Дельфиниум

      Морозным спокойным днём уже знакомый маршрут не казался таким уж страшным. Обшарпанные старые панельные дома высились, как мёртвые деревья, отбрасывали огромные синие тени на свежие сугробы, перемешанные со старым грязным, коричневым снегом; где-то за углом тихо скулили псы, суетливо сновали под ногами в разные стороны синицы. На старой площадке визжали дети, гоняясь друг за другом с какой-то трухлявой длинной палкой. Сяо слабо улыбнулся одними уголками губ, погрузился целиком в атмосферу особенного, ни с чем не сравнимого удушающего уюта небольших снежнянских городов. Сердце щемило, кислорода не хватало — от выхлопных газов машин, пропитавших намертво всё вокруг, от контраста холода окружающего мира и душной жары пуховика, от волнения и охватившего целиком мандража. Но даже если так — настроение было даже относительно хорошим. Это неадекватная радостная эйфория, которая исчезнет, как только кончится прилив адреналина.       Прошлый день оставил после себя смущение и какое-то подобие уверенности в себе. Сумасбродный, хаотичный вечер внёс сумятицу в привычный порядок вещей, где не было места ни энергичным спорам из-за какой-то ерунды, ни удивительным рассказам о далёких местах и странных чужих традициях. Он лёг спать со странным ощущением в груди: тёплым, непривычным и всеобъемлющим; как будто бы в тихом доме, погружённом в вечную скорбь, возродилась жизнь. Утром они с отцом снова завтракали вдвоём, и ему казалось, что произошедшее прошлым вечером — глупый сон, один из многих, но исписанный вырванный из тетради листок, оставленный на рабочем столе, доказывал обратное. Множество зачёркиваний, глупые корявые рисунки и два нестройных почерка — округлый крупный и мелкий — напоминали: пусть и на время, но есть, на кого положиться и кому попытаться довериться.       Сяо аккуратно сжал между пальцев сложенную бумагу в кармане, вновь убеждаясь: это правда. Не игра сознания и не болезнь.       Дверь в знакомую квартиру открыл Венти — уже не такой домашний и уютный, в ярко-бирюзовом тонком свитере, с идеальной причёской и безумно идущим ему макияжем. На несколько мгновений парень оторопел: в конце концов, он написал Люмин только прошлой ночью, и точно не ожидал, что эта спонтанная встреча действительно состоится. Может, он до сих пор спал?        — Денёчка, — протянул Венти и буквально затащил его в прихожую за руку, захлопывая дверь. — Там холодно. Давно не виделись.        — Да… да, давно… — растерянно ответил Сяо, быстро стянул верхнюю одежду.       А… что он вообще собрался делать? Весь словарный запас вдруг испарился, улетучился, а мысли сбились в панический клубок — бессвязный, кричащий и неразборчивый. Он стоял на входном коврике и совершенно глупо и растерянно разглядывал то юношу, то обстановку вокруг (в которой не поменялось ровным счётом ничего, так что высматривать, на самом деле, и нечего).        — Хочешь тут поселиться? — весело усмехнулся Венти. — Я не против, но спать будет неудобно.        — Это даже не твой дом! — фыркнул женский голос. Люмин? — Не против он…        — Потому и не против.       Музыкант тихо хихикнул, прикрыв рот ладонью, и скользнул куда-то в глубь дома. В прихожую выглянула Люмин — немного растрёпанная, запачканная в муке и чем-то абсолютно довольная.        — Проходи, не стой. Я тут печенье, правда, пытаюсь сделать… думала, что успею. Извини за бардак.       Она неловко развела руками и вытерла тыльной стороной ладони белое пятно со щеки. Сяо суетливо ухватил бумажку из кармана пуховика и запихнул в карман штанов, нещадно сминая. Руки предательски дрожали — впрочем, как и всё тело. Люмин окинула его взглядом и улыбнулась какой-то своей мысли, качнула головой в сторону кухни, как бы приглашая за собой. Она скрылась за небольшим поворотом так скоро, как будто её здесь и вовсе не было.       Зимние ботинки, как назло, сниматься совсем не хотели (наверное, стоило бы сначала ослабить шнуровку), но были побеждены и оставлены на тряпке для обуви в прихожей спустя непродолжительное время борьбы. Не давая себе времени передумать или вообще хоть как-то поразмыслить, парень юркнул за хозяйкой дома следом. Надо набраться смелости.       