***
На следующий день после их глупого разговора, сопровождавшего возведение некой крепости, Луи чисто случайно узнал то, что уже давно пытался выяснить. И как-то так понял, что да, конечно, такое следует знать о людях, с которыми общаешься, но с другой стороны... Сможет ли он теперь вести себя столь же непринуждённо с ним? С Гарри. Луи попросту подслушал - вовсе не специально - разговор матери с, как ему показалось, сестрой. Голубоглазый мальчик в нетерпении вертелся в гостиной, выжидая момента, когда мать уедет на какой-то там корпоратив. Вроде бы той фирме, где работала женщина, исполнялось не то десять, не то пятнадцать лет. Честно? Луи плевать. Лишь бы поскорее ушла и дала ему возможность смыться к Гарри; кудрявый друг ещё вчера обещал, что сегодня Энн будет делать что-то и хочет, чтобы Луи, неосознанно пока даже для себя самого уже прикипевший к матери и сыну по соседству, присоединился к ним. И Томлинсон вовсе не собирался из-за своей нерадивой мамаши пропускать приятный вечер. Если уж на то пошло, то он даже добросовестно сделал домашнее задание по биологии, чтобы если мать вдруг захочет его этим упрекнуть, он просто показал бы всё Мэри-Роуз, а той пришлось бы отступить, ворча что-то себе под нос. И как она ещё не задохнулась, когда, слетая с кожи, мириады частичек пудры вместе с порцией вдыхаемого воздуха забивали ей ноздри, раздражая слизистую? В общем-то, как-то получилось, что бездомный кот, запущенный Луи в дом с одной-единственной целью - досадить матери, - вдруг выхватил из его расслабленных пальцев мелкую игрушку с колокольчиком на конце и понёсся прямо туда, где мать обычно разговарила по телефону. И мальчику было совершенно плевать на это маленькое происшествие, если бы не одно "но". Эту игрушку он пообещал принести Гарри. Он так восторженно рассказывал младшему мальчику о том, что она просто улётно будет смотреться на верхушке их крепости. Поэтому-то Луи тут же вскочил и побежал за несчастным животным, нагоняя его прямо у той стены, за которой сейчас сидела мать. У невероятно тонкой стены. Стоило только отобрать злосчастную игрушку у кота, как тот, недовольно мяукнув, вразвалочку пошёл прочь, гордо подняв хвост. В другой раз его бы вряд ли заинтересовала беседа матери - даже если она болтала с сестрой, - но в этот раз он попросту не мог прослушать такое. Потому что речь шла, в какой-то степени, о Гарри. О его болезни. Почему-то слишком много всего вдруг стало связано с Гарри. Но плохо ли это? Нет. И даже не обсуждается. - ...а этот негодник просто взял и... - судя по всему, сестра как-то перебила мать; она всегда, пусть и еле ощутимо, пусть лишь хоть тогда, когда жила с ними вместе, но всё же защищала брата от нападок матери. - Мне плевать, что эта гадость не передаётся воздушно-капельным путём. - Голос женщины постоянно изменялся - повышался. - Что скажут остальные, в конце концов когда увидят Луиса в компании с этим задохликом? Моя репутация слишком важна, пойми же ты это!.. Во-первых, Луи нахмурился, услышав этот вариант произношения своего имени: он его раздражал. Но во-вторых... Ему не понравилось то, как эта женщина назвала Гарри. Чудесного, милого Гарри, к которому только потянись - рискуешь быть погребён заживо под светом и жизнью, исходившими от него. Но возмутиться толком Луи не дали: - Слышать ничего не хочу! Мой сын, даже если он настолько тупой, не должен быть замечен со всяким неподобающими личности! Луи чувствовал, как злость закипает у него в крови, распространяя жар по телу. И он бы уже давно вскочил и закричал на маму, говоря, что она просто не общалась с этими людьми и не знает - раз познакомился с ними поближе, уже никому не удастся убедить тебя не разговаривать с ними, не заботясь о такой мелочи, как ответные