***
Подъезжая к нужному зданию, паника постепенно всё больше и больше накрывает сознание. Юнги всячески старается его успокоить, крепко обнимая и шепча ласковые успокаивающие слова. К сожалению, долго они так сидеть не могут, поэтому, взяв себя в руки, Пак берёт небольшую камеру и отправляется в квартиру, которую он пока ещё называет своим домом. Поднявшись на нужный этаж, омега боязливо подходит к нужной двери. Его всего трясёт, руки неконтролируемо дрожат, а мозг с каждой секундой подбрасывает всё больше устрашающих картинок и возможные исходы его появления здесь. Тяжело вздыхая, его рука тянется в карман синих джинс за ключом от двери, и уже через несколько секунд он подносит связку ключей к деревянной двери. Парень замирает, пытаясь справится с собственными эмоциями, но, несмотря на своё состояние, всё же аккуратно вставляет ключ в замочную скважину и начинает медленно проворачивать его внутри. Отворив тяжёлую дверь, он тихо проходит внутрь, стараясь не шуметь. Но, повесив куртку, замечает чей-то силуэт, стоящий в коридоре. Пак не успевает полностью повернуться, как ему прилетает сильная, болезненная пощёчина. Чимин шокировано смотрит на мужчину, не понимая, за что с ним так поступают. Слëзы обиды наворачиваются на глаза, но Чимин не даёт им пролиться. Чимин уверен — его тут убьют, как только смогут зажать в угол. И даже Юнги не сможет спасти. Следом за отцом выходит и злая мать, держа в руках почти пустую бутылку из под дешёвого алкоголя. — Отведи его в комнату, а я пока допью, — безразлично бросает мужу женщина, возвращаясь в сторону кухни. Отец грубо хватает парня за шкирку, волоча того в комнату омеги, даже не давая скинуть обувь, которую он попросту не успел снять. Мужчина грубо швыряет его внутрь комнатки, закрывая за собой дверь. Оставшись ненадолго в одиночестве, парень быстро ставит камеру между книг и, за долю секунды до открытия двери, успевает сесть обратно к кровати, принимая наиболее безопасную позу. — Не трогайте меня. Пожалуйста, — взмаливается Чимин. — Я ничего не делал. Клянусь. Я ничего не делал, — съëживаясь от двух взглядов, негромко просит он себе под нос, боясь даже сказать это громче. — Отпустите меня. — Ну уж нет, — его поднимают за ворот и ему прилетает ещё один удар пощёчины, больно обжигающий щёку. — Шляешься непонятно где, не ночуешь дома, небось всех альф района себе собрал, дрянь! В скулу прилетает удар кулаком и он отшатывается, падая на пол. Со всех сторон начинают сыпаться больные пинки от ног родителей, которые не щадят своего сына. Чимин съëживается сильнее и отворачивается. Ноги жутко болят, в горле саднит из-за мелких всхлипов и сдерживаемых стоном боли, хочется поскорее скрыться за закрытой дверью, но Чимин понимает, что бесполезно. Его не отпустят, пока не насладятся его страданиями.***
Юнги старается не думать о плохом, но в голову упорно лезут одни ужасы. А Чимин ведь как маленький комочек уюта, тронь его — и рассыплется, он же такой беззащитный и наивный донельзя. Только вот Юнги не понаслышке знает, каким жестоким может быть мир. Когда проходит уже больше часа, он наконец не выдерживает и срывается в подъезд, ключ от которого Чимин отдал ему, перед тем как скрыться из виду. Мин быстро поднимается на нужный этаж и звонит в дверной звонок, нервно ожидая, пока ему откроют. Дверь открывается и его взору является мужчина средних лет, в просто ужасном состоянии: глаза покрасневшие, одежда весит, как будто её носят уже неделю подряд, отросшая щетина и волосы, а запах, который исходит от него лучше даже не нюхать, так от него сильно воняет. Юнги, не церемонясь, впечатывает ему в лицо мощный удар кулаком, от которого мужчина болезненно падает на спину и прижимает ладони к месту удара. Пользуясь коротким замешательством, он проскальзывает внутрь и почти сразу находит дверь Чимина, на которой весят какие-то потёртые плакаты. Чимин, услышав его, весь сжимается и даже не оборачивается. За те короткие секунды, пока Мин добирается до омеги, он чуть снова не впадает в панику от происходящего. — Чимин! — Юнги садится на корточки перед неподвижным парнем и аккуратно хватает его за плечи. — Эй, ты как? — Хён, — Чимин поднимает опухшие, покрасневшие глаза, в которых бездонный океан страха и отчаяния. От этого больно, но пугает больше то, что мальчишка вообще, кажется, не понимает, что происходит. — Я здесь. Сейчас отвезу тебя к нам домой, хорошо? — Стараясь успокоиться и не паниковать, Юнги готов немедленно звонить Сокджину, ведь тот всегда знает , что