Интересная вечность

Принц Светлых, нервно постукивая тонкими пальцами по подлокотникам кресла, ждал, пока красивая служанка-эльфийка расчешет ему волосы и перестанет возносить хвалу тому отвратительному варвару, который достался ему в супруги. «Господин добр, господин справедлив, господин внимателен, красив… ГОСПОДИН, ГОСПОДИН, ГОСПОДИН!» Эллеманил чуть наклонил голову и пристально взглянул на глупую женщину. Та вздрогнула и осеклась. Закончив с волосами, она присела в низком реверансе и исчезла, оставляя его одного. Стоило массивной двери захлопнуться с обреченным, глухим звуком, гулко раскатившимся по пустой спальне, как ледяная маска, сковывавшая лицо принца на протяжении последних нескольких дней, раскололась. Он закрыл ладонями лицо и тихо, жалобно всхлипнул, пытаясь подавить поднявшееся из самой глубины души отчаяние, щедро разбавленное отвращением. Шестой принц славной Светлой династии в течение пяти минут безрезультатно пытался взять себя в руки. Одна ночь. Последняя. Нужно просто ее пережить, чтобы отправиться в Высокий чертог со спокойным сердцем. Он снова всхлипнул. Какой стыд! Он будет опозорен. Его продали, как раба, даже не дали дожить отмеренное Праматерью и болезнью время. Правильно. Он ведь все равно… Эллеманил утер покатившиеся слезы и вздернул подбородок. Может, этот… варвар не будет жесток. Принца передернуло от отвращения. Лечь с мужчиной! Какой стыд, какой позор! Его Мириарель наверняка плачет в Высоком чертоге. Завтра, когда они встретятся там, куда привезет его голубой челн, любимая пройдет мимо, окатив презрением. И поделом ему. За то, что не уберег ни ее, ни дитя. За то, что не вымолил у Праматери здоровья ей и сыну. Вот и расплата. Он вспомнил красивое лицо своей жены, ее фиалковые глаза, кокетливо прикушенную губку, тонкий, гибкий стан, ласковые руки и тихие стоны, разметавшиеся по зеленой траве золотые волосы, маленькие груди, которые так сладко было целовать. Вспоминались все Праздники Пробуждения, проведенные вместе, в свете Луны, под щебет соловьев. Тихое «Элли», сладость розовых губ… страх. Ее, Мир, страх перед родами, когда они зачали давно ожидаемое дитя. Его жена чувствовала, что не выживет. Просила не оставлять сына. Любимая. Нежная. Мертвая. Прошло уже двести лет, тоска, поселившаяся в сердце, не оставляла. Эльфы любят один раз, а потом, если теряют возлюбленную, медленно угасают, подтачиваемые Тоской. Он – конченный эльф. Он все равно умрет. Не может больше зачать – дитя у принца может быть только одно, и его сын… умер, так и не сделав ни единого вздоха. Отец… Король поступил правильно. Страшно подумать, что было бы, если бы кровожадному демону достался Тракверилл – младший принц. Смешливый, юный, мечтательный… у него еще все впереди. Он встретит девушку или юношу, полюбит, а… он, Элл… а что он? Всего одну ночь потерпеть. Один раз. Может, господин сначала пойдет к Темному. Жаль, конечно, мальчишку, но может… наигравшись, монстр не станет слишком издеваться? При состоянии здоровья принца Эллеманила ему много не нужно будет, чтобы… перешагнуть Грань. Как он посмотрит в глаза жене? Как он посмеет подойти, если сегодня ляжет с демоном? Отдастся грязной, кровожадной твари, позволит овладеть собой? Нарисованная картинка была так страшна, что принц зажмурился, удерживая слезы. Потерпеть. Еще немного. Его Величество ясно дал понять, что ничего особого от него не требуется. Магия мужа сделает все сама. Выжжет Элла изнутри, даря эльфам преимущество. Пусть небольшое, но… Быстро натянув рубашку, Эллеманил встал посередине комнаты и неподвижно застыл, ожидая своей участи. Раздался уверенный, властный стук. «Что за издевательство! Будто какая-то дверь, хоть выкуй