Франческа

Родилась я в провинции Франции, где сохранялись традиции начала XX века. С детства я не помню своих родителей. Увы, все, что я помню – мой пансион, музыкальную школу и девочек, с которыми я дружила. Это время было похоже на сказку. Я была маленькой девочкой с черными глазками и почти такого же цвета волосами, которые с детства сползали по моей спине локонами. Помню, что в пансион я попала после смерти своей тетушки Амелии. Амелия заменяла мне мать, я иногда в шутку звала ее матушкой. Она жила одна, поэтому и взяла меня к себе. Когда мне было пять, она рассказала, что мои родители погибли, и она – единственный родственник. Жить у нее являлось самым лучшим подарком. Она учила меня всему, что знала сама, стараясь не упустить ни одной детали. Когда мне исполнилось десять, она тяжело заболела, и мне пришлось ухаживать за ней. В один день ее отвезли в больницу с очередным приступом, а за мной приехали служащие из органов опеки и сказали собирать все вещи, которые были у меня. Так я попала в Женский Пансион Морнон-ле-Шато. Я воспринимала его только как школу. К моему удивлению, там жили девочки 4-5 лет. Мне всегда было их жаль. В те годы я не думала о красивой жизни. Все, чем я довольствовалась – комната на троих, в которой из мебели были три кровати, два стола и один большой шкаф. Весь пансион представлял собой огромное здание нашего «жилья», большую больницу, здание школы и пару небольших садиков, скрытых от чужих глаз высоким забором. В то время некоторые из девочек стали тяжело заболевать, некоторых отправляли в госпиталь. Нам сказали, что эта необычная болезнь и предупредили обо всех нормах предосторожности. Натали и Лара были моими соседками по комнате и лучшими подругами. Мы веселились, вместе ходили на занятия, вместе гуляли. Но все же, Натали была мне ближе. На нас смотрели, как на сестер. Мы делились друг с другом секретами, о которых никто другой не знал. Но из-за болезни я потеряла и ее. Однажды девочку, как и многих других, положили в нашу больницу. Я навещала подругу и говорила, что все будет хорошо. Она улыбалась, а по ночам кричала от страшных болей. Так она продержалась три недели. После меня позвали попрощаться с ней. Натали не стало в возрасте 15 лет… Через два года от моей душевной боли почти не осталось и следа. Я вспоминала Натали все реже и реже, но когда вспоминала, кадры из прошлого разрывали мое сердце. Мне пришло письмо – последняя просьба тетушки. В нем было всего пару строчек, но я со слезами осмотрела до боли знакомый небрежный почерк: «Дорогая Франческа. Я знаю, мне недолго осталось. Ты мне всегда была как дочь. Я рассказала тебе почти все, что могла рассказать. После моей смерти тебе достанется дом и скромное имущество, которое мы с тобой накопили. Если ты образумишься, а я знаю – так и будет, пожалуйста, уезжай в Нормандию и отыщи там моего старого друга. Он поможет тебе окрепнуть в этой жизни. Не беспокойся ни о чем. С любовью, Амелия Лондре.» Согласно договору, который заключила еще моя тетушка, я должна была жить в пансионе до совершеннолетия, но директриса отпустила меня, отдав все необходимые бумаги. Так, в 16 лет я стала независимой. У меня был дом, около сотни франков и документы. Как мне и было велено, я продала дом и поехала в Нормандию. Впервые я вдыхала воздух свободы. А воздух был намного прохладнее и свежее, чем во Франш – Конте. С вокзала я поплелась на незнакомую улицу, постучала в незнакомую дверь, мимо проходили незнакомые люди. Я была свободна, но одна. В пансионе были люди, которые заботились обо мне. Но сейчас их не было рядом. Никого не было рядом. На мой стук никто не ответил, из соседней двери вышла пожилая женщина. - Девочка, тебе кого? - А Роберт Панш здесь живет? - Так его сейчас нет, на рыбалку ушел. Придет поздно. Ты к нему зачем? Я показала ей записку тетушки. - Амелия? Боже… Бедняжка. Так и не увиделись мы снова. А