Ночь/утро
Soap&Skin-Sugarbread
Ломки подобны перемолотым в мясорубке сознания костям. Джинн отвратительно, мерзко и жить совсем не хочется. Зубы в очередной раз за ночь зажевывают нижнюю губу и если от неё на утро останется одно мясо, Джинн не удивится. Она удивится, если сама останется на утро. Потому что сил пережить ночь не находит. Она сидит на полу у кровати, заливаясь слезами, бьет по сводящимися судорогой мышцам, трясущимися руками, воет в подушку, которой мечтает придушить себя. Раздирает кожу на руках до крови. И выглядит совсем жалко. Она знает это, потому что видит свое отражение в глазах Кейт, которая приходит по вечерам уже в течение недели. Она бережно заплетает волосы Джинн, которые липнут к телу от пота и образовывают колтуны. Кейт пересказывает ей обсуждение с пар по литературе, пока подливает чай. И о Нейтане не спрашивает. Вообще. Джинн думает, что недостойна. В её глазах, Кейт в принципе-то не заслуживает целый мир. И она благодарна. Благодарна скрипит зубами, терпя боль, потому что пообещала о себе позаботиться. Джинн натягивает плед почти до макушки, когда уже на пределе и сил рыдать больше нет, трёт глаза со всей дури, а когда перед ними уже появляются мушки, и зрение не фокусируется, прикрывает глаза.***
Яркий свет раздражает полопавшиеся капилляры сквозь закрытые веки и Джиневра чертыхается. Её тело неподвижно, кажется, руки сковывает что-то, но она не в силах разобрать. И разлепить глаза от дурманящего сна не получается. Девушка слышит приглушенные шаги и чей-то спокойный голос нашёптывает: — Ну же, Гвиневра, не сопротивляйся, — мужчина находится где-то позади Джинн, и она подкоркой пытается вспомнить голос, но сознание ускользает прочь. Она мычит, потому что рот заклеен, кажется. Шаркает ногами по земле, натыкаясь на ножки стула и картинка складывается воедино, криво, конечно, но тем не менее. Она очутилась в чужом кошмаре и не в силах из него выбраться. Под звуки отдаляющихся шагов ускоряется сердцебиение и Джинн забывает, как правильно дышать. Пытается носом втянуть побольше воздуха, но попытки тщетны. Потому что ей страшно. И кажется, что она на этом стуле кружится по центрифуге. И по мере приближающихся обратно шагов, и вовсе перестает дышать. Чувствует лишь крепкую хватку на подбородке, не силясь дергаться, потому что бессмысленно вовсе, а потом ощущает, как голова слегка откидывается. Что-то острое пронзает тело, секундная боль и Джинн теряется в небытие.***
IAMX—Music People
Джинн вскакивает, просыпаясь в собственном холодном поту, ударяясь головой о тумбочку. Брыкается на нем, как рыба, выброшенная на сушу, а на языке только «Гвинерва», болтыхающаяся о гладь мыслей. Она зарывается руками в волосы, силясь успокоить подступающую истерику. Дыши. Просто дыши. Вдох. Выдох. Повторяй, пока не успокоишься. И дышит. Рвано так. Почти поверхностно. Она пытается удержать сон наяву, быстро записывая пометки на краях какой-то тетради, но они почти что ничтожны. Гвинерва. Мужчина. Страшно. И путается ещё больше. Нужно отвлечься от тянущей боли в костях, от тревожных мыслей в голове, от подступающей головной боли и от слез, что лениво стекают по лицу. Собирается наспех, закидывая тетрадь в сумку, натягивает кофту подлиннее и не забывает про толстовку Уоррена. Сегодня на химии передаст. Джинн встречает Кейт около шкафчиков, та смотрит на неё заботливо, но только печаль заметна где-то у края радужки. И ей жаль. Правда жаль. Ведь знает, что выглядит почти пугающе. Исхудавшее тело, истерзанное собой в попытке пережить страшное, взлохмаченная копна волос, затянутых в небрежные колоски и взгляд хуже, чем у мертвеца. Пустой. Пропащий. Джинн опирается о стену, пытаясь найти в ней поддержку хотя бы для тела, произносится слова тихо. — От Тейлор что-то слышно? — Нет, её не видно, последний раз я видела её в тот вечер, в библиотеке. Она говорила, что просто побудет одна. — Не лучшая идея в таком состоянии, — хмурится Джинн. — Может, ей действительно полегчает спустя время, — Кейт поправляет выбившуюся прядь Джинн за ухо, тихо продолжая, — Как думаешь, кто это мог быть? — Не знаю, — закусывает губу Джинн, не позволяя себе сказать вновь о странном диалоге с Джефферсоном или о дурацком сне, — в мире слишком много придурков, Кейт. — та лишь кивает уныло. В подтверждение собственных слов замечает потасовку у шкафчиков, которая ближе к входу. И закатывает глаза. Группа футболистов пытающихся запихнуть парня, ходящего с ними на лекции Джефферсона, в шкафчик. Он не особо хорош в съемке, но Джинн нравятся его скетчи. Даниэль, кажется. Тело передвигается быстрее мысли, когда Джиневра почти бегом пересекает коридор, на ходу отпихивая Логана подальше от