крики и даже оплеухи от матери. Но его останавливало любопытство. Была какая-то его часть, которая протестовала против того, чтобы узнавать подобные важные новости таким образом. Однако было ещё кое-что. Пусть ещё и не до конца сблизившись с Гарри - несмотря ни на что, они могли называться друзьями всё же с натяжкой, - Луи уже понимал: он не сможет спросить у мальчика о том, почему же его все так избегают, шарахаются, словно от прокажённого. Если верить словам матери, Гарри болен. Но разве люди не стремятся помочь тем, кто болен? Луи никогда раньше не видел, чтобы больному давали умирать. А умрёт ли от этого Гарри? И почему его мама просто не может отвести его в больницу? Ответила ему, сама о том не подозревая, Мэри-Роуз. - Да у него же СПИД, Шарлотта! - её голос чуть сорвался на имени старшей дочери, но потом, видимо, выслушав нечто резкое от неё, мать разразилась новыми криками. - Откуда я могу знать, как заразился этот поганец? И слышать ничего не хочу о том, что эта зараза якобы не передаётся по возд... Не перебивай меня! Луи действительно вздрогнул от громкости голоса матери, но, к его счастью, рядом не было никого, кто мог бы обратить на мальчика внимания. Впрочем, так всегда было. Ему больше невмоготу было всё это слушать, тем более он уже всё узнал. Но когда Луи стал отходить дальше от болтающей по телефону матери, он невольно услышал ещё одну резкую реплику женщины: - Я не хочу в том случае, если Луи заразится, лечить его, тратя на это время и деньги, коими можно было бы распорядиться с большей выгодой, да ещё и терпеть шёпот за спиной. Луи уже давно привык к такому. И каждый раз корил самого себя, когда, в очередной раз услышав подобное, чувствовал, как что-то словно сжимается внутри.***
Когда Луи наконец-то смог выбраться из дома, было уже шесть часов вечера. Он боялся того, что Гарри и Энн будто бы решили, что сможет просто взять и не прийти. Не то чтобы Луи был отважен - или безрассуден - настолько, что совсем не боялся СПИДа. Просто его посетила, как ему самому показалось, отличнейшая мысль. Он просто поможет Гарри найти лекарство. А потом, когда мальчик сможет общаться со всеми, с кем только пожелает, с ним наверняка все захотят подружиться. А Луи останется его лучшим другом. И не даст всяким пустоголовым деткам с кучей предрассудков переманить Гарри на свою сторону: хулиганства и постоянных разочарований своей матери. Потому что хоть и сам Томлинсон поступал так, но чего уж он бы точно не допустил, так это того, чтобы Стайлс стал причиной беспокойств Энн. (Как будто сейчас её сердце не болело за её ребёнка.) В дом его впустила Энн, тут же успокоив мальчика, что он пришёл как раз вовремя. Луи подозревал, что она солгала: Гарри почти что клевал носом, но при звуке голоса Луи быстро встрепенулся. Сюрпризом Энн оказался ужин. Который Луи ни за что бы не смог назвать обычным по той простой причине, что у каждого своё мнение об обычном ужине. Томлинсон привык к холодным фразам и взглядам, к тому, что его в любой момент могли отругать за то, что он ест не всё, что лежит у него в тарелке, но зато тянется за фруктами и постоянно наливает себе попить. Гарри и Энн постоянно шутили, позволяли себе пару раз кинуть в рот другому ягоду - а когда ещё тренироваться? - и никто никого не заставлял вычищать тарелку. Когда они расправились со вторым блюдом, Гарри выжидательно посмотрел на мать, тем самым заработав недоумённый взгляд Луи. - А где десерт? Энн приложила руку ко лбу, закусив нижнюю губу и как-то странно глядя на мальчика. Луи не доводилось раньше видеть у кого-то такой же, но что-то, наверное, интуиция, подсказало ему - она извиняется. - Тут такое дело... У нас мороженое закончилось. Луи видел, как Гарри старается выглядеть не слишком