ведь обещала, что после войны еще встретимся. Бедная… - Вы ее знали? - Еще бы! Амелия Лондре. Лучшая в школе, университете, лучшая телеграфистка на войне. Мы вместе учились, служили. Но после войны она вышла замуж и сказала, что надо ехать поднимать на ноги сестру. Твою маму… Скажи, она жива? - Мои родители погибли, и я не знаю как. - Ужасно… - Так что насчет Амелии? - Ах да. И вот, значит, нам с ней пора прощаться. Обнимаемся, плачем. А она и говорит: «Рози, не грусти. Свидимся еще с тобой. Вот пройдет немного времени и приеду к тебе». А в Роберта она была влюблена без памяти. Всю жизнь за ним бегала. Но вот так сложилась судьба. Он был заядлым бабником, и она вышла за другого. Роберт, узнав об этом, долго ее ждал, как и я. Но вот и не дождались. Сколько же у тебя чемоданов. Заходи ко мне, погрейся. - Я хочу осмотреть город. Я оставила вещи у Рози и пошла на пристань. Холодный ветер бил по щекам. Вечерний прибой приятно шумел. Пляж был пустынным, но оттого не терял своей красоты. Впервые я любовалась на просторы большого озера. Проходя по набережной, я увидела небольшой магазинчик. Все его стены были увешаны куклами. Я вспомнила, как в пансионе мы делали таких же. Брали откуда-то старые лоскутки и начинали мастерить. Мое внимание привлекла черноволосая англичанка в красном платьишке и шляпке. - Сколько вот эта стоит? – я показала на ту самую куклу. - Два франка, мисс. - Я ее покупаю. - Слава Богу. Давно уже у меня не было достатка. Так хоть кто-то купил куклу. С этой куклой я пошла к Рози. Зайдя к ней в дом, я увидела мужчину лет сорока в очках. - Франческа. Знакомься, это Роберт. Я ему рассказала про тебя и Амелию. Мы решили, что тебе будет лучше остаться у меня. - Здравствуйте. - Так ты и есть Фрэнки? – сказал Роберт, закурив трубку. Если честно, он больше напоминал моряка. Усы удивительно ему шли. Его трубка была из красного дерева, почти полностью запятнанная сажей. Одет он был очень просто: на грязную рубашку была одета синяя жилетка, а на ногах были брюки клеш. Ну вылитый портовый морячок. - Я. - Да садись же. Чего стоишь? Так я и стала жить у Рози. По утрам я помогала ей с завтраком, потом шла убираться к Роберту. За это они мне давали немного денег. За это время я успела поработать официанткой, уборщицей в местной гостинице, почтальоном. Я бросалась на любую работу. Так прошел еще год моей жизни. Да, повзрослела я рано. К 17 годам я оплачивала аренду и терпела женщин в прачечной, которые были намного старше меня. И вот тут я уже думала, что случилось чудо. В этот день ветер никого не щадил. Я, как обычно, пошла на базар. Там все было до смешного дешево, но добротно. И вот тут у меня в прямом смысле улетает сумка. Я бегу за ней. А ее поднимает высокий парень лет двадцати. - Спасибо. - Погодка сегодня совсем не радует. Как Вас зовут? - Франческа. - Алан. И тут я осмелилась взглянуть на него. Это был высокий блондин в костюме. Его серые глаза с любопытством смотрели на меня. Я тут же влюбилась. А дальше действительно было все как в сказке. Я переехала к нему жить. Он полностью меня обеспечивал, хотя я этого не хотела. Он научил меня быть грациозной и соответствовать тому обществу, к которому я себя никогда не относила. Он научил быть меня горожанкой и увез в Париж. Да, именно в столицу влюбленных. Вскоре я получила долю в его бизнесе и ни в чем себе не отказывала. Все считали, что мне уже около 23 лет. Я устроилась работать риэлтором. Он вел свою линию ресторанов. У нас было столько денег, каким позавидовали бы Бони и Клайд. Но, к сожалению, я недолго радовалась. Вскоре он оставил меня одну, почти без денег и с огромными долгами моим клиентам. Я оказалась под следствием. Мне пришлось бежать, и так я оказалась в другой стране, в другом городе с другим окружением. Мне выдался шанс начать новую жизнь без моего прошлого. Так я оказалась студенткой без жилья и практически без денег.