парня. Тот в непонимании скалит зубы. — Какого? — но фразу не заканчивает, потому что прерывает, демонстрируя в руках перцовку. — Вот и я хочу узнать какого, — Джинн кричит осипшим голосом, когда Кейт, наконец догнав её, хватает за локоть, немного придвигая к себе, — Что тут вообще происходит? — Да ладно тебе, Джинн, — Закари обходит девушку сзади, забрасывая свою руку ей на плечо, — мы же просто веселимся. Мир вокруг сжимается до точки соприкосновения Закари с её плечом и ей до невозможности мерзко. Чужие прикосновения проходятся дрожью вдоль позвоночника, стиснутыми зубами и обречены на скорейший крах. И пока Джинн злобно пялится в пол, выбирая последовательность действий, а загнанный в ловушку парень всё ещё колыхается у шкафчика, словно осиновый лист, она чувствует, как рука футболиста исчезает, а следом чувствует и почти невесомое поглаживание по спине. Девушка разворачивается, соприкасаясь с чужими голубыми глазами, и отдаляется на пару шагов. Нейт. Они смотрят друг на друга пару секунд, прежде чем он вопросительно изгибает бровь, а Закари похлопывает его по плечу. — Так теперь ты мать Тереза для всех жалких уебанов? — улыбается слегка, переводит взгляд с Кейт на Даниэля. — Ага, для тебя в первую очередь, — едко возвращает Нейту его улыбку Джинн. Прескотт тушуется под её слова, неловко переставляя ноги, слегка потупив взгляд. А ведь права чертовка. Сознание Прескотта — стеклянный лабиринт, но она пробирается в него, словно у неё есть карта и она знает все тупики заранее. Смотрит на него, пока Даниэль выбирается из своей ловушки, пробегает мимо них, наспех кивая Джинн в качестве благодарности. Нейт старался не вспоминать тот день в библиотеке, старательно гнал от себя воспоминания о её холодных пальцах, переплетенных с его в цепкий замок, старался забыть запах её шампуня, проевшийся в его мозг, манго, кажется. Нейтан, вернувшийся тем вечером, перевернул почти всю комнату под строгий взгляд Вик, которая задавала слишком много вопросов. Если бы он знал, почему тогда Джинн подействовала лучше всякой дряни и воющих китов. Она томно взмахивала руками, проговаривая уже надоевшие фразы. Про злобную высокомерную суку ему понравилось больше всего, вот только внутренний голос устало повторял, что Джинн была рядом, запихивала таблетки в рот, кутала в плед, проговаривая что-то успокаивающее. А вот сейчас он снова ведет себя, как мудак, распятый этими взглядами и тихими смешками Логана, когда девушка стоит тут, выжидающе озирается по сторонам, когда Кейт хватает её под руку, уводя куда-то в сторону. Джинн слышит звонок и устало вздыхает, покрепче сжимая кофту Уоррена. Заходит внутрь, ощущая прилив подступающей тошноты. Она замечает знакомую макушку, что возится с колбами. Подходит неспешно, наблюдая за увлеченным процессом парнем. Он забавно бурчит себе под нос, что-то проговаривая. Девушка кидает кофту на стол, привлекая к себе внимание. — О, Джиневра, — смущенно мнётся Уоррен. — Привет, — тихо проговаривает, — кофта, — указывает девушка. — Ага, спасибо. Слушай, — парень тянет ее за рукав, а та вскакивает, отходя подальше, и— ой, прости, не знал, что ты так реагируешь на прикосновения. — Ничего, — отмахивается Джинн и слышит позади себя едкий смех. — Грэхем, решил всех девушек перепугать? Даже таких? — У Нейтана тон схож с желчью, циркулирующей где-то в кишках. И Джинн быстро переводит глаза в сторону парня, встречаясь с его ядовитыми. После стычки в коридоре прошло меньше пяти минут, а парень скалится в ожидании конфликта. И он неминуем, кажется. — Каких ещё «таких», Прескотт? — подстать ему, сквозь зубы тянет Джинн. А тот усмехается, и девушка теряет самообладание, но мисс Грант вовремя прерывает назревающую словесную баталию, хлопая дверью класса, Джинн возвращается на место рядом с Уорреном, тихо фыркает. Лекция проходит неспешно, а Джиневре от неусидчивости хочется лезть на стены. Приходится отвлекаться на мерцание лампочки, на скелет, стоящий углу, и продумывать эпитеты их сходства, крутить надоедливую ручку в пальцах, настукивать ей ужасающую мелодию. И когда звучит звонок, девушка подрывается с места, но под строгим взглядом, присаживается обратно, дослушивать. — Итак, в этом году настало время научных проектов. Вас разбили на пары в случайном порядке, со списком можете ознакомиться на моем столе. Тему можете выбирать самостоятельно, согласно плану семестра. Работы жду у себя до конца ноября, у всех. Джиневра, я видела письмо от твоего…— женщина тщательно подбирает слова, — врача. Мне очень жаль, но поблажек не жди. — И не собиралась, —закатывает глаза девушка, подходя к столу, а когда видит своё имя напротив Нейтана, то и вовсе хочет провалиться.
