Черные пески

Стоял солнечный сентябрьский полдень. Сью Джонс, ученица второго класса школы святого Антония, выбежала на крыльцо с белым свертком в худых веснушчатых руках. В свертке, жмурясь и недовольно кряхтя, лежал ее младший брат Джесси. Ему было всего несколько часов от роду, и он уже успел натерпеться: Сью весь день крутилась у его кроватки и сыпала глупыми вопросами. — Отстань от парня, дай ему поспать, — бросил один из ее старших братьев, проходя мимо. — Эй, пигалица, лучше помоги папе, он в конюшне, — сказал другой. Сью только хитро улыбалась, обнажая лососевого цвета десны, отходила в другую комнату будто бы по делам и спустя десяток-другой минут возвращалась снова, прилипала к прутьям колыбели — и всё повторялось. Новый брат ей не нравился — сморщенный, маленький, хмурый, он недовольно таращил на нее черные глазенки и, когда его внутреннее недовольство переливалось через край, издавал громкий, хриплый кошачий вопль, от которого Сью хотелось заткнуть уши и заверещать самой. Мама, после родов ослабшая и злая, тотчас же прикрикивала на Сью, и Марлена Карс, двоюродная бабка, дежурившая тут же, в спальне, с руганью выгоняла девочку на улицу; впрочем, это не мешало Сью наведываться обратно через четверть часа. И вот теперь, выйдя на крыльцо с младшим братом на руках, Сью Джонс размышляла, какую часть двора показать новорожденному первой. Песок стыл под босыми ногами, когда она, спустившись по шершавым ступеням крыльца, направилась в сторону конюшни, к отцу. «Куда ребенка понесла, мерзавка!» — крикнула ей вслед бабка, но брань осталась неуслышанной: за те три месяца, которые Марлена Карс прожила на ферме Джонсов, Сью привыкла к ее беспрестанному брюзжанию. — Папа! Джесси будет смотреть лошадей, — объявила она отцу, появившись в дверях. Дункан Джонс, ворошивший сено вилами, поднял голову и отер пот со лба. — Сью, девочка, верни ребенка бабушке, — устало произнес Дункан. — Он еще совсем маленький… — И что, разве это мешает ему смотреть лошадей?! — громко воскликнула Сью, а Джесси у нее на руках сморщился и захныкал. — Понимаешь, дорогая, такие маленькие детки… Они еще должны быть с мамой, с бабушкой, их надо кормить и пеленать по часам. У Джесси еще будет время посмотреть конюшню и даже научиться ездить верхом… — Эй, Дункан! — послышался хриплый крик Марлены. — Немедленно скажи ей вернуть ребенка на место!.. — Бабушка злится, — прошептал Дункан Джонс, наклоняясь к дочери. — Беги скорее, а то мы оба сейчас получим… Сью поджала губы. — Брат, дай боже, будет у тебя еще всю жизнь, а бабушка скоро уедет. Понимаешь, о чем я? — отец подмигнул, и Сью улыбнулась и ответила: — Ладно, так уж и быть, верну я ей этого ребенка. — Дунка-а-ан!.. — Иду, иду! — закричала Сью, и Джесси заворочался и громко заплакал. Марлена, выбежавшая на крыльцо, выхватила ребенка у Сью, и только то, что руки Марлены были заняты, спасло девочку от крепкой оплеухи. — Еще раз стащишь — собственными руками выпорю! — пригрозила Марлена, уходя с плачущим Джесси в комнату. — Сначала поймайте! — захихикала Сью и показала бабке язык. — Ах ты какая, гадина! Да я тебя сейчас!.. Сью с громким смехом выбежала во двор, пробежала по горячему песку несколько ярдов и пошла медленнее, зарываясь в него пальцами ног. Пески здесь были темными, быстро нагревались и долго отдавали тепло. От ходьбы по горячему серому песку босиком подошвы ног грубели и мозолились, и он почти не обжигал. Восьмилетняя Сью, единственная девочка среди своих шестерых — уже семерых — братьев, гоняла мяч не хуже любого мальчишки, уверенно держалась в седле, помогала отцу в работе на ранчо и росла кем угодно, но только не маминой помощницей. Джейн Джонс, мать, пыталась пристроить Сью на кухню, но девочка упиралась и отказывались, а кастрюли, сковороды, тарелки, приборы и мерные кружки в ее руках превращались в бесполезный хлам. После приезда Марлены все изменилось еще разительнее: попробовав стряпню Сью, старуха отплевалась и заявила, что больше ни при каких обстоятельствах не пустит девочку к плите. Рукоделие Сью тоже не освоила, только закатила пару истерик, испортила нитки да пяльцы и исколола пальцы; единственное, что ей оставалось, — так это вернуться на улицу забивать доски, возиться со скотом, осваивать верховую езду и заниматься прочими «мальчишескими» делами. С учебой дела тоже