любовь — это поступки, это выбор, который ты делаешь каждый день: от того, как ты смотришь на него, до того, что ты ему говоришь, как относишься к нему, до того, сколько времени ты решишь проводить с ним
Сону ненавидел слухи. Да, конечно, все мы как бы не без изъяна; он тоже любил посплетничать с Чонвоном и Хисыном о ком-нибудь, кто был интересен, но омега не любил распространяться об этом шире их узкого круга лиц. Возможно, Сону не относился бы к феномену массового распространения сплетен так резко негативно, если бы сам не являлся их объектом потому, что был приближен к Рики, который являлся довольно популярной персоной в пределах их школы (да и за её стенами тоже), а вторая половинка, друзья или враги «популярных крутышек» школы становятся второй темой для обсуждений, как известно. Слухи всегда ходят, и в случае их с Рики дуэта было бесконечное множество: одни говорили, что эти двое — пара, которая просто ненавидит друг друга на публике, чтобы не раскрываться; это было самым простым вариантом. Вторые убеждали, что Сону с Рики на самом деле питают друг ко другу неприязнь, но не настолько сильную, чтобы поубивать друг друга и попытаться чужое сердце с корнем вырвать, а такую, которую можно выплеснуть наедине, жарко уединившись в постели. Третьи же были уверены, что когда-то Сону с Рики переспали, и омега «залетел», но альфа отказался от ответственности и отправил его на аборт, поэтому теперь они враждуют и вообще на дух друг друга не переносят. И третьи-то были наиболее приближены к правде, что самое забавное; в мысли об аборте только всё-таки немного ошибались. Когда Сону только недавно исполнялось шестнадцать, он был шокирован, когда врач диагностировал беременность вместо гастрита или чего-нибудь там ещё. Сону вместе с матерью чуть в обморок не упали на той самой злосчастной кушетке в светлом кабинете, пропахшем медицинским спиртом, но смогли удержаться, да и не стоит подробно рассказывать о том, какая реакция была у всех, кто как либо мог быть причастен к жизни будущего ребёнка. Малыша было решено оставить, ведь Сону панически боялся введения в своё нутро какой-то иглы, и «лучше я рожу», чем терпеть это, как бы ни звучало странно. Кроме того, Сону просто не мог на это решиться — внутри ведь был теперь не просто сгусток клеток, от которого на первых порах была бы не проблема избавиться, а уже некое формирование… Человека? Тогда обе семьи переживали сложный период. Семья Ким была в полнейшем ауте от того, что их примерный сыночек забеременел, но незамедлительно определила, сколько денег нужно будет откладывать на будущего ребёнка, Сону же приходилось бороться с ежедневной утренней тошнотой и приходить в школу в огромном свитере, с лихвой закрывающим живот, с позеленевшим лицом, преследующей его тошнотой и кружащейся головой (Чонвон был готов ловить друга в любой момент). Семья Нишимура занималась примерно тем же самым, только, в отличие от родителей Сону, родственники Рики устраивали тринадцатилетнему мальчишке ежедневные выговоры, потому что никто никогда не учил его так много пиздеть. В общем, накликали беду на свою голову опрометчивостью и неосторожностью. В одно мгновение пришлось повзрослеть на добрый десяток лет, если не больше, и отказаться от мечтаний и перспектив на будущее в пользу настоящей жизни. Сону ненавидел распускающих слухи. Каждый раз, когда третью версию вражды Сону и Рики начинали форсить, а порой и к нему самому подходили, — да, были такие, кто имел наглость — с прямым вопросом не в бровь, а в глаз, кровь Сону холодела, ведь это заставляло возвращаться в тот роковой день, переломный момент, когда Сону оправился от практически болевого шока, и ему, семнадцатилетнему, дали в руки крохотное тело новорождённого малыша, тихо сопящего в коконе из одеял. Глаза Сону расширились от внезапно накрывшей его паники, кипящим ужасом бурлящей в венах, пока он рассматривал личико сына и его маленькие блестящие глаза. Голова казалась тяжёлой, когда Сону поднял взгляд на Рики, которому разрешили зайти в палату после того, как выпроводили на середине процесса. На лице юного альфы не было ни единой эмоции, кроме сурового принятия происходящего. — Рики, — пробормотал Сону в ужасе, с головой утопая в тревоге. — Что мы теперь будем делать с этим? Рики промолчал.｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ
Если задуматься, у каждого обмана есть своя увлекательная история — как и у любого человека. Не важно, насколько скучной он сам считает свою жизнь. Сону считает себя человеком интересным, пусть и с немного тяжёлым бэкграундом. Сону очень любит своих людей. Когда Сону с близкими ему людьми, он не чувствует себя опустошённым и непонятым; с Чонвоном, Хисыном и Юко такого никогда не бывает. Но с Рики Сону чувствует себя так, будто он сбрасывается до заводских настроек — не знает, что делать или говорить, не научен чему бы то ни было вообще. Никогда не знаешь, каким будет его следующее слово, действие. Иногда кажется, будто его жизнь — миссия в какой-то игре, а Рики был подослан к нему, сгенерирован, чтобы привести Сону к тому, кто он есть сейчас.｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ
День без школьной формы был организован спустя четыре года обещаний, когда президент школы решил, наконец, вспомнить про то, что он зарекался выполнять в своей предвыборной программе. Сону не был в особом восторге от такой идеи, честно говоря, ему вряд ли было не всё равно. Утром главной задачей было не пересраться с Рики, дома у которого он ночевал и который настолько внимателен и осторожен, что подумал, что ползунки Юко — это его кофта, и надевается оно на руки; выбрать одежду — это дело второстепенное, тем более, если ты берёшь её у Рики и не боишься испачкать. Именно поэтому Сону ограничился тем, что спёр у альфы его самые маленькие брюки, зато одну из огромных толстовок, приятно пахнущих солёной карамелью. Да, Сону пришёл в школу в вещах Рики, и ему, честно, было плевать, и тот, кто заметил бы и посмел предъявить насчёт этого, мог смело отправляться на хуй. Чонвон же не сильно отличался от Сону, только напялил сегодня свою любимую кофту в бирюзово-горчичную полоску. У этой кофты, на самом деле, довольно｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ
Во время четвёртого урока Сону спустился с третьего этажа на второй, чтобы сходить в уборную, и зачем-то выбрал для этого более длинный путь (ладно, на самом деле, его просто слишком сильно клонило в сон на экономике, чтобы это было правдой), но обратно решил дойти коротким, ведь до конца урока, вроде как, оставалось уже не так много времени, когда он вышел. Так и не добравшись до кабинета экономики, по пути Сону услышал негромкие голоса, раздающиеся в левой рекреации третьего этажа — мужской и женский; а среди них невозможно было не расслышать спокойную интонацию Рики и молящий тон девушки (которая, кажется, была даже постарше альфы на год), одной из тех, кто стремился стать парой с Нишимурой, притом на постоянной основе. Нахмурившись, Сону решает, что подслушать диалог будет не самым плохим вариантом. А что иначе делать с плохим предчувствием, поселившимся в груди? Никто его за это не убьёт, так ведь? Прислонившись к ближайшей стенке, Сону прислушивается, прикусив губу. — …И ты знаешь о том, как ты мне нравишься. Ну почему же тогда мы с тобой не можем быть парой? — при этих словах Сону сдержался от того, чтобы фыркнуть, губы плотно сжимаются в упрямую линию. — Прости, милашка, — ах, ну да, Рики даже не помнил её имени. Это предсказуемо. — Но я не могу вступить в длительные отношения с тобой, у меня уже есть тот, кто мне нужен. — Но все постоянно находят тебя с другими омегами, разве