разочарованным. А потом его лицо вдруг посветлело, и мальчик предложил: - А давай сделаем французские тосты? Те самые, с бананом? Энн улыбнулась и побежала в сторону кухни, крикнув мальчикам: "Догоняйте!" Луи, ещё не до конца привыкнув к такому отношению матери к сыну, на пару секунд застыл, тем самым дав фору Гарри. Он наконец опомнился и побежал вслед за... другом. Пора признать это. Когда он пришёл на кухню, Энн уже аккуратно прорезала в тостах "кармашки", а Гарри осторожно вымазывал их изнутри шоколадной пастой. Луи с неким восторгом увидел название на банке среднего размера - "Nutella". Не то чтобы Луи не ел её раньше - доводилось пару раз, когда они с матерью, скрепя сердце, отправлялись навестить её мать, бабушку Луи, которая любила мальчика; она скончалась, когда внуку было около пяти лет. Мэри-Роуз никогда её не покупала, аргументируя это тем, что она должна следить за фигурой, а потому в доме не следует держать сладости и мучное. (Она всегда ругалась, когда, всё же сама меняя простыни, её пальцы буквально прилипали к растаявшему шоколаду и просыпавшимся карамелькам, а затем морщилась: в ладони впивались давно засохшие крошки.) - Лу, дорогой, не стой столбом, - быстро, но ласково бросила через плечо Энн. - Я думаю, что ты справишься с тем, чтобы нарезать бананы на тонкие ломтики? Голубоглазый мальчик кивнул, позже спохватившись, что женщина не могла этого увидеть. Ну, у неё же не было глаз на затылке, в самом-то деле. - Да, конечно, - ответил он, усаживаясь рядом с Гарри. - Нарежь их потолще, - тут же раздался торопливый шёпот со стороны Гарри; Луи лишь улыбнулся и уже открыл было рот, чтобы прошептать "Да", но тут вмешалась Энн: - Не думай, будто я не слышала тебя, Гарольд, - усмехнулась она, поворачиваясь к мальчикам и в шутку грозя сыну тостом. Гарри высунул язык, отбирая у неё хлеб. Луи смотрел на них, чувствуя, как по лицу самовольно расползается улыбка. Не усмешка, ухмылка, оскал; это была действительно искренняя и добрая улыбка. Голубоглазый мальчик заметил ещё и это: с самого первого дня общения с Гарри она появляется у него на лице всё чаще. Луи засмотрелся - и, что уж говорить, замечтался, как у него всё это тоже могло бы быть - слишком сильно и не заметил, как нож скользнул в его липких от немного раздавленной банановой мякоти пальцах. Маленький порез на указательном пальце, ничего страшного. Так что Луи просто продолжил своё дело, без задней мысли сунув на пару секунд пораненный палец в рот. - Что случилось, Лу? - мальчик даже вздрогнул, услышав произнесённое с заботой и беспокойством своё новое ласковое прозвище. - А, это ничего, пустяк, - отмахнулся Луи, думая, что палец надо бы, пожалуй, вытереть обо что-то, прежде чем снова приступить к нарезке фруктов. - Дай я посмотрю? - несмотря на слегка неуверенный тон, Энн решительно взяла Луи за руку.***
Домой Луи вернулся поздно, но волновался он в тот вечер лишь об одном: как бы дверь не хлопнула и не разбудила мать; он видел её машину около дома. И совершенно не волновался о том, что мать уже знала об его отсутствии. Мэри-Роуз никогда не заходила проверить, лёг ли он уже или же ещё сидит... с игрушками или книгой, или чем он там интересуется. Уже лёжа в постели, он вспомнил свой разговор с Гарри, когда все уже расправились с совместно приготовленными тостами, а Энн ушла мыть посуду, заверив мальчиков, что ей не понадобится их помощь. - Ты уверен, что вы попробовали все-все лекарства? - Ну... ну да. - Звучит так, словно ты сомневаешься. - Я... Ладно, я не уверен. - У меня по биологии раньше были только самые высокие оценки. - Что ты предлагаешь? - Я тебя вылечу, Гарри, вот увидишь. Возможно, стоило бы уже сейчас начать придумывать что-то? Но Луи просто провалился в спокойный глубокий сон.