The place where she found her home

      Черный замок.       Для полного выздоровления Сансе потребовался не один день, и даже не десяток, и всё это время Джон старался быть рядом. А если что-то требовало его пристутсвия внизу, то он оставлял вместо себя Призрака и Сэма. Милый толстячок Сэм Тарли был жутко стеснительным и поначалу не мог сказать ей и двух фраз, чтоб не покраснеть или не начать заикаться, но Санса лишь улыбалась ему, старательно не замечая его косноязычия. Сэмвелл был умен, начитан и неплохо рассказывал, особенно после того, как немного поборол природное смущение. Ей было приятно его общество, хоть и не так, как общество брата.       Особенно, когда он не пытался выяснить, что же происходило в её жизни после казни отца… Не смотря на то, что это были не совсем ее воспоминания, они не были лишены эмоциональной окраски. Санса до сих пор вздрагивала от любого прикосновения к себе, пусть даже это и были чуткие руки мейстера Эйемона, лечившего её, а стоило только закрыть глаза и погрузиться в сон, как Рамси снова входил в её покои, поигрывая своей любимой плеткой… .       Но об этом она предпочитала не говорить.       Тем более сегодня был первый день, когда ей позволили не просто встать с постели, но и выйти во двор. И этой прогулкой она хотела насладиться в полной мере. Вот только, женской одежды в Чёрном замке не было и Сэм, изрядно краснея и снова заикаясь, что не делал уже несколько дней, напомнил ей об этом, навестив утром.       — П-п-простите, Леди Санса, — Тарли прятал взгляд, хотя уж он-то видел её без одежды, когда помогал слепому мейстеру впервые обрабатывать её раны. — Джон передал вам это… — на постель опустилась стопка чистой одежды, скорее всего принадлежащей её брату. Хотя… Он ведь Таргариен, пусть пока об том и не знает, а значит не совсем брат, скорее кузен. И Санса не видела смысла пока извещать его об этом факте его биографии. — Джон просил передать, что у нас нет подходящей для вас одежды, и он просит вас принять это. Она чистая и довольно тёплая, так что вам должно быть вполне комфортно, если не считать того, что этот наряд не подходит Леди…       — Сэмвелл, вам не следует оправдываться передо мной. — легко улыбнулась она брату Ночного Дозора. — Я легко переживу отсутствие платья и прочих, чисто женских, предметов гардероба. Я не знаю, что именно рассказывал обо мне Джон, но за столько лет я научилась ценить момент и ценить именно то, что есть у тебя сейчас, ведь через день ты можешь лишиться всего. — Тарли лишь мелко закивал и еще раз извинившись, покинул выделенную ей комнату.       И едва за молодым мужчиной закрылась дверь, Санса максимально быстро для своего состояния — некоторые из особенно глубоких порезов, что оставил на ней Рамси еще побаливали, а остальные изрядно чесались, заживая, — натянула всё, что ей выделили и, застегнув тёплый плащ, медленно, слегка пошатываясь, начала спускаться вниз. Да, каждое движение отдавалось ноющей болью, но эта боль была тем, что напоминало ей о жизни. Она всё ещё жива, не смотря на козни Серсеи, унижения Джоффри, насилие Рамси и предательство Бейлиша.       Жива!       А пока жива она, Север не будет принадлежать никому, кроме Старков.       Вот только одно её немного пугало и беспокоило, — её магия.       Санса боялась, что банально выгорела, когда потратила столько сил на трансгрессию и заклинания, что помогли ей выбраться из Винтерфелла. Она была пуста…       Хотя и не совсем.       Слабое биение сил все же было и это давало надежду на восстановление, ведь иначе она будет просто бесполезным балластом на шее у брата в битве за их дом, а потом и во время наступления Долгой Ночи.       