RooFio’s Pub

      25 марта, суббота       Проснувшись, Адам с удивлением обнаружил, что в квартире он один. Немного погадав, куда делался Тео, и так ни к чему и не придя, он отправился умываться и в душ. Чистить зубы пальцем не особо эффективно, но деваться некуда – он не имел привычки таскать с собой зубную щетку. Интересно, будет ли уместно когда-нибудь завести здесь запасную?       После водных процедур, он натянул свои несвежие трусы и очень мягкий халат хозяина квартиры. Вышел он как раз вовремя – Тео разувался на пороге. — Привет, — сказал Адам и улыбнулся, подходя ближе. — Привет, — ответил Тео, тоже улыбаясь.       От вида такого уютного и домашнего Адама в его халате сердце приятно затрепетало. — Куда ты ходил? — За завтраком, — Тео кивнул в сторону пакета, который он оставил на полу рядом. — У меня дома никогда ничего не бывает – я ем или в пабе, или в кафе, или беру на вынос.       На кухне Тео принялся варить кофе в турке, а Адам доставал содержимое пакета. — Я на сегодня взял выходной, — как бы невзначай начал Тео, — теперь у меня весь день свободен… — и посмотрел на Адама, ожидая реакции. — Хмм… — Адам уселся на стул, хмурясь и почесал бороду, — даже не знаю, чем мы будем заниматься… — и кинул хитрый взгляд в сторону Тео. — Очень надеюсь, что нам не придется скучать, — стараясь оставаться серьёзным и сдерживая улыбку, ответил тот. — Мы будем очень стараться… чтобы не заскучать, — закивал Адам с важным видом, но в его глазах переливался блеск озорства.       После завтрака, который скорее был бранчем, они переместились в зал. Сначала разговаривали о кинематографе, литературе, искусстве, потом, когда речь зашла о музыке, они стали перебирать коллекцию виниловых пластинок Тео, сидя на полу перед стеллажом и обсуждая каждый альбом, что держали в руках. Расходились во мнениях, сходились, советовали друг другу «ты должен это обязательно послушать!», шутили, смеялись. И это всё было в такой ауре приятного комфорта, общности, увлечённости, что создавалось стойкое впечатление, будто так либо было всегда, либо именно так и должно быть.       Когда Адам потянулся через ноги Тео за одним из альбомов Элвиса, тот перехватил его руку и медленно потянул на себя, мягко прижимаясь к губам. Адам не ожидал, но с готовностью ответил. Поцелуй получился очень нежным и тягучим. Тео бережно прижимал его за голову и шею, а Адам держал свои руки на его пояснице, слегка поглаживая. Тео скользнул одной рукой за ворот халата, что так соблазнительно съехал, обнажая его грудь, а вторую сначала положил на его бедро, а потом начал гладить, водя то выше, то спускаясь к колену.       Когда Адам разорвал поцелуй, глотая воздух ртом, Тео стал облизывать его соблазнительную бледную ключицу, а руками шарил под халатом, оглаживая его спину и бока, затем сжал такую манящую упругость в трусах.       Адам шумно выдохнул, сходя с ума от электрических разрядов, прошибающих его. Ему приходилось опираться одной рукой сзади, чтобы не рухнуть головой на кофейный столик от напора Тео, но и прерывать его он не смел, слишком хотелось чувствовать его прикосновения на себе. Второй рукой он пытался гладить и трогать Тео везде, куда способен дотянуться.       Тео стянул свою футболку и вновь целовал, развязывая его халат. Сначала он огладил его грудь, поиграл с его сосками, а потом вернулся к паху, доставая его член из трусов. Адам застонал, а Тео стал вылизывать его шею, активно работая рукой. — Может, нам… — просипел Адам, совершенно поплывший под ласками, — нам… — как же было трудно закончить мысль! — в спальню? — Хочу здесь и сейчас, — ответил Тео, зная, что смазка им сейчас не понадобится, поэтому и идти никуда не нужно.       