День
Hellhills—Gave My Everything
Джинн сбегает с последних пар, потому что воздуха становится меньше. Она ощущает себя безмозглой маленькой птичкой, бьющейся в попытках урвать немного свободы, о прутья клетки. Усталость циркулирует в теле, и девушка не знает, чем вымотана больше: подступающей ломкой или очередным нелестным диалогом с Нейтом, когда тот догнал её почти у выхода из кампуса, выворачивая руку Джинн до болезненного скрежета костей, говоря что-то о важности этого проекта и о том, что раз уж они в паре, то обязаны его выполнить. Джинн плевать хотелось на проект, на Прескотта, который с периодичным успехом становится её личной гильотиной, слишком регулярно появляясь в жизни, да и на очередную пару Джефферсона, который утомил её ещё в прошлый раз, разъясняя очередную заумную лекцию по светотени. Джинн хотелось воздуха, свободы, безумства. Развеять свою унылую студенческую жизнь хоть на чуть-чуть. И отец Джинн был чёртовым гением, отправляя дочь искупать грехи в самый унылый город Орегона. Она идёт знакомой дорогой, предварительно подмечая ленту, на которой навернулась в прошлый раз. Океан спокоен, только вот тела китов гниют все там же, напоминая о неминуемой смерти. Джиневра думает, что умрёт в скором времени. От очередной передозировки, срыва, либо же голодовки. Она видит свой труп на побережье, недалеко от всех этих тел, вовлеченных в водоворот денежных игр, позабывших об экологии. Их жизнь предрешена богатенькими людьми, возомнившими себя божеством и её жизнь очевидно расписана тем же божеством в костюме от Versace, подкрепленным тяжёлым парфюмом и прищуренным взглядом продажных глаз. Он и её продаст, если будет надо, а если нет, останется тут навечно, гнить рядом с китами, упиваясь собственным пресловутым талантом среди таких же кретинов. Она подходит к трейлеру Френка, ему это место нравится и он в привычной, уже выученной манере, восседает на своём стуле, пока Помпиду охраняет его спокойствие, но заметив Джинн, подбегает, радостно виляя своим хвостом, пока девушка дарует псу ласку: нежно чешет за ушком. Френк поправляет козырек кепки, машет в качестве приветствия, кивает головой в сторону сложенного второго стула, и Джинн принимает приглашение. Они сидят в тишине какое-то время, пока Френк раскуривает блант, но когда протягивает его Джинн, та лишь отрицательно качает головой. — Что, принцесса, не зашла травка штата? — лениво тянет Френк, слегка посмеиваясь от собственной, так и не сказанной, шутки. — Нет, я была в завязке до того момента, — пожимает плечами Джинн, когда мужчина переводин на неё расфокусированный взгляд. — И ты пришла перетерпеть ломку с барыгой? — он искренне теперь смеется, снова поднося косяк ко рту. Джинн не отвечает, потому что задумывается. Барыги, наркотики, тусовки. Всё это её ебаная жизнь последние годы. Неудивительно, что ей посчастливилось тут оказаться. Карма — стерва, проверяющая её нестабильные нервы на прочность. Кажется, её нервы похожи на маленькие нитки: дернешь и она разорвется в любую секунду. Сегодня безветренно и почти пустынно, хотя вряд-ли кому-то кроме них нужно смотреть на трупы китов и тихую гладь океана. В этом всём есть что-то до безумия прекрасное. — Френк, — все ещё прибывая в задумчивости и закусывая нижнюю губу уже в который раз за сутки, тянет Джинн. Тот мычит что-то неразборчивое, лениво передвигая в её сторону голову. Он накурен. Абсолютно. — Раз ты барыга, то наверняка знаешь какую-нибудь странную хуйню, происходящую сейчас в городе, — девушка складывает руки на груди, немного поеживаясь от внезапного порыва ветра. — Я своих клиентов не сдаю. — Как галантно с твоей стороны, — фыркает Джинн, — но если эта информация ценная, то за сколько ты её продашь? — Я не продаюсь, в отличие от той дури, что толкаю. Нужны наркотики — дерзай, всё остальное — нет. Джинн лишь снова пожимает плечами, проговаривая, что попробовать стоило, когда Френк смотрит на её ровную спину и поджатые губы, замечая, что нижняя трясётся. — Не, серьёзно, я в курсе, что ты двинутая, но зачем тебе это? Успела ввязаться в передряги, не проучившись и полгода? Девушка устало закатывает глаза, переводя взгляд куда-то на горизонт, думает недолго, а когда заговаривает, то голосовые связки напоминают скрипящую дверь. — Ты часто ошиваешься в