Ёлка с запахом лаванды

      Я слышала, как наверху Джордж шлёпает мокрыми ступнями, закрывает скрипучую (надо бы смазать) дверь в свою комнату и шлёпает уже там. Часы пробили полночь минут сорок назад. В гостиной остались только я и Череп, но он не появлялся после с полуночи, получается я была одна.       Я сидела на диване скрестив ноги, на которых лежала книга "Призрак Оперы" — подарок Локвуда — и изучала шахматы, которые он расставил на почётной полке рядом с рабочим столом. Выгодное место — клиент точно зацепится за них взглядом. Изучая элегантные углы фигур, я вспоминала тот разговор после Орфея, засохшую лаванду на подоконнике, пустое место на кладбище. Та лавандовая гирлянда словно напомнила ему обо всём, что он пытался забыть хотя бы на время.       Я опустила взгляд на книгу, которая переливалась металлическим тиснением в искрящимся свете гирлянд. С обложки на меня смотрел мужчина, чьё лицо закрывала странная, неполная маска. Локвуд сказал, что эта книга интересна с "профессиональной точки зрения". Заманчиво.       — Я думал, ты уже ушла.       Локвуд стоял в дверном проёме кухни с чаем в руках. Даже сейчас, в слегка помятой рубашке и с растрёпанными волосами, он выглядел торжественно. По-джентельменски, если позволите.       — Я тоже так думала.       Локвуд легко улыбнулся и сел в своё кресло в нескольких шагах от меня. Он медленно оглядел всю комнату: стол, с остатками былого пира, ёлку, которая буквально нависала над ним, освещая странным светом, пробежал взглядом по шкафам и остановился на шахматах.       — Теперь мы выглядим серьёзным агенством, — усмехнулся он. — Шахматы на полке придают некую официальность.       Я слабо улыбнулась, изучая костюм героя на обложке книги. В доме стояла жуткая тишина. О жизни напоминало только тиканье часов где-то далеко внизу.       — Люси, — я посмотрела на Локвуда. В его глазах угадывалась тревога. — Что случилось?       Что я ему скажу? Что боюсь его потерять? Боюсь, что когда-нибудь он станет таким же, как дедушка на базаре?       — То, что ты нашла эти шахматы — настоящее рождественское чудо, — его улыбка стала успокаивающей.       — Локвуд, я… Не в этом дело.       — Но в чём, Люси? — периферическим зрением я заметила, как он слегка наклонился вперёд. Словно я наблюдаю за призраком. — Я давно это заметил. Ты чего-то боишься, хотя это странно для нашей профессии, верно?       Он усмехнулся, но вскоре, заметив, что попытка разрядить обстановку с треском провалилась, вновь вернулся к прежней серьёзности.       А я не могла подобрать слов. В моей голове случился какой-то конец света и мысли в ужасе бежали куда подальше, а ловить их было очень тяжело. Но надо собраться! Посмотреть в глаза моему самому ужасному страху! Вдруг в хаос мыслей ворвался скрипучий голос призрака:       — Ну и чё застыла? Давай, тебе же лучше будет.       Я уже почти повернулась к Черепу, собираясь ответить что-нибудь резкое, но справедливое, но во время передумала.       — Если ты сейчас превратишься в рыбу лучше не будет, но и хуже, если ты ему расскажешь эту накрученную слабым подростковым мозгом пургу, не станет, поверь моему опыту. Хоть чуть-чуть тебя этот идиотский страх отпустит.       И я посмотрела на Локвуда. Руки на коленях сцеплены в замок до того сильно, что костяшки пальцев побелели. Мне показалось это всё таким страшно неправильным, что я чуть не отпрянула, но вновь услышала в голове неожиданно приятный голос:       — Соберись, тряпка! Соберись и вывали на него всё это! Вместе дерьмо разгребать веселее.       Касаемо дерьма я могла бы поспорить, но не стала и решила воспользоваться первым советом.       — Я боюсь за тебя.       — Что? — Локвуд слегка оторопел и ещё сильнее сжал руки.       — Да, и боюсь больше, чем за себя. Потому что ты мне дорог. Дорог, как никто другой. Я боюсь, что ты перестанешь быть… перестанешь быть Локвудом. Потому что я люблю тебя таким.       Тишина поглотила нас, в ушах звенело, словно в один миг разбились тысячи зеркал. Я смотрела на Локвуда, а сердце билось в груди, словно я только что пробежала марафон. Локвуд тоже смотрел мне в глаза, но по его лицу невозможно было ничего прочитать.       — Я тоже люблю тебя, Люси, — наконец сказал он и улыбнулся.       Мы смотрели друг на друга, как завороженные. Вокруг нас уже не было ни комнаты, ни дома, мы были где-то невероятно далеко от Лондона. Только вдвоём. Я и Локвуд.       — Победа! — Череп вскричал так, что я чуть ли не подпрыгнула. — Наконец-то! Двое слабоумных сказали друг другу самую очевидную вещь! Чёрт, какое дрянное чувство, эта ваша любовь! Предлагаю выпить и отпраздновать!       — Череп! — вскрикнула я и вдруг рассмеялась. Да и Локвуд уже не мог удержаться, хоть и не слышал слов чёртового сводника. И наш смех был настоящим и невероятно искренним. Как и всё, что будет дальше. Настоящим и искренним.