Кстати о брате…       Едва Санса ступила на небольшую галерею, что с трёх сторон опоясывает замковый двор, первым, кого она увидела, был Джон, который, будучи самым искусным войном в этом братстве, показывал зелёным юнцам какой-то приём.       Он был… хорош.       Немного похож на Лорда Эддарда, но с более правильными и тонкими чертами лица. Даже сквозь меха можно было увидеть, насколько пропорционально он сложен и сколько силы в его руках. Интересно, его уже оживила Мелисандра или он всё ещё брат Ночного Дозора? Насколько помнила Санса, члены этого братства давали клятву служить на Стене до конца жизни, но если Джон уже умирал…       Стоило вспомнить про Красную Жрицу, как она, практически сразу, вышла на галерею из какого-то подсобного помещения и, медленно и плавно, направилась к ней.       — Леди… — с лёгким поклоном подошла она и остановилась в двух шагах от Сансы, что лишь кивнула и снова повернулась к тренирующимся.       — Что вы от меня хотите? — устало спросила Старк, когда молчание затягивалось. — Помнится мне, когда мы с отцом приехали ко двору Роберта Баратеона, там тоже был служитель культа огненного бога… Кажется, Торос из Мира, но я не уверена. Так вот, он показывал занятные фокусы на турнире, поджигая свой меч, за что его очень любил король, но больше никаких деяний, кроме постоянных попоек и визитов в бордели, за ним не было. И я, простите мою прямоту, не думаю, что вы в этом плане справитесь лучше.       — Леди зря считает меня своим врагом. Ваш брат…       — Если б вы, Красная Жрица, действительно видели что-то в вашем пламени, то знали бы, что Джон…       — Я знаю. Он тот принц, что был обещан, Азор Ахай, если позволите, а впереди Долгая Ночь. Вам не кажется, что то, что мой Бог вернул к жизни Лорда-командующего Сноу, говорит о многом…       — Он — Старк! — отчего-то разъярилась Санса, тем самым привлекла внимание всех, кто был во дворе. — Он был Старком, он сейчас Старк и будет им, вне зависимости от того, как все его называют.       — О, простите Леди… — тонко улыбнулась эта женщина и настолько внимательно вгляделась в лицо Сансы, что той стало не по себе. — И в вас, дитя сурового края, я вижу такой же сильный огонь, что может как согреть, так и уничтожить тех, кто к нему прикоснется. Помните об этом… Возможно позднее, когда вы немного придете в себя и восстановите контроль, я смогу и вам быть полезной…       И пока Санса думала, что же именно хотела сказать ей эта женщина, Мелисандра уже покинула галерею, а внизу снова закипела тренировочная битва. Вот только Джона там уже не было… А жаль…       — Не думаю, что тебе стоит так долго стоять на холоде, Санса. — заметил Джон, тихо подходя к ней и аккуратно взяв её ладони в свои, стараясь согреть. — Твои раны ещё…       — Джон, давай мы пока не будем говорить о моих ранах, я тебя прошу. — умоляюще прошептала Санса, не глядя в глаза Сноу. — Я не готова снова всё это вспоминать.       Джон лишь едва заметно кивнул, словно принимая её право на молчание, и лишь чуть крепче сжал ладони сестры в своих, а Санса почувствовала какое-то странное тепло, что разливалось по ее телу, но не придала этому особенного значения.              Черный замок.       Это произошло случайно.       Джон ещё не знал, что мейстер Эйемон разрешил Сансе подниматься с постели и понемногу ходить по комнате, восстанавливая форму, и поэтому тихонько толкнул дверь, думая, что сестра спит. Вот только в постели её не было…       Всего одного взгляда хватило, чтоб увидеть сестру, одетую лишь в нижнюю рубашку, притом мужскую, что полностью открывала взору длинные ноги, стоящую возле окна. Отвести взгляд, как того требовали приличия было так сложно, но Джон всё же смог взять себя в руки!       Черт, она его сестра!       Избитая и изнасилованная сестра!       