были плохи. Супруги Джонсы готовились к тому, что непоседливая Сью начнет шалить на уроках, поэтому вместо обычной школы отдали ее в школу святого Антония; к религии Сью приобщаться не хотела, но дисциплину, вопреки всему, отчаянно пыталась соблюдать: зубрила учебники, корявым детским почерком выводила в тетради буквы, читала молитвослов и ходила на службы. Увы, все это прекращалось, стоило Сью покинуть стены школы или церкви: она снова превращалась в тощего шкодливого мальчишку с рыжими косичками. Уроки Сью вне стен школы делала со скандалом, учеба давалась ей из рук вон плохо; врачи поставили дисграфию и задумывались об умственных отклонениях, но подсаживать дочь на лекарства Джейн отказалась наотрез. Дункан пытался встрять, но Марлена поддержала племянницу, а перед решением Марлены отец почти полностью мужского семейства, в котором царил матриархат, был бессилен. — Мы не можем просто так все оставить, — говорил жене Дункан, когда вечером они уединялись в спальне. — Я жду восьмого ребенка, Дункан. — И что это меняет? — Она не первая и не последняя. Не всем же быть такими, как, скажем, Джоуи или Джастин. Тем более, денег еще на один колледж у нас точно не хватит; я даже не знаю, стоит ли отдавать ее в старшую школу — с такими-то проблемами. Пусть работает на ранчо, если ей нравится. — Она единственная девочка в… — И что с того? В мои годы девочки вообще не получали образование, и ничего. Подрастет, найдет себе кого-нибудь, выйдет замуж… Стой. Ты о том, что она может стать плохой женой? — Я… не думал об этом. Дункан Джонс был не только южанином, но и демократом до мозга костей; матриархально-патриархальный уклад семьи, где женщины, чтобы командовать, должны были связать себя узами брака, а мужчины — подружиться с молотком и гвоздями, его не привлекал, но выбирать не приходилось: его женитьба на Джейн не была добровольной, а ее многочисленные родственницы казались слишком авторитетными, чтобы вступать с ними в конфронтацию. Если Джейн и Марлена собирались выдать его дочь замуж, а не помогать ей в учебе — значит, такова была ее судьба. …А сейчас Сью, еще ничего не подозревавшая восьмилетняя девчонка, уверенным шагом шла к дому, где жили ее подруги, сестры Грейс и Жанетт. Она собиралась поделиться новостями — и, если получится еще раз пролизнуть мимо бабки, даже кое-что показать. — Миссис Уайти, здравствуйте! — крикнула она, подойдя к низкому заборчику. — Девочки сегодня выйдут? Миссис Уайти, мать двойняшек, высунулась из окна и тепло улыбнулась, заметив Сью. — Девочки обедают, — сказала миссис Уайти. — Подожди немного, они скоро выйдут. — Хорошо! — бодро ответила Сью. — А можно зайти? — Лучше подожди снаружи, хорошо? — Да, извините. Миссис Уайти исчезла в окне и спустя несколько мгновений появилась снова. — Я слышала, Сью, у тебя родился брат. Он здоров? — Еще как! — Передай маме мои поздравления. — Хорошо, только не говорите девочкам, ладно? Я хочу сделать им сюрприз. Сюрприз не вышел: стоило сестрам Уайти показаться на пороге, как они в два голоса принялись расспрашивать Сью о ее новорожденном брате. — Ты уже держала его на руках? Он много плачет? А голову держит? — тараторила Грейс. — Он еще слишком мал, чтобы держать голову, ты разве не знаешь? — журила сестру Жанетт, а сама говорила: — Он пьет молоко или смесь? У твоей матери есть молоко? Его много? А что вы будете делать, если оно закончится?.. — Как вы назвали его? — Джесси, — ответила Сью немного раздраженно: сестры Уайти временами были очень назойливы. — Хотите посмотреть на него? Девочки, не ожидавшие такого предложения, сначала замерли, а потом оживились и загалдели пуще прежнего. — А разве миссис Карс нас пустит?.. — Не пустит, — сухо ответила Сью. — Мы его украдем. Я украду. — Украдешь?.. — И верну на место, когда посмотрите. Он маленький, его надо кормить по часам. Папа так сказал. — Миссис Карс вряд ли будет рада нас видеть, — поежилась Жанетт; Марлена детей не любила — ни чужих, ни своих. — Для нее это нормально, — Сью пожала плечами. — Подумать только, это же настоящий младенчик! — ахнула Грейс. — У него такие ручки, такие пальчики! Я видела на картинках, но вживую — никогда. Не терпится посмотреть!.. Дойдя до своего забора, Сью сделала сестрам знак, велев спрятаться и ждать снаружи, а сама прикинулась непричастной и как ни в чем не бывало