Тео резко остановил все свои прикосновения и чуть подтолкнул его в направлении дивана. — Садись, — сказал Тео и его указывающий тон звучал жутко сексуально. Он весь сейчас был жутко сексуальным!       Адаму казалось, что все его мозги расплавились, трудно было собраться в кучу, трудно было даже залезть на диван, но он выполнил эту сложную задачу.       Оставаясь на полу, на коленях перед Адамом, который выглядел сейчас безумно развратно с краснющими губами, твердыми сосками, горящими глазами, в развязанном халате и торчащим из боксеров стоячим членом, Тео хотел бы запечатлеть эту картину маслом, да нет ни таких умений, ни терпения. Он подумал, что если бы не хотелось так отсосать этот прекрасный член этому прекрасному человеку, то можно было бы обдрочиться от такого зрелища.       Тео сорвал с Адама трусы, отшвырнул их куда-то вверх за спину и провёл по бедрам от коленей до таза, облизывая губы и смотря на стоящий, налитый кровью член. Такой крепкий, такой ровный, такой идеальный! Рот наполнялся слюной, глаза лихорадочно блестели. — Тео, я сейчас кончу от того, как ты только смотришь на мой член, — хрипло донеслось сверху.       Тео пошло улыбнулся глядя ему в глаза и взял в руку член, облизнул по всей длине. Адам шумно втянул воздух через зубы, а его пальцы сжались на диванных подушках.       Тео провёл губами по головке, горячо дыша, наслаждаясь всхлипами Адама, а потом не спеша насадился ртом на член, насколько смог.       Адам совсем потерял связь с реальностью от окутавшего член жара. Он не знал, чего хочется больше: закрыть глаза, чтобы лучше прочувствовать каждое ощущение, или смотреть на Тео не отрываясь. Ведь Тео сейчас выглядел так охуительно! Ему очень идёт быть на члене Адама. Член Адама ему к лицу – если бы Адам сейчас не умирал и оживал вновь от распирающих чувств, он бы посмеялся.       Тео же тем временем вовсю увлеченно сосал, помогая себя рукой, насаживался ртом, ласкал внутри языком, пропускал по зубам за щеку, отчего у Адама и от зрелища дух захватывало, и от ощущений – член так невероятно обволакивало!       Тео почувствовал, как плоть под рукой напряглась, как Адам задышал ещё чаще, а его руки, казалось, сейчас разорвут подушки в клочья. — Я сейчас… Тео, я сейчас… — послышалось сверху.       Тео сделал еще несколько движений ртом и отстранился, продолжая руками надрачивать Адаму. Тот прикрыл глаза, откидывая голову на спинку дивана, совсем поглощённый ощущениями, и, содрогаясь и жмурясь, выплёскивал сперму в руки Тео.       Тео же продолжал ласкать его, пока Адам не перестал вздрагивать всем телом, а потом, трясясь от возбуждения, поднялся, приспустил штаны, на коленях устроился на диван рядом с Адамом. Он принялся дрочить свой член, который, казалось, скоро взорвется. Липкими руками от спермы Адама, он быстро двигал по стволу и смотрел на такого невероятного послеоргазменного Адама и шумно дышал, постанывая.       Адам немного пришёл в себя, поднял глаза, встречаясь с Тео. Он потянулся и принялся сам ласкать достоинство Тео, не отрывая взгляда. Тео хватило ненадолго, он протяжно застонал, сводя брови и выплеснулся на руки и грудь Адама, сотрясаясь. — О-ох… — выдохнул Тео, и, обессилев, осел на диван. — Ага, — только и смог ответить Адам.       Сердце колотилось с бешеной скоростью, дыхание всё ещё было учащенным, по телу расходились приятные волны блаженной неги.       Он дал немного отдышаться Тео, а потом благодарно поцеловал его.