сделать и как помочь. Юнги подбирается ближе и обнимает мальчишку, стараясь не сжимать сильно. Чимин вцепляется маленькими пальчиками ему в куртку и плачет. — Тише, тише, малыш. Нам нужно скорее уходить отсюда, давай, пойдём. — Он находит спрятанную камеру на столе, а затем бережно подхватывает младшего на руки, вылетая прочь из комнаты. По дороге он видит явно охреневших недородителей, которые с шоком смотрят на них. Мин ничего не говоря, забирает куртку омеги и выносит его из квартиры, не вымолвив ни слова. Только когда альфа бережно усаживает Чимина на сиденье, он снова обнимает его крепче и тихо произносит: — Поплачь, давай, так быстрее отпустит, — похлопывая его по спине, Юнги уже даже рад слезам. — Я ничего не делал, правда. Ничего. Почему они так со мной? — всхлипывая, бессвязно шепчет Чимин. — Ты не виноват, — всё что произносит Мин, прижимаясь крепче к подрагивающему телу.***
В тот день они приезжают домой, не забыв конечно же заехать в аптеку, и альфа бережно обрабатывает ранки, синяки и ссадины младшего. Они долго сидят вместе на диване под пледом и Юнги гладит его спину, успокаивая от очередных слёз. Весь вечер они проводят в объятиях и тепле, согревая друг друга. Через несколько дней Джин, вместе с Намджуном, помогают подать в суд на родителей омеги и уже через несколько недель они удачно выигрывают его, переоформляя опекунство на Ким Сокджина и Ким Намджуна. Сразу же после этого они забирают документы из школы, в которой учился омега и переводят его в класс к Юнги, Чонгуку и Техёну. Ну и конечно же, как и обещали, разговаривают с родителями Чон Хосока, объясняя всю ситуацию с самого начала. Те прибывают в неподдельном шоке от услышанного, но оказываются очень понимающими и быстро соглашаются на перевод собственного сына в другую школу, говоря, что давно хотели это сделать. И только после того, как всё встаёт на свои места, Чимин и Юнги спокойно возвращаются в их уже общую квартиру и вместе сидят на кровати, облокотившись друг на друга. — Прости, — говорит Юнги хрипло. — Прости, что так долго, малыш, — он оставляет мазок короткого поцелуя на губах и на щеке. — Я теперь никуда тебя не отпущу, больше нет, — продолжая зацеловывать, — никуда от тебя не денусь, обещаю. Ты только не оставляй меня. Обещаешь? — Обещаю, — Чимин зарывается пальцами обеих рук в его волосы и мягко массирует. От простой ласки у альфы вниз по телу проносится волна удовольствия, слишком желанными являются эти прикосновения, слишком долго Юнги жил без них. Скучал, жаждал их, но запрещал себе даже мечтать. Бесполезно. Хоть кто-то в этом мире может контролировать свои мысли? Вот и Юнги не мог, снова и снова грезил, стыдясь и ругая самого себя потом. А теперь его мечта, тот, в кого он так давно и так сильно влюблён, лежит под ним, вплетает пальцы в его волосы, отвечает на поцелуи… Он берёт в плен нижнюю губу светловолосого парня, подрагивающего от сильных эмоций, посасывает неторопливо, что не похоже на него. Ведёт кончиком языка, успокаивая, слизывая едва ощутимую сладость, которой пропитан этот хрупкий юноша. Его пальцы переплетаются с омежьими, а вторая ладонь скользит вверх, чтобы опуститься на шею, слегка сжимая, откидывая голову тающего в его объятиях Чимина, углубляя поцелуй. Тот отвечает неумело, замирает от перехватывающего дыхание наслаждения, чтобы затем снова ринуться в омут, скуля от неутолённого желания. Юнги улыбается сквозь поцелуй. И этот омега некоторое время назад говорил ему про первый поцелуй? Язык альфы уводит в изящный танец неопытного мальчишку. Учит, ведёт за собой. Он медленно начинает сползать вниз, ведя руками по расслабленному податливому телу, приближаясь к мягким бёдрам ладонями и поудобней укладывается между ними. Пак заметно напрягается от таких смелых действий старшего, но ничего не говорит, молча следуя взглядом за чужими руками. Юнги, почувствовав напряжённое состояние омеги, сразу же прекращает собственные действия и переводит успокаивающий взгляд на парня. — Чимин-и, если тебе неприятно, то я сейчас же остановлюсь, — серьёзно произносит Мин, внимательно смотря на Чимина. — Н-нет, просто… это мой первый раз и я боюсь, — честно признаётся младший, смущённо отводя взгляд в сторону. — Я знаю, малыш, знаю… Не волнуйся, я позабочусь о тебе и буду очень аккуратным. — Он быстро касается чужих губ и опускается обратно, собираясь закончить начатое. Мин продолжает плавно оглаживать округлые бёдра, как бы невзначай проходясь ладонью по ещё не вставшему члену омежки. Сверху