______________________________
Джордж никогда не собирался становиться наемником; это то, что случилось скорее случайно и из-за необходимости в каком-то источнике дохода, столь же легком, как нежное увядание лета в осень. Но если знакомство Джорджа с профессией и случайно, то его решение остаться в ней — все, кроме. Говорят, что у каждого есть свой порок — азартные игры, алкоголь или бордели — просто получилось, что для Джорджа — это охота за богатствами. Он не тратит много времени, чтобы подобрать для этого правильные слова, будь то жадность, самомнение или эгоизм. Наиболее вероятно, что это сочетание всего вышеперечисленного — бурление в жилах, которое является его жизненной силой не меньше крови. Все, что Джордж знает, это то, что даже когда деньги больше не проблема, даже когда он не более чем прославленный посланник для знати, у которой неприлично много золотых, он нуждается в этом. Что, когда он встречает опасность лишь с верой в собственные силы, Джордж никогда не чувствует себя более живым.______________________________
В будний день в таверне шумно. Это хорошее место, чтобы потеряться в собственных мыслях, размышляет Джордж, голоса людей шумят и текут, как волны океана, а его воспоминания буксируются на берег с каждым толчком. Он подносит кружку медовухи к губам и делает еще один неглубокий глоток, отводя глаза от обветренных столов и дорожных плащей, чтобы уставиться в пространство. Дрим. Джордж проглатывает сладкий ликер. Он не должен думать о погребенном глубоко под землей хранителе песка. Он не должен помнить ритм его смеха, как он резко выделялся на фоне постоянного потока высыпающегося песка. Он вообще не должен думать о том ужасном, жалком месте. Он не должен скучать по нему. Джордж вздрагивает от мысли. Он трясет головой, пытаясь выкинуть эту идею из головы, изгнать ее так же легко, как она пришла к нему. Что со мной не так? Он пытается сделать очередной глоток медовухи, но обнаруживает, что кружка пуста, лишь тонкая струйка приторного нектара стекает ему на язык, прежде чем ему остается лишь гнаться за воздухом. Джордж вздыхает. — Гоги! Переполненная таверна расступается, пока, с окончательным толчком в сторону последней стены людей, обступивших стол Джорджа, Сапнап не появляется из толпы. С волосами, которые завиваются вокруг ушей, безнадежно неопрятный, недельная щетина оттеняет его челюсть. Он ярко улыбается Джорджу, и тот не может не ответить легкой ухмылкой. — Я говорил тебе перестать называть меня так. Сапнап игнорирует его и отодвигает стул напротив, буквально за секунду до того, как нога Джорджа пытается обвиться вокруг его ножки и удержать у стола. Он со стоном садится на него, тут же поворачивая голову в попытке поймать взгляд бармена. — Сначала я тебя даже не узнал, — продолжает Джордж. — Шортнап. Сапнап одаривает его недовольным взглядом и жестом заказывает две кружки. Удовлетворенный тем, что алкоголь скоро доставят, он наконец-то уделяет все внимание Джорджу. — Выглядишь ужасно, — прямо говорит он. Пальцы Джорджа рефлексивно сжимаются вокруг кружки. — И я рад тебя видеть, — ворчит Джордж. Его глаза ищут бармена в толпе. — Серьезно, ты только что вернулся с работы? И почему же ты не пригласил с собой своего лучшего друга? — Ты не мой лучший друг, — тут же парирует Джордж. Портал вышвырнул его в пустыню в полдень — по причинам, непонятным Джорджу, время в этих тайных подземельях движется иначе, чем в его мире, подобно тому, как отсутствие солнечного света искажает саму суть времени. Ему едва удалось вернуться в ближайшую деревню к закату. — Я, потому что у тебя нет других друзей, — взгляд Сапнапа скользит по мешкам под глазами Джорджа, его измученному наклону плеч. — Почему ты так странно говоришь о том, чем был занят? Порой Джорджу хочется, чтобы Сапнап не был способен видеть его насквозь. — Я вернулся в то подземелье под пустыней. — Он пытается придать голосу непринужденность. — Ты что? Джордж морщится. Его спасает бармен, который ставит две кружки на их стол, и он с благодарностью тянется за одной, но Сапнап с неверящим взглядом отнимает ее у него из рук. — Ты, твою мать, с ума сошел? — шипит Сапнап после того, как бармен уходит. — Мне напомнить, как ты несколько раз чуть не умер, когда мы были там в последний раз? — Я в курсе, спасибо, — огрызается Джордж. Он пытается оттолкнуть руку Сапнапа от алкоголя, но тот держит