это не значит, что ты свободен? — Сону ухмыляется; да, девушка не была глупа, хоть и местами безумно наивна. Сону не удалось увидеть лицо Рики в этот момент, но он зуб давал на то, что альфу этот вопрос никак не смутил, и со следующей фразой это подтвердилось. — Это не значит, что у меня нет того человека, который дороже мне всех вас вместе взятых, — девушка ахает. Сону очень хорошо её понимает. — Я с ними на несколько дней, как думаешь, будет ли тебе хорошо, если я, погуляв с тобой две недели, брошу так же, как и всех остальных? Гулкий смешок, донёсшийся от Рики, долетает до Сону; в раздумьях омега прислоняется затылком к холодной стене. Ну, что ж, прямота — это единственный плюс Рики, но похвально, что Рики не берёт на себя ещё одну ответственность, зная, что на крепких плечах альфы и так уже их вагон и маленькая тележка, и не даёт ложных надежд. Рики никогда не даёт людям ложных надежд. Но почему-то Сону, блять, это всегда обходит стороной. … Сону бы послушал ещё немного, если бы резко и крайне неожиданно его рот не оказался зажат чужой грубоватой ладонью, из-за чего голова неудобно задралась, больно прижавшись к стене. Благо, Сону кричать и не собирался (спасибо летсплеям ютуберов по хоррор-играм, которые он смотрит на досуге, и выработал иммунитет к различным неожиданным ситуациям), но зрачки от страха расширились в распахнутых глазах, до того, как он увидел, кто рядом с ним. — Тише, Сону-я, — альфа перед ним бормочет на грани между шёпотом и немотой, а глаза омеги, только что выпученные, в одно мгновение превратились в прищуренные, с презрительным проницательным взором и нахмуренными бровями. — Кёнджун-хён, какого хрена ты делаешь, — шипит Сону, тряхнув головой, отлипши от стены, и это был даже не вопрос. Парень неловко чешет затылок, будто извиняясь, но Сону осознаёт прекрасно — это лишь иллюзия того, что ему стыдно, ведь на его лице хитрая ухмылка красуется, что Сону не нравится от слова «абсолютно». — Почему ты здесь подслушиваешь, Сону-я? — Не хочу быть грубым, но это не твоё дело, — выплёвывает Сону, и, кажется, его резкость нравится Кёнджуну даже больше. — Не моё, но прямо сейчас я могу вытащить тебя из-за этой стены и показать Ни-ки, а заодно и той молодой особе, чем ты тут занимаешься, — альфа подмигивает, на что Сону в ответ поджимает губы, отводя глаза в сторону. Конечно, Рики если и отреагирует на это, то только для вида, но девушка рядом с ним, которую Сону встречал уже неоднократно, может подкинуть ещё дров в костёр слухов о Сону, а этого ой как не хочется. Вздохнув, Сону переводит-таки взгляд на старшего. — Чего ты хочешь? — Отойдём немного? — Кёнджун-хён кивает в сторону другого выступа, после которого продолжается стена, и Сону не остаётся ничего, кроме как согласиться, поэтому омега в ответ лишь кивает. Они прячутся за выступом, и теперь, когда их точно не будет слышно, Кёнджун делает шаг ближе, заставив Сону, всё ещё глядящего на него смелым презрительным взглядом, всё же вжаться в стену. В голове проносится мысль, что лучше бы это снова был Рики. — Сону-я, почему ты продолжаешь наблюдать за Ни-ки? Тратить на него свои силы? Он ведь совсем тебя не ценит. — А с чего он должен меня ценить? Мы враги, — только и усмехается Сону. Лицо Кёнджуна тут же приобретает возмущённо-сострадательное выражение: — Вот именно! Я же вижу, как ты выглядишь всё хуже и хуже с каждым днём, — замечательная фраза от человека тому, в кого он влюблён, ничего не скажешь. На лице Сону выступает кривая усмешка, ему так сильно хочется ударить альфу. «Интересно, почему ты не заметил этого тогда, когда я вышел в школу через месяц после того, как родил ребёнка, придурок.» — Отлично, спасибо, очень приятно. Слушай, ты что, совсем? Сону крутит пальцем у виска, на что Кёнджун, растерявшись, начинает оправдываться: — Да нет же, Сону-я, я