Быстро повернувшись спиной, чтоб не смущать Сансу и скрыть слегка заалевшие щеки, Сноу откашлялся. Он ждал, что она взвизгнет и бросится к кровати, чтоб скрыться под мехами, едва поймет, что не одна, но Санса его удивила.       — Прости за мой внешний вид, Джон. — голос сестры был тих и не содержал ни капли эмоций. — Мейстер Эйемон все ещё не рекомендует мне стягивать спину, хоть и говорит, что раны заживают удивительно хорошо.       — Я рад, что ты идешь на поправку… Я…       — Знаешь, сейчас у меня много свободного времени, чтоб подумать обо всём, что происходило со мной. — продолжала Санса, не заметив слов брата. — И я так хотела бы вернуть те дни, когда мы всё ещё были в Винтерфелле, когда отец смотрел на вас с Роббом, когда вы тренировались, а Арья и Бран постоянно спорили о том, кто из них лучше стреляет из лука, скачет на лошади, фехтует… А теперь, когда нет ни отца, ни матери, ни Робба… Мне было очень больно возвращаться в Винтерфелл, даже зная, что я буду его хозяйкой. Хотя, какой хозяйкой? Я сменила одну тюрьму, южную, на более страшную тюрьму, которой стал родной дом…       — Санса… — Джон поежился от её безжизненного тона.       — Не обращай внимания, Джон. Кстати, можешь уже поворачиваться или тебе интересно рассматривать каменную кладку возле двери? — тихо хихикнула она, но Сноу отчего-то не поверил в искренность этого. Санса была глубоко ранена тем, что ей пришлось испытать за то время, что прошло с момента приезда короля Роберта в Винтерфелл.       Вот только решится ли она когда-нибудь поговорить об этом?       Джон был не уверен…       Да и сам Джон теперь был не совсем уверен в своей нормальности. Особенно после того дня.       Когда его братья убили его из-за жалости к Вольному народу, что он испытывал, — да и как его было не испытывать, когда эти люди ничем не отличались от них самих, кроме того, что родились по другую сторону Стены? — он был раздавлен. Но когда Красная Жрица вернула Джона к жизни, что-то в нём изменилось. Он больше не чувствовал в себе того всепоглощающего долга, что испытывал с момента принятия присяги брата Ночного Дозора. Потом ему перестала сниться Игритт, а спустя какое-то время он даже не мог чётко вспомнить черты её, некогда, любимого лица, и это его испугало. Джон даже бросился к Мелисандре, чтоб уточнить нормально ли это и женщина поспешила его уверить, что более ничего с ним произойти не должно.       «Не забывай, что ты умер, пусть и на недолгое время, а потом воскрес. Можешь считать тот день своим вторым рождением, Джон Сноу. А что касается былых привязанностей, вызванных чувствами или долгом… Ты же рождаешься чистым? Без долгов, без обетов и без чувства любви к кому-то, кроме семьи. Живи, Джон Сноу, ведь Владыка Света даровал тебе величайшую милость — вернул тебя в этот мир. Живи и найди то свое предназначение, из-за которого тебе была дарована величайшая милость.»       И Джон пытался им этим смириться. Вот только в одном Мелисандра ошиблась, — не всё привязанности умерли с ним. Джон продолжал довольно тепло относиться к мейстеру Эйемону и Сэму, к Тормунду и сиру Давосу, горевал о Роббе, отце, печалился о Сансе, Арье, Бране и Риконе. Вот только то краткое мгновение, когда распущенные рыжие, но не такие, как у Игритт, а больше похожие на огонь, локоны озарил редкий здесь луч солнца, успевший показать намного больше, чем требовалось, никак не желали покидать его сознание.       Санса Старк больше не являлась той миленькой и маленькой леди, которую он помнил по последним дням в Винтерфелле. Теперь перед ним была невероятно красивая и очень стойкая молодая женщина, которую не сломало всё то, что свалилось на неё в Королевской Гавани. И она была настолько привлекательной, что…       Об этом Джон старался не думать…       Даже оставаясь в одиночестве в покоях Лорда-командующего, хотя давно собирался их оставить, ведь она была его сестрой.       