крепко. — Почему, во имя всего на свете, ты вернулся туда? — низко спрашивает он. Губы Джорджа сжимаются в полоску. — Могу я получить обратно свой алкоголь? — выдает он. — Нет, пока ты мне не расскажешь, что заставило тебя сделать что-то столь невероятно глупое. Двое парней смотрят друг на друга, но в конце концов желание Джорджа получить хоть что-то, чтобы пережить остаток ночи побеждает. — Кто-то назначил награду за содержимое золотого хранилища, — сдается он. Челюсть Сапнапа отвисает. Джордж использует этот момент потрясенной тишины, чтобы вырвать свою кружку из ослабевшей хватки Сапнапа. Он делает большой глоток — у него есть ощущение, что это ему понадобится для дальнейшего разговора. — Ты действительно сумасшедший, — глухо говорит Сапнап. — Как ты вообще нашел кого-то достаточно тупого, чтобы пойти с тобой? Джордж отводит взгляд и делает еще один глубокий глоток медовухи. — Ты- ты пошел туда в одиночку?! — голос Сапнапа стал таким же острым, как и его клинок — весь из суровой стали и неумолимой ярости. Когда Джордж продолжает молчать, Сапнап безрадостно смеется и подносит свою кружку к губам. — Знаешь, Джордж, как бы я ни притворялся, что ты мне не нравишься, я бы на самом деле предпочел, чтобы в следующий раз, как мы встретимся, ты не был бы мертвым. — Спасибо, мам, — бормочет Джордж. — Ты закончил со своей лекцией теперь? На секунду, он думает, что Сапнап просто оставит его здесь. Он видел, как Сапнап выглядел настолько убийственным только в пылу битвы, с манией, вызывающей адский огонь в его зрачках, сияя неподражаемым адреналином необходимости выжить. Плечи Сапнапа опускаются в смирении. Он смотрит вверх, как будто бог, в которого он не верит, может избавить его от этого разговора. — Ну, и что в хранилище? — спрашивает Сапнап. Его голос пронизан сдержанностью. Джордж пожимает плечами. — Не знаю. Задавая вопросы, наемником не станешь. — Он с облегчением видит улыбку на лице Сапнапа. — Все, что я знаю, это то, что это пред- — Предложение, от которого нельзя отказаться, — ворчит Сапнап. — Да, да, знаю. Не все ли они. — Впрочем, ты знаешь, что говорят, — Джордж отпивает из кружки, пока Сапнап фыркает. — Что, типа хранилище это какой-то… волшебный джинн, который исполнит твое самое заветное желание? Я тебя умоляю. — Он всматривается в Джорджа. — Ты же не веришь на самом деле в это? — Нет. — В ответ на пристальный взгляд Сапнапа, он повторяет, — Нет. Я не идиот. — Спорно. Они оба сидят в тишине еще несколько мгновений, потягивая напитки. — Получается, ты не достал его? — наконец спрашивает Сапнап. Джордж качает головой, покусывая нижнюю губу. Похоже, они оба знают, что есть только один способ попытаться заполучить его снова. — Там новый хранитель песка, — вместо этого тихо говорит Джордж. Сапнап смотрит на него, будто он отрастил вторую голову. — Что? Нет, Джордж, послушай. — Он опирается локтями на стол, его голос понижается с редкой настойчивостью. — Смотри, мы с Панзом и парочкой других через несколько дней проводим рейд. Хорошая добыча и достаточно людей, чтобы все прошло, как по маслу. Джордж останавливает свой взгляд на выбоинах в столе. Похоже, он уже знает, к чему все идет. — Пойдем с нами, — просит Сапнап. — Ты будешь полезен; когда действительно пытаешься — ты не самый ужасный лучник. — Это самое приятное, что ты когда-либо говорил мне, Сап, — бормочет Джордж. Его собеседник издает разочарованный звук. — Слушай… — он быстро проговаривает цепочку координат, которые, как замечает Джордж, ведут к месту, находящемуся всего в дне пути в противоположном от пустыни направлении. — Присоединяйся к нам, ладно? У тебя нет шансов достать хранилище самому. Джордж медленно поднимает глаза. Взгляд Сапнапа более умоляющий, чем он когда-либо его видел. Странно ощущать, что о тебе заботятся в этой жизни, выкованной из изоляции и нестабильности. Наверное, Сапнап прав — о том, что он ближайший человек, которого тот может назвать другом. — Я подумаю над этим, — говорит Джордж. Он думает, что Сапнап знает его достаточно хорошо, чтобы понять, когда Джордж лжет.______________________________
