И целого неба мало

      С рассветом Вэй Ин двинулся в путь. Голова у него стала огромная и пустая, звенящая от тысяч исчезнувших вместе с восходом солнца вопросов.       На скуле горело несмываемое жаркое пятно. Там остался след прикосновения губ, горячего дыхания, тихого шепота — всего вместе, вполне невинного и вместе с тем настолько постыдного, что даже уши покрывались багряным румянцем.       Это не соприкосновение тел, отстраненно думал Вэй Ин, проверяя ремни и рассеянно поглаживая темную шкуру Кошмара. Это что-то…       Как если бы души покинули тела и соединились в одно целое.       Кошмар с душераздирающим скрежетом зевнул и захлопнул огромные челюсти, поглядывая на затянутые тучами небеса. Ему не хотелось покидать теплый клубок из крыльев и гибкого белоснежного тела, в самом центре которого уютно сопели два человека.       — Мне тоже не хочется, — шепотом поделился Вэй Ин. Жар сполз даже за шиворот, будто туда углей насыпали. — Но у нас с тобой есть дело, и мы его выполним, да?       У Кошмара никаких дел не было, но он не стал протестовать. Только тряхнул головой, сбрасывая остатки сна, и тихонько рыкнул.       Отец уже должен был вернуться домой, если никакие дела его не задержали.       Дальше этой мысли Вэй Ин зайти не мог. Словно остановился на отмели, боясь сделать шаг в темные воды, где под ногами — он точно знал, — никакого дна не будет, лишь ледяной поток и знание, которое точно не принесет счастья. Можно еще пожить в мучительном неведении, прежде чем придется нырнуть с головой.       А ведь придется ему нырнуть. Ради Кошмара, чье сердце бьется теперь будто бы в его, Вэй Ина, теле; ради смутных воспоминаний о человеке, который был. Это несправедливо — забывать кого-то. Так не должно быть. Даже если человека нет, память о нем должна продолжать жить хоть в ком-то.       Перед глазами стоял Туман, оттаскивающий Лань Чжаня за край плаща, и Чудовище, готовый разорвать любого за малейшее движение в сторону Не Хуайсана. Для каждого Наездника дракон стал частью мира, жизни, тела. Но что все они на самом деле пожертвовали взамен? Почему никто не позволил оценить эту жертву? Добровольной она была или нет?       Если добровольной, то нет причин забывать. Если же недобровольной…       Холод просочился в рукава, заставляя зябко передернуть плечами. Даже если жертва была недобровольной, никто не мешал соврать. Правды ведь никто не помнит. Так зачем скрывать? Может, правда на самом деле не скрыта?       Лань Чжань поутру лишь коротко объяснил, куда лететь и каких ориентиров держаться. Сам он казался таким же, каким был в предыдущий день — капитаном Наездников, человеком сплошь прагматичным и продумывающим все наперед на десять шагов…       Вэй Ину снова вспомнился шепот — доверчивый, все эмоции на поверхности, — и замерзшая было кожа снова принялась исходить жаром. Лань Чжань отвел глаза, коротко хмыкнул и коснулся его руки.       — Ты меня совсем не слушаешь, — с укором заметил он. — Возвращайся скорее, хорошо?       Туман поднял голову, сонно моргнул и снова свернулся клубком. Похоже, хмурое утро казалось ему не слишком приятным.       Вэй Ин торопливо кивнул и помог Чан Цин взобраться в седло. Лицо Лань Чжаня неуловимо изменилось при взгляде на девушку, но он только молча отвел глаза. Вэй Ин немедленно развеселился — даже тягостные мысли отступили.       Соскользнув вниз по лапе, он по инерции пробежал несколько шагов и всем телом влетел в Лань Чжаня, едва успевшего выставить руки.       — Обещаю обнимать ее не слишком крепко, — торопливо шепнул Вэй Ин, — только чтобы не выпала.       Дурное счастье, ощущение общей тайны кружило голову. Лань Чжань плотно сжал губы, но Вэй Ин успел увидеть тень улыбки в углах рта и окончательно потерял возможность держать это свое неуправляемое счастье в узде. Широко раскинув руки, он сжал капитана в объятиях, вдохнул глубоко до головокружения и тут же вспомнил о дисциплине, смущенно отстранившись.       Тень улыбки все-таки просочилась наружу, заплясала искрами в глубине янтарных глаз.       — Лети уже, — шепнул Лань Чжань. — Иначе…       Вэй Ин торопливо кивнул и бросился обратно к дракону. Ему казалось, что он ведет себя как ребенок, но как иначе себя вести, он просто не знал. Если станет таким же серьезным, как Лань Чжань, то кому-то разве станет лучше?!       Кошмар растопырил шипастый воротник, оглянулся на своего всадника и оттолкнулся от земли, расправив крылья. Туман, разбуженный шумом, снова поднял голову и вяло вильнул хвостом.       Чан Цин не боялась высоты — должно быть, нельзя бояться того, чего не видишь и не ощущаешь. Она сидела очень прямо, крепко держась за рукояти седла. На всякий случай Вэй Ин обвязал девушку веревкой и привязал к седлу.       Он подумал вдруг о том, насколько невозможно-большим был мир до Зимы. Там они с Кошмаром могли бы лететь дни напролет, останавливаясь только на ночлег, но земля внизу не закончилась бы никогда…       Только тогда Кошмара бы не было. Зачем драконы в мире без Зимы?       Всем известно, что боги дали огнедышащих зверей для защиты и обороны. Лишь второе поколение кружит в небе. Предкам Вэй Ина и в голову бы не пришло, кем станет их потомок.       Чем выше поднимался Кошмар, тем плотнее вокруг собиралась мокрая хмарь. Клочья ледяного тумана цеплялись за шкуру дракона, искрами оседали на шерсти воротника. Стало теплее, и вместо колючего холода душил вкрадчивый, влажный.       Чан Цин пошевелилась, и Вэй Ин заметил, что пальцы ее сжаты едва не до синевы вокруг ногтей. Она изо всех сил старалась сидеть ровнее и не облокачиваться о Вэй Ина, словно внезапно застеснявшись.       — Тебе страшно? — на всякий случай спросил Вэй Ин. — Не бойся, я крепко привязал.       Девушка промолчала и лишь после томительной паузы качнула головой.       — Мой учитель… может быть жив?       Тихий голос почти скрывался за воем ветра, и Вэй Ину пришлось наклониться вперед, касаясь подбородком ее плеча.       — Я хотел бы соврать, — тяжело пробормотал Вэй Ин. — Я могу соврать, но ты ведь не поверишь?.. Я не знаю. Может, боги и уберегли его. А может, нет. Нам остается только гадать и верить.       Невесомо вздохнув, Чан Цин опустила голову. Крошечное облачко морозного пара ветер сорвал с ее губ и утащил куда-то назад, в туман.       — Мне страшно думать об этом. Я жила надеждой так долго, что этой надежды совсем не осталось.       — В клане Цзян тебе не придется бояться. Никто не обидит тебя, — пробормотал Вэй Ин. С клана ведь действительно не убудет за лишнюю чашку риса, а умения девушки наверняка окажутся полезными. — Ты сможешь остаться.       — Спасибо, — Чан Цин обернулась через плечо. На ресницах ее застыли ледяные искры. — Я останусь, только… Если вы проиграете, то я все равно умру, а если выиграете, то учитель не сможет увидеть этого. Тогда зачем я вообще живу?       Вэй Ин упрямо тряхнул головой.       — Разве жизнь сама по себе — не счастье?       — У нас с тобой слишком разные жизни, — с холодом в голосе отозвалась Чан Цин и замолчала.       Порыжевшие поля далеко внизу понемногу сменялись крошечными зеркалами прудов. Кошмар летел медленно и осторожно, но размах его крыльев позволял оставлять позади огромные расстояния даже без спешки. Вэй Ин вспомнил, как летел вместе с отцом на совсем еще маленьком Кошмаре, полный воодушевления и надежд.       Все стало слишком сложным и каким-то колючим, с трудом умещающимся внутри. Наверное, это и называется повзрослеть.       Завидев неровный квадрат клановых стен, Вэй Ин невольно подался вперед и затаил дыхание. Он так долго не видел маму и шицзе…       Шальная мысль, осколком бродившая в голове, вдруг зацепилась и царапнула так больно, что Вэй Ин даже съежился. Брак! Он совсем забыл про брак шицзе и этой ходячей шкатулки для украшений, у которого даже дракон зовется Золотой Нефрит!       Надо бы узнать у Яньли, согласна ли она на этот брак. Потому что если на самом деле хочет она совсем другого, то Вэй Ин поищет свои пути решения проблемы.       Ощутив движение за спиной, отмерла и Чан Цин.       — Держись крепче, — Вэй Ин вцепился в рукояти поверх ее рук и плавно нажал, подавая сигнал Кошмару. Он мог бы обойтись и мысленным приказом, но пока единение разумов оставалось штукой загадочной и непознаваемой, и ему требовалось осязаемое подтверждение.       Кошмар плавно снизился, лоскутки полей и лугов замелькали с поразительной скоростью. Не достигнув стены, он тяжело приземлился на землю и пробежал несколько шагов, взрыхляя когтями влажную почву.       Вдалеке заревел Беглец. Кошмар пригнул голову и ответил не менее оглушительным ревом.       Чан Цин вздрогнула всем телом, прислушиваясь к драконьей перекличке.       — Я не боюсь, — пробормотала она упрямо. — Просто… громко очень.       Остановившись, Кошмар распластал крылья и передернулся всем телом, намекая всадникам слезать. Несколько перелетов подряд наверняка его утомили.       Вэй Ин сполз вниз — одеревеневшее тело слушалось с трудом, потом помог спуститься девушке и глубоко втянул влажный воздух.       Навстречу уже бежали слуги. Матери и сестре такое было не по чину, но в воротах мелькнуло ярко-фиолетовое пятно; Цзян Яньли точно не усидела бы дома, завидев в небе силуэт дракона.       — Комнату приготовьте, — отрывисто бросил Вэй Ин, передавая девушку слугам с рук на руки. — Отдохни, а вечером я тебя со всеми познакомлю, хорошо?       Он чуть запнулся, но не стал договаривать то, что крутилось на языке.       Гостья, но не невеста. Сейчас ему важнее увидеть близких и с отцом поговорить наедине. Раз уж Беглец здесь, то и Цзян Фэнмянь тоже.       Отправив Чан Цин в дом, он мгновенно забыл о ней и принялся расстегивать ремни, снимая седло. Подросший Кошмар на слуг скалился в открытую и признавать их не желал, а подвергать опасности людей Вэй Ин не хотел: дракон ведь и вправду улетел отсюда нескладным подростком и никого не запомнил.       Драконы вообще никого не помнят, подумалось ему. Кроме своих хозяев, других драконов и их хозяев. Будто совсем отдельный народ.       Вся лихорадочная спешка схлынула, оставив после себя едва уловимую дрожь в пальцах. Медленно расседлав Кошмара, Вэй Ин повел его отдыхать и едва заставил себя все-таки пойти в дом.       Ему нужны были ответы, но вопросов оказалось так много, что неясно было, с чего начать. Он хотел правды, но боялся ее услышать.       Кое-как справившись с волнением, Вэй Ин напоследок погладил шею Кошмара и прижался к ней щекой.       — Я должен хотя бы ради тебя узнать, — пробормотал он. — И ради него, даже если совсем не помню.       Яньли с порога бросилась обниматься. Она улыбалась сквозь слезы и все трогала его колючие виски, обветрившуюся кожу на лице и повторяла, что Вэй Ин совсем изменился, не узнать. Он и вправду вытянулся вверх и стал крепче, но слова сестры ужасно его смутили. Казалось, что-то важное снова ускользнуло: кусочек времени, проведенный по отдельности, уже изменил их обоих.       — Отец… здесь? — выдавил Вэй Ин. Этот вопрос был глупым, но ему нужно было хоть как-то перейти на важную тему. Яньли посмотрела на него немного странно, но только кивнула.       — Он у себя.       — Я поговорю с ним, а потом мы поговорим про твой брак, — с легкой угрозой в голосе предупредил Вэй Ин, отчаянно надеясь, что так и будет. — Откуда внезапная любовь к этому…       Яньли закусила губу, но глаза не отвела. На щеках ее появился едва заметный румянец, и Вэй Ин осекся.       — Погоди, — с запинкой пробормотал он и даже пониже наклонился, рассматривая порозовевшую кожу. — Он что же, тебе нравится? По-настоящему? Как это? Вы вообще виделись?       — Два раза, — призналась Яньли. — Он немного высокомерный, но я была готова к такому.       — Высокомерный! — Вэй Ин закатил глаза к потолку. — У нас два дракона, шицзе! Он может засунуть свое высокомерие куда подальше!       — Тише! — шикнула Яньли, но глаза искрились насмешкой. — Будь чуточку почтительнее. И разве не ты привез девушку?       — Это просто девушка, — буркнул Вэй Ин. — Я ее спас, ей некуда идти. Это не моя невеста, не надо ничего придумывать.       — Может, и так, — согласилась Яньли и опустила голову, теребя в пальцах поясную подвеску. — Среди Наездников совсем нет девушек, но среди учениц и слуг они наверняка есть. Да и в каждом клане достаточно дочерей… Неужели никто из них не смог привлечь твое внимание?       — Никто, — Вэй Ин кивнул со всей серьезностью. — Я пойду поговорю с отцом, а потом вернусь к тебе.       — Не забудь заглянуть к маме до ужина, — напомнила Яньли и вздохнула. Лицо ее вдруг стало немного печальным. — Ты ведь не станешь от меня ничего скрывать, правда? Тебя так долго не было, и я боялась…       — Боялась, что мы чужими станем, — дополнил Вэй Ин и улыбнулся так солнечно, что скулы заныли. — Шицзе, это ведь я. Я никогда не стану от тебя ничего скрывать.       Внутри что-то съежилось будто от холода.       Если правда окажется слишком болезненной, то стоит ли ее рассказывать?       Что бы ни сказал ему отец, это дела давно минувшие. Даже если они очень важны, Вэй Ин не имеет права позабыть про свое настоящее: про свадьбу Яньли, про ее чувства — откуда только взялось? — про отца и нездоровье матери…       Про Кошмара и Лань Чжаня.       Наказав сестре не пугать гостью раньше времени, Вэй Ин поспешил к отцу, предчувствуя недобрый и трудный разговор.       Он любил Цзян Фэнмяня и как родителя, и как воспитателя, и как человека, на которого равнялся всю свою жизнь. Ощущение, что под праведной и непробиваемой оболочкой могли прятаться грязные тайны, казалось неправильным и невыносимым.       У дверей Вэй Ин ненадолго замешкался, не решаясь нарушить уединение отца. С каждым шагом решимость его таяла, а во рту скапливался горький привкус грядущей боли, от которой не будет спасения. Он даже смог бы отказаться — наверняка смог бы, только внутри что-то безвозвратно сломалось, а на изнанке век остался призрачный силуэт человека, которого больше нет.       Не ради себя, а ради них всех. Всех тех, кто души отдал за возможность выжить для своих родителей, братьев и сестер, кланы и все человечество.       — Долго будешь мяться на пороге? — осведомился Цзян Фэнмянь, приоткрыв дверь. Он выглядел усталым, но вполне довольным жизнью. — Ну, что стоишь?       Вэй Ин шагнул в комнату, неосознанно держась немного дальше от отца. Он сам заметил это лишь тогда, когда плечом коснулся стены.       Цзян Фэнмянь заметил тоже. Нахмурился, складка между бровей стала глубже, а в глазах появилась легкая настороженность.       — Слышал, что ты прилетел не один, — неторопливо заговорил он, кивком предлагая Вэй Ину сесть.       С самого своего появления в доме Цзян Вэй Ин любил эту комнату больше остальных, потому что именно здесь отчетливо ощущалась инаковость Цзян Фэнмяня. На стенах теснились потрепанные карты с полустертыми отметинами на месте деревень, давно уничтоженных льдом, с полок едва не падали странные камни и куски металла, а в углу на стойке поблескивало оружие, к которому маленького Вэй Ина никогда не подпускали.       Время тут как будто не текло.       — Она гостья, — после долгой паузы отозвался Вэй Ин и тихонько вздохнул. Внутри теснилось так много вопросов, что память уже почти стерла спасение Чан Цин как что-то неважное, но родных, казалось, только она и интересует. — Не мог же я бросить ее…       — А среди драконов такой юной госпоже не место, — согласился Цзян Фэнмянь. Он обошел длинный стол и устроился напротив Вэй Ина, как устраивался каждый раз во время их нечастых разговоров. — А теперь расскажи, что за беда приключилась и почему у тебя в глазах тоска.       Вэй Ин сгорбился и сунул ноги под лавку, зацепившись носком сапога за ножку. Всего пара слов, и восстановленное было доброжелательное доверие снова рассыплется, а в комнате станет так холодно, словно Зима добралась и до их маленькой семьи.       — Вэй Ин?       — Драконы, — наконец произнес Вэй Ин и поднял голову. Он знал — чувствовал, — каким растерянным и заранее недоверчивым стал его взгляд. — Прошу, ответь мне честно. Откуда на самом деле берутся драконы?       — Откуда же мне знать? — спокойно отозвался Цзян Фэнмянь. — Их даруют боги, не люди. Я могу рассказать лишь то, что знаю сам, а знаю я немного.       Он был готов к вопросу, и теперь Вэй Ин со всей беспощадной очевидностью понял, что и здесь правды не найдет. Видимо, скрытая тайна казалась отцу намного, намного важнее, чем восстановление справедливости.       — Имеет ли к ним отношение Цзян Чэн?       В прошлый раз имя оказалось ударом, но ударом случайным. Теперь же Вэй Ин ударил снова, осознанно пытаясь причинить боль.       Отец только прикрыл глаза и отрешенно покачал головой.       — Я просил не упоминать это имя, — с упреком заметил он. — Придет время, и я передам это знание, но пока еще рано.       — Почему? — ровным голосом спросил Вэй Ин и с силой разжал пальцы, судорогой сжатые в кулак. — Скажи, чем клан отплатил за дракона? Боги ведь не бывают милостивы, иначе не допустили бы ни Зимы, ни уничтожения. Раз уж им на людей все равно, то право на жизнь наши предки выкупили. Так какую цену заплатил ты, отец? Какую цену придется платить нам?       Цзян Фэнмянь пошевелился и посмотрел на Вэй Ина с тягостным недовольством.       — Боги — не торговки на базаре.       — Ты врешь, — тихо проговорил Вэй Ин и упрямо наклонил голову. Смотреть в спокойные, усталые и будто безразличные глаза отца он не мог. — Я помню его, я знаю, что все не так просто. Почему ты не можешь быть честным?       — Вэй Ин, — после крохотной, едва заметной паузы заговорил Цзян Фэнмянь. Он сплел пальцы в замок, уложил руки на стол и уперся в них взглядом. — Я ни разу не врал тебе и всегда считал своим сыном. Но теперь ты изменился. В чем причина, Вэй Ин? Неужели клан Лань превратил тебя в подозрительного и непокорного? Кого мне винить?       — О чем ты говоришь? — переспросил Вэй Ин и наконец поднял голову. — Разве желание узнать правду — преступно? Преступна ложь, отец, ты сам учил меня этому!..       — Вэй Ин…       — Ты ведь снова мне врешь! — сорвался Вэй Ин и вскочил на ноги. — Никто не настраивал меня против клана, если тебя это волнует. Но я не слепой, пусть и не помню подробностей, и я не так глуп, как ты думаешь! Я помню Цзян Чэна, я помню его голос, ты не можешь говорить, что я выдумал его, это нечестно! Он был, и я должен докопаться до правды, даже если у тебя не хватает на это смелости!       — Вэй Ин! — Цзян Фэнмянь поднялся с места и тяжело оперся на стол. Лицо его побагровело, а губы мелко дрожали. Вэй Ин осекся — таким разбитым и будто бы испуганным он отца еще не видел, и душная ярость мигом растворилась под ледяными волнами страха.       Не договорив, Цзян Фэнмянь осекся и вяло махнул рукой.       — Уходи, — пробормотал он и провел по лицу пальцами, словно паутину снимая. — Я… Иди к себе.       Снова попытавшись разжать кулаки, Вэй Ин ощутил тепло и жжение — ногти насквозь пробили кожу на ладонях, а лунки уже наполнились кровью.       — Я все равно узнаю, — устало пообещал он. Первая алая капелька скользнула по запястью и кляксой расплылась на полу. — Скажи, твоя тайна стоит всего этого?       Не дожидаясь ответа, Вэй Ин коротко поклонился и зашагал к двери, ощущая колкий взгляд между лопаток. Стоило бы обернуться, но он знал — взгляд отца мгновенно увильнет, упрется в стену или скроется под потемневшими веками, чтобы не выдать истинных чувств.       — Вэй Ин.       Голос отца прозвучал совсем тихо, но в спину ударил с оглушительной силой. Вэй Ин даже сбился с шага и невольно замер, ощущая в произнесенном имени настоящую, неподдельную боль.       Эту боль Цзян Фэнмянь спрятать не смог.       — Что бы мы не совершили, какой бы выбор не сделали… мы несем на своих плечах вину, и ответственность, и память, и будем нести до самой смерти. Но это только наше решение, только наше. И никакого выбора на самом деле у нас не было.       — Выбор всегда есть, — процедил Вэй Ин. Вторая капля крови скатилась по пальцам и упала рядом с сапогом. — Просто вы не решились его искать. И каким бы твой секрет ни был страшным, его знает кое-кто еще. Драконов ведь было трое, а теперь еще больше. Я найду того, кто откроет мне правду.