Блэквелле? — видит кивок, — видел Кейт Марш? —замечает, как тот задумывается, воссоздавая в голове образы, — вряд-ли ты её видел, конечно. Она церковная девочка, светлая, словно ангел, — тот кивает, слегка склонив голову, —она помогает мне, всегда, даже когда я в ломке, приходит и просто помогает мне, заваривает чай, разговаривает со мной, когда я гружусь, я ей очень благодарна за это, — видит очередной кивок, она старается говорить медленно, чтоб до Френка доходил смысл сказанного, — в общем, была какая-то вечеринка «Циклона», на которую я не пошла и Нейт, или кто-то из «Циклона», подмешал ей что-то, засняли видос, — Джинн ковыряет песок ногой, силясь найти слова, чтобы продолжить, — я не смотрела его, но она была на грани, чтобы покончить с собой, поэтому всё это автоматически мерзко. Но суть не в этом, она отрубилась, когда Прескотт отошёл от неё куда-то, говоря, что отвезёт в больницу, — Френк закусывает щеку с внутренней стороны, — Она ничего не помнит. Лишь какие-то белые стены и спокойный мужской голос, а потом просыпается у себя в комнате, а кто-то сливает видео в сеть, — Френк пытается что-то сказать, но Джинн прерывает его жестом, продолжая, — а потом, в день когда мы с тобой встретились и я сорвалась, была вечеринка «Циклона», с которой я практически сбежала. Произошла та же история. Девчонка снюхала пару дорог и улетела, белые стены, спокойный голос, очнулась у себя в комнате, ничего не помня. Френк откидывается на спинку стула, заведя руки за голову, ещё раз воспроизводя в голове услышанное и говорит. — Пиздец, подруга. Джинн хмыкает, снова изучая глазами океан, рассматривая пляж, концентрируясь на собственном дыхании, пока Френк ищёт, что ответить. — Я продаю богатеньким детишкам их дорогую смерть, — неспешно произносит, — Прескотт отбитый на голову юнец, которого стоило бы сторониться. Девушка смотрит вопросительно, поглаживая лежащего у её ног пса. — Серьёзно, богатый выродок часто бывает не в себе. — Когда я сваливала с вечеринки, он еле передвигал ноги и был нанюхан насмерть, удивительно, что он не откинулся там на барной стойке. — Думаешь, тут существует кто-то могущественнее и мразотнее него? Вряд-ли. — Ты ведь понятия не имеешь, кто я? — смотрит своими чернющими глазами, выедая. — Нет, поведай мне, меня как раз подпускает, — усмехается Френк. — Знаешь, чьи нефтяные компании в Вашингтоне занимают едва ли не первое место по всему миру? Френк хмурится, тихо произносит. — Я слышал что-то по радио, какой-то хер, Смитт или как-то так. Его дочь ещё куда-то делась. — Никуда она не девалась. Она сейчас перед тобой сидит, — кривится девушка, забавляясь. Мало того, что её отправили в этот чёртов город, потому что так якобы лучше, забрав при этом все средства связи, ограничивая доступ ко всем соц.сетям, так теперь все верят в пресловутую хрень о пропаже. Джинн закипала, пока Френк уставился на неё, словно призрак увидел. — Гонишь, — пытается констатировать факт, но Джинн лишь упрямо фыркая, бросает ему на колени свои права и поднимается со стула. Хочется кричать, да так, чтобы голосовые связки разорвались к чертям собачьим. Пропала, мать твою, его дочь пропала. Какая правдоподобная, для прикрытия собственной задницы, ложь. Он запрятал её тут, бросив на издевательство этих талантливых детишек, подкупив пару-тройку изданий, чтоб те транслировали эту поганую историю. Она идёт по пляжу, скидывая с себя наспех надетый утром свитер, пока ноги утопают в мокром песке, который неприятно липнет к щиколотке. Киты рядом угрюмо молчат, когда она скидывает кроссы, заходит в воду. Океан холодный и молчаливый. Не бьется тут с ней в истерике, когда она слышит крик Френка откуда-то сзади. Проходит дальше, где поглубже, чтобы нырнуть, не находя сил вынырнуть. Да и незачем, кажется. Захлебнуться в океане среди китов. Воздух постепенно заканчивается, пока она бултыхается где-то на поверхности, силясь рассмотреть дно. Лежит себе тут, в ледяной воде, совсем слетая с катушек, а когда чувствует, как чужие руки вытаскивают её почти за шкирку чертыхается, потому что не осталась одна. Она смотрит в радужки Френка, видя свое отражение. Пары минут хватило, чтобы губы посинели, а тело сейчас трясётся похлеще, чем предыдущей ночью, ноги, сводимые судорогой, подкашиваются, когда мужчина тащит её обратно к берегу. Швыряет её на песок, продолжая орать. — Чокнутая, ты, мать твою, просто ебанутая! — орёт Френк, что есть сил, — Кто лезет в океан в октябре?! Я не собираюсь становиться свидетелем твоего суицида. Джинн катается по рассыпчатой почве, заливаясь смехом, вперемешку со слезами и песком, а Френк лишь цокает, отходя, но всё ещё держа её в поле видимости. Сумасшедшая. Точно.***