Душная вонь комнаты с часами не более привлекательна в этот раз, чем в прошлый, когда Джордж выходит из портала — он не понимает, как от комнаты с полностью отсутствующей крышей так сильно несет клаустрофобией, но это место справляется с этим. Он едва приходит в себя, как голос окликает его, — Не думал, что снова увижу тебя так скоро. Джордж моргает. Дрим стоит у подножия часов, как будто зная, что Джордж вот вот придет. — Так сильно скучал по мне? — снова зовет Дрим. С такого расстояния Джорджу едва видна широкая усмешка хранителя, и только складки хитона делают того узнаваемым. Он медленно спускается по лестнице, пытаясь выловить любую информацию вокруг до того, как часы начнут тикать. — Может, я скучал по этой дыре, — предлагает Джордж и с удивлением замечает, как выражение лица Дрима становится нервным. — Не говори о нем так. — Любые следы юмора исчезли из его голоса, а глаза расширились от чего-то, чего Джордж не может точно понять. — Что? — смеется Джордж. — Я обижу его чувства, или что? — Не надо, — повторяет Дрим. Он понимает, что зрачки Дрима расширены в ужасе. — Чт- Звук колокола гремит над ними. Дрим бросает испуганный взгляд вверх и торопливо снова извлекает из воздуха наушник и колчан, пихая их Джорджу в руки. — Будь осторожен, — едва удается произнести Дриму, прежде чем еще один громкий лязг заглушает его голос, и вот они оба бегут. В этот раз все проще — Джорджу уже знакома тактика Дрима в качестве хранителя песка, так что ему не нужно задерживаться в атриуме или тратить дыхание на общение с Дримом. Вместо этого он бросается в комнату прямо у ступенек портала, где он заметил блеск чего-то по пути сюда. Однако, когда он добирается до комнаты, все, что он находит, это тупик — комнату, которую он никогда прежде не видел, с разбросанными по полу буквами и постаментами вдоль стен. А за сияющей решеткой находится красный ключ, парящий над витиевато украшенным пьедесталом. — Что за…? — про себя бормочет Джордж. Он слышит, как Дрим шаркает на том конце наушника, но под размышлениями об этой комнате, звук кажется отдаленным, мутным. Это не золотой ключ, напоминает ему настойчивый голос, но он заглушается его любопытством. Эгоистично, но золотое хранилище отходит в его сознании на второй план, сменяясь ненасытной любознательностью, гнетущим желанием быть тем, кто разгадает самые глубокие тайны этого подземелья. Джордж снова оглядывается вокруг. Теперь, когда он смотрит внимательнее, постаменты у стен не совсем пустые — в некоторые места вставлены буквы, соответствующие буквам на полу. С опозданием Джордж понимает, что эта комната — пазл. Прежде чем все продумать, он поднимает буквы. Шанс добраться до хранилища, даже если оно не то, за которым он пришел, слишком хорош, чтобы быть правдой. Кажется, сама фортуна преподносит ему эту возможность на блюдечке с золотой каемочкой. В конце концов, Джордж попал в этот бизнес не за добродетельность. Первые три слова легко распознать, но последнее заставляет его пересматривать оставшиеся буквы. Джордж практически чувствует ускользающие секунды, твердые, как песчинки, когда все его внимание концентрируется на головоломке перед ним. Его память переключается на проделанный сюда путь, жестокое солнце, выжигающее все связные мысли из разума, лишь размеренное пошлепывание его ботинок по песку и странный пустынный кролик, прыгающий- — Я идиот, — бормочет Джордж и пытается вставить последнюю букву на ее место. Он чувствует щелчок постамента и скрежущий звук поднимающихся за его спиной стальных решеток. — Черт возьми, Дрим, сколько прошло времени? — Эм… не знаю, где-то секунд двадцать-тридцать? Джордж испускает радостный смех, сжимая красный ключ в кулаке, который пульсирует никогда раньше не виданной им магией, и запихивает его в карман. После этого он тут же рвется прочь из комнаты. — …в этот раз в основной комнате не так много песка, — продолжает говорить в его ухо Дрим. — Ты нашел сколько-нибудь? — Эм… — Джордж мчится по туннелю, неуклюже пытаясь вставить ключ в дверь перед собой. — Пока нет, я- Его фраза прерывается очередным восторженным вскриком, когда деревянная дверь распахивается, и его встречает красная отделка стен коридора. — Черт возьми, я не- я не могу в это поверить, господи. — Господи боже мой, ты напугал меня, — Дрим вскрикивает. — Прости, прости. — Джордж думает, что его извенения звучат неискренне, поскольку он все еще продолжает смеяться. Он уже мчится по туннелю, крепко сжимая меч в руке, его сердце прогоняет по его венам что-то более заманчивое, чем кровь. — Я только что добыл красный ключ и я в красном туннеле. Проходит секунда тишины, а затем, — Черт, Джордж, это. тебе