Тень моего света

      Нестерпимая боль в боку разливалась по всему телу, лишая Моргану сил. Вероятно, в сквозную рану попал обломок меча, который и причинял ведьме страдания. Моргана попробовала приподняться и, заклинанием пытаясь вытянуть обломок наружу, возложила руки туда, где на черном платье темнело кровавое пятно. Первая попытка оказалась неудачной, как и все последующие. Моргана вновь повалилась на землю. Ее грудь тяжело вздымалась, каждый сделанный вдох приносил мучения, а ее магия была так слаба, что едва ли могла исцелить даже царапину, не то что извлечь из тела кусок стали.              Кругом, не считая убитых, было пусто — ни Артура, ни его рыцарей, ни саксов. Те, кого не поразил посох Эмриса, должно быть, в ужасе разбежались кто куда. Трусы и предатели. В небе, окрашенном первыми лучами красного солнца, над полем брани стаей кружили черные вороны, противно каркая и предвкушая пиршество. Моргана сморщилась от отвращения, представив, что может стать добычей падальщика. Она хотела бы верить, что ее ранение не смертельно, однако раньше она оправлялась от таких ударов куда быстрее и могла помочь себе колдовством, а в этот раз что-то было не так. Что-то шло неправильно, и это сковывало душу ведьмы жутким страхом, словно тяжелыми цепями.              Моргана повернула голову и застыла — по полю боя мимо воткнутых тут и там черно-красных знамен, низко склонив голову, бродил Эмрис, будто что-то ища. Заметив лежавшую на земле среди груды мертвецов Моргану, он остановился и пристально посмотрел на нее.              — Эмрис! — она протянула к нему руку, взывая о пощаде. — Эмрис, помоги мне!              — Этого ты хотела, Моргана? — безжалостно начал обличать ее старик. — Посмотри на горы мертвых тел вокруг себя и скажи, этого ли ты хотела?              — Я… — язык ведьмы прилип к нёбу. — Я умираю, Эмрис?              — Тебя проткнули мечом насквозь! Конечно, ты умираешь.              — Я Верховная жрица, обычный клинок не может навредить мне!              — Обычный — нет, — растягивая слова, отвечал старый колдун, — но Экскалибур не обычный клинок, этот меч был закален в дыхании дракона.              Моргана жалобно застонала и уронила голову на взрыхленную рыцарскими сапогами землю. Вот он, ее конец, которого она так боялась, и вот суровый взгляд судии, призывающего ее к ответу за злодеяния. Как безумно хотелось жить, как не хотелось погружаться в вечную тьму! Не нужен был ни трон, ни Камелот, и на Артура уже было наплевать, только бы не умереть!              — Эмрис, не бросай меня! — воскликнула ведьма сдавленным голосом.              Эмрис презрительно хмыкнул. Его длинные седые волосы и борода развевались на ветру, а глаза показались Моргане странно знакомыми.              — Почему бы мне не бросить тебя? Чего ты сейчас от меня хочешь?              — Помоги, — прохрипела Моргана.              — Вылечить тебя, чтобы ты снова развязала войну? Дай-ка подумать, — старик, опираясь на посох, перешагнул через убитого воина. — Твоя смерть послужит благом Камелоту и всем землям Альбиона. Я не стану тебе помогать.              Ведьма взвыла в порыве жуткого отчаяния. Она была слишком слаба, чтобы призвать магию себе на помощь и уничтожить ненавистного Эмриса, сжечь его в пепел, стереть в порошок. Он не должен был видеть ее поражение, позор и кончину, не должен!              — Прощай, Моргана.              Красный хитон старца сливался с багряным заревом рассвета и вскоре исчез где-то за линией видимости. Будто само небо окрасилось кровью, затянулось дымом, пропахло смрадом. Моргана лежала в пыли и грязи, раненая, беспомощная, умирающая. Такая жалкая. Такая одинокая. Всегда одинокая.              Она погрузилась в тяжелое забытье, граничащее с агонией, и пролежала так бог знает сколько, пока кто-то не принялся бесцеремонно расталкивать ее.              — Моргана! Моргана! — слышала она знакомый шепот, знакомый и далекий, будто пробивающийся из глубины минувших лет.       — Мерлин?..              Должно быть, Моргана бредила, если ее начали преследовать такие видения. Образ остролицего паренька с беспокойными синими глазами нынче не вызывал никаких чувств, даже удивления. Ведьме уже было все равно, какие призраки к ней являются перед смертью и зачем.              — Обопрись на меня и вставай.              Лишь когда Мерлин сгреб ее в охапку и попробовал поднять с земли, Моргана поняла, что перед ней не видение. И это привело ее в бешенство.              — Чего тебе надо? — недружелюбно процедила она сквозь стиснутые зубы. — Пришел отпраздновать победу Артура и поглумиться надо мной?              — Ладно, не хочешь жить, так и скажи, — пропыхтел Мерлин, закидывая ее руку себе на плечо. — Идти можешь?              — С трудом, — ответила Моргана и невольно ухватилась за его шею, чтобы от слабости и острой боли в боку не рухнуть плашмя.              — Через час здесь будет отряд рыцарей Камелота. Если они увидят тебя живой, то постараются добить, а если не добьют, то увезут в королевство, и тебя сожгут на костре.              — Куда ты меня тащишь? — облизнув сухие потрескавшиеся губы, спросила Моргана.              — К ущелью. Я достал лошадей и немного провизии, надо убираться отсюда как можно скорее.              Моргана вдруг замерла, сгорбившись и правой рукой зажимая свою глубокую рану. Она таранила Мерлина холодным взглядом, полным недоверия.              — Почему я должна идти с тобой?              — Не должна, — Мерлин остановился и посмотрел на спутницу. — Только я почему-то не вижу ни одного сакса, готового выручить свою королеву. Скажи, куда мне тебя положить, чтобы тебе удобнее было дожидаться смерти?              Моргана жалела о том, что не может прикончить его на месте, но остатки здравого смысла подсказывали ей, что если слуга Артура — единственный, кто может хоть как-то ей помочь, то стоит потерпеть слугу Артура.              — Хватит болтать, — огрызнулась ведьма. — Пошли.              До лошади Моргана не дошла каких-то десятка шагов, и Мерлину пришлось волочить ее, бесчувственную, на себе, а затем перекидывать через седло.              Добравшись до открытой равнины, Мерлин стащил Моргану с коня и уложил на траву. Ее лицо было мертвенно-бледным, восковым, дыхание еле слышным, а нос заострился, что говорило о приближающейся кончине ведьмы. Мерлин понимал, что лучшее, что он может сейчас сделать, это дать Моргане умереть и навсегда покончить с их враждой, избавить мир от зла в ее лице. Но он не мог — не по причине нерешительности, просто считал себя не вправе казнить Моргану. После обряда Агне Шада Мерлин знал, что где-то глубоко внутри нее до сих пор жива испуганная, запутавшаяся в самой себе девушка, которая умоляла его о спасении. Он не мог отринуть этот зов и бросить ее на произвол судьбы. Не снова.              Ни одно из известных Мерлину исцеляющих заклинаний не могло вылечить Моргану. Ее жизнь утекала сквозь пальцы, несмотря на необыкновенную живучесть Верховных жриц. Виной тому был Экскалибур, и если кто-то мог спасти Моргану, то лишь Великий дракон, в чьем дыхании был закален клинок Артура. Мерлин поднял глаза к небесам и громким голосом призвал Килгарру. Не прошло минуты, как дракон, хлопая перепончатыми крыльями, опустился на поляну перед своим повелителем.              — Зачем ты звал меня, Мерлин? — недовольно посверкивая янтарными глазами, спросил он.              — Из-за нее, — Мерлин указал на распростертую на земле Моргану.              — Ведьма мертва? Что ж, я поздравляю тебя с этим.              — Нет. Но она умирает. Я позвал тебя, чтобы исправить это.              Дракон взмахнул крыльями и издал гневный вопль.              — Ты, должно быть, обезумел, чародей!              — В некотором смысле — да. Называй это как хочешь, но я не дам ей погибнуть.              — Мерлин, неужели ведьма принесла мало бед Камелоту? Неужели пролилось недостаточно крови, чтобы ты, в конце концов, образумился и перестал повторять одну и ту же ошибку?              — Ты не прав. Сейчас я делаю именно то, что ты сказал: исправляю ошибку, которую повторял из раза в раз! Я всегда бросал Моргану, хотя должен был бороться за нее. В том, что случилось, есть моя вина, и я намерен это исправить, пока еще не слишком поздно.              — Мерлин, она должна наконец умереть! — властно повторил Килгарра.              — Но ведь Артур жив, — улыбнулся Мерлин. — Он даже не ранен. Пророчество не исполнилось на нем!              — Оно исполнится, если ведьма выживет! — упрямо стоял на своем дракон.              — К черту пророчества! — разозлился молодой маг. — Я больше не их раб! Она ранена Экскалибуром, я как Повелитель драконов приказываю тебе исцелить ее!       — Я не могу сделать этого, Мерлин.              — Ты должен! Я приказываю!              Килгарра чуть склонил перед своим господином чешуйчатую голову с зубчатыми наростами.              — Исцелить рану, нанесенную волшебным клинком, может только народ Ши, что живет посреди Авалонского озера. Если хочешь, чтобы ведьма жила, отвези ее туда.              Мерлин оглянулся на лежавшую без чувств Моргану.              — До Авалонского озера путь долог. Боюсь, она не выдержит. Отнеси нас туда! Прошу тебя.              — Достаточно просьб и приказов, Мерлин. Я сказал тебе то, что ты хотел знать. Боюсь, мой друг, это наша последняя встреча.              — Ты не можешь так поступить! — со слезами на глазах замотал головой Мерлин. — Ведь это ты убедил меня, что она опасна, из-за твоих предостережений я перестал доверять ей, видеть в ней друга. Если бы я вел себя иначе, мы бы никогда ее не потеряли! Ты должен исправить то, что натворил!              — Я больше ничего тебе не должен. Как ты сказал, я уже не раб. Прощай, чародей!              Дракон улетел, оставив Мерлина в полном одиночестве с раненой Морганой на руках. Мерлин осмотрелся кругом — оставаться на равнине было опасно. В любой момент их мог заметить кто угодно, от разбойников до рыцарей Круглого стола, а значит, нужно было поскорее спрятаться. Он снова взвалил Моргану себе на плечо, перекинул через седло и, взяв лошадей под уздцы, направился в сторону леса.