Дельфиниум

      Лишь недавно кончилось поступление в университеты, беготня с документами и переживания по поводу и без остались позади. Ещё по-летнему тёплый сентябрьский воздух был пропитан тёплым запахом пожухлой от жары травы, каких-то цветов и выхлопных газов автомобилей. В городе уже давно никто не обращал внимания на привычную удушающую вонь, окутавшую всё вокруг, как яд. Где-то на окраине пыхтели заводы, выбрасывая в атмосферу клубы тёмного тягучего дыма, оседающего по утрам тяжёлым смогом, около земли молнией проносились ласточки, а по улицам шли счастливые первоклассники в аккуратной школьной форме, у кого — поновее, у кого — с плеча старшего брата или сестры.       Подросток поправил сползающую с плеча сумку, украдкой бросая быстрые взгляды на происходящее вокруг, и заправил за ухо лезущую в глаза прядь. Ночь ему нравилась куда сильнее, чем сонное, растрёпанное утро, сопровождаемое ранним подъёмом и бодрой рекламой «продуктивного образа жизни во имя Царицы», назойливо кричащей из каждого динамика уличных баннеров. Снежная не была самой худшей для жизни страной, но… она была чужой. Как бы то ни было, парень уже давно к ней привык и смирился с местными странностями, местными блюдами, которые он поначалу терпеть не мог, и излишним любопытством выросших здесь людей. К тому же, тут были вполне неплохие университеты. Глупо ехать спустя столько лет обратно на родину, в Ли Юэ, ради учёбы, не имея там ни друзей, ни памятных мест.       Здание университета встретило отремонтированными к первому сентября залами, толпой сонных студентов и восторженных первокурсников, сбившихся в кучки у стен просторного холла. Он не разделял их энтузиазма по поводу поступления и вообще особо никак не относился к новому этапу своей жизни: просто принимал его как данность и лишний раз ни о чём не думал. В школе его избегали, называли странным, и юношу это вполне устраивало. Главное — чтобы и тут особо не лезли. Лучше быть невидимкой, чем «душой компании» и выдавливать из себя улыбку.       Парень мельком взглянул на часы около открытой в честь праздника проходной. Почти восемь часов: уже опаздывает. Он недовольно нахмурился. Невежливо проявлять непунктуальность в первый же день. Семья бы точно не одобрила.       Непросто было обнаружить нужную группу студентов среди пёстрой толпы. Если бы не табличка с названием группы, которую высоко держала над головой девушка в красном и со смешным бантом на голове, он, скорее всего, заблудился бы. Глупо. Потеряться в первый же день… Ситуацию нелепее трудно придумать. Юноша постарался как можно незаметнее присоединиться к одногруппникам, но…        — Стой! Ты кто? — окликнула его девушка с табличкой, энергичная до такой степени, что даже подпрыгивала на месте то ли от возбуждения, то ли от нетерпеливости.        — Я? — он моргнул, коротко мотнув головой, чтобы отогнать настырные мысли. — Гуй Цзинпэн. Можно просто…        — Ох, ты вовремя! — оживлённо воскликнула она и широко улыбнулась. — Теперь почти все в сборе! Только Кёниг опаздывает… — девушка в красном обеспокоенно вздохнула и встрепенулась: — Кстати, я Эмбер! Приятно познакомиться! Надеюсь, мы отлично сработаемся!        — …Сяо, — вздохнул он и устало прикрыл глаза: Эмбер уже не слушала, умчавшись к другим студентам группы.       Сяо неуютно поёжился. Он никогда не чувствовал себя комфортно в общении с незнакомцами. Поведение Эмбер и вовсе ставило в тупик. В голове пронеслась обречённая мысль: «Человеческое общение слишком… проблемное».       Часы пробили восемь.       Первая лекция была не слишком интересной, но он и не ожидал многого: задумчиво конспектировал, даже особо не вникая, лишь бы занять руки и создать видимость деятельности. Другие первокурсники с его потока тихо шушукались, шёпотом знакомились между собой и обсуждали… всё на свете, наверное. Внутри всколыхнулось лёгкое раздражение: зачем было сюда приходить, если не слушают? Несколько раз кто-то пытался заговорить с парнем, но он лишь бросал колючие недовольные взгляды в ответ. Потенциальным собеседникам всегда становилось неловко от того, как на них смотрят, но Сяо старался не применять такой способ отпугивать людей слишком часто. Всё-таки это неприлично.       