так повезло. — Что я могу сказать. Я лучший. — Джордж рубит зомби и в ответ получает сильный удар в плечо. Он морщится от боли, быстро разворачиваясь, чтобы нанести удар, и тот распадается у его ног. Он пытается обойти остальных, выбирающихся из тускло освещенной комнаты, и получает серьезную царапину на руке; гниющие когти впиваются в нее достаточно сильно, чтобы пустить кровь. Джордж подозревает, что не чувствует боли только лишь из-за прилива адреналина. — Таймер опять заполнен, но мне не удается найти песок, — сообщает Дрим. Джордж с трудом сглатывает, его взгляд отчаянно устремлен вперед по туннелю, пытаясь высмотреть, не ведет ли он в хранилище. Наконец, Джорджу удается разглядеть вдалеке отчетливое свечение, настолько чистое, что только солнце может испускать его. Его прерывистое дыхание замирает в легких, и он заставляет себя продолжить бежать, пересиливая боль в боку. Однако по мере приближения к концу туннеля, Джордж понимает, что это не может быть хранилищем — вместо этого он выбегает в просторную комнату, круглую, как колесо, с тремя ответвляющимися туннелями, отходящими от нее, как спицы. А в центре — яма, такая широкая, что зияет в центре, как будто пытается полностью проглотить небо над собой. Джордж поспешно кидает на пол ориентир, чтобы запомнить, откуда пришел, перед тем как осторожно ступить на край ямы и заглянуть в нее. Он может разглядеть груды золота на полу, но ничего такого, что тут же кричало бы «опасность». Он как раз раздумывает, стоит ли прыгать вниз, как в поле его зрения появляется существо. Одного взгляда на его шкуру и изогнутые рога хватает, чтобы он отпрыгнул от края ямы. — Дрим, — его голос дрожит. — Здесь- здесь разоритель. — Что? — шокированного ответа хранителя достаточно, чтобы снова привести его в движение. Джордж обходит край ямы, не желая спускать взгляда с разорителя, даже когда тот проходит мимо нескольких метрах под ним. Быстро бросив взгляд на оставшиеся туннели, он срывается в бег по тому, что напротив выхода. — Подземелье иное в этот раз, — задыхается Джордж. — Оно кажется более трудным, чем раньше. Проходит секунда статичной тишины. — Ты вернулся слишком рано, — говорит Дрим, и его голос звучит оцепенело. — Оно… оно запомнило тебя. Джордж хмурится, уже готовый спросить, о чем, твою мать, говорит Дрим, когда голос того снова обретает свою обычную настойчивость. — Девяносто секунд, Джордж. Тебе скоро нужно возвращаться. Он матерится, и его сердце подскакивает к горлу. После такого долгого пути сюда, страдая от боли, страха и ужаса этого места, мысль о том, чтобы уйти ни с чем заставляет его желудок сжаться, а рот наполниться желчью. Он продолжает бежать. Я вот-вот должен быть на месте, думает Джордж и пытается не думать о том, как каждая прошедшая секунда удвоится на обратном пути. — Восемьдесят секунд, Джордж, — в панике напрягается голос Дрима. — Ты возвращаешься? И тут, он видит его в конце туннеля — обведенный красным дверной проем с рубиновой замочной скважиной. — Я у хранилища, — отвечает Джордж. — Я достану его и вернусь. — На это нет времени, — поспешно выдает Дрим. — У меня нет песка, все коридоры зачищены, ты должен- Но Джордж уже не слышит его. Он принял решение несколько секунд назад, когда те значили намного больше, чем сейчас. Возможно, он решил еще тогда, когда красный ключ скользнул ему в руку — воодушевленный его силой, с пьянящей верой в себя, снова ведущей его в эту глубокую, опасную пещеру. В итоге, Джордж осознает, что не само подземелье губит всех тех, кто погибает здесь, а их жадность. Ему известно, что у него нет времени на сомнения в хранилище, поэтому он поддается чистым инстинктам. Джордж едва замечает лужи лавы и двух ифритов прежде чем перепрыгнуть тропу, еле-еле уворачиваясь от запущенного ему прямо в грудь огненного шара. Его грудь болит от прерывистого дыхания и болезненного биения сердца. Он чуть не падает в лаву в проломе лестницы и едва останавливается вовремя, слегка подворачивая ногу, когда впопыхах сбегает по оставшимся ступенькам. Как только он достигает двери хранилища, она магически распахивается, а ключ в его кармане распадается на искры. Сейчас уже Джордж примет любое количество времени, которое ему удастся сэкономить. Хранилище доверху забито богатствами — расписные короны и различные драгоценности покоятся на кучах золотых монет, великолепные доспехи