Мокрая одежда неприятно липнет к коже, заставляя девушку поморщиться, когда она перебирает ногами по лестнице, подходя к кампусу. День душный, нудный, от начала до конца напоминающий поездку на адской колеснице собственного настроения. И Джиневре хочется, чтобы он быстрее закончился, поскорее пересечь тропинку, добрести до общаги, засунуть продрогшее тело в душ, закрыть глаза и не видеть снов. Но планам не суждено сбыться, она понимает это, когда чужая рука поворачивает её к себе напротив надоевшего фонтана с ржавеющими монетками. Поднимает глаза, нехотя осматривая того, кто потревожил её. Чейз и Нейтан. Опять. Это почти комично, что эти двое постоянно выдёргивают девушку из равновесия. — Что? — не церемонясь, прямо в лоб. — Мистер Джефферсон просил передать, что если ты не явишься на его лекции в следующий раз, то вся группа получит неуд. Смешная манипуляция. И эти трое прекрасно знают это, судя по количеству скопившихся у Прескотта прогулов. И он лишь губы изгибает в гадкой ухмылке. Но потом осматривает девушку оценивающим взглядом, видя промокшую насквозь одежду и посиневшие уголки губ, вместе с волосами, которые она завязала в такой привычный нелепый пучок, замечая, как капли воды стекают со лба мимо выпирающих скул, по шее, склоняет голову, чтобы проследить движение этих маленьких капелек и отдергивает себя, когда ощущает необходимость провести по ним пальцами. — Соболезную вашим высоким средним баллам, но мне плевать, — пожимает плечами Джинн. — Ты просто невыносима! — Виктория от гнева раздувает ноздри, хмурит брови, надувает тонкие губы, — Мало того, что из-за тебя наша успеваемость летит к чертям, так ещё и ты досталась Нейтану в пару! Джинн усмехается, нет, она почти смеётся от услышанного. Бедняжка. Девушка думает, что Прескотт непоправимый идиот, разыгрывающий сцену одного актера. Пляшет под дудку Вик, потому что так удобнее. Комфортнее. С человеком, который бросает тебя в любом неудобном случае. Жалкое зрелище. — Можешь одолжить ему свою цепную собачку, — девушка в воздухе щелкает пальцами, вспоминая имя, пока Чейз всё ещё крепко сжимает её плечо, — Кортни, кажется. И не будет никаких проблем. Джиневра чувствует, как чужие ногти врезаются в кожу на плече, немного морщится, преодолевая подступающую агрессию. Можешь смотреть, но руками не трогай. И она звонко ударяет ладошкой Викторию по руке, пока та округляет глаза. — Да что ты себе позволяешь? — переходя на повышенные тона, распинается Вик, — Если ты не в курсе, то ты тут у-ч-и-ш-ь-с-я, — саркастично тянет буквы, — ты обязана появляться на лекциях и раз уж у вас совместный проект, то ты тоже обязана в нем участвовать. — Никогда не смей указывать мне, что делать, — шипит Джинн, — Меня порядком заебали умники, вроде тебя, которые считают своим долгом доказывать всем, что они лучше только потому, что насасывают Джефферсону за хорошую оценку. Нейтан чувствует необходимость разбавить обстановку, придумать идиотскую шутку или вроде того, пока этот фонтан напротив них не разорвало от исходящего яда внутри этих двух. Но не успевает, потому что Виктория подходит к Джинн почти вплотную, а та отпихивает её от себя со скопившейся злостью и агрессией. Виктория падает на землю, но в полете пытается ухватить оппонентку за волосы и девушка ещё больше выходит из себя. Садится на Вик сверху, прижимая к земле всем телом, пока вокруг потасовки собирается толпа. Не в силах оттащить девушку от подруги, Нейт только сильнее закусывает щеку изнутри, пока Джинн орёт Виктории прямо в лицо. — Не смей, блять, трогать меня! Ты не учла ничего из того, чему тебя учили в детстве. Не вывозишь — не лезь. Потому что иначе, всё что тебе светит в твоем великолепном будущем с твоим неземным, — Джинн пальцами изображает кавычки, улыбаясь как-то криво, — «талантом» — это публиковать фотки в какой-нибудь провальной газете! — Джинн поднимается, когда понимает, что