ее из мифрила, сможет удержать демона, рвущегося закрепить брак. Похоже, Морнемиром это чудовище не заинтересовалось. Праматерь, за что?» Балтазар вошел, не дожидаясь ответа. - Босиком-то зачем? «Что за глупый вопрос? Так нужно. Не показывать отвращения, чтобы не злить. Вдруг демон не будет слишком жесток? Жесток?! До чего он, принц Светлых эльфов, докатился? Надеется, что его НЕЖНО натянут на член. АККУРАТНО обесчестят. О, Эру, какой стыд!» Эллеманил спокойно относился к чужим пристрастиям. У Светлых пол партнера не имел значения, можно было заключать брак и с мужчиной, и с женщиной. Но сам шестой принц любил одну-единственную, Мириарель, и представить себя в принимающей роли не мог совершенно. Тем более с ЭТИМ. - Ваше Высочество? - темно-зеленые глаза смотрят внимательно, подмечая все: то, как холодно стоять на мраморном полу, как дрожат нервно комкающие ритуальную рубашку пальцы, трепещут ресницы, прикрывающие покрасневшие глаза. «Подхватывает на руки. Как женщину. Стыдно. Не вырываться. Глупо и бесполезно. Не злить. Не усугублять». «Растирает ноги? Магия… приятная такая. Неужели эта ласковая волна, обволакивающая, защитившая сегодня от гнева отца, погубит меня? Не думать о том, что должно… О, Эру! Целует ноги. Демон целует мне ноги». - Господин? - голос дрогнул все-таки. - Ну что же вы, принц, как ребенок малый? Зачем босиком на полу стояли? Вдруг простудитесь? Что тогда делать будем? Я совершенно бесполезен в целительстве, а кроме меня тут нет существ с Даром. Поберегите себя, мой прекрасный супруг. Договорились? «Вот умру и поберегусь. Хоть бы все… произошло быстро». - Слушаюсь, господин. - Вот и хорошо. Согрелись? - Да, господин. «Улыбается. Клыков не видно. Знаменитая мимикрия демонов. И костяных щитков нет. Домашний такой, теплый. Чего же магия-то такая у него… ласковая? Рядом ложится. Помоги мне, Эру». «Губы мягкие, осторожные. Пахнет чем-то необыкновенным. Будто листвой, травами и немного – солнцем. Красив какой-то диковатой красотой, наверное. Сложно судить непредвзято. Только с чисто эстетической… ох… в шею?» Думать отстраненно не получалось. Проклятое исчадие Инферно было удивительно терпеливым, нежным, ненастойчивым и заботливым. Оно не спешило набрасываться, сдирать одежду и грубо насиловать. И, к сожалению, от этого несчастному принцу было только хуже – он надеялся, что сможет умереть, ненавидя своего врага, переполняясь отвращением и осознанием, что жертвует собой ради… Горячие губы Балтазара нашли шею Эллеманила и принялись нежно, неторопливо ее ласкать. Эльф лежал рядом, будто вырезанная из мрамора статуя – боясь пошевелиться, вздохнуть. Ему было… неловко. Душа трепыхалась где-то внутри, как насаживаемая на острие булавки бабочка. Похоже, демон никуда не торопился… почему? Неужели все, что говорили о темпераменте и нетерпеливости представителей этой расы – ложь? - Не бойтесь, мой принц, - чуть хрипло выдохнуло чудовище прямо в ухо Эллеманилу. - Вы слишком напряжены. Я не планирую причинить вам боль, унизить или чего вы там еще от меня ждете. Обещаю, что не сделаю ничего, чего бы вы сами не захотели. Пронзительный взгляд синих глаз буквально ожег его ледяной волной, но Балтазар лишь улыбнулся: - Я не враг вам. Мы нуждаемся друг в друге. По разным причинам, но тем не менее. Я не уйду отсюда, пока не уравновешу половину своей магии. Перекос маны* опасен, как вы, наверное, знаете. Но мне совершенно не хочется выступать в роли божества, наслаждающегося принесенным в жертву девственником. Мне все равно, кто у вас был до меня, принц Эллеманил. Отныне вы принадлежите мне, и чем раньше мы договоримся, тем лучше будет для нас обоих. Вы меня привлекаете, - он провел горячей