и оружие переливаются отблесками чар. Он мог бы часами копаться в добыче, но у Джорджа нет часов — у него есть секунды. Он алчно осматривает золото, все еще углубляясь дальше в хранилище. Он уверен, что его лицо превратилось в маску жадности — со сверкающими-то под ним реками богатства. Ему едва хватает времени, чтобы нагнуться и запихнуть пригоршню во вместительные слоты своего инвентаря, прежде чем он выпрямляется и бежит обратно тем же путем, которым пришел. Его грудь взрывается безумным смехом. Он никогда не слышал себя таким прежде — воодушевленным добытым сокровищем, своими способностями. Все, чему Джордж посвятил свою жизнь, все, что касается его целей, кристаллизуется в один момент: вот почему он занимается этим. Поэтому. — Время, Дрим? — задыхается Джордж. Он ныряет за колонну, чтобы избежать очередного залпа огненных шаров, прежде чем поспешно пробираться через лаву и снова мчаться по коридору с потными от нервов ладонями. — Шестьдесят секунд, — огрызается на него Дрим. — Если ты окажешься запертым тут навечно, ты, нахрен, заслужил это. Шестьдесят секунд. Шестьдесят. В груди Джорджа не хватает дыхания на ответ. Его голени болят от долгого бега, его ребра норовят развалиться от того, как вздымаются его легкие, но Джордж не останавливается — он не может остановиться. Он бежит, как никогда не бегал в своей жизни — вокруг ямы и обратно в освещенный светом факелов туннель, вылавливая взглядом свои ориентиры, чтобы не заблудиться. — Тридцать секунд, Джордж, — голос Дрима снова наполняется паникой, а Джордж так все еще и не увидел атриум. Он уворачивается от нескольких мобов, которых не удосужился убить по пути сюда, и получает еще один резкий удар в грудь. А затем наконец, наконец, Джорджу удается разглядеть фигуру в белом, стремящуюся ему навстречу. Они встречаются на полпути, и Дрим забегает Джорджу за спину, чтобы сильно толкнуть его, держит одну руку на его спине, продолжая подталкивать того вперед, а другую — на своем топоре, чтобы парировать удары любых скитающихся вокруг монстров. Они вбегают в атриум как раз в тот момент, когда комната наполняется звуком тиканья таймера. Джордж едва успевает заметить последние остатки песка, струящиеся из песочных часов, как Дрим крепко сжимает воротник Джорджа и тащит его вверх по лестнице, вытягивая последние крупицы энергии из тела Джорджа, чтобы подтолкнуть того к порталу; каждый вымученный шаг сопровождается очередным громким тиком, проносящимся по комнате. Джордж насчитывает уже, кажется, седьмой тик, когда они оказываются наверху лестницы. Он практически обрушивается на землю, но Дрим с нечеловеческой силой поднимает его на ноги, буквально неся Джорджа к порталу последние несколько метров. На разговоры нет времени — Джордж лишь мельком видит лицо Дрима, искаженное яростью, прежде чем тот проталкивает его в портал, и он растворяется в магии.______________________________
Джорджу снится хранилище. В его воображении, вся дверь позолочена, сияя самыми замысловатыми узорами, выгравированными в металле; золотая замочная скважина в свете лавы сверкает и отражает блики прямо перед глазами Джорджа. Монстры, защищающие комнату, уже давно убиты — самые ужасные стражи подземелья не могут сравниться с Джорджем. Тут только он один, в нескольких секундах от предания свету самых дразнящих богатств в мире. Когда он протягивает ладонь с золотым ключом, Джордж чувствует магию, когда тот растворяется — как будто его кожа впитывает каждую предложенную ему каплю волшебства. Скрипя, дверь открывается, и Джорджу кажется, что его глаз недостаточно, чтобы впитать в себя все великолепие хранилища. Его зрачки болят от блеска золотых монет. Он медленно заходит внутрь и чувствует пьянящий запах магии, исходящей от оружия, и резкое металлическое покалывание, вызвать которое могут только деньги. Здесь есть все, что можно приобрести, будучи богатым, а также некоторые вещи, которые простые смертные не способны изготовить, открыть или купить. И это все принадлежит Джорджу. Во время ночлега с Сапнапом, свернувшись калачиком у дымящегося костра с ножами, спрятанными под их спальными мешками на случай, если к ним приблизится кто-то достаточно глупый для этого, они не спали и разговаривали допоздна. Я давно понял, что не являюсь хорошим человеком, пробормотал Джордж. В этом разница между нами и ими. Мы не настолько трусливы, чтобы и дальше притворяться хорошими. Джордж поднимает меч, рукоять которого инкрустирована сапфирами, а незеритовое лезвие мерцает фиолетовым. Он уже знает, что будет самым могущественным человеком на свете, как только вернется на поверхность. Проснувшись, Джордж долго моргает в темноте, не зажигая фонаря. Он смотрит в окно до тех пор, пока не видит, как небо светлеет — румянец рассвета возвращает мир к жизни. В жизни Джорджа не было еще более легко принятого решения, когда он снова собирает сумку и возвращается в пустыню.______________________________