направилась к дому, босиком по горячему серому песку. В ее голове зрел план. — Джо, привет, не поможешь? — заговорщицким тоном произнесла она, остановившись у двери подсобки. Из подсобки выглянул Джоуи, старший из братьев. — Чего тебе, мелкая? — бросил он небрежно. — Помоги показать Джесси подругам. — Показать кого? — Джесси. Ребенка. Который сегодня утром родился. Джоуи засмеялся. — Ты же его уже выносила. И не говори, что нет, я слышал вопли Марлены. — Я должна показать его подругам, — повторила Сью тверже. — А доллар ты мне случайно не должна, а? — Джоуи потрепал ее за щеку. — Поможешь вытащить ребенка из дома — получишь свой доллар. — Нет, вы только посмотрите на нее… Ты вообще думаешь, что говоришь? Я к Марлене в одиночку не полезу, себе дороже. Сью криво ухмыльнулась. — Что, трусишь? Бабушку боишься? Она умела брать на слабо. — Да я… Что… Ладно, твоя взяла, — фыркнул Джоуи. — Считай, что тебе повезло. Я попробую, но ничего не обещаю. Стой здесь и никуда не уходи. Джоуи вернулся через десять минут, довольный, как сытый кот, с большим белым свертком в руках. Судя по тишине, Джесси либо уснул, либо проявил к старшему брату симпатию. Джоуи подошел к Сью, аккуратно передал ей ребенка, громко прошептал: — Смотри не разбуди, иначе Марлена нас троих в порошок сотрет, поняла меня? Сью кивнула, решив не спрашивать, кто третий. Зашагала к забору, и… — Сью-ю. Доллар, — донеслось ей вслед. — Какой еще доллар? — спросила Сью равнодушно. — Тот, который обещала. Сью обернулась и показала брату язык. — Выкуси. Ты слишком доверчивый. — Ах ты ж… — возмущение Джоуи потонуло в его же хохоте. Сестры Уайти, завидев Сью со свертком, едва не запрыгали от радости. Они были старше Сью на целых два года, но зачастую вели себя как шестилетки (что давало Сью лишний повод для гордости), — обе худенькие, тоненькие, с молочной кожей и большими глазами, удивительно похожие, как и пристало быть двойняшкам, но вместе с тем удивительно разные: Жанетт отличалась серьезностью, Грейс — беспечностью, Жанетт предпочитала помогать матери с готовкой, Грейс — вышивать крестиком, — но детей они любили одинаково. Сью никогда не понимала, как им могут нравиться дети: дети много шумели, плакали, вели себя глупо и плохо пахли; даже сейчас, неся в руках сверток с младшим братом, уже проснувшимся и начавшим недовольно хмуриться, она размышляла о том, как будет выносить его присутствие в доме. Он ведь непременно обделается, непременно начнет орать, как мартовский кот, в пятом часу утра, истреплет все нервы и без того раздражительным матери и бабушке… — Какой малыш!.. — Смотри, он улыбается! — Можно подержать? Грейс и Жанетт трещали как две сороки, и это ужасно давило на Сью. Настолько, что в один момент она вдруг вырвала Джесси из рук Грейс. — Все. Время вышло, — сказала ей Сью и добавила, чтобы не казаться уж слишком грубой: — Бабка скоро увидит, что его нет в люльке, надо отнести обратно. До завтра. — Ну вот, — вздохнула Грейс, а Жанетт спросила: — Мы ведь увидим его снова? — Конечно, — буркнула Сью, поправила ткань свертка и пошла прочь. Она сама не заметила, как оказалась у колодца. Колодец был старый, полувысохший, поэтому питьевую воду приходилось закупать отдельно, в больших магазинах, которые совсем недавно начали называть модным словом «гипермаркет», а в их местности магазинов было много. Отец все хотел пробурить новую скважину, но откладывал каждый год, и колодец стоял и зиял черной дырой, обнесенной каменной стенкой. Сью облокотилась на стенку, держа Джесси на руках; руки тем временем начали уставать — Джесси был тяжелым. «Почему бы не сбросить его туда, вниз?» — вдруг подумалось ей. Мысли не вызвали ни страха, ни удивления, ни ощущения неправильности, — просто в один момент она вдруг обнаружила себя подходящей к самому краю, и вот уже видна чернота, и руки, держащие новорожденного брата, ослабевают, и вот… — Ты что делаешь!.. Чужие руки вовремя поймали сверток — Сью дернулась так сильно, что едва не уронила его на землю. Над ней возвышалась Марлена Карс, прижимавшая к груди громко плачущего маленького Джесси. — Я… — пролепетала Сью. — Я-я… просто… — ее голос задрожал, глаза заслезились. — Марш домой, и будем считать, что я этого не видела, — прорычала Марлена. Сью ничего не оставалось, как, вытирая нос и щеки кулаком, побежать в сторону дома.