ладонью по подобравшемуся животу эльфа и фыркнул в ответ на выражение страдания на красивом лице. - Очень привлекаете, принц, - полные, чувственные губы втянули заостренный кончик уха и пососали его, послав по телу какую-то подозрительную дрожь. - Но я не насильник, что бы обо мне ни говорили, как бы ни проклинали. Поэтому я ПРОШУ вас хотя бы попытаться. - Попытаться сделать что… господин? - последнее слово гордому эльфу далось нелегко, но злить достаточно мирно настроенное чудовище ему не хотелось. - Позволить мне вас ласкать. - Разве я могу вам запретить? - Софистика** – не мой конек, прекрасный супруг. Поэтому оставим это. Уверен, вы поняли, что я пытался до вас донести. Вы нравитесь мне. Я не хочу ни быть грубым, ни применять силу. Прошу и вас попытаться приложить некоторые усилия для наиболее… оптимального взаимодействия. «Оптимальное взаимодействие, - язвительно повторил про себя Эллеманил. - Чтоб тебе пропасть, рогатый!» Но, как ни странно, такой… рациональный подход, лишенный романтического бреда и попыток молча взять свое, подействовал на принца Светлых успокаивающе. Так гораздо лучше, чем… Если с ним говорят, значит… хоть немного интересуются мнением. Может, даже считаются. Все-таки он супруг, хоть и на одну ночь… да, лишь на ночь. Стоит ли отравлять оставшиеся часы? Все равно никто никогда не узнает, был ли он, Эллеманил, стоек до конца, обдавал врага презрением или… попытался сделать экзекуцию терпимой. Балтазар терпеливо дожидался решения своего эльфа. Элл был старше Мора, а, значит, более устойчив гормонально. Взывать тут нужно к разуму, а не к телу. Тем более что собственный организм уже не так остро нуждался в любви, и его вполне можно было контролировать. Все-таки пойти к молодому, горячему, страстному Темному было правильным решением. Если бы он сначала пришел сюда, то уже страстно вылизывал бы Светлого с ног до головы, заставляя этого гордеца передергиваться от унижения. Наконец, принц тихо вздохнул и кивнул, даже попытавшись улыбнуться. - Спасибо, мой принц, - серьезно отозвался Балтазар, радуясь, что договориться все-таки удалось. - Заключим ночное перемирие, - уже мягче улыбнулся он и легко, нежно поцеловал. Тошнота подкатила к горлу Светлого. Он предатель, предатель, пусть даже ради народа, ради всех, кто еще остался свободным, но Мириарель этого не объяснить. Его добрая, прекрасная жена никогда не поймет… С трудом разжав зубы, Элл попытался ответить на поцелуй. Он оказался… терпимым. Вкус ласкающего его рот языка был чуть терпким, с привкусом сигарилл и вина. Закрыв глаза, Светлый сосредоточился на вкусовых ощущениях, надеясь, что это поможет не замечать горячих ладоней, ласкающих тело. Тело, которое вело себя странно. Ничего общего с привычным, легким, чистым влечением, которое вызывала у него жена, не было. Откуда-то снизу, из живота, поднималась удушливая, мутная волна, хлестнувшая по щекам, груди, спине… нервам. Будто погружаешься в горячий источник, содержащий сероводород. Задыхаешься, и все равно испытываешь какое-то почти мазохистское удовольствие. Надежные, властные руки ласкали его, подчиняя, разрушая тот ледяной панцирь, в который Эллеманил сам заковал себя после смерти семьи. Это было… стыдно. А еще унизительно, от того, что… это почти нравилось принцу. Демон проявлял чудеса терпения, без устали поглаживая нежную кожу. Ритуальная рубаха давно валялась где-то у кровати, сам Старший все еще был в штанах. Но его горячий торс, горящие глаза, настойчивые губы разбивали спокойствие, так необходимое для сохранения самоуважения, в пух и прах. Это было невыносимо. Убеждать себя что ЭТО – враг, необходимости не было. Он помнил. Но… - Ммм… а… о, Эру… - Хороший