На этот раз в атриуме тихо — ни ждущего хранителя, ни тикающих часов. Джордж с опаской вытаскивает меч и как можно тихо спускается по лестнице, как будто даже его дыхание может нарушить хрупкое равновесие этого места. Он осторожно вглядывается в ров, окружающий песочные часы, где вода такая темная и неподвижная, что он может разглядеть свое смутное отражение. — Я думал, что никогда не увижу тебя снова, — доносится голос справа от Джорджа, но на этот раз он его ожидает. Он поворачивается, чтобы увидеть прислонившегося к пьедесталу песочных часов Дрима — руки крепко скрещены на груди, а выражение лица твердое, с набежавшей на него тенью. — Я подумал про себя, что никто в здравом уме не вернется сюда после прошлого раза. Джорджу приходится побороть желание скривить губы. Он преодолевает последние несколько шагов к Дриму, подняв подбородок, чтобы поддерживать вызывающий зрительный контакт с хранителем песка. — Но затем, — продолжает Дрим, — я вспомнил, что ничего в тебе не кажется здоровым. — Его брови нахмурены, а уголки губ опущены вниз, отдаленно напоминающие осыпающийся край воронки. Джордж закатывает глаза. Он разворачивается и пытается заглянуть в туннели — сделать что угодно, лишь бы отвлечься от выражения лица Дрима. — И что, на этот раз ты мне не поможешь? Будешь стоять там как маленький послушный хранитель, охраняя часы? Наступает долгая, удушающая пауза. — Я помогу тебе, — бормочет Дрим. Его голос звучит смиренно. — Это мой долг. Звучит колокол; Дрим беззвучно передает Джорджу его предметы. Часть его хочет запустить наушник в воду — Дрим и его суждения будут прокляты — но нравится это ему или нет, он все еще нуждается в Дриме. Раздается второй бум, и Джордж бежит. Общаться таким образом легче — простой обмен информацией, короткие слова, передающие только то, что абсолютно необходимо. Все в жизни Джорджа сводится к одной обжигающей, несложной истине — выжить. Во время долгого пути сюда, когда жестокие лучи полуденного солнца, казалось, прожигали его череп, Джордж решил составить более продуманную стратегию на этот раз. Вместо того, чтобы придерживаться одного туннеля, он выискивает отделку любого цвета в коридорах, разворачиваясь обратно, если стены оказываются нетронутыми. В отличие от прошлого раза, Джордж не позволит себе отвлекаться от цели. Золотое хранилище, повторяет его разум, золотое хранилище. Кажется, что эти слова совпадают с темпом его шагов, биением его сердца, ритмом его дыхания. Наконец, после прошествия кажущегося вечностью времени, Джордж замечает тусклую — должно быть красную — полосу вдоль туннеля. — Время, Дрим? — он задыхается, борясь с болью во вздымающихся легких, чтобы продолжать бежать. Если золотой ключ и есть где-то, то это наилучшее место из имеющихся. — Таймер заполнен, — потрескивает голос Дрима. — Еще прилично песка. Я дам тебе знать, когда возвращаться. Джордж не тратит времени на ответ. В коридоре есть люк, который он открывает, и стоны монстров вместе с потоком сырого воздуха бьют ему прямо в лицо, будто туннель пытается засосать его в себя. Осторожно, он заглядывает вниз и может разглядеть лишь продолжение красного цвета на стенах и два крутящих свое содержимое спавнера у подножия лестницы. Хранилище, напоминает он себе, и поворачивается, чтобы спуститься по лестнице. Он слышит натяжение тетивы и спрыгивает вниз, едва избежав стрелы, которая пронзает место над ним. Джордж запрыгивает за колонну, уже почти готовый сразиться со скелетами, как встречается лицом к лицу с пятнистой зеленью и впалой мордой. У него едва хватает времени, чтобы услышать шипение, прежде чем он толкает крипера в другую сторону лестницы, инстинктивно прикрывая голову, когда тот взрывается. — Что это было? — вскрикивает Дрим. Джордж осторожно выглядывает из-за колонны, заранее вытянув факел, чтобы не