На кухне был, мягко говоря, взрыв.       На столе торжественно стояла большая железная чашка с мукой и, кажется, маслом, сахаром и прочими ингредиентами. Впрочем, мука явно притаилась не только в посуде, но и на столешнице, подоконнике, немного — на табуретах и полу. На кухонной тумбе стояли какие-то бумажные пакеты, содержимое ящиков — извлечено и аккуратно расставлено на полу таким образом, что задача пройти к окну в и без того маленькой кухоньке стала достаточно нетривиальной. Вопреки собственному желанию, он зацепился взглядом за небольшие пакетики на столе.        — Извини, сейчас замешу и уберу, — неловко засмеялась девушка, суетясь вокруг круп и специй, временно переехавших на пол.        — Разрыхлитель, — только коротко сказал он и почему-то смущённо замолчал. Наверное, лучше вообще без дела не говорить, чтобы не сделать хуже…        — Разрыхлитель? — удивлённо переспросила Люмин и сдула со лба светлую чёлку. Он смог лишь кивнуть. — При чём тут разрыхлитель?        — Тут… пакетик целый… ты не забыла о нём? — стесняясь, выдавил из себя Сяо и покраснел. Зачем вообще сказал? Как будто самым умным себя выставить решил. Просто смешно. Но Люмин не нахмурилась, не взглянула на него с раздражением — лишь хлопнула себя по лбу, оставляя на лице белый отпечаток ладони.        — Разрыхлитель! — протянула она и тяжело вздохнула. — Спасибо.        — Может, тогда поможешь ей с печеньем? — как-то подозрительно хитро протянул Венти, возникший за его спиной.        — Отлично, тогда ты иди и ставь это всё на место, — усмехнулась девушка и подошла вплотную к Сяо.       Его сердце, кажется, решило куда-то съехать, и для этого намеревалось вырваться из пределов грудной клетки; он почувствовал, как краска прилила к лицу — хотя, казалось бы, куда краснеть ещё сильнее? Но она была близко. Слишком близко. Люмин подняла руку, потянулась к его лицу и…       …потрепала Венти по голове.        — Эй, ты мне волосы в муке испачкала! — недовольно засопел юноша прямо в его спину.        — Извини, потом помоешь у меня, — примирительно предложила Люмин и вернулась к тесту.       Сяо не знал, на что обращать внимание: на чувство, уж очень схожее с разочарованием, или на тот факт, что Венти решил зачем-то уткнуться носом в заднюю часть его шеи, очевидно, совсем не думая о том, как это ощущалось? Горячее дыхание щекотало кожу. Хотелось только свалиться замертво или убежать. Или всё сразу. Слишком много всего в одном моменте.        — Прости, привык ко всем лезть, — мягко засмеялся Венти, делая шаг назад. Почему-то этот жест вызвал в душе Сяо только недовольство. Люмин как-то лукаво взглянула в их сторону, но промолчала — многозначительно, понимающе, и её тишина как будто говорила: «Я всё знаю». Парень уткнулся взглядом в пол, подавил нервный вздох и, аккуратно лавируя между баночками и коробками, прошёл к раковине, быстро помыл руки.        — А с чем печеньки? — радостно поинтересовался юноша и протиснулся мимо него в самую гущу полчища сыпучих продуктов, задев локтем и, кажется, бедром. Архонты, он что, решил его убить своими касаниями?!        — Ну… я хотела какао насыпать, но… какие предложения?        — Мармелад, — уверенно заявил Венти.        — Ты уверен?.. — с долей скепсиса спросила Люмин и хмыкнула.        — Абсолютно! Нет ничего лучше мармелада.        — Тогда сухофрукты, — тихо предложил Сяо, надеясь, что его не услышат, и вернулся к столу. — Мармелад растопится.        — Короче говоря, какао, — подытожила Люмин и упёрла кулаки в бока. — У меня зарплата не бесконечная.       Венти что-то разочарованно протянул и вернулся к коробкам, разглядывая их с показным интересом. Девушка лишь тихо закатила глаза и принялась месить тесто.       По правде говоря, Сяо не чувствовал, что его помощь хоть сколько-нибудь требуется: при всём желании он не мог найти, как подступиться к готовке и какое задание взять. Очень… неловко. Никогда в жизни ему не приходилось готовить с кем-то. Ну и что, будет выглядеть неумехой, да? В конце концов, он сумел найти, чем занять руки, и начал вылеплять из уже готового теста шарики и выкладывать их на противень, застланный пергаментом. Наверное, это… расслабляло. Помогало отключить мысли и немного забыть о том, где он и зачем пришёл. Не обращать внимания на крутившегося где-то сбоку, почти что под ногами, Венти, на Люмин, сновавшую в разные стороны по небольшой кухне.        — Всё, хватит, — вмешалась в его своеобразный транс девушка и забрала противень со стола. — Минут двадцать — и готово…       Снова повисла тишина — уже менее уютная, чуть более неловкая. Будущее печенье пеклось в духовке, а Венти и Люмин смотрели на Сяо — немного пытливо, ожидали чего-то. На автомате он обтёр руки о штаны и отступил назад, к стене.        — Ты вчера сказал, что что-то решил, — подсказала одногруппница, прислонилась к кухонной тумбе и чуть склонила набок голову.        — А я вчера примчался, как ветер, — добавил Венти, удивлённо разглядывая почему-то оказавшуюся лишней коробку.        — И заставил Итэра сбежать к парню, — хмыкнула она и глубоко вздохнула. — Что ты решил?       Сяо прикрыл глаза, чтобы не видеть: так спокойнее. Можно было представить, что он говорит сам с собой. Будто в прострации, он засунул руки в карманы брюк. Кончики пальцев задели смятую бумагу. Со стороны окна потянул небольшой прохладный отрезвляющий сквознячок.       В конце концов, он что, зря потратил половину вечера на эту глупую речь? Не время отступать и пугаться.        — В общем… я думал… — начал он несколько неуверенно, отводя взгляд куда-то в сторону. Холодильник с магнитиками с вишапами показался самым интересным объектом для наблюдений. — Я понимаю, что вы меня не простили и… глупо надеяться хоть на что-то… и я не понимаю, как эти… отношения вообще будут выглядеть, — он тайком бросил на них быстрый взгляд, оценивая реакцию. Они слушали, даже не собираясь перебивать, и понять, что они думали, было крайне трудно, — ну, то есть, я вообще слабо представляю отношения, потому что у меня их никогда не было, а тут… что-то… необычное. Это сложно.        — Я тоже не особо представляю, что будет, — слабо усмехнулся Венти. Сяо набрал воздуха в грудь и быстро вытащил из кармана уже порядком пожёванную бумажку, зачем-то с ней сверяясь. Буквы плясали перед глазами, никак не желая складываться в слова, и расплывались. К горлу подступил нервный ком.        — Но… если вы позволите, я бы хотел попробовать, я думаю, — смущённо закончил он и сжал руки в кулаки: кажется, от переживаний его била дрожь, а дыхание перехватило.       Какое-то время было тихо — пару секунд, не дольше, но они показались настоящей пыткой ожиданием. Может, всё это — глупый розыгрыш, а он, как идиот, повёлся, сидел и размышлял, волновался? Да, это больше похоже на правду. Наверное, стоит извиниться, сказать, что передумал, уйти, свести всё в шутку…        — Архонты, ты выглядишь так, как будто сейчас умрёшь, — обеспокоенно протараторил Венти. — Люми, у тебя есть зверобой? Или хотя бы мята?        — Нет, — Люмин покачала головой и обернулась к кувшину, стоявшему на тумбе, налила воды. — Выпей…       Она дала ему в трясущиеся руки стакан, помогла поднести ко рту — как будто бы он был маленьким ребёнком, честное слово. Сяо мог только молча подчиниться, внутренне умирая от ощущения нереальности происходящего. Её ладони, лежавшие поверх его, были тёплыми, почти горячими, и миниатюрными.       Он ещё нескоро смог успокоиться до конца: нервно одёргивал рукава и облизывал вдруг пересохшие губы, то и дело тихо вздыхал и поглядывал искоса на юношу и девушку. По кухне уже распространился приторно-сладкий и соблазнительный запах выпечки, да и в помещении, кажется, стало даже жарко: хотелось снять свитер, но это неприлично.        — Так мы теперь все вместе встречаемся, да? — уточнил Венти подвигая к себе табурет, и тяжело плюхнулся на него.        — Что-то вроде, — Люмин усмехнулась и тихо пробормотала: — Сбылась мечта идиота… Кстати, мы ничего не забыли?        — Печенье, — негромко подсказал Сяо. — Оно готово?       Студентка как-то растерянно взглянула в сторону духовки, будто бы впервые видя, что там что-то находится, и охнула, начала суетиться.        — А по-моему, мы забыли кое-что ещё очень важное, — хмыкнул музыкант и полез в свой телефон. — Я сейчас конфу создам. На троих. Нам же надо переписываться всем вместе, если нас трое.        — О, это, конечно, самое важное, — с иронией усмехнулась Люмин и поставила горячий противень на вторую тумбу, свободную.        — А что, нет? Сяо, скажи ей, что это важно!        — Да, наверное… — робко пробормотал парень.        — Вот! Я говорил! — торжествующе улыбнулся Венти. — Только ты не молчи, хоть иногда что-то пиши, хорошо?        — Да он сейчас со всем, чем хочешь, согласится! — Она слила в кувшин кипячёную воду из чайника и задумчиво уставилась на известку, облепившую предмет со всех сторон. — Давайте я лучше сейчас кофе заварю, хорошо?        — Мне помочь? — спросил Сяо и поднялся со своего места.        — Да, мне, — вклинился Венти. — Я не могу тут в корзинке мармеладки найти, а они там точно были!        — Потому что они были там неделю назад и ты тогда их съел.       Люмин поставила перед ними по кружке с гранулами быстрорастворимого кофе, немного замялась и покраснела. Сяо наблюдал за ней с непониманием, чуть нахмурившись, и еле сдержал порыв отклониться, когда она вдруг снова потянулась рукой к его лицу: на этот раз она мягко потрепала его по волосам, быстро развернулась и отошла к мойке, набирать воду в чайник. Он остался стоять в недоумении. Это… что было?..        — А у него волосы не в муке, — псевдообиженно заметил Венти и надулся.        — Так отряхнись и у тебя тоже не будут.        — А…       Юноша растерянно хлопнул длинными ресницами и принялся аккуратно стряхивать белую муку, уже успевшую стать вполне привычной частью его образа. Сяо еле сдержал слабую улыбку: не понятно, что будет дальше и что делать, но всё точно в конечном счёте будет хорошо. Он уверен в этом. Теперь он приложит все усилия, чтобы не потерять их и не остаться в одиночестве, как было до этого. Возможно… его жизнь не так уж безнадёжно мрачна.

***

Вместо эпилога

      …И тогда в Мондштадте разразилась страшное бедствие; каждое создание стремилось укрыться за высокими и крепкими стенами города, и каждое чудище стремилось убить всё живое, что видело, будь то скромная бабочка, истинное дитя ветра, лёгкое и беззаботное, как летние бризы, или крупный, мощный зверь со страшными клыками, дитя Борея. Никто не мог спастись от посланников Небес, распространившихся по Тейвату, как истинная чума; никто не смел надеяться на милость Богов Селестии, оберегавших этот мир с самого дня его сотворения, ибо прогневались Боги на людей за их непокорность и жестокосердие. Лишь чистые душой монахини денно и нощно молили Архонта нашего, Лорда Барбатоса, о милости и снисхождении, о защите и мирной жизни.       Откликнулся Архонт на зов детей своих; не мог Он смотреть на их страдания и смерть, Его нежный дух, пропитанный истинной любовью, не выносил криков боли и плача мондштадтцев. Тогда явился Он, и гнев Его светлой, непорочной души обратился на чудовищ, терзавших народ.       «Как смеете вы мучить детей моих?» — спросил Он, обращая свой полный благородного гнева взор на посланников Небес, химер и гоблинов, керберов и нэнов. В руке Его лежал священный лук, и ветры, яростные и могучие, летящие вместо со стрелами Его, вмиг сметали чудищ, топили их в глубоких морях и вязких болотах, сбрасывали в Бездну, наполненную мраком и отчаянием, где ни одна тварь, ни один Бог не выживет, не вынесет существования в царстве зла и порока.       Но сильны были посланники Небес, ибо сама Селестия благоволила им, давала мощь. Одни из них были хитры, коварны и проворны; иные внушали ужас одним лишь своим омерзительным видом и воем; третьи же были сильны и безмерно жестоки. Бессчётно было их количество, и сколь могущественен бы ни был наш милостивый, добрый Архонт, не мог Он справиться с полчищами Небес. Не переставая, пела в небесах Его лира, и звенела тетива Его лука, однако не уменьшалась смертоносная армия Богов.       В отчаяние впал Мондштадт и его народ; видели люди несгибаемую волю своего Архонта, любовь Его и смелость защищать до последнего вздоха, последнего порыва ветра, своих детей, но видели они и злобную насмешку Небес, терзавших город, как палач — свою несчастную жертву. И в тот самый миг, как вера, всеобъемлющая, всенародная, стала гаснуть вместе с надеждой на жизнь, на ясную погоду и на смех детей, небо над Мондштадтом озарил свет двух ослепительно ярких звёзд, спасителя и проклятья нашего мира; то были Путешественница и брат её, вышедший прямо из Бездны.       