Он стал всё больше времени проводить во дворе замка, тренируясь и тренируя, но легче не становилось. Особенно после того, как ей позволили выходить наружу.       Джон позаботился о сестре, зная, что вещей у неё с собой не было, а те что были надеты на ней, пришли в негодность, отправив к ней Сэма с комплектом своей одежды. Да, она была мужской, но в сложившихся обстоятельствах было практически невозможно сохранять приличия, и Джон ждал выражения недовольства, что должна была испытать истинная Леди Санса. И был удивлен, когда его не последовало.       Момент, когда Санса появилась в галерее, Джон пропустил и обратил на неё внимание лишь тогда, когда она что-то эмоционально, и так непривычно, говорила Красной Жрице.       Его сестра удивительно гармонично смотрелась в его шерстяных чёрных штанах, заправленных в сапоги, чёрном же дуплете и теплом плаще, с перекинутой через левое плечо простой косой, в которую собрала свои длинные рыжие волосы. Джон даже на секунду пожалел, что во дворе столько мужчин, жадно и внимательно оглядывающих стройные ноги его сестры.       Он один должен был их видеть!       Черт, он опять это сделал… Он опять почувствовал ревность.       Сноу сам не заметил, как его ноги, без какой либо команды, сами понесли его к Сансе. Ему хотелось обнять её, спрятать на своей груди от всего, что ещё ждёт их впереди, но…       — Не думаю, что тебе стоит так долго стоять на холоде, Санса. — заметил Джон, тихо подходя к ней и аккуратно взяв её ладони в свои, стараясь согреть. — Твои раны ещё…       — Джон, давай мы пока не будем говорить о моих ранах, я тебя прошу. — умоляюще прошептала Санса, не глядя в его глаза. — Я не готова снова всё это вспоминать.       Джон лишь едва заметно кивнул, принимая её право на молчание и лишь чуть крепче сжал ладони сестры в своих. В который раз за последние дни ему пришла в голову мысль, что старшая дочь Лорда Эддарда Старка была рождена, чтоб стать настоящей Южной Леди, но всё же она была настолько сильной, насколько это возможно… Она была истинной Хранительницей Севера, что бы кто-то не говорил…              Миерин.       Бронну изрядно надоел Миерин!       Эти широкие набережные и узкие улочки, что практически всегда были заполнены не больше чем наполовину. Эти экзотические бордели, где трудились первоклассные шлюхи со всего Эссоса.       Хотя бордели ему надоели последними.       Ему даже надоел Тирион, что теперь был столь же серьёзен, сколько трезв. Черт, в последний раз он видел карлика пьяным на его свадьбе с птичкой Сансой!       — И долго ты будешь блюсти свой добровольный целибат? — лениво уточнил Бронн после возвращения Драконьей королевы из небольшого путешествия в Ваес Дотрак, куда увезли её всадники кхала Моро. Определенно, она расправилась с ними весьма экстравагантно, при этом не обнажив сталь, что было запрещено немногочисленными неписанными законами этого дикого народа.       — Если ты помнишь, мой друг, я всё ещё женат, а те клятвы, что мы приносили друг другу в Великой Септе, не перестали действовать даже на такого изменника, как я. — не поднимая взгляд на сидящего рядом наёмника, пробормотал Тирион. Судя по тому, насколько глубокими были складки на его большом лбу, книга ему попалась не только занимательная, но и трудная для понимания.       — Если ты помнишь, друг мой, старый евнух принёс тебе не самые приятные вести о маленькой голубке, так кажется называла Сансу твоя сестра… Даже я слышал о Рамси Болтоне и о репутации его семьи. Не думаю, что у тебя всё ещё есть жена… — парировал Бронн, но Ланнистер продолжал упорствовать.       — К тому же я — Десница королевы Дейнерис, а значит не должен быть замешан в чём-то…       — В чём-то порочном? — ухмыльнулся мужчина. — Помнится мне, что не так давно ты тоже был Десницей одного из королей, но это не мешало тебе развлекаться с…       — Не упоминай это имя. — скривился карлик и Бронн в очередной раз зарекся влюбляться, ведь это чувство не только делает слабым, но и лишает мужчину многих удовольствий.       — Хорошо. Мы не будем говорить об этом, как и о шлюхах и вине… Но есть ещё кое-что, мой друг. Этот город стал мне ненавистен и даже сладкие рты девок, что высасывали меня до дна, перестали меня радовать, а ты и твоя королева всё планируете и планируете поход на Вестерос. Так вот, я интересуюсь, долго ли мне ещё придётся скучать в этой ужасной пирамиде и ждать возвращения туда, где твой брат обещал мне не большой замок, благордную жену и землю?       Но Тирион лишь загадочно улыбнулся и промолчал.              Миерин.       Едва Варис вошёл в покои королевы, как безмолвный слуга тихо прикрыл дверь, создавая некое уединение. Старый паук знал, что Дейнерис ждёт от него новостей, но не спешил посвятить её во всё тонкости нынешней ситуации в семи королевствах. Что-то подсказывало ему, что путь, который она выбрала несколько лет назад и по которому следует с упорством неразумного ребёнка, коим она, собственно, и является, вёл не к Железному трону, а к пропасти, в которую может упасть не только она сама, но и её страна. Хотя, если она будет внимательно слушать своих приближённых и думать на несколько шагов вперёд, что-то может и получиться, пусть и не так, как он бы этого хотел.       Когда-то давно, когда и он, и Лорд Тирион заседали в Малом совете короля Джоффри, он сказал своему маленькому собеседнику правду, отвечая на вопрос, кому он служит.       Варис, без сомнения, служил только государству и его жителям!       Но его размышления были прерваны тихим покашливанием.       Таким образом, последняя Таргариен выказывала неудовольствие его молчанием.       — Кхалиси, — слегка поклонился Варис.       — Лорд Варис, я надеюсь, что новости из моего королевства меня порадуют. — едва заметно улыбнулась Дейнейрис, сверкнув фиалковыми глазами. Она умела нравиться мужчинам, и умело пользовалась своим миловидным лицом и точной фигуркой, вот только в правлении ей это не поможет, как бы она не была в этом уверена.       — Думаю, у меня найдётся несколько приятных замечаний для вас. — ещё раз склонил голову Варис и начал свой рассказ о смерти принцессы Мирцеллы, о возвышении Святого Воинства и Его Воробейшества в столице. Паук не забыл упомянуть о разногласиях королевы-регента Серсеи с этим орденом, отчего кхалиси улыбнулась и довольно потерла руки. Но ещё больше ее обрадовала смерть одного из претендентов на трон её предков, — Станниса Баратеона, что несколько месяцев назад покинул Драконий камень, отданный ему Узурпатором, оставляя замок без управления.       — А что вы скажете о Севере, Лорд Варис? Они преклонят колено добровольно или мне придётся воспользоваться помощью моих дорогих детей?       — Сейчас новому Хранителю Севера присягнули лишь Гловеры, Уайтхиллы и Карстарки. Остальные дома всё ещё стараются держать нейтралитет, но в любой момент могут примкнуть к Амберам и Ридам, что всегда были близки со Старками Винтерффельскими, и это может быть проблемой для Болтонов. Тем более, когда о последнем отпрыске Северных королей мужского пола не слышно ничего уже много лун…       — Это к лучшему… Определённо, это к лучшему… — лёгкая нотка безумия проскользнула в улыбке Дейенерис, и Варис в очередной раз подумал, правильно ли он поступает…       Вот только отступать было поздно…