дать спавнерам выплюнуть еще кого-нибудь. Все, что он видит, это кучи пепла и почерневший от взрыва песчаник. — Крипер, — бормочет он. Запах пороха ударяет ему в нос, и он быстро прекращает работу спавнеров, снося их, перед тем как снова побежать. — Будь аккуратнее, Джордж. — И, несмотря на резкость его голоса и недовольное выражение лица ранее, Джордж слышит волнение в том, как его имя слетает с губ Дрима — такое же неоспоримое, как восход солнца над горизонтом каждое утро. Он хочет, чтобы я жил. — Я в порядке, — удается сказать Джорджу. — Мы все еще успеваем по времени? — Только что закончил зачистку атриума. У меня одиннадцать песка. Туннель перед Джорджем сужается, и ему приходится втискиваться в тесное пространство. Он разветвляется в нескольких направлениях, и он пробирается по каждому из них, стискивая зубы от разочарования каждый раз, когда натыкается на тупик за тупиком. Это чертов лабиринт, думает он, перед тем как наконец-то заметить верный выход. Джордж отступает и бросает ориентир на выходе, перед тем как продолжить путь вперед, изо всех сил пытаясь не думать о том, как с каждым его возвращением спуск в эти подземелья становится все более опасным. Оно запомнило тебя, сказал Дрим ранее. Как будто оно было живым. Как будто оно изучало Джорджа. Как будто оно знало, что тот вернется. Как только Джордж подходит ближе, он осознает, что яма окутана чем-то большим, чем просто тенью — густой тьмой, которая, кажется, поглощает все в пределах досягаемости. Он поднимает свой факел над ямой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но слышит только слабое шарканье монстров, жужжание нескольких спавнеров и краткий отблеск абсолютного, великолепного золота- Дыхание Джорджа прерывается. Он наклоняет факел, пытаясь разглядеть то же мерцание, но яма непреклонна. Ему удается поймать небольшую вспышку перед тем, как она снова пропадет, и Джордж издает стон разочарования. — Думаю я нашел золотой ключ, — бормочет Джордж в наушник. Он расхаживает по краю ямы и находит край веревочной лестницы, уходящей в темноту. — Где? — спрашивает Дрим. Он уже звучит запыханным, отдаленные шлепки его шагов слышны через наушник. — Здесь эта яма. Я не особо вижу, что в ней. — Джордж наклоняется вперед и дергает лестницу, проверяя ее на прочность. Она прочно лежит в его хватке. — Я спущусь, чтобы посмотреть. — Погоди, Джордж- Но Джордж уже видел, как это может обернуться — он уже встретился с худшим, что может предложить это подземелье и победил его. Джордж преодолел даже самую жесткую защиту красного хранилища. Он умнее подземелий. Он неуязвим к ним. Не дожидаясь окончания фразы Дрима, Джордж зажимает зубами рукоять факела и перелазит через уступ. Он снова слышит звук перебирающихся стрел, но в этот раз он усилен, как будто здесь огромное количество луков, готовых выстрелить. Не думая, Джордж отпускает перекладины и спрыгивает весь оставшийся путь в яму. Как только он приземляется, он осознает свою ошибку. Его ноги почти подгибаются от столкновения, боль пронзает голени и уходит дальше в ступни. Джордж шатается, доставая факел изо рта, чтобы посмотреть, что там, чтобы разглядеть золотой ключ и, наконец, приблизиться на еще один шаг к награде, к тому, что подземелье не может утаить от него… Пламя пронзает тьму. Вспышка золота, но ключа нет — только кучка золотых монет прямо там, где Джордж приземлился, светящихся, будто насмехаясь над ним. Невероятно, но по яме проходится поток горячего ветра, словно подземелье тоже смеется над Джорджем. И, помимо этого, он видит толпу монстров, которых Джордж даже не узнает. Нежить с посеревшей кожей и хриплым дыханием. Скелеты, которые сверкают, но не излучают никакого света, с натянутыми луками. Летающие, призрачные существа, парящие низко и бесшумно, завораживающие и ужасающие одновременно. Он пытается увернуться от стрел, но на этот раз их слишком много. Он чувствует, как одна из них вонзается ему в плечо, и на долю секунды боли нет — лишь шокирующее столкновение, а затем ощущение сразу захлестывает его, настолько ошеломляющее, что Джордж взвизгивает от него. — Джордж? — голос Дрима звучит безумно, но Джордж отключает его. Ему уже видно, как толпа снова натягивает луки, слышит неуклонный топот этой орды к нему. Он начинает шататься вдоль стены, его сердце бьется невыносимо тяжело, а залитая кровью рубашка липнет к телу, но если и