И с новой силой продолжился бой, но на сей раз не один лишь лук пел в небесах; звенели клинки, неведомая, невероятная сила в мгновенье ока рассеивала чудовищ, избавляла людей от страданий. Рады были люди города Свободы, превозносили они своих освободителей, почитали, как родных мать и отца. Однако не была окончена великая война. Пусть и пала Селестия, монстры её всё так же стекались в наш чудесный город, будто их что-то манило.       Удалился Принц Бездны, вернулся к своим подданным и возродил своё некогда прекрасное королевство; звал он с собой и сестру свою, которую ценил и любил нежно и искренне.       «Пойдём со мной!» — просил он, протягивал ей свою длань, смотрел на неё ласково. — «Пойдём со мной и вновь создадим место, где не будет Богов, где каждый сможет обрести своё счастье и покой».       «Не могу», — отвечала ему Путешественница. — «За спиной моей — люди, которых надо мне защитить. Разве могу я их оставить в такой момент?»       «Но разве нет у них своего Архонта?» — недоумевал Принц, не понимая её причин.       «Но кто есть у их Архонта? На кого Он сможет опереться, с кем сможет разделить свои тяготы?»       И так осталась Путешественница с возлюбленным своим, Архонтом Мондштадта, и стала защищать город, любя его, как мать.       <…>       Годы текли спокойно в городе Свободы, и не было ничего, что не оказалось бы по плечу его храбрым защитникам: могущественным его покровителям и простым людям. Но беспокойство поселилось в сердце Рыцаря Одуванчика: ещё сновали по окрестностям Мондштадта мерзкие чудовища, причиняя беды, однако всё чаще и чаще стали находить рыцари их бездыханные тела; воистину, будто бы яростное Божество спустилось на эту землю, озлобилось на беспокойных тварей, решило стереть их, изничтожить.       «О, милостивый Архонт», — взмолилась она, в отчаянии от неведения, — «дай ответ, что за зверь поселился в наших краях? Боюсь я за людей наших, за счастье их и здоровье».       «Не бойся, дитя моё», — отвечал ей Лорд Барбатос, улыбаясь нежно, как тёплый весенний ветер. — «То не зверь, то дух из королевства камня и богатств. Не тронет он ни ребёнка, ни слепца, и ни одному человеку не будет он врагом».       «Но что в нашем краю Свободы делает дух из края Контракта?» — не понимала Рыцарь.       «Был он послан духом Властелина Камня вам в помощь», — терпеливо объяснял Архонт.       И вновь спокойно стало в Мондштадте, и вновь люди жили и молились, веселились и проводили день в труде, восхваляя милостивого своего Архонта. Лишь иногда в долине Ветров путники видели Путешественницу в светлом облачении, Архонта Ветров и юношу в одеяниях соседнего королевства, но никто не смел прерывать их бесед и редких озорных игр…

Сказание о Селестии, том 6, летопись сестры Уолдрот

       — В те времена что, все так странно говорили? — усмехнулась Люмин, лежавшая то ли всё-таки на диване, то ли на плече Сяо. Парень сидел, сосредоточенный, и переваривал всю полученную информацию.        — Думаю, это художественное, — вздохнул он, покачав головой. — Но зачем ты нам это прочитал?        — Меня больше пугает то, что он это всё прочитал наизусть…        — Ты на той неделе сказал, что в культуре и истории нет ни одного примера таких отношений, как у нас, верно? — спросил Венти, уперев руки в бока. Он смотрел на них с нескрываемой нежностью, такой, что Сяо вопреки всей своей силе воли заливался краской; Люмин, впрочем, была смущена не меньше, прятала лицо, что-то бормоча. Парень кивнул в ответ на вопрос. — Так вот, я бы обратил внимание на последний абзац.        — А что с последним абзацем? — Сяо непонимающе нахмурился. — И при чём здесь мондштадтские священные тексты?        — Да я тебе отвечаю, они тоже втроём были вместе! — энергично затараторил Венти, откинув косички назад. — Понимаешь, Путешественница осталась с Анемо Архонтом, потому что любила его, окей, это ясно, но! — он резко повысил голос, и Люмин от испуга чуть не свалилась с уже нагретого места, где с уютом устроилась. — Но ни один Архонт в истории не давал указаний с того света, понимаешь? Это всё звучит, как отмазка, чтобы Адепт из Ли Юэ мог спокойно оставаться в Мондштадте!        — Да его, вроде бы, никто и не выгонял… — усмехнулась Люмин. — Но звучит и правда неправдоподобно.        — Почему вы ждёте правдоподобности от священных текстов? — Сяо хмыкнул и прикрыл глаза. — Они же выдуманы, разве нет?        — Но базируются-то они на летописях! А летописи фиксируют то, что действительно случалось!        — А тут Венти прав. Я помню с уроков истории, что очень многое из священных писаний было подтверждено учёными, — девушка кивнула сама себе и села прямо. — Так что тебе придётся признать, что примеры всё-таки есть, и перестать себя грызть.        — Я не грызу. И напрямую там не говорится, что они были вместе. Может, они просто дружили? — парень нахмурился и смутился, чувствуя на себе пристальный взгляд двух пар глаз.        — Ладненько. Тогда… простите, не репетировал, но как помню, — Венти набрал воздуха в грудь и прочистил горло. — Велик символ героев Мондштадта, и примет он под своей сенью каждого, каждому даст кров и прохладу…        — Сяо, умоляю, просто согласись с ним, — тихо шепнула Люмин на ухо. — Он и правда знает очень много текстов, поверь. Если он начнёт приводить в качестве аргументов все, где эти трое упоминаются…        — Эй, вы же даже не слушаете! — возмущённо воскликнул музыкант. — Я перед кем тут стою распинаюсь?!        — Прости, — Люмин виновато улыбнулась.        — Зачем ты выучил столько текстов? — с любопытством поинтересовался Сяо. Венти задумчиво отвёл взгляд.        — Ну… я в церковно-приходской школе учился. Не окончил, правда, но… — он неловко повёл плечом. — Вот. Кое-что помню.        — Это больше, чем кое-что, — пробормотал Сяо и неожиданно для себя признался: — Твои проповеди я бы послушал. Ты интересно рассказываешь.       В комнате повисла тишина: двое красных до самых кончиков ушей подростков смотрели друг на друга, не решаясь хоть что-нибудь сказать.        — Ты и правда большой молодец, — с улыбкой промурлыкала Люмин, лишь ещё больше вгоняя юношу в краску. — Пять лет прошло, а ты столько помнишь…        — Ну перестаньте, тут нет ничего такого! — Венти смущённо замотал головой и спрятал лицо в ладонях, скрывая почти алые, горящие щёки и глупую улыбку. — Мне просто интересно было…        — Всё равно, — она пожала плечами.        — Но о главном: я же не просто так это всё рассказал! — он очень быстро собрался, взял себя в руки, решительно взглянув на Сяо. — Просто я хочу, чтобы кое-кому стало легче.        — Почему ты вообще это делаешь?.. — как-то растерянно спросил тот, нахмурившись; происходящее казалось… странным.        — У нас с Люми особых «моральных дилемм» не возникло, — Венти пожал плечами и уселся на диван рядом с ним, потянулся, выгибая спину. — А вот у тебя…        — С чего ты это взял?        — Извини, нашла твою бумажку и случайно увидела пару предложений, — неловко ответила Люмин. — Наверное, не стоило, да?..        — Всё нормально.       Сяо сидел, всё ещё красный, и не знал, куда ему глядеть. Они собрались у Венти дома — как и всегда, когда Кедемель отсутствовал — и просто общались, время от времени дурачились, а сегодня… всё обернулось так. Пусть эти отношения и длились уже некоторое время, было что-то странно-непривычное, но приятное в том, чтобы получать нелепые и абсурдные интернет-открытки от Венти по утрам, на парах — смущённо переглядываться с соседкой по парте, Люмин, и иногда ловить на себе взгляды немного удивлённых одногруппников, уже привыкших к тому, что ему «на всех всё равно», а потом вместе с Венти провожать девушку до работы или просто идти к кому-нибудь домой вместо того, чтобы сразу же приступить к учебным заданиям (впрочем, выполнять их вместе ведь никто не запрещал). Повседневная рутина продолжала трансформироваться во что-то новое и необычное, незнакомое, окрашивалась в новые яркие цвета. Влюблённость ли это? Определённо. Пройдёт ли она? Скорее всего, достаточно скоро.       Но никто не говорил, что нужно быть влюблённым, чтобы быть счастливым рядом с кем-то.