запал Виктории уже на нуле, — Я гарантирую тебе, Чейз, ещё хоть раз ты позволишь себе подобную хуйню, и я сравняю тебя с землей так, что родители и усердное насасывание Джефферсону не поможет. Со мной, малышка, стоило дружить, — поворачиваясь к образовавшейся толпе, продолжая драть глотку, орёт — На что уставились, шоу окончено! Под гулы раздосадованной толпы девушка собирается уходить, но подходит к Нейтану, помогающему подруге отряхнуться от земли, хватает его в районе локтя, тянет на себя, а когда пересекается с ним взглядом, в её точно несколько кругов по Данте, Джинн проговаривает так тихо, что способен расслышать только Нейт. — Хочешь совместно делать ебаный проект? Хорошо. Но тебе придётся сделать кое-что взамен.Вечер
girl in red—we fell in love in october
Джиневра корчится в собственных муках, обрываемыми всхлипами. Надоело. Чертовски невыносимо. Ей кажется, что ломка не закончится никогда и так отвратительно быть не может, но каждый новый день радостно улыбается, хлопая в ладошки, доказывая, что может. Ещё как может. Она переворачивает комнату вверх дном, потому что не может найти свой скетч, бесится сильно, почти заходится в истерике, очередной за этот вечер, швыряет что-то в стену, срывает с них картины. Разруха кругом, а она лишь шмыгает носом, заворачиваясь в плед. Подходя к столу, клацает на открытую вкладку, включает какую-то тревожную мелодию. Отодвигает стул куда-то в центр, закутываясь в плед сильнее, потому что трясет до невозможности, ныряет под стол, устраивается спиной к доске. Так спокойней. Уже не так страшно, когда чувствуешь телом какой-то реальный объект, но пространство расплывается от нахлынувших слез, и Джинн серьезно думает, что сойдет с ума. Если ещё не сошла. Больно до сведенных зубов и зияющая пустота внутри при желании может засосать всю комнату в этот водоворот. Девушка слышит тихое постукивание по своей двери и воет. Не сейчас. Пожалуйста. Исчезните все. Не надо. Она не выдержит ещё одной эмоциональной встряски. Но слышит стук сильнее, а после скрип двери, когда та открывается, соприкасаясь с каким-то мусором и жмурится со всей силы, будто бы от этого можно стать невидимой или вовсе раствориться в пространстве. — Джинн? — тихий голос зовёт, а она лишь чёртыхается. Не сейчас, Прескотт, пожалуйста. — Уходи, Нейт, — шипит обессиленно сквозь зубы, пока слёзы снова бороздят лицо. — Эй, — он присаживается около стола, всматриваясь в лицо; его эмоции нечитаемы, но взгляд кажется обеспокоенным, — ты в порядке? Джинн вскидывает руками, ударяясь о деревянную поверхность. Порядок? Он спрашивает её о порядке, а она хохочет только. — Да ты издеваешься, — почти что скулёж, — по мне не видно, что я в порядке? — издевательски выгибает брови, — Уходи. Он поджимает губы, раздумывая. Раньше он так бы и поступил, ушёл бы, заедая чувство вины и чего-то болезненного парой таблеток, занюхивая до потери сознания и напиваясь вдрызг. Что-то внутри трепетно колышется, ударяясь о рёбра, при виде этой картины. И ему жаль; вытащить хочется, но знает, что она не любит прикосновения, только его отчего-то постоянно допускает, и он лишь качает головой, произнося тихо совсем. — Я не уйду, — привстает, подходя к кровати и плюхаясь на неё, — можешь сидеть там сколько вздумается, но я не уйду, пока тебе не полегчает. Джинн закатывает глаза, заходясь в противной улыбке. — Твою мать, Прескотт. Заканчивай маскарад, тут нет зрителей. Незачем так старательно разыгрывать для меня эту драму, когда для других показываешь иную театральную постановку, — она зарывается руками в волосы, пытаясь не хлюпать носом, — хватит, правда. Я больше не могу. Просто. Блять. Не. Могу. Оставь меня в покое. Нейт разваливается на кровати, облокачиваясь на стену, рассматривая потолок. Он знает, что в очередной раз накосячил сегодня. Знает, но признавать совсем не хочется. Заводит руки за голову, набирая побольше воздуха, а потом выдыхает резко. — Я знаю, что проебался, ладно? Я виноват перед тобой и много перед кем ещё. Я ебаный мудак и веду себя соответственно, но, — Джинн не даёт ему договорить, прерывая очередным всхлипом. — Я не хочу слушать эту исповедь, окей? Знать ничего не хочу, искупай свои грехи самостоятельно. — Я и пытаюсь, — угрюмо фыркает Нейт, — ты просто не даёшь договорить. Но