есть время, когда нужно преодолеть боль, то это сейчас. Джордж уворачивается от массы паутины, застилающей пол, и чуть ли не врезается прямо в бродягу; его гниющий запах настолько силен, что ему приходится подавить рвотный позыв. Он поворачивается, чтобы отступить, но опаздывает буквально на секунду — получает еще один резкий удар в грудь, и его дыхание перехватывает. Джордж с трудом удерживается в вертикальном положении и, спотыкаясь, идет к центру ямы, пытаясь найти выход. — Я умру, — слышит он свое бормотание со стороны. — Я сейчас умру. — Не умирай, Джордж. — И Дрим больше не звучит испуганным — его голос наполнен решимостью, как будто одной его силы воли достаточно, чтобы спасти утекающую жизнь Джорджа. Невероятно, но это дает ему надежду, и Джордж поднимает факел в последней отчаянной попытке выбраться отсюда. Свет падает на перекладины лестницы, и даже прежде чем он достигает ее, Джордж осознает, что она находится слишком далеко от пола ямы. Он лихорадочно оглядывается, и краем взгляда цепляется за небольшую колонну, довольно высокую для того, чтобы прыгнуть с нее и ухватиться за лестницу. С застланным паникой разумом, Джордж бежит к ней, молясь, чтобы ему удалось добраться до нее вовремя. Только ему удается увернуться от очередного скелета, как он слышит звук стрелы, пронзающей плоть, и стон раненого зомби. Раздается грохот, когда монстры начинают драться друг с другом, и этого достаточно, чтобы дать Джорджу время забраться на колонну. Это чистый адреналин, который заставляет его ноги встать на лестницу, боль пронзает его раненую руку, когда он хватается за веревку. Каждая вспышка служит болезненным напоминанием — болит, потому что я живой, думает Джордж. Переставляя одну руку за другой, он продолжает подниматься. Я все еще жив. Я жив. Дрожа от изнеможения, он перекатывается через край ямы и падает на спину. Его дыхание срывается от боли и усталости, и неуклюжая рука поднимается, чтобы нащупать стрелу, все еще торчащую из его плеча. — Джордж? Джордж? — Я жив, — выдыхает он. — Я жив. — На следующем вздохе из него вырывается одержимый смех. Джордж понимает, что по его щекам катятся слезы, которые уже нельзя отличить от холодного пота, выступающего на его теле. — У меня кончился песок, — быстро выдает Дрим, и Джордж недоуменно моргает. — У нас сто секунд, ты должен вернуться назад, Джордж. Назад. С величайшим усилием, которое он когда-либо предпринимал за свою короткую жизнь, Джордж заставляет себя подняться на ноги. Его тело кажется липким, а здоровая рука цепляется за стену, чтобы удержаться в вертикальном положении. — Джордж, — торопит Дрим, и этого достаточно, чтобы тот начал шаркать свинцовыми ногами вперед. — В’звращаюсь, — нечетко произносит Джордж. Его голос больше не похож на его собственный. Он звучит, как будто принадлежит призраку. — Возвращаюсь к тебе. — Поторопись, — умоляет Дрим. — Давай, ты сможешь. Джордж заставляет свои ноги передвигаться, его взгляд расфокусирован, а меч болтается в руке. Ему известно, что если он встретит по пути еще одного монстра, у него не будет сил отбиться от него. — У тебя все получится, Джордж. — Успокаивающе звучит голос Дрима в его ушах, будто шелест простыней в ранние утренние часы или плеск океана у побережья. — Продолжай идти. Джордж спотыкаясь, бредет по коридорам; его взгляд безумно рыскает в поисках ориентиров, которые указали бы ему путь. И, когда силы покидают его тело, когда ему кажется, что в этот раз он точно упадет, голос Дрима словно проникает глубоко в его грудь и тянет его вперед, будто маяк, зовущий обратно на берег. Мысли улетучиваются из его разума, оставляя пустое затишье, пока, наконец, наконец, он не вываливается в атриум. — Джордж! И вот Дрим уже перед ним, протягивая руки, чтобы удержать его на ногах. Джордж чувствует, как растворяются последние песчинки его энергии, и все, чего он хочет — это отдохнуть, рухнуть прямо здесь, в обьятиях Дрима, и уснуть. — Мы должны доставить тебя к порталу, — поспешно говорит Дрим. — У нас все еще есть время, идем… Он чувствует, как голова хранителя склоняется над его макушкой, а твердое тело под ним напрягается. Он слышит зарождающийся тревожный крик, а затем — очередная яркая вспышка боли, когда что-то ударяет в раненое плечо Джорджа. Последнее, что он помнит, это надежные руки Дрима, поддерживающие его вес, прежде чем мир растворяется во тьме.