мой, - горячее дыхание прожигает шею. - Хороший… не думай ни о чем. Завтра, все завтра. «Для меня солнце не встанет», - горько подумал Элл и сдался, прикрыв глаза. Какой смысл бороться, если все равно умирать? Да еще и если враг твой – лишь ты сам. Расслабившись, он откинулся на подушки и позволил… супругу делать все, что ему будет угодно. Сил для того, чтобы хоть немного приласкать демона в ответ, у него не находилось. Принц едва-едва заглушил в себе муки совести и почти плюнул на гордость. Тем более, что его муж действительно старался быть нежным. Когда настойчивые губы осторожно обхватили напряженную плоть, Эллеманил выгнулся от какого-то тяжелого, душного экстаза, охватившего его с головы до пят. Это было с ним впервые – просить о подобном его чистую жену казалось кощунством, а после как-то не хотелось. И вот теперь существо, которое в сотню, в тысячу раз могущественнее его самого так… унижается? Но разве может слабый унизить сильного? Мысли путались, томительная, безумная волна накатывала, обращаясь в девятый вал, крутила, заставляя потерять все ориентиры, кроме жадно движущихся по горячей плоти губ, хриплых стонов собственного удовольствия, жестких смоляных прядей, зажатых в кулаке. Шторм обратился ласковым прибоем, принявшим форму горячих ладоней, ласкающих потную спину, чуть влажные волосы, мнущих поджавшиеся ягодицы. Стыд больно уколол истерзанное сомнениями сердце и отступил, растворившись в поцелуе. Сильные мускулистые бедра легко толкались ему в расслабленный живот, над ухом раздавались вздохи, к которым остаться равнодушным ну никак не получалось. Эллеманил почти махнул рукой на остатки самоуважения и осторожно коснулся рукой могучего плеча. Балтазар потерся подбородком о его макушку и мурлыкнул. Это было так неожиданно, что принц невольно фыркнул. Тихо, но все равно был услышан. Демон отреагировал странно: перевернувшись на живот, он подставил гладкую спину под робкую ладонь супруга. Когда тонкие пальцы коснулись ямочек на пояснице, мурлыканье раздалось снова. - Еще, мой принц, - попросил он. - Приятно. Повернуться спиной к кому бы то ни было для воина – это то же самое, что расписаться в абсолютном доверии. А уж о том, что демоны умеют издавать такие звуки, вообще не упоминалось ни в одной книге. Элла этот факт впечатлил. Надо же. Мурлыкающий Высший, самая опасная тварь из ныне известных. Почесывание за ухом привело к тому, что милорд затарахтел, как огромный лигур – представитель кошачьих в родном для принца мире. Родной мир… заслуживает ли он таких жертв? - Иди сюда, - Балтазар снова лежал на спине и выжидающе смотрел своими невероятными глазами, - я скучал по тебе. Эллеманил послушно вытянулся рядом, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Это, если учесть, что он был бесстыдно обнажен, сделать было крайне проблематично. - Погладь меня еще, Элл, не бойся, - большая ладонь накрыла тонкие пальцы эльфа и переместила их на широкую грудь. Кожа демона была плотной и горячей. Глаза прикрылись пушистыми ресницами, а на полных губах играла безмятежная улыбка. - Ммм… да, вот так. Еще чуть-чуть. Принц чувствовал себя… странно. Если не сказать - глупо. Он представлял все совсем не так. Казалось, супруг в своем праве: может навалиться сверху, прижать, получить то, что ему причитается. Но вместо этого он мурлычет, хотя явно сильно возбужден, и чего-то ждет. Чего? Балтазар открыл один глаз, чуть полюбовался застывшим лицом супруга и вдруг одним рывком оказался над ним, заглянул в глаза. Страха в них не было, только какая-то горькая обреченность, усталость и покорность судьбе. Демон провел кончиками пальцев по нежной щеке, по губам и шее, а потом прошептал: - Не нужно меня