слышится тихий стон, подтверждающий, что альфа всё делает правильно. Он юрко поддевает кромку домашних штанов вместе с бельём и тянет вниз, оголяя омегу под собой. Мин разводит его ноги шире, наклоняясь ближе к промежности и неожиданно широко лижет. Чимина пробивает на громкий стон от сводящей с ума ласки. Он чувствует, как старший касается его входа, горячо лижет и пальцами сильнее тянет в стороны края тугой дырочки. У парня ноги сводит от удовольствия, а член дёргается от каждого нового прикосновения. Он сильнее выгибается, открывая себя полностью, и скулит от накрывающих с головой ощущений. Мин плавится от развратных стонов, хочется ещё больше, хочется утопить в наслаждении своего мальчика. Он целует чувствительную кожу и легко толкается языком внутрь, заставляя Чимина снова протяжно застонать. Мышцы легко поддаются его действиям, расслабляясь и пропуская горячий язык глубже, позволяя ласкать мягкие стенки внутри. Младший кусает губы в кровь от наслаждения, не прекращая стонать на радость своего мучителя. Чимин тает в его руках, его ломает от всего того удовольствия, которое ему дарит старший. Заканчивая вылизывать Пака, Юнги, поглаживая указательным пальцем возбуждённо пульсирующие стеночки, он надавливает неспешно, ныряет, бережно оглаживает изнутри, одновременно с этим упираясь кончиком к кончику носа напротив, заглядывая доверчиво в широко распахнутые глаза. — Скажи, если будет больно, малыш, — шепчет Мин, слегка прихватывая губами чужие, приоткрытые для него. — Х-хорошо, — отвечает Чимин, сбиваясь на стон, когда мужчина добавляет ещё палец. — П-приятно, ещё… Юнги… Он хнычет требовательно, неумело насаживаясь бёдрами на пальцы. Юнги ведёт кончиком носа вдоль розовеющей возбуждением щеки и шепчет в самое ушко: — Мой маленький.. Три пальца расходятся внутри, подготавливая к размеру альфы, скользят мягкими плавными движениями, даря нужной заполненностью. Чимин течёт так сильно, что сохрани он сознание чистым от желания, давно безбожно смутился бы. Но прямо сейчас он насаживается активно, царапает плечи своего парня, стонет открыто и раскрывается ещё сильнее. Он так сильно желает ощутить своего альфу. Чмокнув напоследок в красные губы, Мин утыкается носом в шею, пристраивая головку своего члена к его законному месту. — Только скажи и я сразу остановлюсь, — добавляет он, когда начинает медленно, почти незаметно вводить головку. Он старается делать всё предельно аккуратно, прислушиваясь к реакции тела под ним, потому что не хочет навредить. Ему нужно дарить только заботу, любовь и нежность, что он старается делать прямо сейчас, игнорируя собственные чувства, которые захлестнули с головой от удовольствия, ведь внутри Чимина очень узко, горячо и мокро. Он ощущает ногти на своей спине, которые больно врезаются в кожу, но игнорирует и это, потому что если так омеге будет легче, то пусть так. Старший слушает прерывистое дыхание младшего, его тихий писк, который вырывается после того, как Юнги входит полностью. Парень замирает, зажмуриваясь, потому что стеночки сильно сжимают его член, принося наслаждение, которое граничит с болью. — Чимин-а, расслабься, мне больновато, — горячо шепчет Мин, начиная покусывать кожу на шее и оставлять поцелуи на линии челюсти, которая, скорее всего, уже становится его личным фетишем. — Прости, — еле слышно отвечает младший, а через несколько секунд расслабляется, переставая так сильно сжимать его член. Именно в этот момент альфа начинает медленно двигаться. Он выходит полностью, а потом входит так же нежно, но с каждым толчком всё быстрее и быстрее, пока Чимин сильно не выгибается дугой и не стонет. Именно тогда Мин начинает вбиваться всё быстрее и увереннее, не меняя угол проникновения, заставляя парня под собой стонать всё громче и громче с каждым новым толчком, ведь головка каждый раз попадает по простате. Кажется, эта ночь запомнится обоим надолго, ведь для Чимина всё это впервые и прекрасно, а для Юнги хоть и не впервой, но по особенному запоминающисе, потому что после этой ночи из его головы вылетают все предыдущие, память о которых заменится новыми воспоминаниями с младшим, которого он полюбил слишком сильно. И вправду, если задуматься, то если бы не их несносные друзья-купидоны, Чимин бы про истинность ничего не узнал и упустил бы из-под своего носа самого прекрасного на свете альфу. Зато теперь он точно уверен, что Юнги его не оставит и что любить он будет его так же сильно, потому что ещё с самой первой встречи между ними зародилась особая связь.