я понимаю, на твоём месте, я бы тоже не хотел слушать всё это дерьмо. Жалко выглядит, да? — улыбается лишь уголками губ, когда Джинн переводит на него свои глаза, а там целый подыхающий космос, не меньше. — Просто отстойно. — Отвечает ему своей вымученной улыбкой девушка, все ещё сидя под столом. — По поводу Вик, — внезапно продолжает Нейтан, — она не плохой человек, просто с ней многое произошло. — Со всеми произошло, — скалится девушка, — с Кейт произошло, с Тейлор, со мной, но никто не ведет себя подобным образом. И Нейт облизывает пересохшие губы, пробуя слова на вкус. Мерзкий. Гнилой. Смотрит куда-то в сторону, не находя больше слов для защиты. Да и защищать больше не планирует. Надоело. Озирается по сторонам, пытаясь вспомнить правильный порядок вещей, когда в голове рой из мыслей и невысказанных чувств, но сейчас не до них. Сейчас не до проекта, Виктории с её заебами, самого себя. Она ломается с каждым днём всё сильнее. Болезненней. Совсем как он. А видеть, как это делает она совсем не хочется. Она должна быть другой. Счастливей. Сильнее. Улыбчивей. И хочется головой биться о её стены, лишь бы эти мысли отпустили хоть на секунду. Он становится помешанным. С той ночи, когда впервые увидел её тут на полу, слушая китов и не находя слов поддержки, просто сбежал. Как делал всегда. Но сейчас сидит, упрямо сглатывая вязкую слюну под чужое шмыганье носом. И так даже спокойней. — Почему ты сидишь под столом? — спрашивает вдруг. — Надеялась, что меня никто не найдет. — Как же твоя подружка? —вопросительно изгибает бровь. — А твоя, что, все ломки с тобой переживает? — парирует Джинн, — Она и так каждый вечер тут. Не хотелось расстраивать её ещё больше. — Почему вы вообще общаетесь? — тихо проговаривает Нейт, — Я думал, ты сразу вклинишься к нам в «Циклон». — Твой «Циклон» — мусорка из людей. Я даже под предлогом смерти бы не присоединилась. — Мы сидели вместе в библиотеке. — неестественно смеется он. Джинн чуть выползает из-под стола для того, чтобы перелечь на бок, лицом к собеседнику, демонстрируя расчесанные ссадины на подбородке, тёмные круги под глазами и усталый взгляд. — Кейт просто другая, её вообще этот мир не заслуживает, а твои ребята и ты, без исключения — сборище идиотов, которые считают веселым чье-то секс-видео и его распространение в душевой. Только, как оказалось, ничего смешного нет. — Блять, Джинн, мне жаль. Я уже сотню раз извинился перед Кейт, когда ты пару дней была в отключке. Девушка не находит сил ответить, вздыхает, опираясь на свой локоть головой. Голова немного кружится, а блуждания по океану проходятся по телу сковывающим ознобом и повышающейся температурой. Нейт что-то спрашивает, но она не слышит уже. В глазах темнеет, и её голова соприкасается с полом, ударяясь. Парень подбегает почти сразу, трепля Джинн за плечи, бьёт её по щекам, отмечая сильно повышенную температуру, матерится сквозь зубы, когда та открывает глаза и смотрит сквозь пелену, а кажется, что вообще не видит ничего. Он говорит ей потерпеть, когда подхватывает на руки, донося до кровати. Она неестественно худая, что Нейту даже не приходится прилагать каких-то усилий, чтоб передвигаться с ней по комнате. Укладывает на помятые простыни, скидывая с неё плед, замечает лишь футболку, еле прикрывающую бедра и зажмуривается, отводя взгляд. Пытается в этом бардаке найти градусник. Чертыхается, но находит кое-как. — Джинн, — зовёт её, трепля по плечу, слегка скидывая с него футболку, открывая вид на выпирающую ключицу, — что ты делала вместо пары Джефферсона? — Плавала в океане, — сонно проговаривает девушка. — В октябре? — Да, Нейт. Я пошла плавать в океане в октябре на твоём пляже, кстати, дохлые киты не придают большего антуража, знаешь, — язык заплетается и парню сложно разобрать, что она вообще говорит. Он забирает у неё градусник и чертыхается, видя 102,92 °F. Твою же мать. Парень стискивает кулаки со всей дури, лишь бы не сорваться и не начать орать. Океан. В октябре. Он знает, что она не дружит с головой, по большей части, как и он сам. — Эй, — зовёт её Прескотт, — нахрена ты попёрлась в воду? — Я взбесилась, — говорит, слегка пожимая плечами, — меня кое-что расстроило и я не знала, как с этим справиться. Твой барыга, кстати, — Джинн закусывает губу, будто сказала