***

      Позже они слушают пластинки одну за другой и обсуждают музыку. Это то, что их действительно увлекает и завораживает больше, чем многое другое – музыка.       Когда Тео ставит «Who’s Next» группы The Who, они уже просто пьют чай в приятном молчании, наслаждаясь музыкой.       Где-то в середине альбома Тео говорит: — О! Моя любимая, — он оставляет кружку на столике и прикрывает глаза, наслаждаясь мелодией, а потом начинает подпевать (19):       «No one knows what it's like       (Никто не знает, каково это –       To be the bad man       Быть плохим человеком.       To be the sad man       Быть грустным человеком       Behind blue eyes       За голубыми глазами       No one knows what it's like       Никто не знает, каково это –       To be hated       Быть ненавидимым,       To be fated       Быть обреченным,       To telling only lies»       Всегда только лгать)       Адам узнает песню. Это «Behind Blue Eyes». Он и сам её не один десяток раз слушал. Возможно, эта песня могла бы описать его, как никакая другая.       Тео вместе с солистом запевает припев чуть громче:       «But my dreams       (Но мои мечты,       They aren't as empty       Они не так пусты,       As my conscience seems to be       Как моя совесть       I have hours, only lonely       Моё время полно одиночества       My love is vengeance       Моя любовь – это месть       That's never free»       И ей не освободиться)       Адам покачивает головой, вслушиваясь в песню. Слова слишком глубоко проникают в душу, тяготят мысли. Он больше не хочет быть человеком, каким был раньше. Он больше не хочет быть человеком, которого можно описать этой песней.       «No one knows what it's like       (Никто не знает, каково это –       To feel these feelings       Испытывать чувства,       Like I do       Как мои       And I blame you       И я виню в этом тебя!       No one bites back as hard       Никто больше не сдерживает так сильно       On their anger       Свой гнев       None of my pain and woe       Зато мою боль или горе,       Can show through»       Никто не увидит)       Он смотрит на Тео. Тот так увлеченно поёт слова, так искренне наслаждается музыкой, что это вызывает восхищение. Теперь всё внимание Адама сосредоточено на этом парне, на его голосе и на том, как он полностью поглощён музыкой.       «But my dreams       (Но мои мечты,       They aren't as empty       Они не так пусты,       As my conscience seems to be       Как моя совесть       I have hours, only lonely       Моё время полно одиночества       My love is vengeance       Моя любовь – это месть       That's never free»       И ей не быть свободной)       Тео завывает последнее слово припева, а потом разом, вместе с песней, вдруг начинает резко мотать головой, прикрыв глаза, стукая себя по колену и притопывая ногой.       Здорово так искренне наслаждаться музыкой, которая тебя трогает, и не стесняться этого. Если бы Адам не замер с восхищением глядя на него, то, возможно, позавидовал бы. Он не привык выражать свои эмоции так ярко. Да и выражать их вообще не особо умеет. Он лишь недавно встал на путь этого, как оказалось, сложного умения.       А Тео, кажется, не смущало совершенно ничего, ведь он стал вместе с вокалистом в тон петь с нажимом дальше:       «When my fist clenches, crack it open       (Когда мой кулак сжимается, разожми его       Before I use it and lose my cool       Прежде, чем я ударю и потеряю хладнокровие       When I smile, tell me some bad news       Когда я улыбаюсь, расскажи мне плохую новость,       Before I laugh and act like a fool       Прежде, чем я буду смеяться и вести себя, как дурак       And if I swallow anything evil       Если я проглочу что-нибудь плохое,       Put your finger down my throat       Положи палец мне в рот       And if I shiver, please give me a blanket       И если я дрожу, пожалуйста, дай мне одеяло       Keep me warm, let me wear your coat»       Согрей меня, позволь надеть твое пальто)       Во время проигрыша он ещё сильнее затряс головой, но в конце смягчился для медленного финала и чувственно пропел:       «No one knows what it's like       (Никто не знает, каково это –       To be the bad man       Быть плохим человеком.       