не то имел в виду!.. айщ… Я просто хотел позвать тебя погулять. Может, ты свободен? Скажи, когда ты свободен. Мы могли бы заняться чем-нибудь вместе… Кёнджун-хён не плохой человек, правда, но он чертовски приставучий. Сону знал, что альфа влюблён в него, и, как мягкосердечный по своей натуре человек, на первых порах старался отказывать как можно мягче. Но этот парень оказался из тех, кто не понимает слова «нет», а Сону и сам был не из робкого десятка, поэтому вскоре это начало порядком надоедать. Хуже было то, что Кёнджун не уставал жаловаться своим друзьям о том, что «Я его добиваюсь, ну почему-у-у он меня динамит?!», но он ни разу не помог Сону в чём бы то ни было, не подарил ни одного подарка, а лишь написывал в директ инстаграма с просьбой сходить на свидание и в реальной жизни вился хвостиком за Сону с той же просьбой практически ежедневно. Сону хмурится; он сдерживает стойкое желание плюнуть парню в лицо. — Хён, в какой раз я должен повторить, чтобы ты усвоил, что тебе нельзя вмешиваться в мои дела, потому что если я хотел бы встречаться с тобой, я бы уже давно это сделал. Позволь мне быть с тобой откровенным, хён, хорошо? — его мысли и эмоции идут нон-стопом, он не оставляет Кёнджуну шанса и слово вставить. — Ты мне не нравишься. Я не интересуюсь тобой в этом плане. Что касается Рики, тебя не должны волновать наши с ним отношения. Никто из вас не знает ничего, так что оставь. Меня. В покое! — на последнем слове Сону делает акцент. Он ожидает, что его хён, по своему обыкновению, впадёт в ступор и даст Сону уйти, но в ответ сейчас получает лишь ухмылку и: — Знаешь, мне нравится, когда ты притворяешься недосягаемым. Ну всё. У Сону сдали нервы. Но слух, к слову, у него был отличный, поэтому до его ушей всё ещё долетали те же голоса с другой стороны коридора, и ему чертовски хотелось показать Кёнджуну, что он пожалеет, если ещё раз откроет свой рот, ничего при этом не зная. Без лишних слов Сону отталкивает альфу в грудь и резвым шагом направляется в сторону, где всё ещё находится Рики. «Эй, Сону, подожди!», — восклицают ему в след, быстрыми шагами старший направляется за ним. — «Да стой ты! Ты разве хочешь, чтобы Ни-ки узнал о том, что ты подслушиваешь его разговоры?!» Ты даже не представляешь, как «хорошо» Рики относится к тебе, идиот. Сону, наконец, пулей вылетает в широкую светлую часть коридора, где его встречают удивлённый Рики, который услышал последнюю фразу, и изумлённый взгляд той самой девушки. Он, слегка запыхавшийся, с покрасневшими от обиды щеками в упор глядит на недоумевающего младшего, но когда за его спиной появляется гнавшийся за ним Кёнджун, чуть не грохнувшийся на пол, губы младшего альфы сжимаются в упрямую линию. Без лишних слов Рики поднимается с кушетки, оставив растерянную и, видимо, прерванную девушку позади. — Н-ни-ки?.. — лепечет она. — Но я ещё не закончила… — Извини, но мне плевать на тебя. Похуй. Так понятно? — он даже не оглядывается на её обиженный возглас, вместо этого он хватает Сону за руку, полностью спрятав его ладонь, закрыв её своей большой рукой, и, прежде чем скрыться на лестнице, ведущей на второй этаж, с силой пихает Кёнджуна в плечо. — Ещё раз тронешь его — башку снесу, тупица. Кажется, оставив этих двоих на третьем этаже в полном шоке, они не сожалели. … — Потом расскажу, — только и выдаёт уставший Сону, когда Рики оборачивается, смерив его странным взглядом, но не отпуская его руки. — Когда дома будем. Проведи меня до класса. — Дома? Ты о чём, хочешь опять прийти ко мне? — Нет. У тебя уроки заканчиваются раньше, забери ребёнка из дома и принеси его к нам, просто возьми запасные ключи. — Но я не хочу. — Ты меня услышал? — фырчит Сону. — Я непонятно объясняю, может, что-то сверхъестественное говорю? Могу позвать Джея, чтобы он перевёл тебе на японский. Сейчас просто проводи меня до класса. Сону никогда не меняется.｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ
— У Юко скоро день рождения, — вбрасывает Сону, чтобы нарушить молчание, витающее в кухне. Рики кивает; его щёки всё ещё красные от возмущений и потока ругательств, которые он, не стесняясь, выливал на Кёнджуна, обкладывая его хуями с головы до ног. — В понедельник. Что мы будем делать? Может, в воскресенье отметим? — Заранее нельзя, ты же знаешь, — вздыхает Сону. Юко, сидящий на высоком стуле для малышей, вертит головой из стороны в сторону, слыша своё имя. Сону усмехается, прежде чем салфеточкой прикоснуться к маленьким пухлым губам сына, чтобы вытереть ему рот после еды. Можно догадаться, что таким же образом Рики бумажными полотенцами пытается очистить свою запачканную рубашку, на которой прослеживаются маленькие следы детских ладошек. — Ну пиздец, — Сону цокает в ответ на ругательство, вылетевшее изо рта Рики. Вряд ли Юко, конечно, запомнит, и тем не менее. — Солнце, не мог пораньше вылезти, чтобы быть весами? — Рики смеётся, прикусив губу, глядя на растерянного сына, который понимает, что обращаются к нему, но не осознаёт того, о чём ему говорят. — А теперь ты скорпион. — Завались, скорпионы классные, — дуется Сону, оскорблённый тем, что Рики обесценивает все его старания. — Вот стрельцы — дерьмо. — Но я стрелец! — Так в этом-то и прикол. Рики фырчит от возмущения, не в силах даже возразить, на что Сону коротко смеётся. — Папа!.. — Сону поворачивает голову к Юко, который тянет к нему коротенькие ручонки, просясь «на ручки». Сону нежно улыбается. Он достаёт сына из «оков» стула, прижимая к своей груди, целует смеющегося мальчика в лоб и глядит на Рики прищуренными лисьими глазами. Уголки губ Рики приподнимаются в мягкой улыбке, которую он не в силах удержать. — Рики, пойдём в комнату. … — Может, тогда съездим вместе в Lotte world после уроков? — спрашивает Сону, сидя на полу, «катая» по гладкому паркету плюшевого крокодила, за которым Юко ползает из стороны в сторону, — не выходя за пределы своего детского коврика — и ему это, кажется, не надоедает. Сложив руки на груди, Рики с сомнением качает головой. — Там дорого. — А как ты хотел? Везде дорого. Мы должны отметить День Рождения сына, три года всё-таки. — Ага, юбилей того, как его родители переспали друг с другом в первый и единственный раз в их жизни, — не удерживается от шутки Рики. Через мгновение в его лицо прилетает подушка с изображением какого-то детского мультика, который нравится Юко. — Боже, ты когда-нибудь заткнёшься? — бурчит Сону. Рики громко хохочет, привлекая внимание Юко, и тот, отвлекшись от плюшевого крокодила, удивлённо пялится на Рики, хлопая своими глазами-бусинами. Рики улыбается с теплотой; он ёрзает на диване, прежде чем сесть поудобнее и протянуть сыну ладони, пригнувшись. Юко глупо моргает пару раз, после чего широко улыбается в ответ и, опираясь на свои ручонки, поднимается с коврика и шлёпает ногами в носочках к альфе. Поскальзываясь, Юко хмурит бровки, глядя на гладкий чистый пол, который мешает ему в свершениях, с обидой, но, переступая мелкими шажками, он выполняет миссию «добраться до отца любой ценой, даже если препятствие — большой игрушечный грузовик» и падает в руки Рики, который радостно восклицает. — Ура-ура, добрался! Молодец, солнце. Настоящий боец, — Рики гладит сына по спинке, почёсывая, пока тот смеётся, хватаясь пальчиками за чужие крепкие плечи, ведь ему явно говорят что-то хорошее. — Ага. Весь в отца, — не удерживается от комментария Сону, глаза закатывает преувеличенно, когда Рики бросает на него взгляд исподлобья с дерзкой улыбкой, но сам не может удержаться от того, чтобы улыбнуться. Позже Сону собирает конструктор с Юко. Ну, как… Он позволяет сыну пытаться складывать детальки самому, размышлять и наклонять непонятливо