бояться, Эллеманил. Этот брак – не худшее, что могло с нами случиться. «С нами?» - Я не боюсь, господин, - спокойно отозвался тот. - Просто устал. Балтазар чуть насмешливо взглянул на него и поцеловал в уголок рта. - Поспать сегодня вряд ли удастся. У меня много магии, и она требует уравновешивания. Мне жаль, если вы… - Так начинайте уже… уравновешивать, милорд, - выдохнул принц, справедливо считая, что ожидание смерти иногда хуже самой смерти. Балтазар усмехнулся и поцеловал его уже по-другому – жадно, страстно, нетерпеливо поглаживая шею, прижимая к себе. «Вот. Сейчас. Скоро. Помоги, Праматерь!» Хотелось забыть о том, к чему должны привести эти брачные игры. Но сосредоточиться на страшных мыслях не удавалось: томление, вызванное умелыми руками, губами, прикосновением большого горячего члена, становилось все ярче. «К оркам все! К вонючим нарглам!» - промелькнуло в голове, и принц окончательно отпустил ситуацию, на которую никак не мог повлиять. Демон покрывал торопливыми, чувственными поцелуями быстро вздымающуюся грудь, живот, подрагивающие бедра. Тонкий длинный член снова оказался в жарком плену, а чуткие, ласковые пальцы погладили сжавшийся розовый вход. Снова стало жарко. А еще – страшно и стыдно. Но потом страх потонул в сводящих с ума движениях горячего языка, оплетающего головку члена. Проникновение не осталось незамеченным, но и особого негатива не вызвало. Было не до того – разум, обычно ясный и холодный, будто подернулся багровой пеленой, хотелось чего-то… да что там! Хотелось кое-чего вполне определенного. Например… - Потерпи, Эл. Чуть-чуть, - прошептал Балтазар, осторожно надавливая на тугую, снова сжавшуюся звездочку. - Я осторож… но… Бездна! Светлый сжал зубы. Творец не обидел супруга ни размером, ни силой, а потому проникновение было… болезненным. «Если меня не раздавит его магией, то я умру от внутреннего кровоизлияния. В печень, например». Но вскоре Балтазар, тяжело дыша, остановился, не войдя даже наполовину, и припал к бессильно приоткрытым губам в жадном поцелуе, огладил поникший член и начал слегка покачиваться, избегая резких движений. Под веками у Эллеманила вспыхнули звезды. Тела Перворожденных обладали удивительной гибкостью и приспособляемостью, и тело принца не было исключением. Томительное ожидание чего-то вернулось, Эл выдохнул, прислушиваясь к себе, к осторожным, щадящим движениям, тихим, будто приглушенным стонам супруга… было вполне терпимо. Даже очень терпимо. Нестерпимо терпимо! Жаркая волна снова накрыла его, лишая воли, горячий язык демона провел длинную дорожку по шее, потом тот чуть прикусил ухо и… Внутри у Эллеманила будто лопнула какая-то тревожная, туго натянутая струна. Он резко выгнулся, стараясь не застонать. Низкого, раскатистого рычания демона было вполне достаточно. Балтазар не хотел спешить, но вид покрытых румянцем высоких скул, длинной шеи, прикрытых сапфировых глаз, пересохших губ, подтачивал его самоконтроль. Медленно скользнув до конца, он замер на мгновение. Элл под ним тихо выдохнул и открыл глаза. Большие, ясные, темно-синие, с черными крапинками у зрачка. - Мой принц… - Ваш. Демон задвигался, медленно вращая бедрами, целуя, лаская. Какое-то безумное пламя взметнулось в Эллеманиле, охватывая всего, обжигая внутренности. «Вот и все», - успел подумать он, а потом будто сорвался в бездну, оглох и ослеп, разбился, исчез. Но это был не конец. Слабо пошевелившись, очнувшийся принц обнаружил себя в объятиях супруга. Живым, здоровым и каким-то легким, будто опустошенным. Тело звенело от облегчения, будто огонь, сжигавший его несколько мгновений назад, поглотил Тоску, считавшую Эллеманила своей законной добычей. - Жив? – спросил Балтазар. Вопрос