лишнего, обдумывает, что хотела донести, — довольно забавный, когда нервничает. Нейт выгибает бровь. Чёртов Френк. Этот придурок продал ему второсортное дерьмо от которого Тейлор улетела в неизвестном направлении. И он был бы рад улететь самостоятельно, но вот удивительно, он настолько пронюханный, что уже почти не чувствует отъезжающей челюсти и крови, хлещущей из носа. — Френк? Ты знакома с ним? — тихо вопрошает парень. — Ага, мы вместе накурились тогда, а сегодня он вытаскивал меня из воды. Почти лучшие друзья по твоим меркам. — Ты ничего не знаешь о моих мерках и обо мне. Девушка заходится какой-то пьяной и одержимой улыбкой, выглядит неестественно, поворачиваясь на бок, пытаясь укутаться в плед, который Нейт забирает, шипя что она не должна нагреваться ещё сильнее. — Не знаю, правда, — Джинн поджимает губы, — но анализировать мой мозг в состоянии ещё. И то, что я вижу по отношению к тебе противно. Каким бы ты мудаком не был, но даже ты заслуживаешь чего-то получше подружки, которая ускользает, когда тебе становится хуже, либо же этих тупых парней, — жестикулирует руками в воздухе, пытаясь что-то припомнить, — при том, что ты явно умен и сам все прекрасно понимаешь. Бам. Удар промеж глаз, не меньше. Она очевидно бредит от повышенной температуры, поэтому и говорит ещё более раскрепощено и честно, ему бы у неё поучиться, но только правда задевает где-то в районе глотки, заставляя сделать какой-то рванный выдох. Пытаясь найти в себе силы, он рассматривает девушку, что крутится по кровати от сводящих ног, озноба и разрывающей головной боли. — Тебе бы в больницу, — отстранённо проговаривает Нейт, когда её футболка задирается от постоянных переворотов на кровати. Джинн лишь пожимает плечами, отворачиваясь от него, без очередной попытки забрать плед. Пододвигается вплотную к прохладной стене, когда чувствует скопившиеся слёзы в уголках глаз. Чёрт. Надоело. Она всхлипывает и бьёт по стенам со всей дури, потому что сил и правда больше нет терпеть всё скопившиеся внутри. Её руки перехватывает сзади Нейт, который прижимает её к себе, но лишь слегка, знает ведь, что подобные вольности ей не по душе. Он легонько переворачивает девушку к себе лицом, всё ещё придерживая руки той. Разбитые костяшки, стёртые о твердую стену и Нейт тихонько перебирает её пальцы. У Джинн, кажется, весь мир замирает, когда губы парня соприкасаются с её разбитыми костяшками и он произносит еле слышно. — Перестань себя изводить, — а шёпот словно разрезает сталь. Джинн лишь фыркает, зарываясь носом в плечо Прескотта, вдыхая запах чего-то пряного вперемешку с никотиновым дымом, которым он, кажется, уже пропитался. Её трясет и она слегка расслабляется, соприкасаясь с его теплом, немного прикрывая глаза. — Тебя следует немного остудить. — Проговаривает Нейт, когда её разгоряченное дыхание проходится по шее, заставляя табун мурашек пройтись по телу. Он чувствует, как её руки немного сжимают его, немного цепляя кожу ногтями. И хочется провалиться в этом чувстве навсегда. Вспоминает, как в детстве мама поправляла влажные тряпки в районе лба, целовала куда-то в щеку, и боль разливается где-то в районе грудины. Силиться встать, чтоб проветрить голову и намочить полотенца, но чувствует ногти в районе предплечья, что тянут назад. — Не надо, останься, ты тёплый, — укладывает макушку пониже его ключиц и чувствует чужой судорожный выдох. Он остаётся, пока она пытается улечься на нём поудобнее, прикрывая темные воспалённые глаза, которыми уже практически не видит и не особо отдаёт себе отчет об окружающей действительности. А она выглядит неутешительно. Она лежит на Прескотте, потому что тот тёплый и этого вполне достаточно для отступления истерики и какого-то внутреннего успокоения. И папка «потом» переполняется доверху, но девушка лишь отгоняет её прочь. А после чувствует чужие губы в районе своей щеки и усмехается немного. — Это странно, — проговаривает Джинн. — Что? — пытаясь не спугнуть момент, тихонько спрашивает Нейт. — Ты. В один момент ты готов свернуть мне шею, а в другой касаешься почти невесомо, — посмеивается девушка. И он смеется вместе с ней, легонько поглаживая по голове, а потом и вовсе переключается на впалые щеки, выводя узоры по разгорячённой коже, когда дыхание девушки успокаивается и она погружается в сон.