Тень моего света

      Артур посетил постоялый двор тайно, облачившись в накидку с глубоким капюшоном. Этим трюком он пользовался не раз, чтобы оставаться неузнанным, и каждый раз хитрость срабатывала. Сработала и сейчас. Мерлин, предварительно забрав ребенка и отведя к Гаюсу, стоял теперь рядом с Артуром напротив двери гостиничной комнаты и смотрел на него с беспокойством.              — Ты готов, Артур?              — Иначе меня не было бы здесь, надо полагать, — сухо отрезал король.              — Иди. Она ждет, — напутствовал его Мерлин.              Артур, одарив друга сумрачным взглядом, толкнул дверь, и та с негромким протяжным скрипом отворилась. Внутри было тесно и как-то бесприютно, через высокое окно на дощатый пол падал солнечный луч, высвечивая кружившие в воздухе пылинки. На кровати, отвернувшись к стене, неподвижно сидела женщина, закутанная в дорожный плащ.              — Моргана! — низким голосом позвал ее Артур.              Она мелко вздрогнула, будто почувствовав на шее лезвие меча, встала и медленно, осторожно повернулась. Артур невольно качнулся назад. Моргана смотрела на него странно: без привычной враждебности и слепой ярости, без недоверия, без страха, без вины. Это была какая-то новая Моргана: не добросердечная, хотя и немного заносчивая девушка, которой он знал ее в юности, не циничная ведьма со звериным оскалом, которой он запомнил ее перед «смертью». Она была уже не той и не другой, и Артур не мог определиться, какие чувства он испытывает по этому поводу.              — Артур, — хрипло ответила Моргана после долгого молчания и невыносимо тяжелого взгляда глаза в глаза.              — Наша последняя встреча произошла… при ужасных обстоятельствах, — насилу выдавил он из себя.              — Наша последняя встреча была не самой теплой, но так ведь и должно быть, когда встречаются враги? Враги на поле битвы стараются убить друг друга, это нормально. На поле битвы кровные связи перестают иметь значение, ты согласен, Артур?              — Сейчас мы не на поле битвы, — проигнорировал ее иронию Артур. — Моргана, я не устану спрашивать: почему? Что с тобой произошло?              — Боюсь, это будет сложно объяснить человеку, никогда не владевшему магией.              — А ты попытайся. Мерлин объяснил, попробуй и ты.              — Мерлин… — Моргана с безрадостной усмешкой покачала головой. — Мерлин, как и большинство из нас, годами жил в страхе, что его разоблачат в том, кто он есть, что от него все отвернутся, что его казнят, в конце концов. Но он верил в тебя, а мне не в кого было верить, кроме себя самой. Однажды я поняла, что без борьбы мне попросту не выжить, и я начала бороться.              Артур обреченно возвел глаза к низкому потолку.              — Моргана, мы с тобой выросли вместе. Я когда-нибудь тебя подводил? Я хоть раз поступал с тобой подло или несправедливо? Ты могла бы просто… просто поговорить со мной!              Моргана прищурилась.              — И ты бы меня послушал?              — Нет, не послушал бы! — потеряв на миг самообладание, с едкой насмешкой воскликнул Артур. — Ведь я сразу бы пошел на площадь сооружать помост, чтобы наутро тебя сожгли как ведьму. Так я должен был поступить, по-твоему? Ты этого от меня ожидала?              — Ты так и не уяснил сути, — спокойно и с достоинством продолжала Моргана. — Хорошо, ты не стал бы докладывать обо мне Утеру, не стал бы меня казнить, но почему? Неужели только из-за того, что мы выросли как брат и сестра? А если бы на моем месте оказалась другая девушка, с которой тебя ничего не связывало? Ей бы ты сделал поблажку? Артур, я не раз видела, как ты преследовал людей по приказу своего отца, преследовал без всякой вины лишь за то, что они владеют магией. Пойми, я не могла доверить тебе свою тайну.              — Но кому-то же ты ее доверила! Моргаузе, например. Сколько времени ты с ней общалась? Год? Два? Больше? Выходит, она вызвала у тебя больше доверия, чем я?              — Моргауза была моей единоутробной сестрой. Да, я знала ее недолго, но нас роднила не только кровь, но и то, что было в этой крови — магия. Ты не понимаешь, что значит встретить человека, с которым ты думаешь, чувствуешь, дышишь одинаково, когда вокруг все чужие и безразличные. Да, Артур, я польстилась на это, а кто бы не польстился? Ты?              Артур в полном отчаянии помотал головой.              — Почему, почему я не увидел, что с тобой творится беда? — вопрошал он вслух сам себя. — Ты не давала ни намека, что в твоей жизни что-то не так, ты выглядела… спокойной, уверенной в себе. Такой же, как обычно.              Моргана опустила уголки губ.              — А ты просто редко на меня смотрел.              Артур отошел к окну и, облокотившись о раму, загляделся на клонившееся к закату солнце над крышами Нижнего города.              — Моргана, но эти жертвы, козни, интриги, эта жестокость, ненависть… Зачем? Как ты дошла до такого? — с искренним непониманием и осуждением спросил он.              — У меня были хорошие учителя. То есть не хорошие. Очень не хорошие. Не думай, что я не жалею о том, что натворила. Я вижу их каждую ночь — лица и образы людей, которым я причинила вред, тех, кто погиб по моей вине, кого я сама убила. Я буду видеть их всегда, а больнее всего то, что эти жертвы были напрасными. Исчезло то, за что я боролась, а все могло быть совсем по-другому. Я совсем не верила в тебя, а зря, как оказалось.              — Значит, мы с тобой друг друга не поняли, — горестно вздохнул Артур. — Вот оно что. Знаешь, это ужасно, когда словам предпочитают язык оружия и смерти. Ужасно и неправильно.              — И это слова рыцаря, воина? — Моргана удивленно подняла черные брови.              — Нет. Нет, вряд ли это слова рыцаря.              Моргана подошла к нему и совершенно неожиданно положила руку на плечо.              — Это слова короля, Артур. Да, Мерлин был прав. Ты стал достойным королем и занимаешь трон по полному праву.              Артур обернулся и посмотрел на нее с величайшим изумлением. Нет, Моргана не лукавила. Он не знал, как, но чувствовал, что она не лукавила.              — Как странно слышать это от тебя, Моргана.              Она снисходительно улыбнулась и убрала руку, словно пожалев о своем жесте благосклонности.              — Ты отказываешь мне в чувстве справедливости, в чести, совести? Думаешь, ведьмам незнакомо все это? Понимаю, трудно разглядеть честь у бесчестных, признать наличие сердца у бессердечных и души у бездушных. Я вижу недоверие в твоих глазах, оно сполна мною заслужено. По правде говоря, я до сих пор путаюсь в том, что есть зло, а что благо. Грань между ними тонкая, Артур.              — Моргана, ты хоть понимаешь, что всего того ужаса, через который мы прошли, не было бы, если бы ты хоть раз доверилась мне и прекратила видеть во мне врага?              — Тогда ты не был готов меня услышать, а я не была готова говорить. Мы с тобой такие упрямые, никак не желаем уступать друг другу, правда? Вспомни, так было всегда.              — Может быть. Но были времена, когда мы стояли друг за друга горой, — с болью в голосе возразил Артур. — Перед отцом, перед врагами… да перед кем угодно! И куда потом все это исчезло? Ведь ты же не была сумасшедшей, сумасшествие я бы еще смог понять, но ты…              — Сумасшедшей — нет, слепой — да, — перебила его Моргана. — Во мне накопилось столько тьмы, что я отказывалась видеть свет в других, я была к этому просто неспособна. В первый раз я изменилась, когда увидела, что мир вокруг меня жесток и враждебен, а во второй, когда поняла, что это не так.              Артур улыбнулся и с пониманием покачал головой:              — Мерлин.              — Да, Мерлин, — невозмутимо подтвердила Моргана. — Знаешь, у нас с ним был старый счет, который не касался тебя, но все наши старые долги друг перед другом давно сгорели и превратились в ничто. Он мог бросить меня гнить посреди чужих трупов, он должен был меня бросить, но не сделал этого. Я упрямилась, продолжала строить козни, а он терпел. Я по своей чудовищной глупости опять подвела себя к краю могилы, а он пришел и протянул руку. Снова! — в прозрачной зелени ее глаз разгоралось дикое пламя. — Ты представляешь, Артур, что значит получить все это от своего врага? Ты понимаешь, что он дважды, трижды, огромное множество раз спасал меня, когда я бы не дала ему даже глотка воды, если бы он умирал на моих глазах? Вот тогда-то я задумалась, — Моргана понизила голос, — верен ли тот путь, который я избрала? Верно ли мое представление о людях, о мире, о магии? Нет, — она устало покачала головой, — все было ложью от и до. Все идеи, которые я так жадно впитала, которые с восторгом наивной идиотки приняла за открывшуюся мне истину, оказались всего лишь… прахом. А ведь я принесла столько жертв во имя этих идей. Я принесла в жертву саму себя, свою душу, сердце, все, что во мне было хорошего. Я самоубийца, Артур.              Закончив свою исповедь, Моргана посмотрела на брата глубоко несчастным, но гордым взглядом угодившего в западню зверя. Артур от избытка противоречивых чувств на время потерял дар речи, в его глазах застыли слезы, подбородок подрагивал. Моргана долгие годы была больной занозой в его сердце: ее предательство, ее неукротимая злоба, ее мнимая смерть не давали ему покоя. Артур должен был ее ненавидеть, но все-таки он ее жалел. Он всегда жалел ее, даже под холодным небом Камлана.              — У меня к тебе есть просьба, — сказала Моргана. — Со мной делай что хочешь, но прими мою дочь. Она ни в чем не виновата, она не заслужила презрения и гонений, причитающихся мне. Она это я, понимаешь? Еще не познавшая людского холода, страха, предательства. Это я! Последняя и единственная цель моей жизни — сделать так, чтобы моей дочери все это никогда не коснулось, ради нее я готова отдать даже свою жизнь.              Крупные слезы градом покатились у Морганы по щекам, окончательно обезоружив Артура. Он стыдливо отвернулся, не желая показывать своей слабости, и пробормотал:              — Ладно, собирайся. Ты не должна здесь оставаться, идем во дворец.              — Что? — опешила Моргана. — Ты введешь меня во дворец?              — Да, как свою гостью, — бесстрастно пояснил Артур.              — Ты сошел с ума?              — Вовсе нет. Я все еще король Камелота и могу приглашать к себе, кого захочу.              — Любой другой король на твоем месте казнил бы меня сегодня же! Ты нарушаешь собственный закон! — напомнила ему сестра. — Не боишься прослыть слабаком среди народа?              — Некоторые законы просто созданы для того, чтобы их нарушать, — уверенно парировал Артур. — Моргана, собирайся быстрее, я не могу ждать вечность.              — И что будет, когда я появлюсь перед всеми? — хмыкнула Моргана.              — Не знаю. Пока не знаю. Я решу твою судьбу лучшим образом из возможных, обещаю, но не сиди на постоялом дворе в окружении пьяниц, шулеров и бездельников. Кстати, а ты все еще?.. — Артур сделал рукой недвусмысленный жест, обозначающий наличие магических способностей.              — Уже нет.              Артур мотнул головой, удовлетворенный ответом. Так ему определенно было спокойнее.              — Я жду тебя за дверью, — сказал он, покидая комнату.              — Артур! — голос Морганы дрогнул.              — Что? — обернулся Артур у порога.              Моргана открыла рот, чтобы произнести одно слово, но это слово так и замерло у нее на устах.              — Ничего, я уже иду.