принц поначалу проигнорировал, но тут его обожгло: а ведь и вправду жив! Он медленно сел, ощупал себя, не обращая внимания на пристальный взгляд зеленых глаз, и… улегся обратно. - Жив. - Иди ко мне, мой красивый. Отдохнем немного. Отдых оказался коротким. До самого рассвета драклово чудовище крутило его так и эдак, каждый раз заставляя терять лицо, отвечать, наслаждаться до ярких звезд перед глазами, до закушенных губ, которые не в силах были удержать стоны. Героическая смерть явно откладывалась на неопределенный срок. Впрочем, если бы от наслаждения умирали бы, то Эллеманил был бы давно мертв. Лишь перед самым рассветом, в последний раз прикусив плечо своему супругу, демон излился и довольно вздохнул. У Элла не было сил даже на то, чтобы пошевелиться. Он лишь слабо улыбнулся и закрыл глаза в надежде, что ему, наконец, дадут отдохнуть по-настоящему. Демон и в самом деле поднялся, бережно укрыл его и поцеловал. - Отдыхайте, Ваше Высочество. Но принц этого уже не слышал. Он спал. И видел во сне прекрасный лес. И освещенную солнцем поляну в нем. Посреди ярких желтых одуванчиков стояла Мириарель и грустно улыбалась ему. Эллеманил смотрел на ее золотые волосы, крупными волнами покрывающие спину и плечи, тонкую высокую фигурку, и не смел ничего сказать. Он бы не вынес печального, разочарованного взгляда фиалковых глаз. Не смог бы. Он чувствовал себя грязным, недостойным, виноватым. За то, что его прекрасная Мириарель мертва, а он… Когда он все-таки решился поднять взгляд, надеясь вымолить прощение, поляна уже была пуста. *** Настал полдень. С трудом выбравшись из постели, принц Светлой эльфийской династии поплелся в купальню, нехотя привел себя в порядок и спустился к позднему завтраку. Едва взглянув на Его Темное Высочество, он понял, что не с ним одним сегодня забавлялись. У мальчишки был такой счастливый вид, что в душе Светлого шевельнулась невольная досада на свое дурное самочувствие, на терзания и еще одна Праматерь знает, на что. Для себя Эл решил, что постарается не допустить повторения прошлой ночи. Хватит. Брак закреплен, милорд уравновесил все, что хотел, а оба его супруга, как ни странно, это пережили. Еще раз взглянув на юного Морнемира, заглянув в его сияющие глаза, Эллеманил ощутил, что не сможет отдать супруга ему. Если отказать демону в постели, то он быстро утешится в объятиях этого… юноши. Тот будет только рад. А он сам останется в дураках. Один. Но и становиться постельной игрушкой могучего демона не хотелось. Что ж. Тогда нужно сделать так, чтобы второй супруг тоже остался ни с чем. - Не желаете ли осмотреть сад, Ваше Высочество? – предложил Светлый после завтрака. - Я вчера заметил там довольно живописную розовую беседку. - С удовольствием, Ваше Высочество, - надменно склонил голову Темный. Игра началась. Благо наших народов – прежде всего, не так ли, принц? ________________________________________________ * Мана в верованиях народов Меланезии и Полинезии — существующая в природе сверхъестественная сила, носителями которой могут быть отдельные люди, животные, различные предметы, а также «духи». Манипулирование маной применялось для достижения ближайших целей: хорошей погоды, обильного урожая, излечения от болезни, успеха в любви или победы в сражении. ** Софи́зм (от греч. σόφισμα, «мастерство, умение, хитрая выдумка, уловка, мудрость») — ложное высказывание, которое, тем не менее, при поверхностном рассмотрении кажется правильным. Софизм основан на преднамеренном, сознательном нарушении правил логики. Это отличает его от паралогизма и апории, которые могут содержать непреднамеренную ошибку либо вообще не иметь логических ошибок, но приводить к явно неверному выводу.