Занятия шли в размеренном темпе: не слишком быстро, но и не слишком медленно. Ровно так, как надо. Сяо не без удовольствия отметил про себя, что после вступительной лекции хоть какой-нибудь интерес к нему резко угас. Ему же легче. Никто не будет мешать сосредоточиться.       Думал он, пока Эмбер случайно о нём не вспомнила.       Девушка с виноватой улыбкой подошла к столу одногруппника, неловко отводя глаза, и положила рядом с ним леденец. Парень растерянно несколько раз моргнул.        — Эм… слушай, Цзинпэн, прости, что так внезапно убежала…        — Сяо.        — Что?        — Я Сяо, — пояснил он, отодвигая от себя конфету. Наверное, стоит как-нибудь показать, что он не имеет ничего против Эмбер — хотя бы для приличия. Он задумчиво нахмурился. — Ничего страшного. Не стоит беспокойства.       Девушка с облегчением вздохнула и тихо засмеялась.        — Вот и хорошо. Тогда давай я помогу тебе познакомиться с университетом? Я ходила сюда на дополнительные, поэтому я…        — Не стоит, — прервал её Сяо, натягивая вежливую полуулыбку. Потому что так надо.        — Нет-нет, я сплоховала и должна загладить свою вину! — твёрдо заявила Эмбер, уперев руки в бока. — Не нужно стесняться!       Сяо вздохнул и нервно одёрнул рукава свободной чёрной кофты. Зря он надеялся на спокойное существование в отрыве от коллектива.       Университет кишел жизнью. Коридоры бурлили, потоки людей сбивали с пути и несли за собой в каких-то неизвестных направлениях. Все спешили куда-то, никто не хотел уступать дорогу. Больше походило на конкурс на выживание, чем на учебное заведение. Эмбер жизнерадостно о чём-то без остановки болтала. Кажется, рассказывала о местных достопримечательностях. Здесь активная студентка ощущала себя в своей стихии, на своём месте, но Сяо не мог сказать того же о себе. За пять минут его успели множество раз толкнуть, а потом пройтись по ногам, и его это не совсем устраивало. Но даже шанса сбежать не было: Эмбер крепко держала его за руку («чтобы не потеряться, а то тут легко это сделать, знаешь») и то и дело оглядываясь, на всякий случай проверяя: тут ли он? В принципе, парню было безразлично, что она говорит. Лишь бы не требовала реакции.       Какое-то время он пребывал в состоянии, близком к ступору. Но толпа… она давила. Душила. Топила в себе и лишала кислорода, сжимала со всех сторон так, будто хотела похоронить. Хотелось застыть и не шевелиться, как в зыбучих песках, чтобы не затянуло ещё глубже, чтобы перестать существовать. Однако его тянули и тянули вперёд, против течения, сталкивая с незнакомыми людьми, как маленького ребёнка на вокзале.       После очередного столкновения его рука выскользнула из крепкой хватки одногруппницы. Он остался один.       Он вновь двигался не по своей воле, даже не зная, куда. Старался держаться ближе к стене, подавлять подступающую панику. В голове всплывали чьи-то советы о том, что в чрезвычайных ситуациях важно держать голову холодной. Кажется, это говорил отец… или не он? Почему сейчас это вдруг стало таким важным?       Сяо толкали из стороны в сторону и оглушали смехом, разговорами и перебранками, заставляли двигаться вперёд, но теперь уже не тянули — грубо пихали в спину или в бок. Будь он нормальным поэтом, сказал бы, что его швыряло, как лодчонку в шторм, но стихи никогда ему не давались, да и не до метафор сейчас было. Хотелось выбраться из этого нескончаемого людского потока, длинного главного коридора, протянувшегося через всё здание университета, из шума.       Впереди показался неприметный проход.       Парень отчаянно рванулся к незнакомому коридорчику и привалился к стене, когда наконец-то оказался в относительном одиночестве. Наконец-то.       Это было тёмное, слабо освещённое место. Старая потрескавшаяся плитка на стенах, бетонный пол, поворот куда-то за угол и одинокая железная дверь с полустёршейся табличкой: «Серверная». Здесь было спокойно и по-особенному уютно: как в старой кладовке, где некоторые бывшие одноклассники прогуливали уроки, играя в карты и «правду или действие». Оно не было привлекательным или красивым, но почему-то манило к себе, обещало обволакивающую тишину и защиту от всего мира. И Сяо поддался этому особенному обаянию: прошёл дальше, ближе к повороту, и заглянул за угол, чтобы убедиться, что он тут один.       