To be the sad man       Быть грустным человеком       Behind blue eyes»       За голубыми глазами)       А потом медленно выдохнул, будто приходя в себя от дурмана, открыл глаза, помолчал пару секунд и повернулся к Адаму, улыбаясь, будто и не он тут вовсе сейчас так страстно подпевал The Who.       Адам растерялся от такой смены и просто наблюдал за Тео, который, как ни в чем не бывало, потянулся к кружке и сказал: — Ух, ещё нужно будет как-нибудь Limp Bizkit поставить! С их кавера я тоже тащусь!       Разморозившись, Адам всё же смог выдохнуть: — Это… это было великолепно!       Тео посмотрел на него, делая глоток и вздёргивая недоумённо левую бровь. — У тебя классный голос! — Ой, да брось, — усмехнулся он. — Ты говоришь это, потому что теперь спишь со мной?       Адам рассмеялся: — Нет, мне правда нравится. — Вообще, я люблю попеть, да. Люблю музыку и не могу сдержаться, когда мне нравится песня. — И это заметно! — поддержал его Адам. — А ты никогда не думал этим заняться профессионально?       Тео прыснул: — Ты прикалываешься?       Адам отрицательно покачал головой. — Ну, в школе были какие-то мечты, амбиции, — Тео пожал плечом, — но это не для меня. Я попробовал себя в рэпе и диджеинге, но дальше этого не пошёл. Потом попал в барный бизнес и пропал, — он развёл руками. — Но у тебя такой голос… Мне кажется, если бы ты занялся музыкой всерьез, то у тебя были бы большие успехи. — Поздно менять карьеру, — он смущенно подергал за мочку с сережкой, — но буду петь тебе чаще, — сказал Тео и бросил кокетливый взгляд на Адама. — Я не буду против, — твёрдо заявил Адам, улыбаясь. — А ты, кстати, говорил, что на гитаре играешь. Взамен на мой прекрасный голос, — он театрально похлопал глазами, — я хочу послушать, как ты играешь.       Адам шумно выдохнул, качая головой, спеша отмазаться: — Э, не-ет. Это всего лишь хобби, которое я никогда никому не демонстрировал. — Адам! — возмущенно начал Тео. — Так нечестно! — Да брось, Тео… — начал было Адам, но его перебили: — Нет! Я правда очень хочу послушать, — он состроил умоляющую моську, придвигаясь ближе, вытягивая губы, складывая брови домиком и заглядывая огромными глазами в глаза Адама. — Хорошо… — сдался он, — как-нибудь…       Хватит ли у него смелости побороть свою неуверенность и продемонстрировать такой интимный и священный для него процесс?

***

      Вечером они заказали еду, поужинали и посмотрели один из любимых фильмом Тео – «Восемь с половиной».       Тео очень старался смотреть в экран, думать о фильме, но мысли то и дело возвращались к тому, что Адам сидит рядом, а под его халатом нет ничего, ведь его трусы они так и не нашли. Да и, если говорить честно, искали они не прикладывая усилий. Лишь поверхностно осмотрели территорию, прикидывая примерную траекторию полёта нижнего белья.       Когда пошли титры, парни стали обсуждать фильм, актёров, сюжет, задумку, свои видения на показанное и другие работы Федерико Феллини.       А потом как-то незаметно, раз, и они уже целуются, Адам наваливается сверху, прижимает его к дивану, шарит под футболкой, потирается пахом об домашние штаны Тео.       Когда Адам стянул его футболку, Тео развязал халат, запуская под него руки, жадно обшаривая всё тело: крепкую спину, грудь, ягодицы, руки, бёдра. Адам жарко дышал и вылизывал шею Тео, а он в ответ прижимался ближе, не переставая гладить и щупать, извиваясь от удовольствия.       Наконец, взяв в руку член Адама, Тео принялся его ласкать. Адам же тихо застонал, а его руки, на которых он держал свой вес, напряглись ещё сильнее. Тео стал целовать и покусывать шею и грудь, дурея от запаха Адама. — Тео… — выдохнул он, — пошли… — Пошли, — сразу понял его Тео.       Позажимавшись ещё по пути в коридоре, они вошли в комнату и Адам повалил Тео на кровать, снова оказываясь сверху. — Как ты хочешь? — хрипло спросил Адам, оторвавшись от его губ и стараясь рассмотреть его глаза в полумраке. — Хочу… — Тео призадумывался, оглаживая руками грудь Адама и задевая соски. Что же выбрать? Хочется всего и побольше! — хочу тебя сверху, — всё-таки решил он, закусывая губу.       