головку, пытаясь понять, что вообще происходит в этой мешанине из крупных цветных деталей, следит только за тем, чтобы Юко не начал тащить ничего в рот. Рики всё ещё на диване, он учит химию, готовясь к завтрашнему устному зачёту. Сону не выступает против. Спустя какое-то время Рики решает включить музыку на телефоне, чтобы на фоне не было тихо, потому что иначе он не может сосредоточиться (однако). Он включает плейлист, который они с Сону составляли вместе. Классная, но при этом не слишком драйвовая, чтобы их сын не пугался, если вдруг что. Как только Рики делает звук громче, прибавляя, Юко, приоткрыв ротик, оборачивается к отцу. Он уже много раз слышал то, что включали родители, но реагирует всё время, будто в первый. А потом пританцовывать начинает. Ну, как… Просто приседает на месте, качается, размахивая ручонками, но он старается изо всех сил. И Рики с Сону каждый раз не могут сдержать радостных смешков умиления, когда видят такое зрелище. Сону склоняет голову, любуясь сыном, Рики отзеркаливает его движения, а Юко звонко тоненько хохочет, когда видит, как родители восхищаются им. Сону поднимает глаза на Рики. — Наш сын. — Да, — только и отвечает Рики. — Наш. Воцаряется молчание. Они смотрят друг другу в глаза так, будто в них весь мир умещается друг для друга. А может, так и есть. — Надо будет записать видео в TikTok, — спохватывается Рики. Наверное, музыка на фоне напомнила ему об этом. Сону фырчит. — Твои умозаключения гениальны. Если снимешь в том виде, в каком пришёл сегодня в школу — соберёшь миллионов десять, гарантирую тебе. Рики смеётся. — Я это и собирался сделать. Действенная для привлечения внимания штука. Только из-за этой херни мне часто пишут в комментариях, какой я «секси». А потом другие пишут: «Не сексуализируйте его, ему всего шестнадцать!», — Рики придаёт своего тону преувеличенно-писклявый тон, трясёт головой, отчего Сону пфыкает. Ладно, это правда смешно. — В такие моменты я хочу показать им Юко и «обрадовать», что это мой сын. — Сам виноват, что над собой же смешно. Надо было держать язык за зубами или хуй в штанах. А может, и всё вместе. — Даже спорить не буду. Тем временем Юко, разочарованный, что родители перестали обращать на него внимание, с маленькой надутой губкой, кажется, переживает бурный мыслительный процесс, прежде чем начать, как называют это Сону с Рики, «завывать»: не плачет, но ноет так, будто последнюю тарелку любимого персикового пюре отобрали. Рики не может не морщиться от того, какое раздражение переживают его уши, тем временем как Сону прослеживает ход мыслей сына, который смотрит на альфу, и усмехается. — Кажется, он хочет, чтобы ты спустился сюда. Рики фыркает. — Если он успокоится, я готов хоть на коленях перед ним стоять. Он медленно, чертовски неохотно, но сползает с диванчика, отложив тетрадь по химии. Это, кажется, срабатывает: когда он оказывается напротив Сону, рядом с Юко, ребёнок успокаивается, моментально закрыв рот. Может быть потому, что аура Рики говорит: «я готов убивать», если сын будет кричать ещё хоть минуту, но так и надо. — Ты его испугал. — Я его воспитываю. — Тебя б кто воспитал. — Звезда, не звезди, — ухмыляется Рики. Омега цокает, а Юко прыгает и хлопает в ладошки, но от радости случайно задевает ножкой динозавра, который отлетает куда-то в угол комнаты. Глазки Юко расширяются, он с удивлением смотрит на динозавра, а Сону, посмеиваясь, взъерошивает короткие волосы на его голове. — Юко, не надо пинаться. Беги за динозавриком, а то он обидится. — Обидится! — повторяет в ужасе Юко за папой и семенит за игрушкой, чтобы она, не дай Бог, не обиделась. Мягко усмехнувшись, Сону отворачивается, но его тело тут же вздрагивает, когда он сталкивается почти вплотную лицом к лицу с Рики. Их лица не в двадцати сантиметрах друг от друга, да не в пятнадцати и даже не