Его ждало разочарование.       У стены за поворотом стояла блондинка и увлечённо копалась в своём телефоне, неслышно шевеля губами. Иногда она с недовольным фырчанием откидывала назад лезущие в экран длинные передние пряди и прикрывала глаза, шепча что-то определённо нецензурное. Она задумчиво покачивалась из стороны в сторону и совсем не замечала Сяо, который уже даже не скрываясь наблюдал за ней.        — Да где эта грёбанная группа КБ-11-45?! — прорычала девушка и ожесточённо ткнула ногтем в многострадальный экран.       Сяо невольно дёрнулся: одногруппница. Но… незнакомая. На предыдущих двух парах он её точно не видел. Он окинул её взглядом: низкий рост, белая рубашка поверх футболки с инадзумским принтом, короткие волосы с заколкой-цветком и огромное количество злобы во взгляде. Не похожа на человека, который будет лезть лишний раз к другим. Он собирался незаметно уйти, но вместо этого неожиданно для себя заговорил с ней:        — Прогуливаешь?       Незнакомка резко выпрямилась. Убрала телефон в карман штанов, холодно взглянула на парня.        — А сам? — с вызовом бросила она и скрестила руки на груди, готовая защищаться.        — Группа 11-45 в аудитории 301. Иди в главный коридор и налево.       Девушка посмотрела на него со скепсисом, будто раздумывая, стоит ли верить его словам. Затем кивнула и ушла. Возможно, Сяо показалось, но он расслышал тихое «спасибо».       Он оставался в безлюдном коридоре до самого конца перерыва. Его немного мучила совесть: в конце концов, он даже не был уверен, что правильно указал направление недавней собеседнице. Если она потеряется, то это будет уже его, Цзинпэна, вина. Это будет значить, что, намеренно или нет, но он ей солгал.       А он не должен лгать.       Сяо не заметил, как дошёл по опустевшему после звонка университету до нужной аудитории, только где-то на краю сознания запомнил дорогу до понравившегося места. Проскользнул внутрь, тихо извинившись перед преподавателем за опоздание, и сел за свой стол. На стуле рядом с ним сидела та самая блондинка: скучающе слушала объяснения схемы работы в течение семестра и что-то конспектировала. Он только вздохнул про себя: надеялся побыть один, но остальные места заняты. Конечно, ему стоило предугадать, что если он указал дорогу одногруппнице, то скоро пустующая половина стола отойдёт ей.       Всё занятие они сидели молча и делали вид, что у них нет никакого соседа. Сяо всё устраивало: по той или иной причине находиться с ней было так же комфортно, как с самим собой. Со звонком девушка поднялась и лихо закинула вещи в сумку.        — Как тебя зовут? — спросил он и задумчиво погладил тёмно-зелёный камень («кажется, он называется малахит?..») в кольце на указательном пальце. Немного неуютно: он не привык быть инициатором знакомства, но где-то маячила мысль, что не спросить её имя было бы невежливо.       Она удивлённо вскинула тонкие брови.        — Не думала, что тебе интересно.        — Мне не интересно.        — Люмин. А ты?..        — Сяо.       Люмин кивнула и молча ушла.       К Сяо подбежала Эмбер, снова горячо извиняясь, но он почти её не слушал. Бросил что-то вроде «не твоя вина» и торопливо собрал свои вещи.       На следующий день Сяо и Люмин снова сели вместе, не сговариваясь, и ни разу друг с другом не заговорили. Их это устраивало — и это самое главное.       Ночью Сяо снился сон: он в окружении братьев, сестёр и родителей сидит на кухне и монотонно рассказывает нелепые анекдоты, которые так любит Фанань, а старшая сестра заливисто хохочет и утыкается лбом в плечо тихо посмеивающегося Мину. Отец снова счастлив, тепло смотрит на каждого из своих детей и на жену и пьёт давно остывший чай. Голос в глубине души шепчет: это не сон, а реальность, на самом деле сон — вся остальная жизнь, и только тут всё на своих местах, так, как и должно быть.       Он видел подобные сновидения каждую ночь уже четыре года. Ненавидел их и ждал, когда снова уснёт, чтобы побыть там, где шумно, тепло и уютно, нет печали и болезненного беспокойства по любому поводу.       Но в этот раз кое-что было иначе: светлая кухня растворилась в дымке, превратившись в полумрачный коридор у серверной, и только шорох страниц и тихий смех откуда-то из-за угла нарушали гробовую тишину.