Адам хищно улыбнулся и вновь впился в его губы, скидывая с себя халат. Прервались они, когда Адам стягивал домашние штаны вместе с бельем Тео. Адам мягко, но уверенно взял в руки член Тео и стал дрочить, целуя его грудь, посасывая соски и облизывая живот. Тео выгибался, стонал, очень шумно дышал, хватался за плечи Адама.       Когда Адам был очень близко к паху, Тео ужасно хотелось схватить его за голову, надавать, притянуть к себе, заставить взять в рот, поводить ему членом по губам, чтобы он сосал и тёк слюной. А Адам словно читал его мысли и делал наоборот. Дразнил, целовал прям совсем рядом, но самой главной цели не касался губами, лишь продолжал движение рукой.       Тео приподнял таз, как бы очевидно намекая, а Адам лишь рассмеялся ему в живот и стал покусывать тазовую косточку, продолжая надрачивать. — Адам, чёрт! — не выдержал Тео.       Адам рассмеялся снова, а потом широко прошёлся языком по всему стволу. У Тео перехватило дыхание, он с силой стиснул пальцы на его плечах, поддаваясь тазом вперёд. Но следующую минуту его восхищение сменилось на разочарованный выдох, когда Адам, покружив языком вокруг головки, отстранился. — Где смазка?       Тео возмущенно прищурился на него, но указал на первый ящик прикроватной тумбочки. — Ты жестокий! — обиженно заявил он.       Адам ухмыльнулся, доставая тюбик и презервативы. Он развёл ноги Тео, с восхищением его оглядывая и медленно ведя с его икр до таза руки, оглаживая кожу. Тео протянул одну из подушек и Адам подложил её под его ягодицы. Адам смазывает пальцы и нежно оглаживает вход, целуя его грудь. Неторопливо проникнув внутрь, он аккуратно двигает пальцем и целует соски. Следом добавляется второй палец, и они бережно двигаются внутри, пока Адам целует Тео.       От ощущений Тео теряется. Адам делает все медленно и тягуче, крыша свистит и едет, желание распаляется все сильнее. Язык властно скользит по его языку, разгоряченная кожа прижимается к его, твердые соски царапают кожу, а пальцы, такие длинные и тонкие, как у пианиста, растягивают его внутри.       Третий палец добавляется ненадолго, а потом, когда Адам чувствует, что Тео готов и полностью расслаблен, он вытаскивает пальцы, раскатывает резинку по своему члену и добавляет смазки. Тео нетерпеливо елозит под ним, укалывая таз поудобнее на подушке и оглаживая руки Адама.       Писатель приставляет головку ко входу и неторопливо и плавно входит. Тео издает стон, прикусывая губы, а Адам замирает на середине, давая немного привыкнуть к ощущениям. Подождав совсем немного, он входит полностью, шумно втягивая воздух через рот, а лобковые волосы Адама касаются мошонки Тео. Ощущения непередаваемы! Горячо, узко, скользко, туго, невероятно!       Тео же распирает от восхитительной наполненности, такой мощной, такой жгучей, такой правильной. Адам быстро целует Тео, а потом, подхватив того под коленями, начинает не спеша двигаться. Тео обхватывает свой член и принимается ласкать себя в такт движений Адама.       Совсем скоро этот расслабленный ритм сменяется быстрыми толчками, Адам беспощадно вколачивается в его тело, Тео двигает рукой так же быстро и безостановочно стонет, а второй рукой цепляется за ткань простыни.       Адам смотрит то на вход, жадно принимающий в себя его член, то на бесстыдно ласкающую ствол руку Тео, то на его губы, которые выдают невероятно развратные звуки, то на его горящие глаза, в которых сейчас так много эмоций.       Они стремительно несутся к завершению, и оба это понимают. Когда Тео издает очень громкий стон, быстро водя рукой и напрягаясь всем телом, Адам долбится так сильно, как только может. Когда Тео вздрагивает всем телом и кончает на свой живот белёсыми полосами, продолжая яростно дрочить и сокращаясь на члене Адама так сильно, и тот тоже взрывается, изливаясь в презерватив.       У Тео дрожат ноги, по всему телу слабость и отголоски недавнего яркого оргазма, он тяжело дышит, как и Адам.       Адам аккуратно выходит из Тео, стаскивает презерватив, завязывает и кидает на пол. Ложится рядом с Тео, на его же подушку, прижимаясь к нему сбоку, дышит в висок и обнимает.       Чуть позже Тео сходит в душ, предложит Адаму остаться ещё на одну ночь, и они вновь вместе уснут в объятиях друг друга, а мысли о зубной щетке Адам оставит до следующего дня.