в десяти, если честно. — Моя звезда, — шепчет Рики. Сону сглатывает, его руки уже сжались бы в маленькие крепкие кулаки, если бы одну из его ладоней не подцепила ладонь Рики. Его руки такие тёплые. Они такие тёплые и большие, что кажутся Сону самыми родными на Земле. Казалось бы, именно с Рики одинокая, ни в чём не виноватая душа Сону должна чувствовать себя голой и ненужной, но ни с кем больше Сону не чувствует такого бурного взрыва красок, поражающего его сердце и захватывающего мысли целиком. Рики переплетает их пальцы, сжимая одну руку Сону своей сильнее. Его вторая ладонь касается щеки Сону, тело омеги покрывается мурашками, когда мозолистый большой палец альфы оглаживает его щёку. — Рики, — задушенно шепчет Сону. — Зачем ты мне такой? Почему ты постоянно ходишь с кем-то, а я жду тебя, как кошка? Вроде бы мы могли пойти каждый своей дорогой, но мы вместе. Почему? Рики усмехается. — Если мы вместе, звезда моя, значит, так надо было. Рвано выдохнув, Сону сдаётся, кладя ладонь на плечо Рики так мягко, будто на самом деле лапку. Рики ласкает кожу его руки успокаивающе. Он приближается к Сону, и Сону прикрывает глаза. Мимолётно облизав губы, омега хочет наклониться вперёд. Он хочет почувствовать влажные пухлые губы Рики на своих, он хочет этого, он это понимает, и он уже не в состоянии противиться себе. Но в последний момент Рики распахивает глаза, и ему приходится отстраниться, когда альфа чувствует, как его слабенько, но настойчиво тянут за рубашку. Поднявший веки Сону всеми силами пытается скрыть своё разочарование, когда наблюдает за тем, как Рики под давлением Юко приходится упасть всем телом на пол. Они оба в лёгком замешательстве наблюдают за тем, как ребёнок забирается на грудь альфы. Он ёрзает, усаживаясь поудобнее, а затем ложится, устроившись своей маленькой головкой на груди отца. — Спа-а-ать хочу. — «Пать»?.. — Рики приподнимает брови. — Спать, — переводит Сону таким тоном, будто Рики — самый тупой человек на планете Земля. — А, вон оно что. Ну, я вообще-то так и понял, — Сону прикрывает глаза, глубоко вдохнув пару раз, чтобы не высказать Рики всё хорошее, что он думает о младшем. Вместо этого Сону встаёт с пола, отряхиваясь, тряхнув головой в попытке привести себя в чувства. — Полежи с ним, я пойду помою его посуду. Думаю, он быстро заснёт. Потом приду и уложим его вместе. Рики зевает. — Хорошо. — О-о, походу, не только Юко хочет спать, — мелко улыбается Сону, на что Рики хмыкает, бросив на него игривый взгляд. — Ага. Может, и меня тоже уложишь? — Тебя с левой или с правой, Нишимура? Заткнись нахер. Улыбка не пропадает с лица, даже когда Сону уже возле раковины с оставленной в ней посудой. … — Эй, Рики, ну как вы ту… — начинает Сону, заходя в комнату, но тут же замолкает, когда удаётся разглядеть развернувшуюся перед ним картину: Юко, чьё тихое спокойное дыхание едва слышно, пригрелся на груди отца, уже мирно сопящего в унисон с ним. Сону снисходительно выдохнул, с мягкой усмешкой прикрывая глаза. Кажется, его веки тоже начали тяжелеть. Сону не сдерживает себя и на этот раз, даже не пытается. Он аккуратно опускается на пол, сначала тихо присаживаясь на колени, затем вытягивает ноги. Сону ложится, опускаясь рядом с Рики, чувствуя тепло его тела. Омега слегка прижимается к большому телу; он кладёт на спину сына одну руку, второй дотягиваясь до пальцев Рики. Сону переплетает мизинцы, не слишком понимая, зачем он это делает, но ему так спокойнее будет. Сону закидывает ногу на ноги Рики, притискиваясь к нему ближе. Омега кладёт голову на грудь Рики, в то место, которое не занимает Юко. Сону засыпает быстро, хоть пол твёрдый и холодный, а за окном раздаются громкие звуки машинных колёс. Дыхание его сына успокаивает, а тело Рики большое и тёплое. Сону комфортно.Всё хорошо так, как оно есть. И даже когда всё рушится.