Безалкогольное пиво

— Сильно же тебя накрыло, — говорил какой-то знакомый голос, — видимо, ты сегодня не ел толком. Что… Где. Бляя-я-ть… Еще бы разлепить глаза. Никогда бы не подумал, что это может быть настолько трудно. Я тут же попытался подняться, чувствуя неладное, но старания не увенчались успехом. Не уверен, как много времени прошло. Непомерные моему организму кульбиты из приступов рвоты и головной боли растягивали понятие времени и места. — Ну же, красавчик, открой свои шикарные глазки, — чьи-то руки обхватили мое лицо на этой ехидно сказанной фразе. Мне это совсем не нравится. Меня насильно сделали временно недееспособным, я таки просто всем своим нутром чувствую, что кто-то приложил к этому руку. Когда два года назад я пытался отравиться таблетками — все было так же. Помню, как отец так же приводил меня в чувство и тряс со всей силы. Передозировка, обморок, обезвоживание от нескончаемой рвоты и сотрясение от падения с лестницы. И противный писк мониторов. Тогда это был мой выбор, точнее — последствия. Сейчас я загнан в этот угол и зол. Но этот запах… Я его помню. Ладони холодные и неприятные. И словно по просьбе этого «некто» я все-таки открыл глаза. Слишком ярко, словно у меня вдруг началась аллергия на любые источники света. Долго не мог сфокусировать свой взгляд. По началу, даже не понял, на ком или на чем его концентрировать. Спустя, как показалось, пару минут я узнал того парня, с которым пил. — Ну ты и ублюдок…- попытался отодвинуть его от себя, но даже мне самому это показалось жалким зрелищем. — Зачем же так грубо, котенок? Я все еще надеюсь на приятное продолжение вечера. Не расстраивай меня. — Никаких продолжений… Сейчас ты поможешь мне встать, потому что мое состояние — твоя вина, я знаю это. Потом я размеренной походкой направлюсь прямиком к себе в свою маленькую уютную квартиру и постараюсь не держать ни на кого обиды дольше пары лет, окей? — снова попытался хоть как-то подтвердить свою защиту действиями, но тело бесполезно не слушалось. — Какая же язва, только посмотрите. Не хочешь по-хорошему — будет по-моему. И мне потребовалось чуть больше времени, чем заняло бы на трезвую голову, чтобы понять, что сейчас должно произойти. Что обычно происходит, когда перед неспособным ни на что сейчас человеком стоит озабоченное хуйло с уже… блять… с уже расстегнутой ширинкой. — Ник, — все еще не понимаю, как вспомнил его имя, — стой, не думаю, что это хорошая идея. Мы все еще можем мирно разойтись, знаешь, я даже не буду тебя осуж…- и я бы досказал все то, что собирался, но меня грубо заткнули. Думаю, грубее, чем гениталиями, уже не заткнуть. Нет? то, что сейчас происходит, просто не должно оказаться реальностью. Нет, я не неженка и не девственник, с понятием «минет» знаком, но это нормально тогда, когда по обоюдному согласию. — Давай, ягодка, ты можешь лучше. Меня тупо насилуют, хоть и не в эту милую задницу, за что отдельное спасибо, но все же. Грязно, жестко, слюняво и ни капли не приятно. А самое противное в этой ситуации, что я не только сам виноват, что поперся в этот бар, но и ничего не могу с этим сделать. Я задыхаюсь и захлебываюсь. И не знаю, что он мне подсыпал, но эта дрянь заставляет все вокруг плыть в слоу-мо эффекте. Я противен себе. Все снова повторяется. Я снова подвел себя под эту черту. — Не вынуждай меня повторять еще раз, парень. Постарайся, чтобы я ушел отсюда довольный, иначе, поверь, разочарованным тебе не захочется меня видеть, — и единственное, о чем я пожалел, так это чертова идеальная звукоизоляция. Шикарно. Из глаз покатились слезы, то ли от того, как это было неправильно и вразрез всем моим жизненным принципам, то ли от физической боли. В этот момент я хотел умереть сам и утащить за собой этого подонка. Дверь со всей силы, словно ее выбили, открылась нараспашку, и Ника кто-то совсем не милосердно всеми своими силами впечатал в зеркала над раковинами. Его оттащили от меня, как паршивого щенка. Нечленораздельный рёв и звук разбитого стекла — последнее, что я запомнил, когда снова потерял сознание.