим миром управляют не потомки богов, а какие-то вампиры. И люди. Пока в руках эльфов столько настоящей мощи…       — Потому что они никогда не воевали ни с кем. В этом, наверное, и их сила, что им всё равно на людей, вампиров и всех остальных.       — Ну мы же тоже потомки богов, — заметил Алекс. — Мы могли бы управлять тогда миром.       — Вот иногда как скажешь какую-нибудь фигню… — буркнул Стефан.       — Иногда? Да постоянно только чушь несёт. Мы — потомки первых волшебников типа Дагды, а они произошли от настоящих божеств. Тут даже не тёплое с мягким, а сладкое с железным.       — Ой, да заткнитесь. Если вы спелись на своих танцульках, необязательно говорить гадости. Это моя фишка. Но вообще мы же правда сильнее хабиталов, а прячемся.       — Себастиан раз десять в этом году сказал, почему это так, — ответил Брендон, перемешивая карты. — И вот великим эльфам нормально в своих лесах сидеть. И с чего это мы вдруг прячемся? Я вот спокойно в хабитальский мир хожу.       — Ты же не колдуешь там, — внезапно вступилась за Алекса Эрида. Тот настолько не ожидал этого, что очень сильно затряс руками, указывая на мюридхаудку.       — И что с того? Хабиталы стали сильнее нас, кем вы собрались управлять? Пока была война, волшебники даже не совались к ним, а воевали между собой.       — Потому что пуля убивает лучше, чем заклинания. Я не знаю ни одного заклинания, которое было бы невозможно обратить, а вот пулю уже не остановишь, даже если захочешь. Просто не успеешь, — добавила Мэрсайл.       — Да плевать, кто чем правит. Я просто хочу быть свободной. А из-за хабиталов, из-за политики самих волшебников я этого лишена.       — Ну я тебя не понимаю, — ответил Брендон. — В наших же интересах скрывать магию. Хабиталы действительно стали намного сильнее, и нам же будет хуже, если они станут исследовать природу волшебства. Всего лишь просят не колдовать на улицах при обычных людях. Это как правила приличия, знаешь. Как… не ходить голым по улице.       — Да какие правила приличия?! Нам нельзя въезжать в какой-нибудь Нью-Йорк или Чикаго с солтором. Или в целый Китай! Ведь мы обязаны сдавать солторы при въезде и…       — Ну и что?       — В смысле ну и что? Они обязывают сдавать солтор! Это наша магия, они буквально лишают нас части нашей сущности! Важной части!       — Ну так ты всё равно не можешь колдовать в немагических городах, а магического Нью-Йорка нет.       — Ты правда не понимаешь? Они забирают часть тебя, определяющую часть. Это как если бы они забирали… не знаю, твою ногу.       — Нога мне нужна для нормальной жизни в Нью-Йорке, а запрещённая правилами магия, а следовательно и солтор, нет.       — Ты говоришь как артиф! Как ты можешь так спокойно соглашаться на то, чтобы твою магию забрали?! Неужели ты не видишь, что магов всё больше и больше притесняют? Всё больше городов запрещают волшебникам иметь при себе солтор, всё больше ограничений, правил, всё чаще ты должен быть кем-то другим, а не волшебником, чтобы хорошо жить. Разве тебе это не надоело?       — В волшебном мире ты можешь быть собой и колдовать направо и налево, зачем приходить в мир хабиталов со своими правилами?       — Потому что я тоже имею права на этот мир! И я имею права быть там собой! И речь вообще не об этом. Разве ты не заметил, что даже в нашем мире всё больше ограничений?! Да, меня свадьба с хабиталом не затронет, но если бы я вдруг захотела, всё чаще и чаще таких волшебников ловят и запрещают им создавать семьи, общаться с их парнями и девушками, чтобы — о, боги! — не раскрыть себя. А ты знал, что в большинстве случаев наше правительство ограничивает количество зрительских мест на концерты из-за этой же причины? Что они отслеживают передвижения тех волшебников, которые могут часто контактировать с хабиталами?! Это ненормально, Брендон!       — Так, всё, остыньте, — встряла Мелани. — Может, спать ляжем? А то у меня уже глаза слипаются.       — Да, у меня тоже, — согласился Кит. — О, Стеф опять уснул.       — Гении мыслят одинаково. Эрида, ты сегодня спишь с нами, а то ещё тебя поймают в коридоре, пока до своей комнаты дойдёшь. Спокойной ночи, мальчишки.       — И вам, — сказал Брендон, магией подбирая с пола все подушки, чашки и остатки печенья. — Будем надеяться, к завтраку мы все проснёмся.